Запад и Восток в философско-историческом контексте русской литературы Х1Х века

1.3. Запад и Восток в философско-историческом контексте русской литературы Х1Х века

Особенности русской цивилизации, соединяющей в себе Запад и Восток, христианство и ислам, Библию и Коран, нашли отражение в произведениях русских писателей и поэтов, в истории русской литературы и культуры. Интерес к Востоку - давняя благородная традиция русской классической литературы. Этот богатейший материал может быть использован современными учителями и методистами для реализации нового подхода к изучению русской словесности, выражающегося в диалоге культур разных народов и цивилизаций, диалоге русской и родной культур.

С исламским Востоком, с Кораном тесно связано творчество великого русского поэта А. С. Пушкина. Пушкин дружил с выдающимся востоковедом Н. Я. Бичуриным (о. Иакинфом), в личной библиотеке поэта сохранились многие книги по литературе и философии Востока. Восток привлекал русского поэта на протяжении всего его творчества: "Южные поэмы" Пушкина, да и "Руслан" весь преисполнен восточных мотивов: Черномормаг - звездочет (и сказки Пушкина - восточные: Салтан-султан, Шемаханская царица в паре со звездочетом...); райские сады Черномора, где Людмила - что гурия в исламском раю-гареме; Ратмир - хан и т.п. Даже "Песнь о вещем Олеге" идею восточно-исламской Судьбы и предопределения изъявляет... В "Бахчисарайском фонтане" - уже успокоенный, сладострастный ислам и быт неги; красота небесная побеждает земно-страстную любовь чувственную"².

С Кораном А. С. Пушкин познакомился в 1825 году в Михайловском в переводе М. И. Веревкина, обладавшего художественным даром и мастерски выполнившего взятую на себя задачу. Коран открыл поэту новый, интересный и необычный для русского человека мир:

В пещере тайной, в день гоненья,

Читал я сладостный Коран.

Внезапно ангел утешенья,

Влетев, принес мне талисман.

Этот мир раскрывается А. С. Пушкиным в цикле стихотворений "Подражания Корану", в котором он не просто фиксировал содержание и структуру священной книги мусульман, но и нашел новые идеи, образы, чувства, которые стали составной частью его мировоззрения и творчества.

Очевидно не только внешнее, но и внутреннее сходство стихотворения А. С. Пушкина "Пророк" с ветхозаветной традицией: в основе сюжета лежит библейская история о пророке Исайе. По мнению исследователей, сюжет стихотворения близок и восточному преданию об избрании пророка Мухаммеда: "Начальную строку 94 суры Корана "Разве мы не раскрыли тебе твою грудь?" (пер. И. Ю. Крачковского) стали понимать так, что ангелы по приказу Аллаха вынули у Мухаммеда из груди сердце. Вероятно, это толкование, известное А. С. Пушкину, могло войти составной частью в замысел "Пророка" .

Верность следования духу Корана у Пушкина можно подтвердить и анализом формы изложения стихотворения "Пророк". В священных книгах иудеев и христиан (Торе и Евангелии) повествование ведется от третьего лица: кто-то доводит до верующего заповеди Бога. В Коране Аллах говорит от первого лица: в этом прямом, непосредственном обращении заключена та огромная духовно-нравственная сила воздействия, которую испытывает читатель священной книги мусульман. Пушкин, как поэт, оценил выразительные возможности Корана и воспользовался этой формой в заключительных строках "Пророка", которые содержат прямую речь Бога, обращенную к пророку (поэту):

...И бога глас ко мне воззвал:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей".

Стихотворения "Подражания Корану" и "Пророк" являются свидетельством глубины исторической интуиции великого русского поэта, уловившего родство двух воспринятых им культурных традиций. Ф. М. Достоевский в своей речи по случаю открытия в Москве памятника русскому поэту говорил: "Пушкин лишь один из мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность"¹. Пушкин внес решающий вклад в то, чтобы при сопоставлениях христианства и ислама выйти из антиномии "свое -чужое", надолго определил отношение русской литературы к исламу.

Отношение Пушкина к восточному (шире - инонациональному) миру становится своеобразным камертоном, по которому настраивается поэтика творчества поэта-футуриста Велемира Хлебникова. В поэме "Хаджи-Тархан" Хлебников пишет:

Ах, мусульмане, те же русские,

И русским может быть ислам.

Милы глаза, немного узкие,

Как чуть открытый ставень рам.

Это парадоксальное высказывание поэта является образно-поэтическим выражением идеи взаимопонимания, взаимной любви и дружбы народов.

В своем творчестве Хлебников неоднократно обращался к теме Востока, родству судеб и духовного мира народов России. Первоначальный интерес к Востоку возник у него в раннем детстве - в калмыцких степях, в Астрахани, развился и окреп в Казани, где поэт прожил почти одиннадцать лет. В Казани поэт окончил третью гимназию (1898 - 1903), учился в университете (1903 - 1908), написал первые научные работы и первые стихи.

Хлебников, хорошо знавший историю Казанского края, народные легенды и древние поверья, обращается к реальному и легендарному прошлому татарского народа, яркими мазками воссоздавая страницы героического прошлого, размышляя о нем:

Казани страж-игла Сумбеки,

Там лились слез и крови реки.

Там голубь, теменем курчав,

Своих друзей опередил

И падал на землю стремглав,

Полет на облаке чертил.

Глава II. Концепция Востока в творчестве А.С.Пушкина

2.1. Развитие восточных мотивов в творчестве A.C. Пушкина

(к вопросу об исследованиях по творчеству поэта)

Работа над темой « Восточные мотивы в творчестве A.C. Пушкина » в полной мере убедила автора в справедливости столь категоричного, на первый взгляд заявления Белкина Д.И. Вся имеющаяся литература о творчестве A.C. Пушкина, в том числе и отдельные статьи об интересе поэта к Востоку, в основном посвящены жизни и творчеству поэта, характеристики отдельных его произведений, или отмечает его благотворное влияние на творчество поэтов бывших союзных республик СССР.

Из работ, посвященных теме «Пушкин и Восток», следует назвать статью Белкина Д.И. «Тема зарубежного Востока в творчестве A.C. Пушкина». «Концепция Востока в творчестве A.C. Пушкина»¹ ставит перед собой две задачи : установить источники, из которых A.C. Пушкин почерпнул сведения об арабском Востоке и проследить проявления ориентализма в творчестве поэта.

Д.И. Белкиным были изучены и исследованы работы по интересующим его вопросам и проанализированы соответствующие произведения Пушкина. На основе скрупулезного ознакомления с работами авторов дореволюционного и послереволюционного периодов исследователь по первой поставленной задаче приходит к выводу о том, что «восточная тематика переплетается у Пушкина с фактами его собственной биографии и истории его рода», т.е. автор считает, что в формировании ориентализма в творчестве A.C. Пушкина определяющим явилось его генетическое родство с Востоком. Но чуть дальше, как бы возвражая сам себе, заявляет, что «в творчестве A.C. Пушкина восточная тематика неразрывна с его поисками и апробацией стилевых и идейных возможностей романтизма . « восточный стиль», разработанный в Европе писателями-романтиками, был удачно воплощен русским поэтом в его южных поэмах ».

Известно, что «восточный стиль», разработанный писателями-романтиками Европы, был лишь формой, к которой они прибегали, изображая героев, созданных их воображением. Поэтому зачастую эти образы страдают схематичностью, недостаточно правдиво передают душевные порывы людей. У Пушкина же образы всегда жизненны, т.к. взяты из реальной жизни, а изображаемые события пережиты им самим. Поэтому восточные образы Пушкина близки и понятны каждому человеку, восточному в особенности. Таков, например, образ Черкешенки из поэмы «Кавказский пленник».

Работа Д.И. Белкина, по мнению И.С. Брагинского, представляет определенную ценность, так как в ней впервые сделана попытка систематизировать материалы и библиографию вопроса.

Интересные сведения об ориентальной осведомленности A.C. Пушкина приводятся в диссертации Д.И. Белкина «Концепция Востока в творчестве Пушкина». В ней, по отзыву Н. Лобиковой, дана справедливая оценка основным критическим суждениям о восточных мотивах в творчестве A.C. Пушкина, подробно рассматривается образ прадеда Пушкина - Абрама Ганнибала и анализируется много новых материалов по ирследуемой проблеме, расширяя наши представления о широте знаний Пушкина, о глубине его интереса к культуре Востока. Однако, как справедливо замечает Н. Лобикова, тема русского Востока (не говоря о Востоке в целом) в творчестве A.C. Пушкина еще не исчерпана и она требует специального, более глубокого исследования, особенно в свете сегодняшнего дня.

Статья M.JI. Нольмана «Западно-восточный синтез в произведениях Пушкина и его реалистическая основа» посвящена анализу восточных мотивов в стихотворениях «Виноград» и «Подражания Корану», что выполнено достаточно квалифицированно. Особо следует отметить утверждение автора о том, что Пушкин в «Подражаниях Корану» воспевает становление человека, пусть еще не последовательной и слабой, но пробуждающейся личности.

В «Заметках о пушкинском западно-восточном синтезе» И.С. Брагинского анализируются ориентальные моменты в лирике A.C. Пушкина. Как утверждает сам автор «Заметок» они носят сугубо предварительный характер и охватывают лишь «некоторые строки, почерпнутые при просмотре одного лишь первого тома полного собрания сочинения A.C. Пушкина».

Поднятая И.С. Брагинским проблема западно-восточного синтеза в лирике A.C. Пушкина, по сути является новым направлением в изучении все еще недостаточно разработанной темы «Пушкин и Восток». Ученый отмечает наличие ряда сложностей в разработке этой проблемы, главными из которых по мнению автора, являются недостаточная изученность и отсутствие систематизации самого материала. В целях успешного решения проблемы автор предлагает ряд практических мер.

По И.С. Брагинскому A.C. Пушкин не сразу пришел к Востоку. Первые попытки Пушкина использовать восточные мотивы в своих произведениях проявляются в неких «ориентальных моментах». Развитие восточных мотивов в творчестве A.C. Пушкина ученый делит на периоды: Лицейский (1813-1817), Петербургский (1817-1820), Кавказский (1820-1824) и Михайловский (1824-1830). По мнению И.С. Брагинского в стихах Лицейского и Петербургского периодов Пушкина, «сильны отзвуки анакреонтических и эпикурейских мотивов Батюшкова, романтической музы Жуковского, увлечения языческой греко-римской античной образностью», интерес к восточной теме еще «не большой»¹. Восточные мотивы, как отмечает И.С. Брагинский возникают только с начала его ссылки на Юг (1820) под воздействием встречи с живым Востоком. Но и в этот период согласно И.С. Брагинскому отзвуки ориентализма в большей мере носят внешний характер («Бахчисарайский фонтан»). В стихотворениях последующего периода отмечает ученый, отношение Пушкина к культурному наследию в корне меняется. Поэт от внешних восприятий переходит к показу глубинных элементов его культуры.

Заметки» И.С. Брагинского содержат ценные сведения об источниках восточных мотивов в стихотворениях Пушкина. Литературоведческий анализ произведений Пушкина («Подражания Корану» и «Виноград»), выполненный И.С. Брагинским, как отмечает Нольман М.Л. «в равной мере важен и для востоковедов и для пушкинистов.

Вместе с тем, в «Заметках» И.С. Брагинского на наш взгляд, не все является бесспорным. Включая стихи первого периода к группе с некими ориентальными моментами, автор в то же время приводит примеры (строчки, двустишья) из самых разных стихотворений ( «К Наталье», «Монах», Пирующие студенты», «Тургеневу», «Орлову», «На Стурдзу») и поэма «Руслан и Людмила», которые по его же утверждению служат лишь «виньеточным украшением». Касаясь поэмы «Руслан и Людмила», учёный утверждает, что «подлинного ориентализма в ней по существу нет».

Как нам представляется, здесь в мыслях автора просматривается некоторое противоречие. Если первый период отличается «ориентальными моментами» и они подтверждаются соответствующими примерами, то как можно утверждать, что приведённые примеры не являются ориентальными. Автор «Заметок» был прав, характеризуя стихотворения первого периода творчества Пушкина как произведения периода «ориентальных моментов». Было бы точнее если бы этот период охарактеризовать как «притяжение к Востоку. Восточная орнаментика». Тогда приведённые примеры уместно выступили бы в качестве восточных орнаментов. Следующее противоречие в мыслях автора «Заметок» в том, что приводя довольно пространные свидетельства о знакомстве Пушкина с творчеством Гёте, автор всё же сомневается был ли знаком Пушкин с «Западно-восточным диваном» Гёте. По этому поводу учёный Нольман Н. М. Л. В статье «Западно-восточный синтез в произведениях Пушкина и его реалистическая основа» приводит неопровержимые аргументы, свидетельствующие о том, что Пушкин с «Диваном» Гёте был хорошо знаком. В частности, автор подчёркивает, что выход в свет «Дивана» Гете (1819) во всей Европе, в том числе и в России, вызвал широкий интерес. В России Кюхельбекер на основе этого «Дивана» составлял конспекты исторических данных об арабской и персидской поэзии, а Пушкин выступил с критическими статьями, в одной из которых он писал: «С дивною лёгкостью Гёте переносится из века в век, из одной части света в другую. в «Диване», сколько возможно, европейцу, никогда не бывавшему в Азии, - (он) персиянин»¹. И несмотря на это, И.С. Брагинский поддерживает самостоятельный приход Пушкина к западно-восточному синтезу: «Каждому свое, и у каждого великого поэта западно-восточный синтез выступает в неповторимо индивидуальном обличье».

Работа Н. М. Лобиковой «Пушкин и Восток» посвящена специальному прослеживанию «непреходящего интереса поэта к Востоку, его народам и культуре». На сегодня это единственная брошюра, в которой исследуется тема «ориентализма» в творчестве А. С. Пушкина. Она написана в виде очерка и посвящена анализу поэмы «Руслан и Людмила», «Бахчисарайский фонтан», «Подражания Корану».

Лобикова Н.М., вслед за И.С. Брагинским считает, что «эта интереснейшая проблема до сих пор не достаточно изучена пушкиноведением»². При разработке «этой интереснейшей проблемы» автором выполнена большая работа. Проанализирован большой объём литературы, собран огромный фактический материал, изучены истоки притяжения Пушкина к Востоку, составлена богатая библиография и сделан анализ трёх выше названных главных произведений Пушкина из его восточного цикла.

К достоинствам работы Н.М.Лобиковой следует отнести то, что она замечание И.С.Брагинского об отсутствии ориентализма в поэме «Руслан и Людмила», считает «слишком категоричным». В подтверждении этого автор, на примере сопоставления поэмы «Руслан и Людмила» и сказок из «1001 ночи», наглядно демонстрирует наличие влияния арабских сказок на поэму Пушкина. Еще больше элементов «ориентализма» обнаруживается в поэме «Руслан и Людмила» при ее сопоставлении с поэмой «Бой Рустама с белым дивом» из знаменитой поэмы «Шах-наме» Абулькасыма Фирдоуси.

Работа Н.М. Лобиковой вместе с тем не лишена некоторых недостатков: это непоследовательность автора в отдельных высказываниях. Признавая за основу интереса Пушкина к Востоку «биографические предпосылки»¹ и указывая на то, что его прадед Абрам Петрович Ганнибал был выходцем из Северной Африки, принадлежал к знатному роду, автор однако не раскрывает, в чем проявилась его генетическая связь с Черной Африкой, не показывает каким образом его восточные корни повлияли на формирование его характера, образа мышления и становления как поэта. Имеет место также и искажения содержания мусульманского предания о ночном путешествии Мухаммеда на небо-«Миърадж», недостатком работы является и то, что при рассмотрении поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» автор не прибегает к сопоставлению ее с ссответствующей поэмой «Шах-наме» Фирдавси. То же характерно и для анализа цикла стихотворения «Подражание Корану».

Из работ таджикских авторов, специально посвященных теме «Пушкин и Восток», можно прежде всего назвать статью Вали Самада «Хофиз ва Пушкин» («Хафиз и Пушкин») Автор хоть и не анализирует конкретных произведений Пушкина, написанных им в духе Хафиза, но некоторые факты, которые он приводит представляют большую ценность в определении источников притяжения (прямых и косвенных)

Пушкина к Востоку, в частности к поэзии Саади и Хафиза. Интересно в этом плане сообщение автора о встрече Пушкина на большой Грузинской дороге с азербайджанским поэтом Фазылханом .(из Табриза), известным под псевдонимом Шайдо. Беседа Пушкина с Фазылханом длится долго, Пушкин, узнав о том, что Фазылхан тоже поэт задает много вопросов о Хафизе, Саади и о специфике и особенностях персидской поэзии. На прощание Фазылхан в качестве дара преподносит Пушкину подлинник дивана Хафиза. Между Пушкиным и Фазылханом завязывается переписка. Будучи в Петербурге Фазылхан всегда навещал Пушкина на дому. По сообщению отца Пушкина Сергея Львовича, поэт всегда встречал его как давнего и близкого друга. Автор статьи также сообщает о том, что Пушкин во время вторичного пребывания на Кавказе, в Тифлисе, знакомится с членами литературного кружка «Девони ^икмат» («Философский диван»), куда входили поклонники поэзии Саади, Хафиза и Пушкина - Аббас Кулихан Бакиханов, Мирзо Шафеъ Возех, Мирза Фатали Ахундов (Литературный псевдоним Сабухи), армянский поэт Хачатур Абовян, немецкий поэт Ф. Бодэнштедт, поэт из Польши Тадеуш Ладозаблюцкий (1809-1847), русские поэты В. Полонский, П.Я. Петров и другие. Объектом обсуждения кружковцев были произведения Саади, Хафиза, Физули, Гете и Пушкина.

Примечательно приводимое автором высказывание одного из членов этой литературной группы Ф. Бодэнштедта: «Горячие и частые споры, возникавшие между Бакихановым, Полонским и Мирзо Шафет, приводили их в радостное возбуждение. Каждый из них, приводя примеры из Саади, Хафиза,Физули и Пушкина, старался доказать другому, что эти корифеи литературы являются живым олицетворением всей мудрости на земле»¹.

Небезынтересно и другое сообщение автора о том, что член названного кружка русский поэт П.Я. Петров был известен под восточным псевдонимом «Ошик» («Влюбленный») и переводил лучшие газели Хафиза с подлинника. В одном из своих писем В.Г. Белинскому П.Я. Петров сообщал, что им переведены «Анвори Сухайли» и газели Хафиза и в подражании им написаны стихи на русском языке.

Имеются две статьи армянских ученых К.В. Айвазян и С.А. Гуллакян. Статья К.В. Айвазяна «Путешествие в Арзрум»¹ Пушкина по своей форме напоминает путевой очерк. В ней автор хронологически прослеживает путешествие A.C. Пушкина в Арзрум, сообщает об источниках знаний Пушкина об Армении, о его знакомстве с грузинскими поэтами Александром Чавчавадзе и Григорием Орбелиани, о поездке Пушкина из Тифлиса в Каре, его прибытии в село Перники (Парни), в город (лагерь) русских Каре и о трудностях его перехода.

Статья интересна тем, что в ней приведены достоверные факты о том, что Пушкин в своем путешествии в Арзрум не был посторонним наблюдателем войны русских с турками, а активно учавствовал в ней. Он с оружием в руках принимал непосредственное участие в сражении 14 июня и только по настоянию майора Семичева, посланного генералом Раевским, он насильно был выведен из передовой цепи казаков. Автор статьи сообщает также и о том, что Пушкин в составе сводного уланского полка принимал участие в преследовании отступающего противника. Очень важны сведения автора о встрече Пушкина с сослаными декабристами Сухоруковым В.Д. и Коновнициным П.П. и проявлении заботы о них. Из этой статьи становится известным, что Пушкин свое участие в сражениях против турков запечатлел в рисунке, где изобразил себя на коне с копьем в руке, в круглом шлеме и бурке. Участие в боевых действиях поэт описал в стихотворении «Делибаш».

Статья С.А. Гуланяна «К вопросу об источниках Гаврилиады» проливает свет на тот факт, что при написании этой поэмы Пушкин воспользовался армянским преданием, о существовании которого долгое время пушкиноведы не знали. Автор показывает, как «армянское предание охватывает целый комплекс явлений, куда входит и оригинальное апокрифическое сказание, и своеобразная литературная интерпретация темы и наряду с ними - определенная живописная традиция отразившаяся в миниатюре»¹.

Становится очевидным то, что все последователи, чьи работы были предметом нашего изучения, признают наличие «западно-восточного синтеза» в творчестве Пушкина, и каждый из них в той или иной степени рассматривает аспекты этой очень большой и сложной, но весьма важной литературоведческой проблемы.