Многослойная реальность сознания

Общее родовое сознание язычника, обозначенное нами как «Мы-сознание» или «Мифологическое сознание», возникает по причине полной невозможности язычника выделить себя из Природы и соответственно Рода, которому он принадлежит по рождению. «Природа» - это нечто при Роде, а Род - часть Природы. Изгнанный из Рая человек не был приспособлен для существования в Природе, поэтому он и получает для компенсации этой неприспособленности данный тип сознания.

Треугольник «Бытия» (Человек-Человечество-Мир) собирается в точку, ибо вершин нет, все едино. Если какой-нибудь славянин-вятич говорит про свой Род: «Мы - медведи», так он действительно чувствует себя медведем. Принципиальная возможность наличия особого сознания, способного дать человеку возможность отождествить себя не только с медведем, но и любым зверем, растением даже или камнем, экспериментально подтверждена в опытах по трансперсональной психологии Станиславом Грофом. ( Общ. библ., № 9, с.130-135).

В язычестве «Нижний мир» (мир людей) объединяется с «Верхним миром» (миром духов) с помощью этого «мы-сознания», главными носителями которого выступали шаманы и волхвы. Они обладали таким высоким духовным уровнем, что первыми смогли оценить, как известно из Евангелия, явление Христа и пришли поклониться младенцу-Иисусу в Вифлееме.

Как явствует из указанной схемы, треугольник Инобытия поворачивается к носителю «Мы-сознания» вершиной «Духи», олицетворяющей Божественное «Я-сознание». Вершина «Абсолют» в этой связи выступает как синтез Мужского и Женского (единство «Он-Она»). В разных языческих религиях роль Мужского начала принижалась или возвеличивалась в сравнении с Женским, доминирующим в образах «Матери-Сырой Земли», Матери Мира и т.д. Вместе с тем любая языческая культура изобилует так называемыми «фаллическими символами», утверждающими и роль Мужского начала, и саму идею Плодородия как их синтеза Мужского и Женского. Тем не менее, исторически сначала был Матриархат, а потом Патриархат. Хотя неистинны оба: оба не за духовную эволюцию, а лишь - за продолжение рода, чистейший материальный феномен. Материнство и Материя – в русском языке от одного корня.

Значение «Логоса», принимающего лик Божественного «Ты-сознания» отступает в этой системе верований в тень, ибо это, как правило, дописьменные культуры. Пока «Слово» не получило письменной фиксации в тексте, оно не занимало такого важного места в духовном мире человечества, как позже. Поэтому «другой» не осознается в этой культуре как «ты». Миф - это «соборное, деиндивидуализированное сознание».

По главному закону культуры ее важнейшие смысловые моменты всегда требуют «двойного подтверждения»: Мужское должно быть подтверждено Женским и наоборот; аудиальная фиксация смысла (в звуке) должна быть подтверждена визуальной фиксацией (в рисунке или тексте); деятельность шаманов подтверждала существование «духов» и наоборот. Можно утверждать, что пока «Слово» не было письменно зафиксировано в великих религиозных книгах человечества, типа «Вед», «Авесты», «Библии», «Корана» и других, первичная духовная Культура Логоса не могла вступить в свои права. Слово в Мифе у язычника становится делом, ибо материализуется всем обрзаом пантеистической жизни.

В метаисторической динамике культуры именно мифологическая, а не познавательная Информация, играла на первоначальном этапе существования человечества важнейшую роль. Однако считать язычника «диким человеком» не верно, ибо он обладал такой полнотой знаний о природе, которая нам и не снилась. Мы не спасемся от экологической опасности в наши дни, если не восстановим эту полноту понимания Природы, свойственную так называемой «Дикости». Человек в Мифе находится внутри Природы, потому не может нанести ей хотя бы малейший вред.

Какие особенности «мифологических фильтров» можно считать главными?

а) стихийная целостность сознания и неотделимость себя от языческого Социума и окружающей Природы;

б) единство Рода и Природы как образов жизни;

в) целостность родов во Времени (связь поколений через «культ предков»);

г) целостность языческого сознания в пространстве через связь Материи и Духа путем обожествления Природы.

Любая дописьменная культура всегда носит мифологический характер, ибо она построена на инстинктивном, а, следовательно, в чем-то весьма поверхностном понимании мира, но на единстве с ним (у «райского человека - с Богом), из-за неспособности человека выделить себя из этой целостности, самоотождествиться, осознать себя Личностью, вступить в равноправный диалог с Богом.

2.4. Механизм мифологической верификации мира: пантеизм:

А. Особенность пантеизма в России:

Из-за потери после Грехопадения подлинных знаний о Небесной Иерархии, акцент в сознании язычников был перенесен с Единобожия (монотеизма) на Многобожие (политеизм).

Способ верификации подлинности мира в условиях политеизма был простой: мы обожествляли любые природные сущности, чтобы увидеть за ними духи Природы, их вдохновляющие.

Потеряв единство с Иномиром после грехопадения, человек потерял ощущение целостности этого мира, обладающего вертикалью духовной власти. Монотеизм – это и есть правильно построенная духовная вертикаль с Всевышним на самом верху Иерархии.

Другие (нехристианские) религии, как правило, рисуют эту Вертикаль извращенным способом.

Политеистический бог язычников в условиях пантеизма оказался рассредоточен во всей Природе, духовно «расквартирован» по всем её элементам: «каждой твари - по паре». Логика в этом была, ибо за этим пряталось определенное единство объектов и метаобъектов, (то есть, их духовных аналогов) обнаруженное много позднее. Однако в сознании язычника за каждым элементом природы стоит не Бог, а лишь его мифологическое проявление – дух, для язычника неважно: добрый он дух или злой (бес). Поэтому данный тип сознания и назван был «мифологическим». Однако такой тип сознания демонстрирует наивысший уровень проявления целостности сознания.

Некоторые языческие племена, в частности, проживающие на севере России, сохранили в памяти смутные воспоминания о Троичности Бога, нашедшие отражения в их мифологии. Правда, сам процесс их «принятия троичности божественных структур » в язычестве был весьма растянут во времени.

Поэтому наши северные народы так легко поддались христианизации, в сравнении с народами южными. Северяне потому так легко принимали Православие, что сознание Троичности Бога ими еще до конца не было утеряно, оно хранилось у них в подсознании.

Правда, еще больше примеров живучести язычества в наших головах. Языческая идея круговорота Природы, её постоянного «оживления-умирания», становящаяся сейчас весьма актуальной, нашла отражение в русской поэзии, у того же Сергея Есенина:

«Все мы, все мы в этом мире тленны, тихо льётся с кленов листьев медь...

Будь же ты вовек благословенно, что пришло процвесть и умереть»...

На деле Природа (понятая как единство земли, мира растительности и животного мира) не умирает, она также вечна и бессмертна, как человеческая душа, а отдельные растения (секвойя) живут даже десятками тысяч лет. Но ведь и в человеке постоянно происходит этот процесс умирания каких-то частей и возрождения новых: смерть старых и постоянное порождение новых клеток организма.

В Библии первые люди жили в пределах тысячи лет. Возможно, наш генотип был так и запрограммирован Богом. Другое дело, что его трансформация в фенотип резко снизила количество проживаемых нами лет. Свой вклад в снижение сроков проживания на земле внесла и постоянно ухудшаемая человеком внешняя среда его собственного проживания. Но единственный верный залог Бессмертия Человека – его неразрывное Единство с внешней средой! Единство как Дружба, Братство, Любовь, а не Сверхэксплуатация.

Что должно сейчас быть реанимировано нами для правильных отношений с Природой, чтобы увеличить срок жизни на Земле?

• 
  Любовь к Природе! Выраженное С.Есениным любовное отношение к Природе: «Так и хочется к сердцу прижать обнаженные груди берез»;
  

• 
  осознание смертности некоторых аспектов природы, которые мы должны особенно беречь, охранять в принципе, чтобы не потерять Природу. Любовь должна стать залогом экологического воспитания. Другое дело, что все аспекты природы мы любить не можем, как Пушкин, писавший:
  

• 
  но саму Любовь потерять человек не вправе, как не терявший это ощущение поэт:
  

Присущая язычеству троичность Божественного мира имеет такую специфику:

• 
  структурно: Бог-Отец, Бог-сын, Бог-Дух Святой;
  
• 
  во времени: Начало - Развитие - Завершение;
  
• 
  в пространстве: Подземное (обиталище духов) - Земное (обитание людей) - Небесное (обиталище богов). Структуру этих мифологических взаимоотношений можно свести к такой матрице:
  

• 
  получается, что завершение нашей жизни - это «падшие духи» и «подземный мир»; то есть, человек «завершит свою жизнь под землей, а падшие духи возьмут над ним вверх»; а по Библии, да и с нашей точки зрения, все совсем не так, но это уже азы совсем другого (отнюдь не языческого) мировоззрения;
  
• 
  люди - это некие «духи в процессе перехода». Как утверждает советский философ Михаил Мамардашвили: «Человек не существует, а становится», с чем можно было бы и нам согласиться. Другое дело, что по языческой логике развития мы должны переходить от «святости» к «падшести», а таковое изменение в духовном плане нас вряд ли устроит. Оно полностью противоречит всей последующей представленной нами динамике духовного сознания человечества.
  

Статичность языческого сознания вообще плохо воспринимает напряженную динамику, а если и воспринимает её, то только в негативном варианте, не как развитие, а как регресс. Последующие этапы культурной динамики показывают, что это не верно. Духовная культура все-таки развивается, хотя отнюдь не столь линейно, как мы себе это долгое время представляли. Это развитие можно уподобить спирали, а на эту спираль, смотря с какой стороны посмотреть!

Языческое сознание населения древней Руси принимало мировоззренческие основы православного сознания, ибо они удивительным образом в ядре концепции (Троебожие) совпадали. Исторически это примирение произошло, естественно, не за один день. Надо было прийти беде татаро-монгольского нашествия, чтобы Православию можно было окончательно состояться на Руси. Враги были «язычниками», исповедовать их идеологию русские уже не могли.

Но, именно благодаря этому, народ соблюдает Православию историческую верность уже тысячу лет. Оно уже прочно легло в менталитет России.

Исходной точкой поворота славян к Православию, таким образом, стал сформированный ранее языческий славянский менталитет, в основе которого лежало Троебожие. А в дальнейшем они прошло через такие важные точки как «крещение Святой Руси» князем Владимиром в Киеве, Куликовская битва и «монастырская колонизация Руси», прозорливо начатая святым Сергием Радонежским.

Куликовская битва сцементировала население различных русских княжеств в один православный народ, ощутивший, благодаря этой победе, свою силу (способность победить непобедимых татаро-монгол) и другие возможности (создание мощного государства) Монастырская колонизация двинула Православие в глубь страны, ибо ранее оно было достоянием только городов, а точнее, в основном - княжеских семей и их окружения.

Теперь вокруг многочисленных монастырей стали возникать «очаги кристаллизации» Православия, где активное принятие новой духовности шло по двум линиям:

• 
  благодаря личному аскетическому примеру монахов;
  
• 
  путем обрядового принятия Православия самим народом.
  

Под их сенью прятался еще один человек, оказавший огромное влияние на развитие в России и духовности и культуры, - монах-иконописец Андрей Рублев. В своей знаменитой иконе «Троица» мы обрели живописный эквивалент единства и различия трех ипостасей, трех сущностей Божественной Троицы - трех ангелов, соединенных в иконе в едином круговом порыве друг к другу. Не может быть случайностью, что Рублев прославился именно этой картиной, столь близкой российскому менталитету. Можно утверждать, что «Троица» вообще является важнейшим духовным архетипом русского народа.

Икона Рублева произвела на автора этих строк неизгладимое впечатление, заставив сочинить следующий стих:

Гляжу на «Троицу» Рублева и вижу целостность судьбы.

Пусть я не отвергаю «быт», но прозреваю Логос-Слово.

Как ангелов мне близок взгляд, их душ святых невозмутимость...

Я целостность их вижу зримо, и нежность, полную услад.

Но наблюдаю за собой: как сам я «Троице» внимаю,

Как «горний мир» воспринимаю, как с дольним принимаю бой...

Я, слава Богу, бой веду, а не сдаюсь в Пути без боя.

Пусть не доволен я собою, но душу возбуждает дух!

Именно благодаря «монастырской колонизации» Руси Православие приняло в свою душу сельское население. Селяне приняли его настолько, что изменили свое самоназвание и стали называться «христианами», перешедшее потом в «крестьян».

• 
  «Религиозный инстинкт нации», заключавшийся в совпадении многих канонов Православия с древней ментальностью славян;
  
• 
  добротолюбие, аскетизм в личной жизни, смирение гордыни, служившие для православных не просто идеалами, а нормами бытовой жизни;
  
• 
  открытость Православия, заявленная в тезисе «свободы воли», совпадала с открытостью русского человека, широтой его характера, возросшего на огромных просторах «земли русской»;
  
• 
  ведение религиозных служб на близком славянском языке, а не мертвой латыни, как в католичестве;
  
• 
  личная преданность Иисусу Христу как духовному учителю в пандан привязанности русского человека своему вождю, пастырю или командиру;
  
• 
  «соборность Православия» близка коллективизму русского человека верности русских воинов идее «сам погибай, а товарища выручай!» Эта соборность помогает существовать внутри русской нации единству более чем полутораста племен, рас и наций с артельной организацией своего хозяйства, вошедших окончательно в состав нового народа и говорящих по-русски;
  
• 
  любовь к Господу и друг к другу; (как говорил апостол Павел: «Кимвал звучащий, что я без любви?»), подкреплённная чутким отношением славян друг к другу, доминирующим в сельских поселениях;
  
• 
  «верность христианству ценой жизни», характерная, к примеру, для поведения князя Михаила Черниговского и его боярина Федора в ставке Батыя, когда они приняли смерть, а веру не предали;
  
• 
  единство принципов религиозной и семейной жизни.
  

• 
  в семье должны царить добротолюбие, дружелюбное прекращение раздоров;
  
• 
  взаимное согласование сердечных чувств и дружелюбность удесятеряет энергию семьи;
  
• 
  важна взаимная признательность членов семьи друг другу, ибо «неблагодарный не благодарен»;
  
• 
  совместные трапезы (в старину было принято раздельное питание мужчин и женщин, что осталось в арабских семьях);
  
• 
  смирение гордыни, строительство жизни по принципу апостола Петра: «Бог гордым противится, а смиренным даёт Благодать!»;
  
• 
  бескорыстие, отказ от признания материальных благ в качестве важнейших на земле;
  
• 
  принцип: «община начинается с семьи, другого способа её крепления нет!»;
  
• 
  братское сотрудничество в любом деле. (См. в Общей библ., № 34)
  

Уже были отмечены некоторые аспекты всеобщности Православия для России: в организации семейного быта, политического способа поведения (к примеру, судьба князя Михаил Черниговский – смерть, но не отказ от своей Веры), соборного типа хозяйствования и другие. Сейчас нам важно показать, что важнейшим следствием «монастырской колонизации» стало повсеместной внедрение православного образования. Монахи не только строили монастыри, но и создавали сеть монастырских и приходских школ, ставших основой образовательной системы России.

Эта система имела решающее значение для нового типа объяснения устройства мира для детей, формирования новой культуры и жизнедеятельности нации. Деградация российского общества после Перестройки прежде всего в том, что школьное образование деградировало в первую очередь. Раньше при советской власти никто и не мог представить, что русскую литературу можно изучать не по оригиналам произведений, а по их «тезисам». Такая возможность имеет двойной вред и литературный и духовный, ибо при этом теряется нравственная сущность произведений.

В России кроме церковного образования другого не было и не могло быть. Учеными людьми были только священники и монахи, ведь светское образование пришло только после реформ Петра.

Не было тогда никакого другого искусства, кроме православного. О его специфике мы скажем позднее. В сфере же государственного управления цари получали Божественную санкцию на власть путем их миропомазания на царство митрополитом или патриархом.

Теперь царям не надо было сочинять мифы о божественном происхождении их предков, как в древней Греции. Санкцию Неба на власть они получали в соответствии с новой практикой православного вероучения.

Подчеркнем, что и в хозяйственной практике народа произошли существенные изменения. Человек в Православии освобождается от рабской зависимости от Природы, принимая на себя обязанность её господина, ответственного за неё.

Это господство имеет свои границы, очерченные Совестью и Сердцем. Следующая матрица отражает закономерности связей хозяйственной практики по мере смены сознания русского человека:

В язычестве человек остаётся большей частью «рабом природы», её жертвой, хотя принимает меры по сотрудничеству с ней. Только став православным, он начинает думать, что он выше Природы, но должен принять на себя ответственность за её существование. Человек обязан постоянно трудиться, ибо, «кто не трудится, тот не ест».

Но это должен быть труд, освященный Благодатью Святого Духа. Святой Дух сходит на этот материальный мир, «освящая его яства, материальные предметы, природные стихии - воду, воздух, землю, огонь, способы православного поведения людей».

Освященный труд имеет новое качество, преобразующее Природу по православному образцу. В нем соединяются этика аскетизма, мироотреченности («Царство Божие - не от мира сего») и свобода личности, дающая в новом характере труда человеку возможность самоутверждаться как хозяину и ответственному за Природу.

Наиболее ярко этот новый характер труда получает в работе монахов по монастырскому хозяйству, которые не просто работают, а «спасаются», получив на это послушание от настоятеля монастыря.

Новое качество православной социальной жизни - «соборность», «всеединство» определяется артельной организацией общинного сельского хозяйства. Труженики села были не индивидуалистами, как в городе, а общинниками, «соборянами», ибо взаимопомощь в работе была правилом, а не исключением.

Поэтому православная организация труда тяготеет к социализму, но не советского образца, а образца нового «экологического социализма» (термин Н.Н.Моисеева), который проявится в России в духовно-инновационную эпоху. (См. об этом в Общ. Библ., № 26, стр. 140-161).

Труд в деревне легче может быть оцерковлен и благословлен батюшкой, нежели на городской фабрике или в промышленном комбинате. Социалистическая организация труда в православном духе дает человеку новую возможность для реализации свободы личности, как в сфере хозяйства, так и в нормативной правовой сфере.