Монография Yu. N. Osipov Peasants-old inhabitants of the Russian Far East in the Period of 1855-1917 years

Важнейшей особенностью землевладения на Дальнем Востоке, как и в Сибири, было несовпадение права собственности и фактического распоряжения землей. Фактически земля находилась в пользовании крестьян (58,5%) и казаков (35,9%).

Наделяя крестьян самым большим земельным наделом в стране, разрешая им приобретать земельные участки в собственность, царское правительство стремилось создать себе на Дальнем Востоке России опору в лице зажиточного крестьянства. И это ему в значительной степени удалось. Несмотря на наличие пережитков феодализма в землевладении и землепользовании, капитализм на Дальнем Востоке постепенно утверждался как ведущий фактор, под воздействием которого происходили серьезные перемены в общинном землепользовании, складывались арендные отношения, формировалась частная крестьянская собственность.

В наибольшей степени это воздействие проявилось в последние два десятилетия XIX в., когда наступил новый этап капитализма в стране. Многочисленные факты убеждают в том, что в южных волостях Амурской и Приморской областей капитализм сумел пустить глубокие корни и развивался быстрыми темпами. Здесь совершенно определенно оформился в качестве ведущей тенденции путь буржуазно крестьянский, фермерский, «американский», хотя и сдерживаемый общими неблагоприятными условиями развития сельского хозяйства России.

С формами землевладения и землепользования были тесно связаны повинности сельского населения.

Согласно «правилам» от 26 марта 1861 г. жители Амурской и Приморской областей были навсегда освобождены от подушной подати; от оброчной и поземельной податей до 27 апреля 1901 г., от всех земских и общественных повинностей — на 3 года со дня водворения в крае⁵⁷.

До 1877 г. крестьяне не несли никаких повинностей и только в дальнейшем стали подвергаться земским сборам⁵⁸. Денежные и натуральные повинности тяжелым бременем ложились на основную массу трудящегося крестьянства, являлись главным средством экс­плуатации помещичье буржуазным государством. Дальний Восток не был в этом отношении исключением. Крестьянское население края облагалось земским, волостным, сельским, церковно попечительским и школьным сборами и несло разного рода натуральные повинности: дорожную, междудворную гоньбу, пожарную и др. Так, крестьяне старожилы Приморья платили в 1898 г. волостных сборов по 1 руб. 75 коп., сельских — по 1 руб. 25 коп. с работника. Кроме них крестьянин вносил областные земские платежи, церковные сборы и прочее в сумме 5 руб. 30 коп. В среднем на двор платежи в Приморской области в 1898 г. составляли 15 руб. 30 коп.⁵⁹ В Амурской области, по данным Н.А. Крюкова, на одного работника в 1897 г. приходилось в с. Ивановском по 12 руб. 69 коп., в с. Марково — по 18 руб. 42 коп.⁶⁰

Наряду с денежными платежами крестьяне несли различные натуральные повинности. Наиболее тяжелыми были дорожная и подводная (гоньбовая). Дорожная повинность нередко выполнялась на большом удалении от мест постоянного жительства, на длительное время, отрывая мужское население от хозяйственных работ. Стремясь избежать этого, крестьянские общества практиковали снаряжение наемных рабочих команд, что требовало дополнительных денежных сборов⁶¹.

Связанная с обслуживанием разъездов чиновников, представителей власти, перевозкой военных грузов и т.п. подводная повинность также отнимала немало средств. Так, в 1890 г. четырьмя обществами крестьянских селений (Суйфунским, Григорьевским, Ивановским и Ханкайским), расположенных по тракту Владивосток — Камень-Рыболов и Никольск-Уссурийский — Анучино, было выставлено 1516 подвод для отбывания повинности, из них 1412 (93,1%) — в мае—сентябре, т.е. в самую горячую пору, когда каждый день дорог сельскому хозяину⁶².

Хотя сумма податей, взимаемых с крестьянства Дальнего Востока, была ниже, чем в европейской России и Сибири⁶³, тем не менее, система обложения денежными и натуральными повинностями сельского населения края ставила в совершенно неравное положение крестьянские хозяйства разных социальных групп. Особенно тяжело сказывалась она на экономически слабых бедняцких и середняцких многосемейных хозяйствах.

Анализ земельных отношений в дальневосточной деревне показывает, что отсутствие помещичьего землевладения, наличие значительных массивов земельных угодий, бесплатное наделение крестьян землей оказывали благоприятное влияние на развитие земледелия и способствовали быстрому росту хозяйств фермерского типа.

В крестьянских хозяйствах земледелие строилось на использовании естественного плодородия почвы. Основными приемами, направленными на использование этого плодородия, были: а) систематическое освоение целины; б) выключение из использования и перевод в залежь и перелог земель, потерявших плодородие; в) применение паров и зяблевой вспашки для мобилизации питательных веществ и борьбы с сорняками; г) соблюдение элементарного чередования культур.

Системы земледелия на Дальнем Востоке были разнообразны. Отсутствие дорусского земледелия, малая плотность славянского населения, наличие большого количества свободных, не занятых хлебопашцами земель, позволяли повсеместно обращаться и внедрять исторически более ранние (чем трехполье — Ю.О.) системы земледелия. Этому способствовали природные условия региона. В Приамурье, выше устья Зеи и ниже Буреи, преобладали глинистые почвы с дерновым перегноем, в пойме Амура — песчаные почвы, в лесных местах — подзол, в междуречье Зеи и Буреи почвы походили на «русский чернозем».

Пестрота в почвенном отношении в Уссурийском крае — не меньшая, чем в Амурской области: это и песчаные почвы вдоль берегов Амура, Уссури и их главных притоков, в бассейне оз. Ханка и р. Суйфуна; это почвы низин падей, луговин, марей — суглинистые, глинистые, иловатые; это, наконец, почвы Ханкайско-Суйфунского района, напоминавшие «гильчинский чернозем» Амурской области. Несходство почвенно климатических условий привело к разнообразию систем земледелия на территории юга Дальнего Востока.

Одна из особенностей сельского хозяйства Дальнего Востока заключалась в том, что здесь не было единой системы полеводства. В Приамурье и Приморье на разных этапах развития бытовали различные системы земледелия: подсечно огневая и лесопольная в лесных районах, залежная и переложная — в степных.

Эволюция земледельческих систем определялась не только сте­пенью развитости производительных сил, но и существовавшими формами крестьянского землепользования. Так, заимочно захватному землепользованию второй половины XIX в. соответствовало переложное земледелие, захватно вольному землепользованию — залежно паровое хозяйство, и, наконец, складывание общинно передельного землепользования должно было способствовать появлению более интенсивного парового хозяйства.

Залежная система земледелия — это такая система, при которой земледелец, эксплуатируя пахотные угодья, не возвращался к заброшенным участкам в течение 15—20 лет.

В 60—70 е годы XIX в. на Амуре крестьяне не применяли пара и удобрений, выращивали по 7—15 хлебов и забрасывали пашни. Вначале высевали пшеницу или ярицу (яровую рожь), затем овес, гречиху, опять пшеницу или ярицу, после них овес, затем переходили на новые земли. То же наблюдалось у крестьян Уссурийского края.

В 80 х годах на Амуре обычным был следующий севооборот: подъем целины, на следующий год — яровая пшеница и ярица, на второй год после вспашки и боронования — яровая пшеница и яровая рожь, на третий год — пшеница, овес, ячмень; четвертый год — овес, пятый год — овес, шестой год — овес или залежь, седьмой год и далее — залежь, под которой земля находилась десять и более лет⁶⁴. У крестьян Приморья в первый год засевалась гречиха; во второй — ярица; в третий — пшеница; в четвертый — ярица; в пятый — овес; в шестой — овес или ячмень; в седьмой — гречиха, а когда гречиха не помогала получению урожая, землю бросали в залежь⁶⁵.

Для залежной системы характерно было широкое распространение заимок: богатые крестьяне захватывали необработанные земли, эксплуатируя их как пашни и пастбищно сенокосные угодья. Разумеется, залежная система земледелия тоже не оставалась незыблемой. С течением времени в условиях недостатка свободных целинных земель она постепенно эволюционировала в переложную, при которой выпаханное и засоренное поле (перелог) оставляли без обработки на 8—15 лет для вытеснения сорняков и восстановления структуры и плодородия почвы.

В переложной системе вырабатывалась примерно следующая по­следовательность посевов, смена возделываемых хлебов: в первый год — пшеница, лен, просо, второй год — пшеница, третий год — пшеница, рожь, четвертый год — ячмень, овес, гречиха. Эти культуры составляли основной «севооборот». В структуре посевов преобладал яровой клин, а среди яровых культур выделялись пшеница, овес и ячмень.

Для переложной системы типичным было распределение земельного массива на три клина: пашню, пастбища и луг. Одним из характерных последствий господства переложной системы было большое колебание и неустойчивость урожаев — относительно высокие урожаи первых двух лет по распашке перелога и резкое их снижение в последующие годы.

В конце XIX в. в областях Дальнего Востока создались условия для перехода к более интенсивным формам полеводства. Но этот переход совершался медленно и еще долгое время здесь существовали смешанные формы систем земледелия. Одной из них была залеж­но паровая система, суть которой состояла в том, что на пашне последовательно производилось известное количество посевов, но не «хлеб на хлеб», как в переложной системе, а в чередовании с паровой обработкой, после чего земля оставлялась на длительный отдых под залог. Спустя 10 лет, пашни истощались и забрасывались, а крестьяне поднимали целину. Наиболее типичными считались такие чередования хлебов: первый год пшеница, второй — пшеница, третий — овес, четвертый — овес, пятый — пар, шестой — пшеница, седьмой — овес — залежь. Залежно паровая система земледелия представляла собой определенный прогресс по сравнению с перелогом. В условиях дальневосточного многоземелья эта система некоторое время удовлетворяла потребности крестьянского хозяйства.

Дальнейшее развитие сельскохозяйственного производства в условиях капиталистических отношений подготавливало кризис залеж­но паровой системы. Проявлением этого процесса было резкое сокращение залежи и переход к паровой системе и применению удобрений в некоторых селениях Гильчинской и Ивановской волостей Амурской области.

В 1893 г. в шести волостях (97 селений) Амурской области в 63 се­лениях (64,9%) преобладала залежная система земледелия, в 19 (19,6%) — переложная и в 15 (15,5%) — залежно паровая⁶⁶.

Таким образом, в старожильческих селениях Амурской области преобладала залежная и залежно паровая системы земледелия (80,4%). Наиболее распространенной в старожильческих селениях Приморской области так же, как и в Амурской области, была залежная система.

Столь экстенсивный характер земледелия истощал земли, гнал крестьян на новые места. Из за отсутствия хороших урожаев они вынуждены были бросать обжитые места. Так, в 90 е годы произошло сокращение численности населения таких старинных сёл, основанных в 60 х годах XIX в., как Астраханка и Турий Рог в Приханкайской низменности Южно-Уссурийского края⁶⁷. Возможность занять соседние или близлежащие земли позволяла крестьянам не прилагать никаких усилий для увеличения урожайности, они почти не употребляли удобрений.

Севооборот в хозяйстве приморского старожила повсеместно начинался с гречихи, которую сеяли первый год по нови. Гречиха как нельзя лучше подходила к местным природным условиям. Эта особенность местного севооборота не случайно бытовала у переселенцев черниговцев⁶⁸. «А черниговцы, — говорили сотрудники общеземской организации, — это первые гречишники не только в европейской России, но, можно сказать, и во всем мире. Черниговская губерния единственная в России, где гречиха в яровом клину является первым хлебом»⁶⁹. Объективно широкому распространению этой культуры способствовало то, что гречиха быстро вызревает, хорошо опыляется пчелами, нетребовательна к почвам, не забивается сорняками и хорошо разрыхляет землю. Чередование хлебов в севообороте было различно, но оно всегда начиналось и заканчивалось гречихой. На пятый седьмой год посев гречихи повторялся, а когда гречиха уже не помогала получению урожая, землю бросали в залежь⁷⁰.

В 1900 г. в Приморской области в 133 селениях (78,2%) из 170 господствовала залежная система земледелия, в 30 (17,7%) — переложная и в 7 ми (4,1%) — залежно паровая система⁷¹. Из 99 668 дес. пахотной земли в области под паром находилось всего 5,4% (5404 дес.). Здесь так же, как и в Амурской области, ведущее место занимали залежная и залежно паровая системы земледелия (82,3%).

«При попытке использования в д. Ветка Приморской области трехпольного севооборота, — писал А.А. Меньщиков, — результаты получились очень плохие: поля, находящиеся под паром, благодаря сильным ветрам, выдувались и посеянный озимый хлеб вымерзал; ветрами и морозами сушило землю, выдувало и обнажало корни, посев пропадал, почему поселенцы перешли к однопольной системе севооборота»⁷².

Особенностью развития земледелия на Дальнем Востоке являлось то, что пахотные земли здесь не делились на поля, как в европейской части страны (трехполье), и то, что здесь не было принудительного севооборота. Дальневосточный крестьянин самостоятельно определял, какую землю пахать, какую оставлять в залежь, какие культуры сеять.

Итак, в конце XIX в. на Дальнем Востоке в старожильческих селениях преобладали залежная и залежно паровая системы земледелия, составлявшие 73,4% от общего числа населенных пунктов.

По мере сокращения земельных просторов и складывания передельной общины крестьяне неизбежно искали новые способы полеводства, которые дали бы возможность не только сохранить, но и умножить производительность их хозяйства при сократившихся размерах земельного пользования.

Таким образом, конец XIX — начало XX в. был переходным периодом в развитии земледельческого хозяйства, когда начала появляться паровая система земледелия с трехпольным севооборотом (трехпольное паровое земледелие).

Однако следует отметить, что она очень медленно внедрялась в хозяйство. Предпринимательское капиталистическое хозяйство в конце XIX в. находилось лишь на начальной стадии своего развития, ибо рынок для дальневосточных продуктов сельского хозяйства, особенно для хлеба, был весьма ограничен. Крестьянство же не имело достаточного стимула к перестройке своего хозяйства. Простое товарное производство, характерное для большей части крестьянских хозяйств, вполне уживалось с экстенсивным залежно паровым земледелием.

Развитие земледельческих систем было неразрывно связано с введением в крае более совершенных орудий обработки земли. Использование усовершенствованных орудий и машин в сельском хозяйстве было необходимо в связи с недостатком дешевых рабочих рук во время жатвы и покоса, краткостью периода уборки, большими пространствами возделываемых земель, по преимуществу целинных.

В первые годы крестьяне продолжали пользоваться теми же орудиями, что и у себя на родине. Начиная с 70 х годов XIX в. в крестьянских хозяйствах Дальнего Востока стали применяться железные и стальные плуги отечественного и зарубежного производства. Вспаханную для посева землю размельчали боронами с железными зубьями. Сено заготавливали косами (горбушей и литовкой), хлеб убирали серпами, молотили деревянными цепами и лошадьми, веяли хлеб на ветру лопатами.

В 80 е годы XIX в. в дальневосточной деревне стали распространяться более совершенные сельскохозяйственные машины: жатки, молотилки, веялки, сенокосилки, конные грабли и др. Снабжение населения Дальнего Востока земледельческими орудиями и сельскохозяйственными машинами осуществляли Южно-Уссурийское переселенческое управление и две иностранные фирмы — американская «И. Эмери» и немецкая «Кунст и Альберс».

С 1883 по 1900 гг. из владивостокского переселенческого склада было продано крестьянам Приморской области земледельческих орудий на сумму 115 779 руб.⁷³, а из николаевского казенного склада в 1884—1891 гг. — 9 жатвенных машин, 2 сенокосилки, 2 конных граблей, 41 ручная мельница, 1 маркер и 3 куколеотборника на сумму 12 930 руб.⁷⁴

По данным А.А. Риттиха, в 1898 г. в 42 селениях Южно-Уссу­рий­ского края насчитывалось 51 конная молотилка и 415 веялок⁷⁵.

В 1888 г. американской фирмой «Эмери» в Благовещенске был открыт склад земледельческих машин. Ежегодно населением приобреталось жатвенных и других сельскохозяйственных машин на сумму около 10 000 руб.⁷⁶ В 1893—1895 гг. фирмой «Кунст и Альберс» в Благовещенске было продано: сноповязалок — 10, жаток — 70, косилок — 27, молотилок — 10, сенных прессов — 2, конных граблей — 30, дисковых борон — 9, сеялок — 4, сортировок — 12, плугов — 221⁷⁷. Только в Амурской области в 1895 г. крестьянами было куплено машин на сумму 77 050 руб.⁷⁸; в 1899 г. — на 131 810 руб.⁷⁹ Все ввозимые в область машины были иностранного производства, главным образом американского. Так из 952 машин, проданных в течение 1899 г., 803 (84,4%) были американского производства, 113 (11,9%) — германского, 28 (2,9%) — английского и только 8 (0,8%) сеялок сортировок — изделия русского кустаря из Южно-Уссурийского края⁸⁰.

Характерной особенностью земледелия на Амуре была высокая концентрация сельскохозяйственных машин в частновладельческих хозяйствах и хозяйствах зажиточных крестьян, способствовавшая росту предпринимательских хозяйств. Сельскохозяйственные орудия и машины претерпели в 90 е годы существенные по сравнению с предшествующим периодом изменения. В 1898 г. газета «Амурский край» писала, что на Амуре встречаются целые волости, в которых различные земледельческие орудия имеются чуть ли не в каждом хозяйстве⁸¹.

Важной характеристикой земледелия является также структура посевов сельскохозяйственных культур. В 80 е годы XIX в. в Приамурье и Приморье культивировали злаки: ярицу (яровая рожь), пшеницу, овес, ячмень, гречиху, просо, лен и коноплю, а из корнеплодов — картофель для собственного потребления.

Особенностью зернового хозяйства Амурской области являлось отсутствие озимых хлебов. В 1887 г. в области засевалось озимой рожью всего лишь 75 пудов⁸². В Приморской же области посевы озимых составляли незначительное количество. Так, в 1895 г. озимая рожь составляла всего 2,4% от общей площади посева⁸³.

Основными зерновыми культурами в степной части региона были яровая рожь, яровая пшеница и овес, которые занимали 78—88% посевной площади.

В 90 х годах в связи с увеличением посевов в степных и лесостепных районах края и дальнейшей специализацией сельскохозяйственного производства структура посевов зерновых культур изменилась. В связи с ростом капиталистических отношений и формированием районов торгового земледелия значительно возросли посевы пшеницы и овса и увеличился удельный вес этих культур в посевной площади региона. Так, в 1900 г. у крестьян в Амурской области пшеница составляла 44,8% и овес — 41,2% общей посевной площади, в Приморской области, соответственно, 37,9 и 32,3% (табл. 8, прил. 2).

В зависимости от почвенно климатических условий нормы высева были различными: в южных степных районах менее густые, чем на севере; на черноземах высевали меньше, чем на малоплодородных почвах.

Следует заметить, что структура зернового производства Дальнего Востока существенно отличалась от распределения зерновых посевов в стране, в европейской России и в Сибири (табл. 9, прил. 2).

Как видим, если Россия была житницей прежде всего таких культур, как рожь, ячмень и овес (66%), то Амурская область представляла район производства преимущественно пшеницы и овса (86%), занимая первое место в таблице по этим показателям. Приморская область занимала второе место по производству пшеницы и третье по производству овса (70,2%).

Один из основных показателей подъема производительных сил в сельском хозяйстве — рост урожайности. Средняя урожайность (в «самах») на Дальнем Востоке была таковой: в 1861—1870 гг. — 5,2; в 1871—1880 гг. — 3,8; в 1881—1890 гг. — 5,8; в 1891—1900 гг. — 6,0.

Повышение урожайности зерновых объясняется улучшением техники, введением новых севооборотов и т.д. Урожаи на Дальнем Востоке были несколько выше, чем в других районах страны. Так, средняя урожайность хлебов в европейской России для начала 60 х годов составляла (в «самах») 3,4, для первых лет 70 х — 3,6, для 80 х — 4,5 и для 90 х годов — 5,1⁸⁴.

Посемейные списки крестьян Амурской и Приморской областей содержат сведения об урожае зерновых культур с десятины посева по разным районам региона в 80—90 х годах XIX в. В 1889 г. в северных районах Приморской области чистый сбор с десятины ржи в Софийском округе составлял — 38 пудов, пшеницы — 14, ячменя — 10, гречихи — 19 и овса — 47 пудов; южнее, в Уссурийской казачьей округе урожаи были несколько выше: ржи и ячменя до 42 пудов, пшеницы до 40 пудов; урожайность гречихи до 10 пудов, а овса — до 36 пудов.

Самые высокие урожаи отмечены в Южно-Уссурийской округе Приморской области, где природные условия наиболее благоприятные для занятия сельским хозяйством. Здесь урожай пшеницы с десятины достигал 71,3 пуда, ржи — 75, ячменя — 49,6 и овса — 40 пудов⁸⁵.

Проследить динамику урожая зерновых культур и картофеля с десятины в Южно-Уссурийской округе Приморской области в 1889—1897 гг. можно на основании данных, приведенных в табл. (10, прил. 2).

Снижение урожайности зерновых культур и картофеля в Южно-Уссу­рийской округе было связано, во первых, с истощением почвы в результате ведения экстенсивного хозяйства, во вторых, с частыми наводнениями, приносившими значительный ущерб сельскому хозяйству округи и, в третьих, неполнотой данных об урожае сельскохозяйственных культур.

В 1898 г. урожай зерновых культур в волостях Амурской области был следующий (табл. 11, прил. 2).

Однако в целом средние урожаи на Дальнем Востоке были выше, чем в европейской России, но ниже, чем в Сибири. Так, в 1889 г. средний урожай зерновых культур по Приморской области составлял 41,2 пуда с десятины, в европейской России соответственно — 34 и в Сибири — 55,3 пуда⁸⁶.

Под влиянием развития капитализма вширь, усиления переселенческого движения, втягивания дальневосточной окраины в капиталистический оборот на Дальнем Востоке наблюдался переход от патриархального натурального земледелия к торговому земледелию, начавшийся во второй половине 60 х годов XIX в.

Развитие торгового земледелия, прежде всего, проявлялось в росте посевных площадей и валовых сборов зерна. За 40 лет, с 1861 по 1900 гг., площадь посевов в крае увеличилась с 6645 до 216 115 дес., т.е. в 32,5 раза⁸⁷. Рост посевных площадей опережал рост населения в регионе. В Амурской области численность населения в исследуемый период увеличилась в 9,7 раза, а площадь посевов — в 22,6 раза; в Приморской области соответственно в 7,6 и 71,6 раза⁸⁸.

По темпам роста посевных площадей Дальний Восток опережал не только европейскую Россию, но и Сибирь⁸⁹. Это было обусловлено, с одной стороны, проведением Транссибирской железной дороги, с другой — значительным увеличением крестьянского населения в крае за счет переселенцев из внутренних губерний России.

В 60—90 х годах XIX в. посевы зерновых культур по Дальнему Востоку увеличились с 112 075 до 968 477 пудов, т.е. в 8,6 раза. Наибольший прирост посева зерновых достигнут в Приморской области, где посевы 1891—1900 гг. превзошли таковые за 1861—1870 гг. в 18,8 раза. В Амурской области за этот же период они возросли в 5,4 раза⁹⁰.

Таким образом, увеличение сельскохозяйственного производства в пореформенный период на Дальнем Востоке сопровождалось переходом от натурального способа хозяйствования к товарному, капиталистическому. Характерным признаком сельского хозяйства было устойчивое расширение посевных площадей.

В период капитализма не только растет производство зерновых и картофеля, но и повышается производительность труда: сборы хлебов возрастают быстрее, чем площади посевов. Так, на Дальнем Востоке при увеличении посевов зерновых в 8,6 раза и посевов картофеля в 4,2 раза сбор зерна вырос в 9,9 раза, картофеля — в 5,5 ⁹¹. Наибольший прирост сбора зерна был в Приморской области, где средний сбор за 1891—1900 гг. превысил средний сбор за 1861—1870 гг. в 29 раз, а в Амурской области, соответственно, в 7 раз⁹². Производство картофеля возросло в Приморской области в 7,1 раза, в Амурской области — в 2,8 раза.

Валовые сборы хлебов и картофеля позволяют судить в основном о количественной стороне земледельческого производства на Дальнем Востоке. Качественные изменения в пореформенном земледелии получают видимое отражение в соотношении чистых хлебов и численности проживавшего на данной территории населения.

По производству зерна и картофеля на душу сельского населения Амурская область в 90 е годы. XIX в. превзошла губернии европейской России и Сибирь, уступая только Новороссии и Северному Кавказу. В среднем за 1892—1896 гг. на одного сельского жителя в 50 губерниях европейской России приходилось 27,1 пуда чистого сбора зерновых (в том числе в Новороссии — 59 пудов и на Северном Кавказе — 50,8 пуда), а в Амурской области в период 1891—1900 гг. — 49,3 пуда⁹³.

Средние чистые сборы зерновых в крае на душу населения, несмотря на некоторые колебания, из десятилетия в десятилетие возрастают (табл. 12, прил. 2).

В пореформенный период в крае формируются основные районы торгового земледелия, самым крупным из которых был район Зей­ско-Буреинской долины в Амурской области. По производству зерна на одного сельского жителя он значительно превосходил не только среднечерноземные, но даже южные степные губернии. Так, в 1898 г. в Гильчинской волости было получено по 119,6 пуда зерна на одного сельского жителя, в Завитинской — 59,5, в Бельской — 57,7 и Амурско-Зейской — 57 пудов, а излишки зерна в этих волостях составили 1 240 186 пудов, или 33,9% урожая (3 654 433 пуда)⁹⁴.

Вторым районом торгового земледелия на Дальнем Востоке был район Приханкайской низменности в Приморской области, где в 1899 г. в Осиновской волости на душу сельского населения приходилось по 92 пуда, в Черниговской — по 75,4 и в Григорьевской — 65 пудов⁹⁵. Излишки зерна здесь составили 585 694 пуда, или 16,7% урожая (3 503 736 пудов)⁹⁶.

Земледелие Дальнего Востока в период капитализма достигло такого развития, что могло давать для продажи значительное количество зерна. Но богатые возможности для развития зернового производства, особенно в Амурской области, не использовались в полной мере, так как не было достаточно емкого рынка сбыта для местного зерна. Основными потребителями товарного хлеба являлись интендантство, винокуренные заводы, прииски, города и притрактовые села. С ростом расслоения крестьянства и притоком переселенцев возрастает роль внутридеревенской торговли хлебом.

Одним из крупных и давних потребителей товарного хлеба, производимого крестьянами и казаками Дальнего Востока, было интендантство. В 1862 г. крестьяне Амурской области впервые продали интендантству 3277 пудов зерна. С 1871 г. стало осуществлять поставку зерна интендантству и сельское население Приморской области (табл. 13, прил. 2).

Другими крупными потребителями товарного хлеба в крае являлись предприятия золотодобывающей промышленности и винокуренные заводы. Учет хлеба и продуктов земледелия, закупаемых золотопромышленниками, начали вести с 1887 г., однако продажа хлеба на прииски и винокуренные заводы велась раньше — с 1865 г. Так, с 1865 по 1870 гг. частным лицам в Амурской области было продано 375 тыс. пудов хлеба, т.е. по 75 тыс. пудов в год⁹⁷. С 1887 по 1900 гг. в Амурской области для золотых приисков было закуплено 649 478 пудов, или по 49 960 пудов в среднем в год, а с 1891 по 1900 гг. — 2 823 154 пуд.⁹⁸

Михайловский винокуренный завод купца Лукина, находившийся на Зее в 50 верстах от Благовещенска, с 1887 по 1900 гг. закупил 795 722 пуда зерна, или по 61 209 пудов в год⁹⁹. В Приморской области Павлиновский винокуренный завод торгового дома М. Пьянкова с братьями, построенный на р. Супутинке в 22 верстах от с. Никольского в 1894 г., закупал ежегодно до 150 000 пудов зерна. Золотопромышленные компании с 1897 по 1900 гг. закупили для своих нужд 334 971 пуд зерна, или по 83 743 пуда в год¹⁰⁰.

Кроме интендантства, винокуренных заводов и золотых приисков значительное количество хлеба сбывалось сельскими жителями в города, численность жителей которых во второй половине XIX в. постоянно росла. В 1861 г. в городах Дальнего Востока насчитывалось 8942 жителя, а в 1900 г. — 118 388¹⁰¹. Таким образом, за 40 лет городское население края увеличилось на 109 446 чел., или в среднем на 2756 чел. в год. Для обеспечения продовольствием городского населения из расчета 15 пудов на одного жителя¹⁰² в 60 х годах потребовалось 134 130 пудов, в 90 х годах — более 1,7 млн пудов. Так, из проданных крестьянами Амурской области в 1887 г. 480 000 пудов хлеба на удовлетворение нужд города пошло 237 594 пуда (по 13,4 пуда на чел.)¹⁰³.

В начале 80 х годов XIX в. основными торговыми культурами в Амурской области были рожь, пшеница и овес, занимавшие 82% всех посевных площадей, а в 1900 г. — 91%. В итоге полеводство получило зерновое направление.

Валовой сбор зернового хлеба в 1882 г. достиг 846 814 пудов¹⁰⁴. Отношение товарного хлеба в крестьянских хозяйствах с учетом внутридеревенского оборота к валовому производству составляло 182 648 пудов, или 21,6%, а в 1900 г. внедеревенская товарность в Амурской области составила 33,8%¹⁰⁵. В районах развитого зернового хозяйства эти показатели были значительно выше средних по области. Так, в 1900 г. в Зейско-Буреинском районе количество свободного для продажи хлеба исчислялось в 2 941 135 пудов, или 60% валового сбора зерна, а в Гильчинской волости излишек хлеба (ржи и пшеницы) составил 536 374 пуда, или 48,7% проданного крестьянами области хлеба (1 101 168 пуд.)¹⁰⁶.

В 80—90 х годах XIX в. товарный хлеб в основном давали хозяйства, засевавшие свыше 10 дес. Так, в 1881 г. товарность крестьянских хозяйств составляла у сеющих до 5 дес. — 2,4%, от 5 до 10 дес. — 10,8%, свыше 10 дес. — 86,8%¹⁰⁷.

Таким образом, основную массу товарного хлеба производили на Амуре зажиточные крестьяне.

Рост торгового земледелия наблюдался и в Приморской области, особенно на юге (Приханкайская низменность, долины рек Суйфуна и Сучана), районе развитого зернового хозяйства¹⁰⁸. В 1891 г. крестьяне этого района продали 980 000 пудов хлеба¹⁰⁹. Валовой сбор хлебов крестьянскими хозяйствами составил 2 512 739 пудов¹¹⁰. Внедеревенская товарность здесь равнялась 39%, а в 1899 г. — 39,8%¹¹¹.

Однако Приморская область не обеспечивала себя полностью хлебом. Это объясняется тем, что Приморье не являлось районом исключительно зерновой специализации, здесь широко были распространены неземледельческие промыслы крестьян¹¹². Хлебный дефицит в 1900 г. составил 4 660 000 пудов¹¹³. Недостаток покрывался ввозом хлеба из европейской России, Маньчжурии, Америки. Всего с 1897 по 1900 г. в Приморскую область было завезено 9 774 тыс. пудов хлебных грузов¹¹⁴. Поставки хлебной продукции из Амурской области составили с 1870 по 1891 г. 860 417 пудов¹¹⁵.

Большое значение для развития товарного производства на Дальнем Востоке имела мукомольная промышленность.

В 1886 г. в Амурской области насчитывалось 113 действующих мельниц, в том числе две паровых в Благовещенске, в 1900 г. уже 24 паровых мельницы, в том числе 16 — в крестьянских селениях¹¹⁶. В Приморской области в 1885 г. было всего две мельницы, а через 15 лет, в 1900 г. — 425, в том числе 29 паровых¹¹⁷. Крупными центрами мукомольной промышленности в крае являлись города Благовещенск, Владивосток и Никольск-Уссурийский.

Развитие мукомольного производства шло за счет быстрого роста парового размола. Одна за другой возникают крупные мукомольные фирмы: Товарищество братьев Саяпиных (1899), Товарищество братьев Буяновых (1900), Торговый дом «В. Алексеев с сыновьями» (1901) и др.

Таким образом, основной чертой развития пореформенного сельского хозяйства Дальнего Востока России был рост торгового земледелия.

В сельском хозяйстве Приамурья и Приморья наряду с земледелием значительную роль играло животноводство (табл. 14, прил. 2).

Итак, мы видим, что с 60 х до конца 90 х годов XIX в. поголовье лошадей в крае увеличилось в 12,1 раза, а поголовье рогатого скота — в 8,8 раза, опережая рост населения. Это обусловливалось двумя обстоятельствами: развитием в регионе земледелия и извозного промысла, требовавшим увеличения количества лошадей, и усилением переселенческого движения на Дальний Восток.

Одной из особенностей развития животноводства в регионе являлся значительный рост свиноводства. Так, в исследуемый период количество свиней увеличилось с 1989 голов до 65 522 голов, или в 32,9 раза. Вместе с тем наблюдаются значительные колебания роста поголовья овец и коз. В 1867 г. их количество на Дальнем Востоке снизилось до 2353 голов, в 1891 г. — до 1945 и, наконец, в 1900 г. возросло до 8165 голов. Такое колебание роста поголовья мелкого рогатого скота, а также незначительный его прирост был вызван неблагоприятными условиями для его развития.

Среди крестьян скот распределялся крайне неравномерно. Основной массой скота владело зажиточное сельское население. Так, в 1881 г. в Амурской области в 40 селениях насчитывалось 845 кресть­янских хозяйств, в которых 97 хозяйств имели по 10 и более лошадей (11,5%) и концентрировали в своих руках 22,7% всего количества лошадей и 17,8% рогатого скота¹¹⁸. В Приморской области в 1888 г. в 49 селениях 13,9% зажиточных крестьян имели соответственно 27,7% всех лошадей и 23,1% рогатого скота¹¹⁹. Значительное количество скота находилось в отдельных кулацких хозяйствах. Так, у крестьянина с. Ивановского Амурской области Ф.И. Землянского было в хозяйстве 20 лошадей и 33 головы крупного рогатого скота, а у жителя с. Михайловки Приморской области Е. Халина — 120 лошадей и 60 голов крупного рогатого скота¹²⁰.

При переложной системе земледелия, при использовании тяжелых сельскохозяйственных орудий почти единственной тягловой силой на полевых работах являлись быки (особенно это характерно для Приморской области). Они же в большинстве случаев использовались и как транспортные животные. Так, из 5483 голов рабочего скота, находившихся в 1888 г. в распоряжении 1581 крестьянского хозяйства Приморской области, быки составляли 58,7%¹²¹.

На Дальнем Востоке в животноводстве господствовала экстенсивная система, которая ставила успехи этой отрасли в зависимость от природных условий. Отсюда и значительные падежи скота в крае во второй половине XIX в. Особенно много погибло скота от сибирской язвы и чумы. В Амурской области с 1862 г. по 1889 гг. от этих болезней пало 13 050 лошадей и крупного рогатого скота¹²², в Приморской области с 1876 по 1897 гг. соответственно 5356 ¹²³.

Товарным по преимуществу животноводство было в зажиточных и кулацких хозяйствах. Сбыт скота осуществлялся на ярмарках, базарах и на месте, в селениях — скупщикам, часто через систему задатков «под скот», и войсковому интендантству.

Так, в 1883 г. в д. Астраханке Приморской области Южно-Уссурийским переселенческим управлением по выбору и оценке ходока Тищенко у крестьян было куплено 43 лошади на сумму 3497 руб., в том числе у кулака Ивана Жарикова — 12 лошадей на сумму 960 руб.¹²⁴, в селениях Троицком и Турьем Роге закуплена 31 лошадь на сумму 2385 руб. Цены на скот в то время составляли: лошадь — 70—80 руб., корова — 30—40 руб.¹²⁵ Всего было закуплено для переселенцев 523 головы скота на сумму 43 639 руб.¹²⁶

24 июня 1899 г. на ярмарке в с. Зеньковке, волостном центре, 63 крестьянами семи окрестных деревень было продано 113 быков, 15 коров и 3 лошади на сумму 12 688 руб.¹²⁷ Таким образом, земледелие и животноводство на Дальнем Востоке в период капитализма были втянуты в рыночные, товарно денежные отношения.

С 1871 г. в крае получило развитие пчеловодство. Первые пчелы в Приамурье были завезены из Томской губернии молоканами Ефимовым и Хворовым. В 1893 г. в Амурской области насчитывалось 267 ульев¹²⁸