Лит . : Кропоткин П. А. Взаимная помощь как фактор эволюции

Э. Г. Лаврик

236

КОПНИН Павел Васильевич (27. 01. 1922, г. Гжель Московской обл. — 27. 06. 1971, Москва) — философ. Занимался проблемами гносеологии, диалектической логики, методологии научного познания, истории логики. В 1939 г. поступил на философский ф-т Московского ин-та истории, философии и литературы (МИФЛИ). Во время войны — служба в армии. Позже возобновил занятия на философском ф-те Московского ун-та, к-рый окончил в 1947 г. Кандидатская диссертация — "Борьба материализма и идеализма в развитии учения о сущности суждения". Работал на кафедре философии АОН при ЦК ВКП (б), затем руководил кафедрой философии · в Томском ун-те (до 1955). Докторская диссертация — "Формы мышления и их роль в познании" (1955). После защиты диссертации К. нек-рое время работал зав. кафедрой философии ΛΗ СССР, затем заведовал сектором диалектического материализма Ин-та философии АН СССР. В 1962 — 1968 гг. — директор Ин-та философии АН УССР. Акад. АН УССР (с 1967). С 1968 г. — директор Ин-та философии АН СССР, позже — также проф. философского ф-та Московского ун-та. С 1970 г. — чл.-корр. АН СССР. Член редколлегии журн. "Вопросы философии" и "Философской энциклопедии" (с 1961). С 1963 г. — член Исполнительного комитета Международной федерации философских об-в. Под его руководством создан ряд трудов по философии ("Проблемы мышления в современной науке". М., 1964; "Логика научного исследования". М., 1965, и др.). К. была предпринята попытка систематизировать категории, обосновать принципы их систематизации. По существу, он реабилитировал умозрение как способ философских обобщений. Одним из первых К. заявил о необходимости формирования самостоятельной дисциплины в структуре отечественных философских исследований, к-рую он обозначил понятием "метафилософия", считая, что философия как целостное социокультурное образование должна сама стать предметом особого теоретического анализа. К. критически оценивал широко распространенную в советской литературе 50—60-х гг. трактовку предмета философии, сводящую его к наиболее общим законам природы, об-ва и мышления. Специфика философии, по К., в том, что она, рассматривает все явления под углом зрения осн. вопроса философии. Оригинальной была разработка К. проблемы эмпирического и теоретического уровней мышления в их отношении к чувственному и рациональному аспектам познания, проблемы "рассудок и разум". Он исследовал роль идеи в системе научного исследования, а также специфику проблемы как фокусирующей то непознанное в предмете данной теории, на что надлежит направить исследовательский поиск. Значителен его вклад в развитие логики научного исследования. Им про-

Коркунов

анализирована специфика диалектики как логики и ее взаимосвязь с формальной логикой в научном познавательном процессе. В последние годы жизни К. работал над книгой о специфике философского знания. При этом одним из первых в советской философской литературе он обратил внимание на природу и особенности языка философии, подчеркивая, что всякая теория, в т. ч. философская, есть определенный язык, совокупность средств, используемых для построения и выражения мысли.

Соч .: Формы мышления и их взаимосвязи/Вопросы философии. 1956.№3; Диалектика форм мышления в философии Гегеля//Там же 1957. №4; Диалектика и противоречия в мышлении//Там же. №8; Гипотеза и познание действительности Киев. 1962; Идея как форма мышления. Киев, 1963; Введение в марксистскую гносеологию. Киев, 1966; Диалектика как логика и теория познания. Опыт логико-гносеологического исследования. М., 1973; Диалектика, логика, наук» М., 1973; Гносеологические и логические основы науки. М.. 1974. П. В. Алексеев. А. Ю. Киреев

КОРКУНОВ Николай Михайлович (14(26). 04. 1853, Петербург — 27. 11(10. 12).19О4, ст.

Удельная, ныне Ленинградская обл.).....- правовед

и социолог. Окончив юридический ф-т Петербургского ун-та (1874), преподавал в Александровском лицее и Военно-юридической академии. В 1893 г., после защиты диссертации по рус. государственному праву, получил степень магистра, в 1894 г. ему присвоена степень д-ра (диссертация "Указ и закон") В 1895 —■ 1897 гг. — ординарный проф. Петербургского ун-та, помощник статс-секретаря Государственного совета. Воззрения К. оказали влияние на психологическую теорию права Петражицкого. Полностью не отказываясь от спекулятивной философии, к-рую он воспринимал либо в качестве теории познания, либо как обобщенное знание, К. избрал своей методологией позитивизм. Полагая, что законы, управляющие явлениями органического и неорганического мира, применимы и к социальной жизни, он выступал за социально-психологический детерминизм (закон психической наследственности). По его мнению, об-во определяется прошедшим, настоящим и идеалами будущего, а также внешней, физической (географические условия и международная обстановка), внутренней, органической (духовно-культурный и политический опыт поколений страны) и идеальной, духовной (искание социальных идеалов) средой. Особое значение, по К., приобретает способность об-ва создавать идеалы, что является осн. показателем его жизненной энергии. "Сильные", жизнестойкие идеалы, духовно связывая и организуя всех его членов воедино, даже при неблагоприятных обстоятельствах не дают ему погибнуть. Совр. культурные об-ва, где потребность духовного общения и идеальная связь их членов сильнее, чем в первобытных человечес-

ких союзах, обладают несравнимо большими возможностями для формирования идеалов, могущими стать основой широкого гражданского единения и средством проведения социальных реформ. В рамках взаимосвязи социальных причин и действий личность формирует свое собственное целеполагание в созданном ее психикой идеальном мире. Являясь отчасти продуктом об-ва и одновременно будучи включенным в различные социальные группы (семья, церковь), личность тем не менее есть самостоятельное начало со своими интересами, способное вступать в конфликт с общественным строем. Поскольку социальная организация нормативна, человеческая деятельность, по К., подчинена действию технических и этических норм. Технические нормы (правила гигиены, грамматики, строительства и т. п.) объективны по содержанию, сфера их применения ограничена частными задачами, их нарушение не ведет к дезор! анизации общественных процессов. Выполнение этических корм, по происхождению субъективных, направлено на достижение общего интереса, поэтому они отличаются единством (единообразное понимание), универсальностью (использование во всех случаях жизни) и императивностью (обязательностью требований, имеющих целью согласовать интересы личности и об-ва). В свою очередь, этические нормы делятся иа нравственные (нравственность) и юридические (право). Как полагает К., нравственность решает более общие задачи, чем право: служит критерием оценки интересов, устанавливает их иерархичность по степени значимости (частный, общий), является ру-комодящим началом человеческой деятельности в целом. Однако нравственные нормы, ориентированные на внутреннюю организацию личности и субъективные по своей природе, не в состоянии урегулировать интересы двух и более лиц. Правовое поведение основано на обязанности выполнять вытекакшше из чужого права требования и соблюдать установленные нормами границы сталкивающихся интересов. К. наделяет право координирующей ролью во взаимоотношениях личности и об-ва. Рождаясь и развиваясь в индивидуальном правосознании, юридические нормы постепенно облекаются в признанную людьми форму обычая, судебной практики, закона, становятся объективным фактором общественной жизни. Право начинает подчинять себе деятельность отдельных лиц в силу того, что оно признается ими как должный порядок общественных отношений, выступает как их субъективное представление о норме поведения. Культурный прогресс об-ва проявляется в зрелости правосознания личности, в ее способности с помощью права достичь оптимального на данном историческом этапе сочетания своих интересов с общественными. По К., человеческое общение имеет две формы: непроизвольное, возника-

ющее помимо воли людей (семья, нация, государство), и произвольное, образующееся по их согласию (акционерные компании, клубы, ученые об-ва). Непроизвольное общение может основываться на единстве происхождения (семья, род), совместной жизни {община, государство) или интересов (об-во); при этом первый тип общения находится под влиянием прошлого, второй — настоящего, третий — будущего. С этих позиций К. рассматривает государство как общественный союз, в к-ром осуществляется принудительное властвование над свободными людьми. При этом авторитет велений органов государственной власти базируется не на внешней физической силе, а на признании их обязательными со стороны об-ва. Власть государства простирается настолько, насколько граждане сознают себя от него зависимыми. Т. обр., государственная власть есть сила, обусловленная не волей властвующего, а сознанием зависимости от него подвластного. Поскольку для личности естественно противопоставлять интересу власти свои индивидуальные интересы, отстаивая и оберегая их, это приводит к созданию юридических норм, разграничивающих сталкивающиеся интересы власти и отдельных лиц, к ограничению власти правом. Действия власти должны соответствовать правосознанию подвластных, их представлению о государстве, его отношению к праву, личной и общественной свободе. С развитием гражданского об-ва, международного общения, вследствие общекультурного прогресса сознаваемая людьми зависимость от государства становится все более ограниченной и условной. Применительно к особенностям рус. абсолютизма взгляды К. на соотношение власти и права приняли вид теории "указа и закона". По К., несмотря на обладание государем неограниченной властью, он должен быть заинтересован в разграничении формы ее проявления. Закон, будучи волей самодержавного монарха, регулирует наиболее важные общественные отношения, принимается в результате сложной юридической процедуры с участием различных коллегиальных государственных органов. Указ, напротив, рассчитан на решение оперативных и узких вопросов в сфере деятельности исполнительной власти, издается в соответствии с законом и в упрощенном порядке. Смешение этих двух форм воли государя ведет к засилью узкопартийных и своекорыстных интересов, противоречивости законодательства, дезорганизации системы управления. Строгое же разделение указа и закона, считал К., позволит властителю, оставаясь свободным в рамках принятых им актов, основательно и объективно осуществлять законотворчество, требовать от чиновников и подданных соблюдения законности.

Соч.: Общественное значение права. Спб., 1890; Русское государственное право. В 2 т. Спб., 1892—1893; Указ и закон. Спб., 1894; Лекции по общей теории права. Спб., 1904.

Лит.: Зорькин В. Д. Позитивистская теория права в России. М., 1978; Социологическая мысль в России: Очерки истории немарксистской социологии последней трети XIX — начала XX века. Л., 1978; Экимо« Э. А. Коркунов. М., 1983; История политических и правовых учений. XIX в. М., 1993.

КОСМИЗМ (от греч. kosmos — мир, Вселенная) — специфическое мировосприятие и мироощущение, а также особенность рефлексирующего сознания в априорном предположении органического единства всего со всем, а главное — со Вселенной, "преобладание вселенского над ин- . дивидуальным" (Е. Н. Трубецкой). Следует различать естественно-научный К. и религиозно-философский К. К. изначально присущ культурному самосознанию человечества — с самых первых шагов зарождающейся цивилизации. В нем выражалось прежде всего отражение окружающего мира в сознании человека, интуитивное провидение вселенского взаимодействия, всемирной симпатии и одновременно мифологизация отношений и связей с этим миром, подавленность становящегося мышления могучими внешними грозными стихиями, в к-рых виделось проявление неких всеобщих смыслов, законов и т. п.,

— за ними стоял живой, сверхсущий Космос. Содержание, вкладываемое в понятие "космос" в разные эпохи и в различных культурах, существенно отличается. Рус. К., сформировавшись в русле европейской культуры и являясь неотъемлемой частью мирового К., обладает своими специфическими чертами. В нем самобытные ценности отечественной истории и культуры соединяются с научными концепциями о мире. Изначальной посылкой рус. космического мировоззрения, восходящего к истокам древнерус. христианской образованности, является учение отцов церкви об отношении Творца и творения, представление о космосе как живом организме, находящемся в непрестанном взаимодействии с Творцом, о важной роли человека в этом взаимодействии. Это учение, предполагающее "вне-мирность Бога", не исключает и "живое присутствие Бога в мире", в его основе Богочеловечест-во Христа, соединяющее в себе две природы

— Божественную и человеческую. Философскими основаниями рус. К. являются: в онтологии

— концепции всеединства и иерархической структуры бытия, получившие развитие в трудах В. С. Соловьева, Булгакова, Карсавина, Флоренского, Зеньковского и др.; в гносеологии — живознание Киреевского и Хомякова, "цельное знание" Соловьева, "цельное мировоззрение" Флоренского. Мир в этих концепциях рассматривается не только в его наличной данности, но и с т. зр. долженствующего быть, с т. зр. его развития через человека и отношения к Творцу как цели. Заслуга в разработке теоретических оснований К. в значительной мере принадлежит Федорову с его про-

238

Кошелев

вознанием сразу наметились две тенденции: 1) понимание К. как научного мироотношения, как мировоззрения (а вслед за этим — и как принципа культуры в широком плане); 2) трактовка его в общеметодологическом плане с теоретико-научных позиций. В последнем случае К. выступает как принцип рассмотрения всего происходящего на Земле в тесном единстве с космическими процессами. С этой т. зр. Земля не только представляет собой космическое тело, подчиняющееся в своем движении в мировом пространстве законам космоса, но и обязана своей наполненной жизнью оболочкой благоприятному сочетанию общеприродных (земных и космических) факторов. Сама человеческая деятельность в этом свете приобретает новые измерения: общепланетарное и внеземное. Такая логика устремляет мысль за пределы планеты. "Вся суть — в переселении с Земли и в заселении космоса", — говорил Циолковский (см.: Чижевский А. Л. Теория космических эр//Грезы о Земле). Понимание космоса как "живого" мироздания дало повод ряду сторонников рус. К. существенно расширить рамки этого понятия, вплоть до отождествления его предметного поля с теми аспектами отечественной культуры, в к-рых наряду с проблематикой "человек — космос" (антропокосмизма) отражается и религиозное теоантропокосмическое видение мира. В связи с этим в К. стали различать особые направления (или течения), как "христианский", "религиозно-философский", "поэтически-художественный", "эстетический", "музыкально-мистический", "мистический", "экзистенциально-эсхатологический", "проективный", "активно-эволюционный" и, наконец, "естественно-научный" К. Объединению различных подходов к выработке единого понимания К. была посвящена конференция на тему "Русский космизм и ноосфера" (М., 1988), на ней была сделана попытка толковать рус. К. как фундаментальное мировоззрение совр. эпохи, имеющее свои истоки не только в мировой, но и в отечественной культуре.

КОШЕЛЕВ Александр Иванович (9 (21). 05. 1806, Москва ·— 12 (24). 11. 1883, Москва) — публицист и общественный деятель. Род. в дворянской семье, в 1821 г. начал учиться в Московском ун-те, но через год вместе с группой студентов, вследствие конфликта с руководством, покинул

ΐ

4

его (позже он сдает экзамены за университетский jcypc экстерном). Это было время увлечения философией Шеллинга. В 1822 г. К. поступил на службу в Московский архив Министерства иностранных дел и становится одним из "архивных юношей". Вместе с Одоевским, Веневитиновым, Щевыревым, С. Е. Раичем и др. он участвует в организации "Общества любомудрия". Собрания, посвященные в основном литературным вопросам, проходили вполне легально, но существовало и др., тайное об-во, где обсуждались философские вопросы, преимущественно взгляды нем. философов (Канта, Фихте, Шеллинга, Окна, Гёрреса и др.). Членами последнего были: Одоевский, Киреевский, Веневитинов, Н. М. Ро-жалин и К. Одновременно К. со своими друзьями участвует в издании журн. "Мнемозина". В 1825 г. об-во самораспустилось. К 1827 г. относится знакомство К. с Хомяковым, оказавшим на него сильное влияние. Примыкая к славянофилам, К. тем не менее был чужд крайностей этого течения, терпимо относился к др. мнениям. Его особая позиция заключалась также в особом внимании к идеям братского единения всех славянских племен. К. становится первым редактором и издателем органа славянофилов

__ журн. "Русская беседа" (1856). С 1858 г. он

издает журн. "Сельское благоустройство", в ж-ром обсуждаются вопросы, связанные с положением крестьян, и к-рый вскоре был запрещен цензурой. К. активно участвует в подготовке крестьянской реформы и как теоретик (автор проекта освобождения крестьян, а также ряда статей на эту тему), и как практик (депутат от Рязанского губернского комитета). В 1861 г. он издает соч. Киреевского в 2 т. Ему принадлежат кн. "Конституция, самодержавие и земская дума" и брошюра "Какой исход для России из нынешнего ее положения", написанные в 1862 г. В его наследии нет работ, посвященных специально философской проблематике. Его деятельность как публициста сосредоточивалась в основном на практических сторонах тех общественно-политических вопросов, к-рые были актуальны в то вцш иное время его жизни. Нек-рые его брошюры, носящие в основном политический характер, по цензурным соображениям были изданы за границей: "Наше поколение" (Берлин, 1875), "Общая земская дума в России" (Берлин, 1875), "Что же теперь делать?" (Берлин, 1879). Особый интерес представляют его мемуары ("Записки"), являющиеся ценным документом по истории общественной мысли в России.

Красота

240

Красота

красотою , от того, что в самом деле есть красота". Одно дело — субъективное "свойство эстетических предметов", другое — субъективное состояние души. "Красоты всеобщие" соответствуют "ходу, намерениям, законам природы", а предметы, называемые прекрасными, нравятся нам не столько сами по себе, "сколько по отношению к нам". Галич выделял три вида К.: К. "умозрительная" как проявление "истинного"; К. "нравственная" как проявление "доброго"; К. "чувственная", или "прелестная", как проявление "приятного". Как романтический эстетик, Одоевский утверждал, что "основание К. не в природе, но в духе человеческом". По взглядам же На-деждина, К. "есть нечто в себе объективное", она "не что иное, как высочайшая гармония жизни". Белинский был также убежден, что "все прекрасное заключается только в живой действительности". Чернышевский дополняет формулу "прекрасное есть жизнь" антропологическим пониманием К.: "прекрасное то, в чем мы видим жизнь, как мы понимаем и желаем ее, как она радует нас". Достоевский стремился осмыслить К. во всей ее объективной сложности и противоречивости. "Красота — загадка", — считал он. "Красота есть не только страшная, но и таинственная вещь". "Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут", "тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей". В формуле Достоевского "мир спасет красота" последняя мыслится как нечто "доброе", "положительное", идущее от Бога, а не от дьявола. В. С. Соловьев был также убежден в спасительной силе К., ибо К., как благо и истина, являются "положительными идеальными определениями достойного бытия", где не будет ни "анархической множественности" (разделенности) добра, истины и К., ни их мертвого единства. В XX в. понимание К. шло различными путями. Для Я. О. Лосского К., как любовь, истина, свобода, — аспекты полноты бытия, воплощаемого Царством Божием. В. И. Иванов называл объективное начало К. "общей категорией человеческого единения". Для Бердяева "природа красоты — онтологическая и космическая". Его не удовлетворяют все определения К., ибо они "формальны и частичны", а "в красоте нужно жить, чтобы узнать ее". По Шестову, "каждая прекрасная вещь есть нечто абсолютно незаменимое": "прекрасное небо не заменит прекрасного моря, а прекрасное море — прекрасной картины". "Стало быть, нечего и спрашивать, что такое красота". А Д. Н. Ов-сянико-Куликовский, солидаризуясь с Писаревым, пришел к выводу, что К. целиком состоит "из условностей и фикций", ибо "объективной "Красоты" нет (это — миф), есть только субъективная категория "красивого". В эстетической мысли, основывающейся на марксизме, проблема К. вначале, по существу, не ставилась, а вульгарно-социологический подход приводил к за-

ключению: "наша нормативная марксистская эстетика отрицает и объективные и субъективные критерии красоты, ибо она... против красоты вообще" (Пролетарская литература. 1931. № 4. С. 148). Лишь в сер. 50-х гг. в начавшемся обсуждении вопросов эстетического мироотношения был поставлен вопрос о К. И хотя участники дискуссии уверяли, что они следуют принципам, марксистско-ленинской философии и эстетики (стали известны и рукописи молодого Маркса, в к-рых речь шла о "законах красоты"), их трактовка К. была существенно различной. Т. наз. "природни-ки" (Н. А. Дмитриева, Г. Н. Поспелов и др.) утверждали, что К. как изначально природное свойство существовала и до человеческого об-ва. Т. наз. "общественники" (Л. Н. Столович, Ю. Б. Борев и др.) рассматривали К. как социокультурное явление, выражающее в конкретно-чувственной форме утверждение человека в мире, меру свободы его и об-ва. Сторонники т. наз. объективно-субъективной концепции К. определяли К. как "отраженную в сознании закономерность определенного качества" (А. И. Буров), как соответствие "реальности и идеала" (М. С. Каган). С нач. 60-х гг. делаются попытки осмыслить К. в аксиологическом аспекте как эстетическую ценность, показать ее взаимосвязи с др. эстетическими категориями, выявить своеобразие К. в искусстве и особенности ее субъективного восприятия и переживания. В поэзии сложилась традиция "поэтической эстетики", образно определяющей мн. эстетические проблемы. В рус. поэзии одной из них является проблема К. Поэт способен не только создавать К., но и художественно определять ее проявления, феномен ее восприятия и переживания, давать поэтически-афористические формулы К.: "Гений чистой красоты" {Пушкин); "Сотри случайные черты — / И ты увидишь: мир прекрасен" (А. Блок); "...красота — не прихоть полубога, / А хищный глазомер простого столяра" (О. Э. Мандельштам); "И прелести твоей секрет / Разгадке жизни равносилен" (Б. Л. Пастернак); "...что есть красота / И почему ее обожествляют люди? / Сосуд она, в котором пустота, / Или огонь, мерцающий в сосуде?" (Н. А. Заболоцкий). Лит . : История эстетической мысли. М., 1985. Т. 1. С. 416—417; М., 1986. Т. 3. С. 324; Русские эстетические трактаты первой трети XIX в.: В 2 т. М., 1974; Радищев А. Н. Избр. филос. соч. М., 1949. С. 354, 390; Белинский В. Г. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 489; Чернышевский Н. Г. Избр. филос. соч. М., 1950. Т. 1. С. 74; Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 8. С. 66, 436; Т. 14. С. 100; Соловьев Вл. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990. С. 131; Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 455—456; Иванов Вяч. Борозды и межи. М., 1960. С. 170; Шестов Л. Соч. М., 1993. Т. 2. С. 204; Овсянико-Куликов-ский Д. Н. Литературно-критические работы. М., 1989. Т. 2. С. 341, 342; Андреев А. Л. Марксистско-ленинская концепция искусства и принцип отражения. М., 1988.

Л. Н. Столович

КРИЖАНИЧ Юрий (1617, Бихач, Босния 12.09.1683, близ Вены) — писатель, мыслитель. По национальности хорват. Получил в Граце степень магистра философии, был слушателем греч. коллегиума Св. Афанасия при Ватикане. В1642 г. защитил докторскую диссертацию в Риме. В 1659 г. прибыл в Москву, стал активно Пропагандировать идеи о единстве славян, великом будуш^ем России, необходимости широкой Просветительской деятельности с целью вывести рус. народ в число образованных европейских наций. В 1661 г. за поддержку униатства был сослан в Тобольск, где прожил 16 лет и написал осн. свои соч. После освобождения в 1676 г. жил в Польше. В 1678 г. выехал в Вильно, где стал членом иезуитского ордена. Погиб под Веной в битве с турками, сражаясь в войсках Яна Со-бесжого. К. был одним из энциклопедически образованных людей своего времени: владел 6 языками, занимался философией, политэкономией, историей, языкознанием, эстетикой, музыкой, богословием. Он стоял на позициях провиденциализма, но полагал, что божественный промысел определяет лишь коренные повороты в жизни народов и допускает возможность свободного воздействия людей на нек-рые стороны исторического процесса. Одним из средств достижения прогресса К. считал унию между православной

■ католической церковью. В работе "De Providentia Dei" ("О промысле Божием") (1666—1667), посвященной царю Алексею Михайловичу, писал, что греки отпочковались от зап. церкви из-за "духа гордости", протестанты откололись из-за любви к свободе, а русские оказались просто обманутыми. Я считаю, писал он, московитян не еретиками, а христианами, введенными в заблуждение по простоте душевной. К. предлагал свои услуги царю, но они не были приняты. Положение иноземца, да еще католика, создало вокруг него своеобразную полосу отчуждения. Его соч. были известны лишь узкому кругу лиц. Он довольно сурово критиковал различные стороны быта и государственного строя России, отсталость рус. об-ва по сравнению с зап. странами, доказывая необходимость и своевременность предлагаемых им реформ. К. разработал первую систему классификации знаний в рус. -славянской терминологии. Все знания

; он делил на два вида: теоретические и практические. В философию включал логику, физику и этику, в логику же — грамматику, риторику, поэти-

■ ней средство достижения общественного благо-

получия. Он выдвигал программу разумного управления державой, основанную на анализе истории страны, народа, природных ресурсов, традиций и умелом их использовании. К. глубоко изучил экономическое и политическое положение России, подчеркивал необходимость развития в ней торговли, ремесла и земледелия. С патриотических позиций он пытался понять роль славянства в мировом историческом процессе, считая, что оно развивается по восходящей линии, хотя постоянно подвергается угнетению и оскорблению со стороны чужеземцев, особенно турок и немцев. Особую роль в судьбе славян он отводил России, к-рая, превратившись благодаря ' передовым реформам в ведущую мировую державу, освободит порабощенные славянские и др. народы и поведет их вперед. К. предпринял попытку создания общеславянского языка, разработал его грамматику, поэтому его называют отцом славянской филологии. Идеи К. свидетельствуют о том, что в России того времени складываются предпосылки для проведения глубоких реформ, как писал Плеханов, его программа "во многих отношениях напоминает программу Петра I" (История русской общественной мысли // Соч. М., 1925. Т. 20. С. 290).

Соч.: Русское государство в половине XVII в. (Политика). Рукопись времен царя Алексея Михайловича. М., 1859. Вып. 1—46]; О промысле (Об Божием смотрению). М., 1860; Собр. соч. М„ 1891—1892. Вып. 1—3; Из рукописного наследия Ю. Крижанича // Исторический архив. 1958. № 1.

Ли τ . : Бессонов П. А. Ю. Крижанич // Православное обозрение. 1870. № 1—11; Белокуров С. А. Ю. Крижанич в России. М., 1901—1909. Т. [1]—3; Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. Соч.: В 24 т. Т. 20; Вальденберг В. Е. Государственные идеи Крижанича. Спб., 1912; Роганович И. Ю. Крижанич и его философия национализма. Казань, 1899; Пушкарев Л. Н. Юрий Крижанич. Очерк жизни и творчества. М., 1984; Брайович С. М., Жулинская Э. В. Новые книги о лингвистических трудах Ю. Крижанича //Филологические науки. 1988. № 6; Golub I. Slovenstvo Juria Krizanica. Zagreb, 1983.

С. М. Брайович

"КРИЗИС ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ

(Против позитивистов)" — магистерская диссертация В. С. Соловьева. Первоначально была опубликована в 1874 г. в виде отдельных очерков под общим заглавием "Кризис западной философии (по поводу "Философии бессознательного" Гартмана)" в журн. "Православное обозрение". Вышедшая в том же году отдельной книгой диссертация получила название "Кризис западной философии. Против позитивистов". В изданных посмертно 8- и 10-томных Собр. соч. философа подзаголовок "Против позитивистов" был взят в скобки. Хотя диссертация является первым крупным произв. Соловьева, в ней уже обозначились исходные установки и важнейшие особенности его учения, необходимость преодоления

242

243

односторонне-рассудочного характера зап. философии (проявившегося в произвольном расщеплении конкретного всеединства духа, превращении отвлеченных понятий в самостоятельные сущности), примирения веры и знания и достижения органического синтеза религии, философии и науки. В 1872—1873 гг., в период учебы Соловьева в Московском ун-те, его увлечение естественно-научным материализмом сменяется интересом к философскому пессимизму, представленному в сер. XIX в. учением А. Шопенгауэра и "философией бессознательного" Э. Гартмана. В "К. з. ф." он попытался рассмотреть весь путь, пройденный западноевропейской философией, сделав вывод, что его логические результаты соответствуют тем выводам, к к-рым пришла "философия бессознательного". Следуя отчасти позднему Шеллингу, а отчасти рус. славянофилам (прежде всего Киреевскому), Соловьев утверждал, что зап. философией окончательно пройден путь отвлеченно-теоретического познания в обоих своих направлениях — эмпирическом и рационалистическом. Закономерным завершением эволюции эмпиризма и рационализма стал "абсолютный формализм" Дж. С. Мил-ля и Гегеля, в системах к-рых и объект познания, и его субъект растворились в отвлеченных от всякой конкретной предметности способах познания. По Солояьеву, метафизика Шопенгауэра и его последователя Гартмана отчасти преодолела односторонность прежней европейской философии и, примирив в своей теории познания эмпиризм и рационализм, смогла приблизиться к постижению истинно-сущего как конкретного всеединого духа, снимающего в себе внешнюю противоположность между человеком и миром. Это позволило заново утвердить нравственно-практическое значение философии, вернув ей не только способность познавать действительность, но и право критически оценивать ее с т. зр. абсолютного идеала. Однако унаследованная нем. пессимистами от прежней метафизики тенденция представлять отдельные понятия ("воля", "представление", "бессознательное") в виде самостоятельно существующих начал привела их к ошибочным заключениям о цели человеческой жизни и смысле мирового процесса, к выводу, что существование мира не имеет разумного оправдания и, следовательно, он должен вернуться в изначальное состояние абсолютного небытия. Соловьев усматривал у мировой истории иную цель: "уничтожение... того чудовищного призрака мертвой внешней реальности, вещественной отдельности, — призрака, который η сфере теоретической уже исчез перед светом философского идеализма... Последний конец всего есть, таким образом, не нирвана, а, напротив... — нарство духа как полнее проявление всеединого". По мнению Соловьева, система Гартмана завершила целый период европейской культуры, харак-

теризующийся раздвоением личного разума (созданием к-рого и является философия) и общенародной религиозной веры. Близость европейских пессимистических учений с религиозными системами Востока, прежде всего с буддизмом и отчасти индуизмом, Соловьев отказывался считать свидетельством окончательного разрыва философского сознания Запада с иудео-христианской религиозной традицией,' он полагал, что сама логика духовного развития Запада ведет европейскую философию к принятию христианского Откровения, только в "новой, достойной его форме". Историко-философская концепция Соловьева резко расходилась с популярным в 70-е гг. позитивизмом, и в частности с учением О. Конта о трех фазисах в умственной истории человечества. По этой теории религиозное, метафизическое и позитивно-научное воззрения объявлялись взаимоисключающими, причем последнее считалось наивысшим. Критике теории Конта Соловьев посвятил специальное приложение к своей диссертации — "Теория Огюста Конта о трех фазисах в умственном развитии человечества". Из-за откровенно полемической направленности этой части своей диссертации Соловьев и решил дать всему соч. подзаголовок "против позитивистов", хотя в печатной полемике с Лесевичем он назвал этот подзаголовок "несущественной прибавкой", лишь подчеркивающей отличие его понимания кризиса зап. философии как завершения ее автономного от др. сфер человеческого духа существования от его интерпретации последователями Конта, для к-рых история европейской мысли оканчивалась утверждением позитивистского миросозерцания. Диссертация Соловьева оказалась индикатором философских настроений в России. С одной стороны, вал критических выступлений против нее проявил сохраняющееся влияние позитивизма, с другой — большое число одобрительных отзывов свидетельствовало о нарастающем сопротивлении позитивизму в рус. об-ве и пробуждении в нем интереса к метафизике. Правда, в спор с автором "К. з. ф." вступили не только позитивисты, но и отдельные сторонники метафизики. Так, важнейший тезис работы о синтезе философии и религии подверг критике переводчик "Философии бессознательного" Гартмана на рус. язык Козлов. Мн. маститые деятели рус. культуры (Погодин, Страхов), дав высокую оценку философскому таланту Соловьева, попытались защитить его от нападок леворадикальной прессы. Положительную характеристику дал труду Соловьева в письме к Страхову от 23 декабря 1874 г. и Толстой: "Это еще один человек прибыл к тому малому полку русских людей, которые позволяют себе думать своим умом" (Полн. собр. соч. Т. 62. С. 128). До 1877 г. о Соловьеве будут говорить прежде всего как об авторе

Критически мыслящая личность

работы "К. з. ф.". И хотя впоследствии Соло-^ьев откажется от нек-рых ее тезисов (напр., о значении "философии бессознательного" для истории зап. философии), главная идея произв. __ религиозное призвание философии и культуры — окажется ведущим мотивом его творчества.

Соч.: Соч.: В 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 3—138.

Ли τ . : Владиславлев М. И. Рецензия на "Кризис западной философии: против позитивистов", магистерскую диссертацию В. С. Соловьева // Журнал Министерства народного просвещения. 1875. № 1; Страхов ff, Н. Еще о диспуте Соловьева // Московские ведомости. 1874, 9-е декабря; Кавелин К. Д. Априорная философия или положительная наука? По поводу диссертации г. В. Соловьева. Спб., 1875; Козлов А. А. Г. Влад. Соловьев как философ // Знание. 1875. jig ι—2; Лесевич В. В. Как иногда пишутся диссертации // Отечественные записки. 1875. № 1; Страхов Η. Η. История и критика философии // Журнал Министерства народного просвещения. 1881. № 1; Лукьянов С. М. О Вл. Соловьеве в его молодые годы: Материалы к биографии. Пг., 1916. Т. 1; Лосев А. φ Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 1Î1—163.

КРИТИЧЕСКИ МЫСЛЯЩАЯ ЛИЧНОСТЬ

__понятие, предложенное нем. идеологом лево-

гегельянства — Б. Бауэром в кон. 30 — нач. 40-х гг. XIX в. для обозначения субъекта социально-исторического развития, опирающегося на деятельность самосознающего духа. Используя мысль Гегеля, что если революционизировать царство идей, то действительность не устоит, Бауэр призывал к такому революционизированию, к-рое будет означать критику всех общественных институтов ("теория становится теперь самой сильной формой практики"). Отрицание

— "бог развития", поэтому отрицательную критику следует начать, по его мнению, с главного препятствия разуму и свободной мысли — с критики церкви и официальной религии. Это самая насущная задача "критических личностей". Именно такие личности, обладающие высокоразвитым индивидуальным самосознанием, по Бауэру, творят историю. Масса же, отягощенная социальной плотью, материальными заботами по поддержанию существования, инертна и пассивна. В результате "критическая личность" берет на себя функции носителя общественного идеала и борца за его осуществление. Эти идеи

. сильно повлияли на теоретическое самосознание лидеров рус. народничества, став составной частью социальной философии мн. из них, в особенности Лаврова и Михайловского. "Личность, действующая на общество на основании научного знания, необходимого и нравственного убеждения о справедливейшем, — утверждал Лавров,

— есть источник истории. Столкновение личных деятельностей на тех же основаниях, различных для каждой личности, производит объективный

процесс истории". Инертные безличности — вне истории. Под воздействием "потребностей развития" (у личностей) история движется вперед, и в этом смысле субъективное порождает объективное. По мнению Михайловского, "живая личность со всеми своими мыслями и чувствами становится деятелем истории на свой собственный страх. Она, а не какая-нибудь мистическая сила ставит цели в Истории и двигает к ним события сквозь строй препятствий, поставляемых ей стихийными силами природы и исторических условий". В истории человечества личности боролись за свой идеал — нравственный, политический, религиозный, научный. Без веры в идеал личность не в состоянии осуществить выбор между добром и злом, между прогрессом и реакцией. Наилучший общественный идеал — социалистический. Масса верит в обветшалые, анахроничные догмы и каноны, навязанные ей условиями беспросветного быта и усилиями реакционных кругов с их системой идеологических мифов, прежде всего религиозных. Она осознает необходимость перемен тогда, когда критика воспитает и образует в ней отрицательное отношение к существующему порядку вещей. При самодержавном деспотизме, считали идеологи народничества, К. м. л. должны объединиться, выступив на общественном поприще в виде "коллективного организма". Цель их деятельности — социалистическое об-во, средство — партия К. м. л. как партия революционного действия. Эта партия не для всех. Нужны преданные идее, "фанатические люди, рискующие всем и готовые пожертвовать всем". Лавров предвидел, что в условиях жесточайшей дисциплины и необходимости подпольной централизации возможны ренегатство, провокаторство и предательство, предупреждал против "гангрены перерождения", к-рая вовсе не обязательно начинается снизу. К партии могут примкнуть "неинтеллигентные честолюбцы". Поэтому партия должна быть бдительна против нравственной несостоятельности своих членов, обычно ведущей к политическому предательству. Нельзя партию, считал он, "превращать в механизм для побуждений и целей одной личности". Т. обр., в концепции К. м. л. философско-исторические представления были неотделимы от конкретной политической проблематики, перерастая в непосредственную программу действий.

Ли τ . : Лавров П. Л. Исторические письма. Спб., 1870 (Философия и социология. М., 1965. Т. 2); Михайловский Н. К. Герои и толпа // Полн. собр. соч. Спб., 1911. Т. 16; Он же. Научные письма (К вопросу о героях и толпе) // Полн. собр. соч. Т. 6; Он оке. Борьба за индивидуальность // Полн. собр. соч. Спб., 1912. Т. 2; Кареев Н. И. Сущность исторического процесса и роль личности в истории. Спб., 1914; Малинин В. А. Философия революционного народничества. М., 1972.

В. А. Малинин

244

Кропоткин

КРОПОТКИН Петр Алексеевич (27.11 (9.12). 1842, Москва — 8.2. 1921, Дмитров) — теоретик анархизма, философ, ученый, литератор. По происхождению князь. В 1862 г. окончил Пажеский корпус и произведен в офицеры. Пять лет прослужил в Сибири, где принял участие в ряде экспедиций по Маньчжурии и Вост. Сибири. Итогом их были ценные наблюдения и открытия (Исследования о ледниковом периоде... Спб., 1876). В 1867 г. подал в отставку, возвратился домой и поступил на физико-математический ф-т Петербургского ун-та. Продолжает заниматься географией и геологией. В 1868 г. избран членом Рус. географического об-ва. Еще в юности под влиянием классической рус. литературы (прежде всего И. С. Тургенева и Н. А. Некрасова), революционно-демократической идеологии (гл. обр. Герцена и Чернышевского), острых социальных противоречий жизни, порожденных распадом крепостничества, у К. сложились гуманистические и демократические представления. В 1872 г., в Швейцарии, знакомится с деятельностью I Интернационала, изучает новейшую социалистическую литературу, сближается с рабочими Юрской федерации, к-рая находилась под влиянием Бакунина. "Критика государственного социализма" и революционная агитация юрцев, по словам К., "неотразимо действовали" на его ум. "Мой взгляд на социализм уже окончательно установился. Я стал анархистом" (Записки революционера. М., 1966. С. 260—261). Вернувшись в Россию в том же году, вошел в народнический кружок "чайковцев". Вел революционную пропаганду, в 1874 г. арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Через два года бежал из тюрьмы, выехал за границу и прожил там 40 лет

— в Швейцарии, Франции, в Англии (с 1886). Участвовал в анархическом движении Зап. Европы, продолжал заниматься исследовательской, публицистической и издательской деятельностью (в 1893 г. избран членом Британской научной ассоциации). Во время 1-й мировой войны принял сторону Антанты, за что подвергся критике социалистов-интернационалистов. В июне 1917 г. вернулся в Россию, тепло встреченный соотечественниками. Для К. Февральская и Октябрьская революции были закономерными явлениями истории. Позднее он обратился к населению Запада прийти "на помощь рус. революционерам", подчеркивал, что "задачи большевиков всегда были задачами и всех преданных душой делу освобождения" людей труда от социального рабства. Поддерживал отношения с различными политическими партиями (встречался и с Лениным), стремился примирить враждующие социальные движения. Умер, готовя к изданию многолетнее исследование по этике. Социальный идеал К.

— безгосударственный (анархический) коммунизм, устанавливаемый сразу после победы социальной революции и гражданской войны, "ес-

ли правящие классы своим слепым упрямством сделают ее неизбежной" (Там же). Непременным условием построения нового об-ва, достижения подлинной свободы и равенства является экспроприация — изъятие в общее пользование из частных рук средств производства, всего того, что "дает возможность кому бы то ни было... присваивать себе чужой труд" (Хлеб и воля·. Современная наука и анархия. М., 1990. С. 64), введение справедливых принципов распределения. По К., коммунизм без государства рождается из практики народной жизни, что и подтверждает история: первобытный род, сельская община, средневековые цехи и вольные города были, по К., созданы и управлялись народом с помощью обычного права, без государства и принятого им законодательства. Так же стара и идея анархии, встречающаяся уже в древности у Лао-цзы и Зенона-стоика и развитая в новое время У. Годвином, Ж. П. Прудоном, М. Штир-нером, Бакуниным. Признавая их заслуги в обосновании анархизма, К. разрабатывает свою версию анархической теории. В отличие от первых трех мыслителей К. признает законность и закономерность революций, в отличие от Бакунина рассматривает их в контексте развития об-ва, видя в революциях периоды ускоренной эволюции, в отличие от Пру дона отрицает частную собственность и отстаивает коммунистическую идею, он критикует и отвергает штирнеровский индивидуализм. Как и его предшественники, К. не видит к.-л. положительной роли государства в развитии об-ва, считает всякую власть, даже свободно избранную, злом. Об-во, по К., — это организм, представляющий собой федерацию свободных производственных общин (коммун, коопераций), где личность, руководствуясь правилами солидарности, получает все возможности для развития. Отношения внутри общин и между ними регулируются "взаимными соглашениями", признанными обычаями и привычками. К. всегда оставался противником "государственного социализма" и диктатуры пролетариата. Обладая широкими познаниями, он стремился обосновать свою, во многом утопическую, концепцию фактами из истории и естествознания. Универсальным, "истинно научным" методом иссле^ дования эмпирического материала К. признавал индуктивно-дедуктивный метод конкретных наук, будучи уверенным, что данный метод позволяет выработать общее синтетическое мировоззрение, что пытались сделать в новое время О. Конт и Г. Спенсер. В целом он оставался сторонником позитивизма и механистического материализма. С этих позиций К. отвергал как религиозный взгляд на действительность, так и спекулятивную метафизику, называя гегелевскую диалектику средневековой схоластикой. Особенно много К. размышлял над идеей эволюции, причинами изменений в животном и социальном

Крюков

мире- Не отрицая дарвиновской "борьбы за существование" в природе, классов и классовой борьбы в об-ве, главный фактор прогрессивного развития в среде животных и людей он усматривал во взаимопомощи, тесно связанной с присущим им общественным инстинктом. Именно последний, по К., является источником этических норм и "всего последующего развития нравственности" (Этика. М., 1991. С. 55). Справедливость, равенство, самопожертвование во имя об-ва толкуются К. как моральные качества, способствующие укреплению солидарности людей. Как историк внес значительный вклад в изучение Великой французской революции, однимиз первых обстоятельно исследовав в ней роль "народа деревень и городов".