написавше слід читати “установивши писанням”, а вираз въ члвчьскъ

628 To compare one can cite the French author C. Flammarion’s statement uttered in another regard: «Утонувшая в крови Парижская коммуна 1871 года, в то время, как ея главныя вожди бежали за границу, оставив под разстрел массу бедняков, поддерживавших их дело ради хлеба насущнаго, зарыла в одну общую яму тысячи трупов этих бедняков» [Фламмарион, 1900, 470]. Another reflection can be found as irony in A. Tvardovski’s catchword (“On the soldier – orphan”): «Города сдают солдаты / Генералы их берут»

629 “… предел развертывания или свертывания лексемного ряда (состояние, после которого наступает разрыв целостности связанного аттракцией ряда лексем)” [Маковский, 1988, 65].

630 Let here J. Grimm’s words concerning Hellenistic texts be reminded: «Attraktion, Bächen, ja Wassertropfen ähnlich, die wo sie sich nähern in einander rinnen, gewährt die ungehemmte Rede der Griechen am meisten» [Grimm, 1866, 314].

631 «… творчество – это соединение множества мелочей в одно более или менее крупное целое совершенной формы» (М. Горький, «О сказках»)

632 The authors had the aim “делать драматическую жизненную ситуацию … поводом для введения все новых и новых афоризмов” and, consequently, “сплетать неторопливые сентенции” [Аверинцев, 1987. 46-47].

633 One remarks here that «зміна типу речення у рядку… надала йому афористичності» [Смілянська, Чамата, 2000, 21].

634 «… в вариантах стихотворения “Поедем, я готов…” весьма знаменательны колебания Пушкина в выборе эпитета для Китая: в рукописи – “спокойного Китая”, в “Московском вестнике” 1830 г. … – “недвижного Китая”, в издании 1832 г. стоит … “далекого Китая”» [Алексеев, 1987, 346].

635 Respectively the explorative experimentation has been suggested by L.V. Shcherba: «… следует попробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз» with the conjectures as to the meaning of collocations analogously to the case of children «когда ребенок учится говорить, то исправление окружающими его ошибок» [quot. Селиверстова, 1975, 4-5])

636 «Не ожидая того, что какой-то писатель употребит тот или иной оборот, то или иное сочетание, можно произвольно сочетать слова и, систематически заменяя одно другим, меняя их порядок, интонацию и т.п., наблюдать получающиеся при этом смысловые различия, что мы постоянно и делаем, когда что – либо пишем» [Селиверстова, 1975, 5]

637 «В московском шуме человек слышней, – подумал Клим, и ему было приятно, что слова сложились как пословица» (М.Горький. Жизнь Клима Самгина. Ч. 1. Гл. 3)

638 Let it here a bright sample by A. Bely (Bugayev) be cited: «… достаточный выпрыг из старого мира уже испытала она … по проясню мчится стрелой прямолетная птица в вольготные воздухи» (“Москва”, ч. 2, 3.7)

639 For instance, «… непонятно терпение Фамусова, с которым он ждет в кабинете, пока на сцене разыгрываются 6, 7, 8, 9 и 10-е действия» [Сорокин, 1985, 74]

640 «… тексты оценивались как целостные … теми, которые считали, что в них есть сюжетная канва и некоторый обобщенный смысл» [Сорокин, Марковина, 1990, 121]

641 It is this definiteness that is especially stressed with the observation that «класично правильна приказка передає тільки прямий смисл змісту висловлення» [Скрипник, 1973, 34].

642 «Приказка узагальнює остільки, оскільки вона прикладається до багатьох однорідних випадків; приказка є засобом узагальнення за функцією, а не за змістом … Прислів’я висловлюється про предмет взагалі, про предмет як логічний план, а приказка … висловлюється про окремий предмет, і тому звичайно в формі одиничного судження», respectively «в приказці підмет означає конкретний предмет …, в прислів’ї підмет означає цілий клас предметів» [Скрипник, 1973, 30 – 31]

643 «У складі присудка будь-якого прислів’я … ми можемо включити формально відсутній компонент ‘завжди’ або ‘звичайно’» [Скрипник, 1973, 31] – the repeated further thesis (comm. 596)

644 «… пословица – это образ или означающее, возникающее в контексте, предполагающем определенное означаемое, тогда как загадка – это означающее, для которого означаемое должно быть найдено и названо» [Кенгэс – Маранда, 1978 (1971), 280].

645 «… называемый в речи денотат соотносится с … априорно известным комплексом неотчуждаемых признаков» [Волоцкая, 1995, 219]

646 For instance, «песочные часы всегда обозначают летучесть, безвозвратность времени и краткость жизни», one of the interpretations of the heavenly bodies is rendered with the slogan «Христос есть солнце, луна есть Мария», when in a picture «прямая речь, исходящая от сердца» takes place it denotes sincerity [Сазонова, 1991, 90].

647 For instance in the treatise «Потоп зміин» Г.Сковорода: «Помни, что фигуральный мир сей есть-то из гаданий сплетенна, а запечатленна тайнами книга» [Сковорода, 2, 1973, 147].

648 Such approach, for instance, is explained with the parable of tree and shadow: «Тень значит местечко, яблонею от солнца заступаемое. Но древо вечности всегда зеленеет. И тень убо ея ни временем, ни местом есть не ограниченна. Мир сей и все миры, если они бесчисленны, есть-то тень Божия. Она ищезает (sic!) из виду по части, не стоит постоянно и в различныя формы преобразуется видь, однако же никогда не отлучаясь от своего Живаго древа …» [Сковорода, 2, 1973, 148] (underlined by I.Yu.-R.).

649 It can be exemplified with the following passage from the dialogue «Разговор, называемый алфавит»: (Яков:) «Но кто скажет, что значит круг мира, со всех сторон пронзен стрелами?» (Григорий:) «Что есть стрела, если не стремление? Что же есть стремление, если не Божие побуждение […]? Сие-то значит составлять мир и сей машине движение давать» [Сковорода, 1, 1973, 458-459]. Further interpretation goes to the idea of the omnipotent victorious power of Love and Amour’s arrows.

650 Or as Hr. Skovoroda has put it, «просвещенное духом Господним сердце взором маленькой травки и крошечного червячка возводится к чувству вечного» [Сковорода, 1, 1973, 456].

651 Thus in folklore in the riddles «суммой определенных качеств может обладать не один концепт, а несколько, тогда у одной загадки будет несколько отгадок» [Гурскі, 2004, 201].

652 Here «надпись никогда не исчерпывала смысла, значения эмблемы, хотя и осуществляла возможность различных ее осмыслений, не делая их обязательными» that caused the result: «Метафорические цепочки все усложняющихся и разветвляющихся значений уходят в бесконечность и в то же время словно вращаются по замкнутому кругу», and consequently «вносят порядок в технику образования метафор» [Морозов, Софронова, 1979, 22, 31].

653 «Фигурирующий в загадке горох для него не град и не звезды, а самый настоящий горох» [Чуковский, 1962, 547]

654 «Употребляя недоговорку, говорящий как бы задает загадку и тут же сам дает на нее ответ», the difference consisting in the fact that «загадка не входит в число коммуникативных средств языка, недоговорка же, как и пословица или поговорка, имеет коммуникативную ценность», consequently «в недоговорке коммуникативная ценность всецело заключена в ее втором члене» [Прядохин, 2007, 11]

655 For instance the phrase «кузнец, кующий коня, ударил его по уху» is the trope that is disclosed in the complement «слишком далеко от копыта» i.e. «слишком далеко от предмета (дела, разговора)» [Прядохин, 2007, 18]

656 As a researcher of riddles has wittily noticed, “zagadka ukrywa i zarazem odsłania: obie te jej funkcje znajdują swój wyraz w paradoksalnym ujęciu przedmiotów” (the riddle hides and at the same time discloses: both these functions find their expression through paradoxical representation of subjects) [Kasjan, p. 18].

657 It is here that «за словами героя нет никакого остатка, который требует иного, несловесного выражения» therefore «спор не о том, как поступать, а о том, должно ли поступать так или иначе с точки зрения морали. В таком споре реплики естественно превращаются в моральные сентенции» [Ошеров, 357, 364]

658 «… элементы, непосредственно подчиненные глаголу, можно представить в виде ключей, а глагольный узел – в виде кольца» [Теньер, 1988, 143]

659 It has been defined as «слово, имеющее синтаксические отношения с двумя другими словами», in particular in a poetic line where «начальное и конечное слова связаны дистанционно», as in the examples «романы он любил», «спасаю многих я» [Тарлинская, 2001, 42]

660 «нексус … всегда содержит два понятия, которые обязательно должны оставаться раздельными: вторичное слово присоединяет нечто новое к тому, что было названо» [Есперен, 1958, 132]

661 O. Jespersen’s nexus «удобен в качестве краткого обозначения предикативного словосочетания типа подлежащее + сказуемое … Сам О. Есперсен понимал нексус как предикативную связь любых языковых единиц» [Гаврин, 1974, 209]

662 Thus M. Tarlinska stressed that in the versified line (as an example was chosen Nekrasov’s poem “The Frost – Red Nose”) «вводятся новые категории связи на фразовом уровне» – in particular, «между глаголом и всей группой дополнения», as in the phrases «вижу белый снег» (I see white snow) in comparison to «вижу белый гриб» (I see a boletus) where the adjective collocation is stable as the designation of a particular species of mushrooms [Тарлинская, 2001, 46, 41].

663 A proverb usually «начинается формулой, выражающей общее, как бы бесспорное суждение» which «подготавливает второе, частное суждение» [Тарланов, 78]

664 «Актуально значимой частью сложного целого оказывается именно присоединяемое предложение, в котором сосредоточивается основное содержание» [Тарланов, 15]

665 «Наиболее типична для пословиц четырехчленная конструкция, легко распадающаяся на две композиционные части, каждая из которых, в свою очередь, включает в себя по два предикативных единства» [Тарланов, 123]

666 The primary meaning of печінка was «нутрощі взагалі, внутрішні органи» [Черниш, 2003, 77]

667 For instance a plant is regarded as a medical remedy or as a flower that “wynika z możliwości różnej kategoryzacji przedmiotów” (arises from the possibilities of different categorization of objects) [Bartminski, 1993, 14-15].

668 «Рифма, оказывается, не что иное, как ожидаемое и потому особо отчетливое обнаружение внутренней формы слова» (А.В. Чичерин) [Краснова, 79]

669 According to the definition “для определения того, какие же комплексы признаков являются фонемами, явления следует сравнивать в той же позиции” [Реформатский, 1970, 115]

670 V.P.Kolosova has remarked that «словесна пара “трудно - нудно” типова для народнопісенних творів» as for instance in (Да чомусь минh нудно и серденьку трудно) [Зіновіїв, 1970, 331]

671 M.M.Pazyak [Пазяк, 1984, 177] has found paremiological grounds on the part of O.Potebnya’s suggestion of the name of weeds полин (absinthe) with the root represented in полум’я, палити (fire, burn): «Полин гіркий, … а горе (від гіркий) стало уособлюватися в образі полину» (Absinthe is bitter (гіркий), … and sorrow (горе) (from гіркий “bitter”) was personified in the image of absinthe); it leads to a synonymous (though another as to its origin) etymon горіти (burn).

672 «При дуновении мы имеем вытянутые в трубку губы, между которыми проходит струя воздуха… Этот процесс наиболее совпадает с произношением фонемы hw (глухое w). Но эта фонема крайне редка в современных языках. Лишь диалектально сохранилось такое произношение английского wh» [Газов-Гинзберг, 31]

673 Such words as “чуб”, “куб” (forelock, cube), German Kopf (Lat. caput) «сближает общность звукосимволического образа. Не надо для каждого из них искать праславянский и праиндоевропейский прототипы», because «связь между звучанием и значением естественная» [Абаев, 18-19]

674 Here «довольно значителен… пласт варваризмов, часто искаженных» [Федорова, 43]

675 «минимальные фрагменты текста … приобретают большую доказательную силу» [Эккерт, 1974, 115]

676 In particular such as <белая лебедь> that represents an etymological figure in opposite to its synonym <колпица> from √*gul- ‘yellow’ [Эккерт, 1974, 118]

677 It involves «данные, восходящие к устойчивым (и отчасти идиоматическим) оборотам» [Эккерт, 1994, 234]

678 To demonstrate the validity of the statement that there arises “ «вопрос о принципах народной этимологии в загадках» (a question as to the principle of folk etymology in the riddles) [Топоров, 1987, с. 236]

679 For example «форма календарної назви є… закономірною й умотивованою і зумовлюється паронімічними відношеннями» as, for instance, on May 23 «Зілот паронімічно асоціюється також із золотом» [Єрмоленко, 2006, 147, 157] and besides, one could add, Naum (December 14) is reconsidered in the homonymous collocation брати на ум ‘to take into account’.

680 Here«зовнішнє співвідношення слів… є цілком достатньою підставою» [Єрмоленко, 2006, 161]

681 In particular «коли внутрішня форма є суто семантичною» [Єрмоленко, 2006, 163] as in the explanation of Pokrov ‘the Cover’ from the images of ‘to cover’ earth with snow and a girl with the wedding clothes

682 «именно комбинаторные преобразования являются неисчерпаемым источником возникновения в языке новых слов и значений» [Маковский, 1988, 29]

683 Let here be reminded that «… деэтимологизация является результатом постоянного расхождения старой внутренней формы слова и фактического его употребления». This statement is exemplified with such denominative verbs as Ukr. приголомшити (‘to stun’ from голомшивий ‘bald‘) [Булаховський, 1978, 361, 386].

684 «форма, содержание которой не соответствует постулируемому» [Маковский, 1966, с. 266].

685 For instance M. Tsvetayeva «стремится дойти до этимологических истоков слова тем же путем, каким… осуществляется этимологический анализ: приведением однокоренных слов с разными историческими чередованиями и доказательством семантической близости этих слов» as in the line «жаркой рябины / горькую кисть», where жар and горечь are etymological cognates [Зубова, 1989, 32 - 33]. At the same time one encounters here also etymological simulation as in the dissociation of the word часто (often) in the couple of monosyllabic homonyms час да (hour and): «Оттого так часто горят / Чердаки – часто и скоро - / Час, да наш в красном плаще!»; the same concerns the word совсем (quite, totally): «Совсем ушел. Со всем – ушел» [Зубова, 1989, 150, 211].

686 Another example of the reconceived neologisms can be attested with the transformation of French haut in an interjection of the prefix го - человек that has come to the forms «го город», «го знамя» in futurist Khlebnikov [Григорьев, 1986, 123].

687 As a sample the famous occasion with Turgenev’s exclamation «Редька! Тыква! Кобыла! Репа! Баба! Каша!» can serve, which has been shrewdly analyzed by R. Jacobson disclosing that in its sound structure «неуклонно царит строгая симметрия» [Якобсон, 1987, с. 250-253]

688 It goes about «остранение» or «обнажение» where it takes place «эмоциональное отношение к звукам непонятных слов (слов чужого языка или бессмысленных слов)» [Якубинский, 1986, 167]

689 In particular the expressive onomatopoetic interpretation of proper names is exemplified as follows: «в сочетании «Тьерами растерзанные»… причастная форма … кажется производной от имени Тьер: растерзанный – это значит уничтоженный Тьером, растьерзанный» [Штокмар, 1958, с. 59]

690 According to Potebnya, «Народ при создании их руководился не свойствами новых восприятий, а именно бессознательным стремлением возобновить забытую внутреннюю форму слова» “while building them the people did not follow the peculiarities of new impressions, but just the unconscious striving for resumption of a forgotten inner form of word ”, and therefore , «чем больше вглядываешься в народную песню, сказку, пословицу, тем больше находишь сочетаний, необходимо условленных предшествующей жизнью внутренней формы слов» “the more one peers at folk song, tale, proverb, the more one finds combinations, that were with a necessity preconditioned due to the precedent life of the inner form of words” [Потебня, 1993, 145-146]. Such a kind of etymological motivation is demonstrated on the example of the formula “дрібен дощ” (spraying rain), «где постоянный эпитет поясняет внутренню форму не своего определяемого, а его синонима…, где оба слова связываются третьим, невысказаным» “where epitheton constans explains not the word that is defined with it, but its synonym…, where both words are linked with the third one that is not uttered” [Ibid., 145].

691 «эти исторически однокоренные слова имели и общую семантику» “being expressed with the cognate words of the same root had also the common semantics”; in a similar way an etymological meaning is restored in the lexeme добрий (kind) used in folklore topics as “of a good quality” [Петенева, 104, 93].

692 The phenomenon of etymological regeneration has attracted the attention of M.Gorki who (in the article “The Destruction of Personality”) in connection with the old Slavic image «реють стрелы яко птицы» (the arrows are soaring as the birds) underlines: «Ветер у славян – стри, бог ветра – Стрибог, от этого корня стрела, стрежень (главное им наиболее быстрое течение реки) и все слова, обозначающие движение: встреча, струг, сринуть, рыскать и т. д.».

693 It is worth noticing that «… глагол *star / stir не укладывается в рамки технического термина и предполагает древнюю нетерминологическую стадию в развитии этого слова» [Топоров, 1987, 103]

694 Such are the examples of съхранити слово = gafastan waurd = , дати законъ = giban witoth =  [Копыленко, 1969, 76, 77]

695 Such are for instance Iranian etymons’ combinations of * tva- & * prsk- & * vid- ‘I ask thou to learn’, * ka- & * dha- ‘who has established’ etc. [Топоров, 1987, 120]

696 «Язык так сильно проникнут стариной, что даже отдельное речение могло возбуждать в фантазии народа целый ряд представлений, в которые он облекал свои понятия. Поэтому внешняя форма была существенной частью эпической мысли…» [Буслаев, 2003, 25]. This thought is exemplified with the origin of ватра ‘bonfire’ from the root attested in refslections of віяти, вітер ‘to blow, wind’: «В языке и преданиях ветер стоит в связи с огнем», зокрема, «ватра имело значение даже не просто огня, но огня небесного, молнии» [Буслаев, 2003, 27]. Although the hypothesis is not accepted, the word remains still obscure.

697 «… фольклористика свернула с того правильного пути, на который ставил ее старик Якоб (Гримм), – по которому старательно и проникновенно вел Буслаев» (М.К.Азадовский – И.М.Тронскому. Иркутск, 25.06.1943)

698 The roots’ combination * kozьl- & * dьr- demonstrates that «понимание этого сочетания как козлопения вторично: оно сменило более прямое значение – козлодрание»; respectively the term drama «первоначально могло означать именно ‘драние’ … как основное действие в ритуале жертвоприношения» [Топоров, 1983, 103 - 104]

699 It is to be found under the countenance of anagrammatic “skin” in such idiomatic lines as «во тьме времен» (К. Вяземский), «угрюмый, не деля их пира» (К. Павлова) [Топоров, 1987: 208-209]

700  (from here the proper name Галина ‘calm, silence’) has the primary direct meaning «безветрие, штиль, спокойное море» whereas in the Old Slavonic literature «метафорой душевного спокойствия стало не “отсутствие движения волн” (= неподвижность, покой), а “отсутствие крика и шума” (= безмолвие)» [Верещагин, 2001, 351-352]

701 «Бровь и мост, кладка были семантическими вариантами одного корня» [Левицкий, 1, 123]

702 Such motivation is attested in particular with the fact that «если известна тема…, то в определенной мере предсказуема частота появления тех или иных фонем» [Воронин, 1982, 120].

703 As an example the line of V.Mayakovski may serve: «Здесь кедр топором перетроган, / Зарубки под корень коры» (Here the cedar is too much touched with an axe, the notches on the rind reach the root) («Император», 1928). Here the etymological figure (корень (root) and кора (rind) belong to the same nest) dissolves in alliterations of vibrant phoneme that “tunes” respective feelings.

704 «… над входной дверью висела дубовая доска с вырезанным двустишием «На востоке и западе мы стоим прочно»… Двустишие соответствовало действительности. Сила его заключалась, однако, не в этом. … Власть его над людьми была сокрыта в незримом повелении, сквозившем через дубовую доску» (К. Федин. Города и годы. Глава о девятьсот шестнадцатом. Парк семи прудов)

705 It has been stressed in particular the importance of textual integration taken into consideration so that «модальна інтерпретація в межах самого речення часто неможлива … модальна інтерпретація простих речень, що мають форму дійсного способу, допускає приписування їм … функції передавання внутрішнього світу мовця» [Бріцин, В.М.; Мозгунов, В.В., 2013, 136]

706 «Про наявність ментальної операції припущення, яка приховується в реченні Він, мабуть, прийшов свідчать його синонімічні зв’язки з реченням Я припускаю, що він прийшов» [Бріцин, Мозгунов, 2013, 134]

707 The researchers point that «… найвиразніше і найпростіше модальна семантика виявляється в драмі й ліриці» whereas «Проза демонструє надзвичайне різноманіття форм модальної побудови» [Бріцин, В.М.; Мозгунов, В.В., 2013, 144, 146]

708 The use of phantom is here to be discerned from that suggested by St. Lem who defined phantoms as “stwarzanie … złudzeń. Ale złudzeń doskonałych” [Lem 1974, 256] ‘the make of illusion, but the perfect illusions’. We deal with no illusions. Rather it goes with mental rational operations in finding out the necessary implications from her information obtained immediately.

709 «Зритель знает больше, чем каждый персонаж в отдельности, и это дает ему возможность иронически воспринимать поступки и слова… – расхождение между предполагаемым и реальным их значением» [Владимиров, 1972, 149]

710 «1) зритель знает больше, чем действующие лица; 2) персонаж реагирует на события иначе, чем предполагает данная ситуация; 3) характеры или ситуации сопоставляются по контрасту – принцип парода; 4) противоречие между мнением персонажа о своих достоинствах и поступках и всем ходом событий в пьесе» [Груздева (Dunn), 1986, 46]

711 «Все строится как будто на иносказаниях, на намеках. А на самом деле автор говорит с читателем впрямую… от зрителя зависит, в какой момент от освоит эту двойственную логику» [Владимиров, 1972, 150]

712 «… драма – это повествовательное произведение, написанное в форме диалога и изображающее персонажей в действии» [Ярхо, 2000].

713 «… смена явлений знаменует сужение или расширение возможностей распределения речи между … персонажами», and it enables describing «разновидности явлений по количеству говорящих лиц» [Ярхо, 1997: 206-207].

714 As it was aptly expressed by P.A. Vyazemski, «драматический писатель есть некоторым образом провидение мира, им созданного» [Вяземский, 1984 (1848), 216]

715 Such cases can be exemplified as «… тот особенный дамский разговор, в котором логической связи не было никакой, но который, очевидно, чем-то связывался, потому что шел беспрерывно» (Л.Н. Толстой, Дьявол, Х)

716 «Встрепенулся. Заходил. Говорит эту реплику так, как будто ни за что не согласится на то, чтобы помиловать Дездемону … Он даже отрицательно машет рукой. чтобы Яго не вздумал дольше просить» [Станиславский, 1945, 351]

717 Such comparison of drama and epics was already put forward in Aristotle’s “Poetics” (XXVI. 1462 b) where it had been underlined that “there is less unity in epic works, the proof being the opportunity to make several tragedies from a single poem”.

718 «В театре следует различать диалог сценический, то есть диалог, который ведут между собой отдельные действующие лица, и диалог … между актером и публикой» [Богатырев, 1971 (1940), 148]

719 It was here that «было снято резкое противопоставление слов и дел» [Арутюнова, 1976, 46]

720 «… произведение становится похоже на собрание фраз из разговорника … принцип разговорника обнажает, моделирует некоторые собственно языковые основы диалога. Когда людям не о чем говорить, за них говорит язык» [Норман, 2013, 133 - 134]

721 As in the foreword to A.Strindberg’s “Dreams’ Game” (1902): «Может происходить все, что угодно: все допустимо и вероятно. Время и место безразличны. На бледном фоне действительности воображение рисует и ткет новые узоры; это смесь воспоминаний, пережитого, свободной фантазии, несообразностей и импровизаций» [quot. Сахновский-Панкеев, 1969, 54]

722 As the enunciation of F. Sarcey bears witness of it, «Не следует просто утверждать, что драма есть воспроизведение жизни. Более верно сказать, что драматическое искусство есть свод условностей …» [quot. Аникст, 1988, 36]

723 «Устные разовые высказывания дают широкий простор для смазанного произнесения грамматических форм … возникает образование, фонетически обладающее характерными чертами словоформы» [Адмони, 1994, 57]

724 «Эгоцентрическая (аутическая) речь, противопоставляемая в психологии речи логически-коммуникативной, трактуется как направленная не к установлению истины, а к удовлетворению желания … Для детей она крайне характерна» [Адмони, 1994, 40]

725 «Отступления от схем предложения … не делают эти высказывания неполными» so that «… введение предикативного имени стало необязательным» [Адмони, 1994, 55, 57]

726 «Разовые высказывания встречаются и в некоторых разновидностях сценического искусства – отсебятины в тривиальных комедиях, в опереттах … несмотря на крайнюю трафаретность основного текста. Особенно примечательна … commedia dell’arte, в которой наличествует импровизация – т.е. форма ряда реплик оказывается разовой при полной устойчивости сюжетного построения. На грани между разовыми и воспроизводимыми высказываниями стоят и бывшие некогда в моде стихотворные импровизации» [Адмони, 1994, 74]

727 «Другая разновидность разового высказывания, эгоцентричная … – монологи, обращенные как бы к публике …, а также реплики в сторону» [Адмони, 1994, 79]

728 «В цепи предложений монологического разового высказывания, даже являющейся частью диалога, один из компонентов рематического комплекса в предшествующем предложении очень часто является темой последующего» [Адмони, 1994, 83]

729 «Псевдовысказывания – это продукт речевой деятельности, который а) не вызывается … коммуникативной потребностью … б) не имеет … референтной ситуации … в) не требует контекста» as in the example «Маша ела кашу » [Норман, 2012, 123-124]

730 «Некоторые из характерных выражений, встречающихся в пьесах Островского, были подслушаны драматургом у самой жизни» such as (малодушеством заниматься) [Холодов, 1978, 86]

731 As an example can be cited “Talents and Admirers” where the mother and the daughter are differed due to their idioms: «Она говорит примерно то же самое, что и дочь, только переводит литературную речь молодой актрисы в мещанский просторечивый стиль» [Холодов, 1978, 47]

732 «Сами персонажи квалифицируют принадлежность слова к тому или иному социально-речевому стилю» [Холодов, 1978, 51]

733 It has been disclosed already by G.O. Vinokur: «Реплики не сливаются одна с другой в общий поток … все это – однострочные монологи … Это … те стихи-выскочки, которые лезут из толпы грудью вперед, превращаясь в легко запоминаемые сентенции … все это максимально удалено от подлинной природы диалогической речи» [Винокур, 1991, 199]

734 «Почти каждая ситуация, возникающая в трагедиях, … дает повод высказать общую мысль … Обособлению сентенций … способствовала форма стихомифии – обмена короткими (однострочными) репликами» [Ошеров, 1983, 362-363]

735 Such was the achievement as in the case where «… в трагедиях Пушкина действующие лица действительно разговаривают … переходы от слов одного действующего лица к словам другого являются не столько намеренным, сколько непроизвольным внешним выражением чисто смыслового, а не декламационного сочетания реплик» [Винокур, 1991, 200]

736 One can here remind a well known East Slavonic song «А ми просо сіяли / А ми просо витопчемо» (And we sowed the millet / And we’ll trample down the millet) representing spring rites of fertility

737 It can be attested with the statements of the early romanticism such as «… форма драматического действия в поэзии есть не только разговор, но и разговор такой, который, в противоположность эпическому, замедляющему ход, вместе с действием быстро идет к своей цели» [Галич, 1974 (1825), §191, 263]

738 «Развитие действия должно возникать из решений действующих лиц» [Лоусон, 1960, 371]

739 «… действие … состоит из: а) решения …; б) преодоления трудностей …; в) испытания …; г) кульминации …» [Лоусон, 1960, 324]

740 “Darstellbar ist nun nur das Handeln … dagegen sind aber Handlungen keine Handlungen, wenigstens keine dramatischen, wenn sie sich ohne die sie vorbereitenden Gedanken und die sie begleitenden Empfindungen in nackter Abgerissenheit wie Naturvorfälle hinstellen …” [Hebbel, s. a. (1844), 824]

741 According to the comment to Aristotle’s statement «… речь должна идти не о вине героя, а скорее о совершенной им ошибке» [Аникст, 1967, 42]

742 As a rule such fault is «вызванная недостаточным знанием обстоятельств» [Аникст, 1967, 42]

743 «Герой, совершая проступок, не знает, против кого обращено его действие» [Аникст, 1967, 42]

744 It was especially stressed in the early romanticism: «… драма в живой картине представляет определенное деяние, совершаемое свободным лицом с преодолением враждебных обстоятельств» [Галич, 1974 (1825, 263)]

745 There existed even «крайняя точка зрения на сказку как на всецело драматическое произведение» because «художественные средства народной сказки направлены на изображение действия. Ее герои раскрываются в действии …» so that «сказочнику надо изобразить героя в действии» [Савушкина, 1964, 3, 5]

746 «Точная запись не только рассказанного сказочником, но и тех замечаний, … которые вносятся слушателями, выглядит как драматическая сцена» [Богатырев, 1971 (1940), 21]

747 It comes back to a well known statement of Aristotle’s “Rhetoric” (3.18 / 1419b. 5f) where the author advises: «… следует серьезность противника отражать посредством шутки, а шутку посредством серьезности» [Аристотель, 1978, 163]. It has found deep reflection and development already in Shaftsbury’s essays where the Latin rule (with reference to the mentioned Aristotle’s site) has been cited “seria risum, risum seriis discutere” endowed with the comment: «Подозрителен предмет, который не перенесет насмешки, и лжива шутка, которая не выдержит испытания серьезностью» [Шефтсбери, 1975, 284]

748 «Эпос меньше драмы нуждается в мотивировках…, потому что в эпосе больше развивается мир, а в драме больше развиваются люди» [Жан-Поль, 1981 (1804), 252]

749 «Выбор решения …, борьба страстей, неведомая ранним трагедиям, становится ее сердцевиной» [Сахновский-Панкеев, 1969, 14]

750 «…при всей подчиненности идее рока, предопределения… герои не воспринимали это как некое абсолютное начало… отсюда и отношение к богам едва ли не как к равным себе» [Карягин, 1971, 43]

751 «… драматический герой … поступает неожиданно, т.е. вопреки неким нормам» [Костелянец, 1976, 24]

752 «Робен и Марион или Пателен столь же мало способны на спор с самим собой, сколь Благочестие или Чистосердечие …» [Сахновский-Панкеев, 1969, 17]

753 «… мелодраматическое действие неизбежно распадается наряд звеньев …, и нормальная мелодрама тяготеет к множественности эпизодов … финалы отдельных актов … завершают сюжетную фазу и в то же время дают новое осложнение этой фазы (наличие «препятствия») как признак не финала пьесного действия … каждая новая фаза сюжета со своим новым материалом «препятствий» … рождает и новую степень драматизма» [Балухатый, 1990, 56 - 57]

754 «В основу мелодрамы всегда закладывается положение, рождающее неизбежные драматические последствия» [Балухатый, 1990, 52]

755 «… мелодрама лишена героев, лиц со свободной активностью, слагающих самолично свою судьбу. Драматической пружиной является не персонаж, но сюжет …; персонажи вводятся как исполнители сюжетного задания … они определены в своих характеристических чертах постольку, поскольку это нужно для мотивировки хода сюжетных линий. Отсюда – принципиальная односторонность мелодраматических персонажей … лица мелодрамы, односторонние и неподвижные, отливаются в маске» [Балухатый, 1990, 60]

756 Such are «ложная смерть», «ложное обвинение», «похищение лица», «подмена лица», «убитый разоблачает своего убийцу», «лицо, находящееся в счастливых условиях, под влиянием неожиданных обстоятельств должно от них отказаться», «обмен с добрыми намерениями, него с драматическими последствиями» etc. [Балухатый, 1990, 65 - 66]

757 «все движется путем резкого выделения опорных моментов, не координируемых … с соседними местами» [Балухатый, 1990, 45]

758 «Мелодрама использует разнообразные приемы торможения главного действия. Препятствие … лежит в основе сюжета всех мелодрам» [Балухатый, 1990, 46]

759 «Мелодрама никогда не раскрывает чистой игры художественным материалом, но всегда … поучает, утешает, наказывает, награждает; она синтезирует явления жизни и поведение людей, сводя их к действию непреложной «справедливости» … Этим осуществляется в мелодраме ее моральная телеология» [Балухатый, 1990, 40]

760 «В интригах отрицательных персонажей заложен постоянно действующий активный причинный ряд, раскрывающий сюжет» [Балухатый, 1990, 61]

761 «персонаж внезапно резко меняет свои чувства … обычны переходы персонажа счастливого в несчастливого и обратно»; «порочное лицо раскаивается и превращается в добродетельное – но не обратно» [Балухатый, 1990, 45, 63]

762 «Можно прочитать и увидеть трагедию так, что, опуская или ослабляя ее тематические и психологические материалы, фиксируя внимание лишь на сильнодействующих сторонах …, мы обнажим ее мелодраматический остов … (Таково, между прочим, восприятие Шекспира на провинциальных сценах … Сходно с трагедией употребление мелодраматических приемов в таком … жанре, как бытовая драма). Возможен и обратный эксперимент: мелодраматический скелет обрастает крепкой плотью бытового материала» [Балухатый, 1990, 78]

763 It can be attested with such melodramatic motifs as «случаи внезапного обогащения» with special cases of “unsuitable marriage”, «тяга к быту иных социальных групп» betraying envy as the ruling passion, «демонстрация … переживаний, отсутствующих в повседневной жизни», «борьба за права честной бедности», «идиллизация и идеализация простого уклада жизни» [Балухатый, 1990, 77]

764 «Ибсен обычно строит действия на постепенном обнажении подоплеки жизни» so that «становится явным второй план реально существующих отношений» [Владимиров, 1972, 87-88]

765 In regard to “The Puppet House”, in particular, it has been noticed that «Ибсен разомкнул целостную в своей внешней законченности интригу буржуазной драмы … внешняя коллизия снята …, но внутренние противоречия не ослабли, напротив, только теперь достигают предела. Высшее напряжение конфликта наступает тогда, когда сюжетная ситуация исчерпана» [Владимиров, 1972, 90]

766 It is attested, in particular, in the Ukrainian literature in such works of I. Karpenko-Kary as, respectively, “Vanity” and “One Hundred Thousand” [Малютіна, 2010, 18]

767 «Любовь была выдвинута как самостоятельная и господствующая сфера драматических столкновений» [Владимиров, 1972, 50]

768 «Вместо общественного человека на сцене появилась личность…, целиком погруженная в драматические перипетии чувств. … То, что у греков обнаруживало свою конфликтность, во французской трагедии низводилось до уровня обстоятельств, лишенных драматизма… Средоточием драматизма становится внутренний мир личности» [Владимиров, 1972, 50 - 51]

769 «…спортивные состязания или научный спор сами по себе еще не содержат ничего драматического» [Карягин, 1971, 32]

770 «… теперь именно внутренние, психологические изменения, накапливаясь и развиваясь, движут пьесу» [Шах-Азизова, 1966, 46]

771 «… терпение – свойство спокойной героической натуры и выражение душевной пассивности, безответственности … Терпение – это высшая доблесть… Но терпение – это и рабская покорность судьбе» [Зингерман, 1988, 32]

772 «…сама приостановка действия… поддерживает интерес зрителя» [Холодов, 1978, 115]

773 «Рядом с мотивом жестокого воздействия времени как парный и контрастный ему развивается … женственный мотив терпеливости – на долгое время рассчитанного – ожидания, которым действующие лица спасаются от отчаяния» [Зингерман, 1988, 32]

774 «Эпос изображает событие, развертывающееся на основе прошлого, драма – действие, развивающееся в сторону будущего и направленное на будущее, лирика – чувство, заключенное в настоящем» [Жан-Поль, 1981 (1804), (§ 75) 276 ]

775 «Должно, чтобы читаемое происшествие казалось происходящим в то самое время, когда читаем» [Горчаков, 315]

776 «На сцене предстает не поступок, а обсуждается общественно-нравственная его значимость» [Владимиров, 1972, 22]

777 «…можно говорить об узнавании – познавании героями неожиданного смысла своих поступков» [Костелянец, 1976, 20]

778 In this respect the above discussed deficiencies of melodramatic degradation can be esteemed as the case of

жүктеу/скачать 6.92 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: