7 4
религии и культуре – олицетворяет западную культурную и религиозную
традиции.
Ответить на вопрос, как представлен общекультурный концепт зла на
другом краю Евразии, будет нашей следующей задачей.
Русское слово
дьявол заимствовано из греческого языка в XI веке. От
значения “клеветник”, “клевета” в начале христианской эпохи развивает-
ся значение “дьявол”, “черт”, “демон”.
Деривационный ряд русского обозначения дьявола выглядит по срав-
нению с английским весьма скромно: он включает прилагательное
дья-
вольский, обобщающее существительное
дьявольщина и уменьшительное
дьяволенок [Черных 1999, т.1: 278].
Уже в словаре В.И. Даля
дьявольщина употребляется как бранное слово
[Даль 1978, т. 1: 439], в словаре русского языка С.И.
Ожегова значение
слова определяется как непредвиденное стечение обстоятельств [Ожегов
1994: 159].
Пословицы и поговорки со словом
дьявол также весьма малочислен-
ны:
дьявол стар, да празднества ему нет; кнут не дьявол, а правду сы-
щет; всех чертей знаю, а дьявола не знаю; гнев – дело человеческое, а
злопамятство дьявольское; при церкви проживает, а волю дьявольскую
совершает [Даль 1978, т.1: 439]. Все эти выражения являются либо уста-
ревшими, либо малоупотребительными.
Фразеологический словарь русского языка под редакцией А.И.Молоткова
приводит всего два случая, да и те не первыми вариантами, употребления обо-
значения
дьявола в грубовато-просторечных выражениях
какого черта (беса,
дьявола, лешего, шута, хрена),
для какого черта (дьявола) в значении “поче-
му?”, “зачем?” [Фразеологический словарь русского языка 1987: 522].
По всей видимости, заимствованное из греческого языка слово
дья-
вол ассимилировалось полностью только в церковной литературе, а из-за
малодоступного характера церковнославянских текстов оставалось не со-
всем понятным в народном сознании и требовало упрощенного толкова-
ния и замены. Существительное
дьявол появляется в русском языке гораз-
до позднее, чем в английском (принятие христианства в Англии приходит-
ся на конец VI века, а в России на конец X), и благодаря унифицированно-
му характеру христианства на Руси в виде православия практически зас-
тывает в первоначальной недемифологизированной форме, оставаясь книж-
ной реализацией вечного зла.
Основным претендентом на роль понятного
дьявола можно по праву
считать в русском языке неясное по этимологии существительное
черт.
Это слово не встречается в письменных памятниках древнерусского язы-
ка. Впервые оно зафиксировано Р. Джеймсом в русско-английском слова-
ре-дневнике 1618 – 1619 годов: “6:9: tchort (без толкования, но следующее
7 5
слово diavolo). Прозвище
Черт более старинное: Васко Черт зафиксиро-
вано в 1495 году” [Черных 1999, т.2: 384]. Этимология слова
черт остает-
ся спорной до сих пор. П.Я. Черных считает
убедительной версию его
происхождения, выдвинутую Славским и Махеком вслед за Носовичем.
“Они возводят это слово к весьма производительному корню (s) ker-[*(s)kor-:
*(s)kr-] – “резать”, “обрезать”, “корнать”, исходя при этом, что черта или
дьявола часто называют то хромым, то куцым” [Черных 1999, т.2: 384]. В
украинском языке черт
куций, в болгарском
куцы, в польском
kusy. Тот же
корень в прилагательном
короткий и глаголе
корнать. М.Фасмер также
считает
черта общеславянской лексемой. Праславянское сorto родствен-
но литовскому
kyreti – “злиться” и
kereti – “глазить”, “околдовать”, нельзя
сближать это слово с глаголом
тереть и причастием
потерянный, заблуд-
Достарыңызбен бөлісу: