Николай Николаевич Платошкин Гражданская война в Испании. 1936–1939 гг
жүктеу/скачать 1.23 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Предисловие
- Глава 1. Страна и люди. Немного истории
|
Николай Николаевич Платошкин Гражданская война в Испании. 1936–1939 гг Советским воинам-интернационалистам, павшим в боях за свободу Испании, посвящается. Предисловие В истории нашей Родины было много войн и одна Война, коснувшаяся каждой семьи, которая до сих пор волнует умы и сердца тех, кто не разучился думать и сопереживать. Но помимо Великой Отечественной войны советские люди, вплоть до распада СССР, сражались и гибли на далеких параллелях и меридианах, в джунглях и пустынях, горах и морских глубинах. Тогда это называлось интернационализмом — или, проще говоря, помощью народам, боровшимся за право жить по-своему. В 1936–1939 годах в Испании шла гражданская война между сторонниками провозглашенной в 1931 году республики и силами реакции, стремившейся вернуть страну в тихое (как на кладбище) прошлое. Этот конфликт стал первым крупномасштабным военным столкновением в Европе после Первой мировой войны. В Испании скрестили шпаги не только сами испанцы — представители различных политических лагерей, но и СССР, Германия и Италия. Страна, лежащая на краю Европы, на время завладела умами и сердцами миллионов людей во всем мире. Кто победит? Молодой, наглый и агрессивный фашизм с его человеконенавистнической идеологией или идея построения нового гуманистического общества, сторонники которой хотели перепрыгнуть из мрачного полуфеодального сегодня в светлое завтра? Многие надеялись, что в Испании удастся наконец-то остановить победоносное шествие фашизма по миру. В революционной сражающейся республике видели прообраз свободного социализма, где не будет суровых чисток и репрессий и где жизнь действительно станет веселей. Каким многообещающим казался коктейль из Маркса, Бакунина, корриды, легкого вина и красивых женщин! Но поражение республики в 1939 году вернуло Испанию на десятилетия в затхлое болото, пропитанное религиозным ханжеством, показной моралью, коррупцией и расстрелами без суда и следствия. С тех пор многие исследователи пытаются осмыслить эту трагедию. Как стал возможным триумф реакции в столь богатой революционными и либеральными традициями стране? Почему оказались напрасными беззаветное мужество и романтизм десятков тысяч граждан многих стран мира, боровшихся в рядах интернациональных бригад на самых трудных участках фронтов испанской гражданской войны? Почему победили те, кто и не претендовал на какое-то видение новой Испании, а просто вел страну в прошлое, предпочитая не убеждать, а наказывать наказание инакомыслящих? Данная книга представляет собой попытку с солидной исторической дистанции ответить на эти и многие другие вопросы. Для Советского Союза поражение дружественной Испании было почти столь же горьким, как и для самих республиканцев. Желание советских людей помочь далеким друзьям было искренним и массовым. Песня «Гренада», герой которой покинул свою хату, чтобы отдать в Гренаде (правильное название Гранада) крестьянам землю, стала самой популярной в СССР. Пионеры с гордостью носили пилотки испанской народной милиции, которые позднее под именем «испанок» стали столь же непременным атрибутом советского пионера, как красный галстук. Огромное воодушевление, массовые митинги, трогательная забота о приехавших в Советский Союз испанских детях — все это было. Как были и сотни советских людей, которым была оказана высокая честь (и для них это были не пустые слова): им разрешили помочь испанским братьям на поле боя. Да, позже многие из них, награжденные высшими орденами, со шрамами от ранений, погибли в годы сталинских репрессий. Уцелевшие сумели применить свой боевой опыт в Великой Отечественной войне, где бок о бок с советскими людьми, сражались эмигрировавшие из Испании их боевые товарищи, стремившиеся отомстить фашистам в снегах России за свое горькое поражение в апельсиновых рощах у Эбро и каменистых степях Арагона. В последнее время в периодической печати появилось много публикаций о гражданской войне в Испании и роли в ней Советского Союза. Но, к сожалению, теперь за историческую истину выдаются самые вздорные и нелепые версии и гипотезы. Чего стоит, к примеру, история с так называемым «испанским золотом»! У некоторых авторов получается, что Советский Союз участвовал в гражданской войне в Испании, чуть ли не с единственной целью прикарманить золотой запас республики, а, сделав это, умыл руки и потерял интерес к событиям на Пиренейском полуострове. Пошли разговоры и о крупномасштабных сталинских чистках, многочисленных «пыточных тюрьмах НКВД» в Испании, что привело-де к триумфу франкистов. Думается, настало время подробно и непредвзято взглянуть на испанскую войну 1936–1939 годов, разобраться в ее причинах, попытаться понять настроение ее участников, изо всех сил сражавшихся друг с другом на опоясавших всю страну фронтах. То героическое время не должно уйти в небытие. Не будем здесь повторять набившие оскомину фразы об уроках истории. Попробуем окунуться в ту эпоху, ощутить пьянящий воздух свободы и горечь ее гибели. Итак, в путь! Автор хотел бы выразить глубокую признательность своей супруге Наталье Платошкиной, а также Ирине Рубцовой, без помощи которых появление этой книги было бы невозможным. Отдельную благодарность хотелось бы высказать Рамону Пуче Масиа за любезное согласие использовать в данной книге карты и иллюстрации с созданного им сайта о гражданской войне в Испании. P.S. Автор использовал отечественные (советские и российские), а также зарубежные документы и литературу. Многие события гражданской войны в Испании трактуются в разных источниках по-разному. То же самое можно сказать и о цифрах задействованных в той или иной операции войск и боевой техники. Сильно отличаются друг от друга сведения об иностранной военной помощи и о потерях сторон в ходе конфликта. Автор приводит в книге те данные, которые представляются ему в наибольшей степени соответствующими действительности. Глава 1. Страна и люди. Немного истории На характер и самоощущение любого народа накладывают свой неповторимый отпечаток география и исторический опыт. Если кратко охарактеризовать географические особенности Испании, то первое, что приходит на ум — это ее труднодоступность. Эта, в основном, горная страна (Пиренейский полуостров находится выше всех других европейских стран, за исключением Швейцарии) отделена от остальной Европы впечатляющими и почти неприступными Пиренейскими горами. Да и сама Испания изрезана горными цепями и плоскогорьями, которые обусловливали в древности, да и, пожалуй, и в новое время, обособленность отдельных регионов страны друг от друга. Испанский климат одновременно сухой (в центре и на юге) и влажный (на северо-западе и северо-востоке). Южная испанская историческая провинция Андалусия подчас напоминает пустыню где-нибудь в Египте. А северо-западная Галисия, по меркам среднего испанца, — местность дождливая с обильной растительностью и почти английскими туманами. Южные долины (например, долина воспетой еще Пушкиным реки Гуадалкивир) с их пальмами и экзотическими цветами напоминают сцены из «Тысячи и одной ночи». Поросшие деревьями горы Каталонии навеивают думы об Австрии или Южной Германии. Итак, географически Испания это целый мир, который, с седой древности манил своими реальными и призрачными богатствами всевозможных завоевателей. В VIII веке до нашей эры на юго-востоке Пиренейского полуострова стали оседать финикийцы: впоследствии их сменили карфагеняне, основавшие мощную средиземноморскую державу. В III веке до нашей эры будущая Испания стала ареной первой в истории человечества по-настоящему «мировой войны» между Карфагеном и Римом. Борьбу этих двух гигантов древности, растянувшуюся на целое столетие, называют Пуническими войнами. Но в отличие от обычных войн античности, здесь речь шла не только о стремлении отнять друг у друга очередной лакомый кусок территории. Римские авторы подчеркивают, что оба воюющих лагеря резко различались образом жизни и мировоззрением. И не зря победившие римляне не просто до основания разрушили Карфаген, но и стремились оставить потомкам дурную память об исчезнувшем государстве. После победы над Ганнибалом во Второй Пунической войне Рим приобрел в Испании свою первую колонию. Населявшие ее племена кельтов и иберов, к тому времени слившиеся в одно целое, оказывали захватчикам упорное сопротивление, но были, в конце концов, побеждены не столько оружием, сколько культурной ассимиляцией. С тех пор язык будущих испанцев серьезно не менялся, имея в своей основе т. н. вульгарную (народную) латынь. Распад Римской империи привлек на Пиренейский полуостров новые волны завоевателей, на этот раз германские племена. В Испании обосновались вестготы, которые в отличие от римлян держались обособленно и так и не стали для местного населения «своей» властью. Именно поэтому высадившиеся в 711 году на Пиренейский полуостров арабы (мавры) поначалу не встретили серьезного сопротивления. Наоборот, их призвала часть вестготской правящей верхушки, а многие города открывали завоевателям ворота без боя. Однако насаждение ислама и притеснение тех, кто оставался верным христианской религии, вызвали к жизни многовековую войну за освобождение против мавров, получившую название Реконкисты (буквально «Отвоевывание»). Именно эта война, самая длинная в истории и сформировала основные национальные черты испанцев. Любой испанец в VIII–XV веках должен был готов сражаться каждый день. Он мог погибнуть, попасть в плен, потерять близких. Духовную силу, да и оправдание самой борьбы давала католическая вера: в условиях военного времени были распространены рыцарско-монашеские ордена. Поскольку война шла не на жизнь, а на смерть, испанский характер приобрел такие черты, как безудержную восторженность (если Бог даровал победу) или безысходный пессимизм (ведь за грехи Бог частенько давал победу неверным). Обе эти крайности спокойно уживались в одном человеке. В отличие от русского крестьянина, испанский никогда не знал диких форм крепостничества. Он был, как правило, не менее горд, чем дворянин, а дворянин подчас столь же беден, как и крестьянин. Испанский католицизм отличался антисемитизмом, так как евреи, издавна населявшие Пиренейский полуостров, приветствовали арабское господство и получили от исламских завоевателей привилегированное по сравнению с христианами положение. Сам характер борьбы против арабов обусловил усиление обособленности испанских регионов и так склонных к сепаратизму в силу географических причин. Арабам так и не удалось завоевать северо-западные горные области Испании — Астурию и Басконию, которые гордились тем, что никогда не были под властью чужеземцев. Баски, к тому же, ревниво охраняли (и охраняют до сих пор) свою культуру и уникальный язык. Северо-восточная Каталония долгое время была под влиянием Франкской империи, что сказалось и на языке, и на обычаях. Южная Андалусия, наоборот, находилась под властью арабов 500 лет, что наложило отпечаток не только на внешний вид андалусцев, но и обусловило, в какой-то мере, большую отсталость региона по сравнению с севером страны. В 1492 году мавры были наконец изгнаны из Испании и в этом же году была открыта Америка, сделавшая XVI век золотым веком Испании. Из воюющей окраины Европы страна превратилась в крупнейшую мировую империю от Филиппин до Перу, в которой никогда не заходило солнце. Правда, попытка подчинить другую морскую державу — Англию — закончилась в 1588 году разгромом у британских берегов «Непобедимой Армады». Южноамериканское золото парадоксальным образом привело к упадку Испании в XVII–XVIII веках. Страна попыталась жить за счет колоний, не уделяя должного внимания собственному хозяйству. Но на море господствовал английский флот, который и решал, сколько золота испанские галеоны смогут привести на родину. С 1700 года Испанией правила одна из ветвей династии Бурбонов, поставлявшая стране, за редким исключением, ничтожных монархов, которые в конце концов и привели некогда мировую империю к полномасштабной катастрофе. В 1793 году подкупленный английским золотом невежественный и тщеславный первый министр королевства Годой (бывший солдат королевской гвардии, обольстивший королеву Марию-Луизу своими голубыми глазами и умением играть на гитаре) вверг Испанию в войну против революционной Франции. Но даже не слишком сильные республиканские войска быстро отбросили не желавших сражаться за непонятные цели испанцев за реку Эбро. Тогда Годой решил примкнуть к другому лагерю и в 1797 году Испания воевала уже на стороне Франции против своих недавних английских союзников, что привело к разгрому испанского флота в битве у мыса Сан-Висенте. Годой успел до своей отставки поконфликтовать и с Россией (в 1799 году между обеими странами были прерваны дипломатические отношения). Повоевав и против Португалии, Испания в 1803 году присоединилась к Наполеону во вновь вспыхнувшей войне против Англии, которая привела к катастрофе испанского флота в знаменитой Трафальгарской битве 20 октября 1805 года. С потерей флота была фактически и потеряна колониальная империя в Америке, где началась вскоре война за независимость. Между тем испанская королевская семья раздиралась склокой между королевой, стремившейся упрочить положение своего любовника Годоя (которого, как и Распутина в России, ненавидела вся страна) вопреки мнению своего мужа короля Карла IV. Но в конце концов Мария-Луиза убедила своего супруга подписать завещание, по которому наследник трона Фердинанд мог считаться совершеннолетним только после 30 лет! Наследник, узнав о таком проявлении родительской «любви», тайно связался с Наполеоном, умоляя его помочь в борьбе за корону на любых условиях. Император французов решил, что с испанскими Бурбонами следует считаться еще меньше, чем с собственными. Он направил в 1807 году в Испанию войска, которые вместе с испанской армией должны были оккупировать сговорившуюся с Англией Португалию, что и произошло в ноябре того же года. Но в Испании Наполеон продолжал концентрировать свои войска, которые потихоньку стягивались к Мадриду. Король и королева вместе с обозленным на родителей наследником отправились на поклон к Наполеону. Тот заставил удивленного Фердинанда отречься в пользу отца, а последнему было дано указание вызвать во Францию оставшихся членов королевской семьи. Однако здесь на историческую сцену вышла сила, которую Наполеон недооценил столь же серьезно, как впоследствии и в России — народ. 2 мая 1808 года в Мадриде началось восстание тысяч горожан против 25 тысячной французской армии во главе с прославленным наполеоновским маршалом Мюратом. В течение дня восстание было жестоко подавлено оккупантами, что было увековечено на бессмертных полотнах Гойи. Этот героический эпизод впоследствии стал одним из образцов для подражания в республиканской Испании 1936–1939 годов. Революционные плакаты того времени взывали к героизму простых граждан 1808 года. Однако тогда этот героизм казался напрасным. Выродившиеся королевская семья не посмела искать защиты у собственного народа и послушно, как крысы за звуками дудочки, потянулась во Францию. А там Наполеон легко «уговорил» Карла IV уступить ему корону Испании в обмен на замок в Компьене и денежное содержание в 30 миллионов реалов в год. Незадачливый монарх мог предаваться любимой охоте и сохранять многолетний «брак втроем» вместе со своей женой и Годоем. Наполеон отдал вакантный испанский трон своему брату Жозефу, который торжественно вступил в Мадрид 20 июля 1808 года. В стране сразу же вспыхнуло пламя народной войны. Особенно важным было то обстоятельство, что сопротивление французам возглавили не королевские чиновники, а возникшие по всей Испании комитеты или хунты. Как и тысячу лет назад, борьбу против чужеземцев начала Астурия. 13 июля 1808 года был окружен и взят в плен целый французский корпус генерала Дюпона (14 тысяч человек), отправленный на покорение Андалусии. Новоиспеченный король Жозеф уже 31 июля бежал из Мадрида. В ноябре 1808 года за дело взялся сам Наполеон, который за два месяца разгромил основные испанские силы. Но всю страну охватило мощное партизанское движение, вынуждавшее французов постоянно держать на Пиренейском полуострове 300-тысячную армию. В антифранцузском движении, которое шло под монархическими лозунгами, было и либеральное крыло, пытавшееся использовать народный порыв для демократизации страны. Уже в ходе борьбы выяснилась одна родовая черта любой испанской революции — местничество или партикуляризм. Каждая возникшая в каком-нибудь городе хунта объявляла себя высшей и не очень стремилась к координации действий со своими соседями. Впрочем, осенью 1810 прошли выборы в парламент страны — кортесы, которые обнародовали новую прогрессивную конституцию Испании 19 марта 1812 года в южном городе Кадисе, осажденном французами. Важность этого документа в том, что он провозглашал принцип народного суверенитета и стал знаменем революционной борьбы испанцев на протяжении всего XIX века. После разгрома Наполеона 13 мая 1814 года в Мадрид вернулся король Фердинанд, начавший расправу со всеми, кто мог быть заподозрен в каком-либо либерализме. Была ликвидирована конституция, в страну вернулась изгнанная инквизиция. Но первая испанская революция нового времени (а именно так можно охарактеризовать мощную народную войну 1808–1814 годов) все-таки дала многое для понимания исторических судеб Испании в XX веке. Во-первых, народ самоорганизовался и создал новый (пусть и недолговечный) государственный механизм. Во-вторых, антифранцузская борьба усилила традиционную испанскую подозрительность и даже ненависть к иностранцам. В-третьих, все прогрессивное законодательство времен французской оккупации отвергалось, особенно крестьянством, на том основании, что было чужеродным. В-четвертых, с чисто военной точки зрения важно констатировать, что испанские партизаны были хороши в повстанческой борьбе против мелких и средних отрядов врага, однако, как правило, не могли противостоять регулярным войскам в больших сражениях. Антинаполеоновская война задала ритм испанской истории на весь XIX век. Это были своеобразные качели: революцию сменяла реакция, опять вызывавшая к жизни революционные потрясения. В 1820–1823 годах вспыхнула вторая революция, для подавления которой понадобилась интервенция Священного союза европейских держав, фактически осуществленная руками той же Франции. Изгнанный во второй раз король Фердинанд вновь вернулся на престол и вплоть до своей смерти в 1833 году правил страной путем террора и преследования всех либералов, масонов и прочих «нехристей». Фердинанд VII умер 29 сентября 1833 года, избавив Испанию от своего мракобесия. За годы его правления 6 тысяч испанцев было казнено, 8 тысяч убито без суда, умерло от жестокого обращения в тюрьмах еще 16 тысяч. Война против Наполеона в 1808–1814 годах унесла жизни 300 тысяч испанцев. За революцию 1820–1823 годов заплатили своей кровью еще 100 тысяч человек. Трудно найти в истории европейских стран нового времени более мрачный и кровавый период. Но у Фердинанда не было наследников мужского пола и регентшей при дочери Изабелле была провозглашена жена усопшего короля Мария-Кристина. Младший брат Фердинанда дон Карлос с этим не согласился, хотя, строго говоря, наследование трона по женской линии в Испании разрешалось. Уже 4 октября 1833 года сторонники дон Карлоса — карлисты — (мы еще встретимся с ними на полях сражений гражданской войны 1936–1939 годов) подняли восстание, которое переросло в войну, названную первой карлистской и продолжавшуюся до 1840 года. Начавшаяся как обычный династический спор борьба переросла в столкновение мировоззрений, взглядов на пути дальнейшего развития Испании. Дон Карлос был против масонов, либералов и революционеров, за восстановление старой доброй средневековой Испании. За ним пошла наиболее реакционная часть дворянства, церковь, а также большая масса отсталого крестьянства, которое инстинктивно сопротивлялось победному шествию капитализма. Особенно активно поддерживали дон Карлоса крестьяне Страны басков, Наварры и горной части Каталонии, всегда ревниво оберегавшие свои средневековые привилегии (т. н. «фуэрос»). Но и в этих карлистких районах большие города стойко сопротивлялись, и дон Карлос не смог занять даже столицу Страны басков Бильбао, которую осаждал несколько лет. Карлистам пришлось вести в основном партизанские действия, сопровождавшиеся невиданной жестокостью. Рейды карлистских колонн в центральную часть Испании, особенно поход дон Карлоса на Мадрид в 1837 году ясно показали незадачливому дон Кихоту XIX века, что «его» подданные абсолютно к нему равнодушны. В сентябре 1839 года дон Карлос бежал во Францию, оставив Испанию на треть разоренной. Карлисты добились прямо противоположного результата. Под давлением либералов и прогрессивной части армии Мария-Кристина была вынуждена вооружить народ и в ноябре 1834 года была восстановлена национальная милиция — символ революции 1820–1823 годов. Народ требовал демократической конституции и ограничения прав церкви. Снова возникли провинциальные хунты, фактически не подчинявшиеся Мадриду. В 1835 году произошла невиданная для католической Испании вещь. Королева назначила премьер-министром еврея Хуана Мендисабаля, который провел закон о продаже всех церковных земель. Церкви был нанесен сильнейший удар. В 1836 году под давлением национальной милиции Мария-Кристина восстановила конституцию 1812 года и ввела в действие законодательство революции 1820–1823 годов. А в октябре 1840 года армия во главе со своим популярным командующим, выходцем из бедных слоев Эспартеро, разделавшись с карлистами, заставила отречься от престола и саму королеву, которая покинула страну. Эспартеро стал главой революционного правительства. Храбрый генерал оказался никудышним политиком. Он тяготел к левым, но одновременно боялся любых решительных реформ. В 1843 году против диктатора вспыхнуло сразу несколько военных восстаний: одни — под руководством левых, другие — под знаменем реакции. Эспартеро бежал в Англию. Так завершилась уже третья испанская революция XIX века. Сильным человеком следующего десятилетия (1843–1854 годы) был генерал Нарваес. Он был достаточно умен, чтобы не повторить ошибок Фердинанда VII и воздержался от диких расправ с революционерами. Реакция проникала в жизнь Испании постепенно, а вместе с ней вернулась в 1844 году и Мария-Кристина. Однако, когда в том же году вспыхнули восстания в Сарагосе, Барселоне, Кадисе и других городах, Нарваес показал невиданную жестокость в их подавлении. В 1845 году была принята новая конституция, вводившая в Испании практически неприкрытое самодержавие. В 1843 году на трон Испании вступила дочь Фердинанда VII 13-летняя Изабелла, оказавшаяся «достойной» своего недоброй памяти отца. Она была такой же невежественной и ограниченной, мало интересовалась политикой (если только речь не шла о ее собственной власти), любила мужчин и деньги. Капризная женщина превратила испанское правительство в беспрерывную министерскую чехарду. За 25 лет ее царствования (1843–1868 годов) страна видела 34 правительства, 40 военных министров и 46 министров иностранных дел. Взбалмошное правление Изабеллы привело к четвертой испанской революции 1854–1856 годов, которую опять возглавил популярный военный генерал Леопольд О’Доннел, предки которого были выходцами из Ирландии. Как и Эспартеро, и Нарваес он выдвинулся в ходе карлистской войны. С января 1854 года О’Доннел находился на нелегальном положении, живя в английском посольстве в Мадриде. Когда в июне 1854 года вспыхнуло очередное восстание военных частей, он вышел из подполья и опубликовал программу либеральных реформ — так называемых Мансанаресский манифест, самым важным пунктом которого было воссоздание национальной милиции. После этого только в Мадриде как по мановению волшебной палочки возникло 1800 баррикад. Вооруженный народ требовал передать власть не О’Доннелу, а Эспартеро, торжественно вступившему в испанскую столицу 29 июля 1854 года, и королева была вынуждена назначить его премьером. Но опять этот человек за два года власти обманул ожидания всех. Правда, была принята очередная конституция (1855 года), которая сильно не меняла систему власти в стране. Единственной по-настоящему радикальной мерой было ускорение продажи церковных земель и запрет церкви покупать новые угодья. Все испанские революции XIX века не затрагивали основной проблемы страны — неравномерного распределения земельной собственности и, как следствие, крайне бедственного положения испанского крестьянства. Крестьянин был бесправным арендатором, задавленным налогами и повинностями. Он неизменно восставал против существующего порядка вещей, поддерживая все путчи и революции. Но именно ему от смены власти в Мадриде ничего не доставалось. В июле 1856 года королева отправила Эспартеро в отставку и вручила премьерство О’Доннелу. В столице вспыхнуло восстание национальной милиции. Мадрид поддержали другие города, а в Барселоне было выдвинуто требование установления республики. Но О’Доннел, опираясь на армию, быстро подавил восстание и распустил 15 августа национальную милицию. Конституция 1855 года так и не была введена в силу. В 1856–1868 годах у власти в стране чередовались два генерала: О’Доннел, представлявший интересы «современных» помещиков и крупной буржуазии и Нарваес, опиравшийся на землевладельцев-традиционалистов и церковь. Последний зверски подавил восстание доведенных до крайней степени нищеты крестьян Андалусии летом 1857 года, казнив 98 человек. Даже Изабелле методы Нарваеса казались слишком бесчеловечными. В 1858 году премьером стал О’Доннел, сохранявший власть невиданно длительный по испанским меркам срок — до февраля 1863 года. Этому генералу явно не давали покоя лавры Наполеона III. Он также стремился особо не обострять отношения с основными политическими силами Испании и заглушать народное недовольство внешнеполитическими акциями. В 1858 году Испания вместе с Францией участвовали в боевых действиях в Индокитае, в 1859–1860 годах вела войну в Марокко, в 1861 году оккупировала Санто-Доминго и в том же году, хотя и осторожно, поддержала императора французов в его мексиканской авантюре. О’Доннел не стремился загонять левую и либеральную оппозицию в подполье, понимая, что в условиях Испании это рано или поздно выльется в очередное восстание. Он умело режиссировал выборы в кортесы (наделенные куцыми полномочиями), допуская туда несколько десятков оппозиционеров, которые могли отвести душу в парламентских дебатах. При О’Доннеле неплохо развивалась промышленность и высокими темпами строились железные дороги. Тем не менее, и этот искусный тактик был вынужден уйти в отставку под напором слева и справа. Его сменил верный королеве Нарваес, который, однако, на сей раз продержался только два года. На сцену выступил четвертый сильный человек испанской политики XIX века — генерал Хуан Прим (1814–1870). Он был каталонцем, сыном офицера и выдвинулся, как и другие диктаторы, в ходе карлистской войны. Его взгляды были «прогрессивными» (т. е. лево-либеральными) и, в отличие от Эспартеро это был энергичный и решительный человек. В январе 1866 года Прим поднял против правительства два полка, но потерпел поражение и бежал в Португалию. В июне 1866 года в Мадриде было подавлено восстание артиллеристов, также организованное Примом. Изабелла требовала от назначенного премьером О’Доннела расстрелять тысячу военных. Когда тот заметил, что для этого не хватит ружей, получил от королевы совет применить пушки. В августе 1867 года нетерпеливый Прим опять поднял военное восстание в Валенсии и Каталонии. На этот раз он обратился не к офицерам, а напрямую к солдатам, обещая в случае победы отмену воинской повинности. Однако теперь испугались командиры и Прима вновь постигла неудача. Другой бы на его месте опустил руки. Но уже в сентябре 1868 года Прим тайно прибыл на борт испанского военного корабля «Сарагоса» и 18 сентября 1868 года военно-морской флот Испании восстал. Войска перешли на сторону революционеров. 30 сентября ненавистная всем Изабелла бежала во Францию. В Испании началась пятая революция (1868–1874 годов). Как всегда, революция сопровождалась возникновением на местах хунт и комитетов, развернувших бурную, но бестолковую и не скоординированную друг с другом деятельность. В Мадриде было образовано Временное правительство, где Прим занял пост военного министра. Правительство это стояло за конституционную монархию. В стране, впервые после 1820–1823 годов, появилось много республиканцев, которые были представлены в собравшихся в феврале 1869 года в Мадриде учредительных кортесах 72 депутатами (из 320). Но принятая в июне 1869 года очередная конституция все же сохранила в Испании монархию, хотя и установила впервые в истории страны свободу вероисповедания и гражданский брак. 15 месяцев Временное правительство искало стране нового монарха. Это привело, как мы знаем, в том числе и к франко-прусской войне (Наполеон III не желал, чтобы испанский трон достался кому-нибудь из германских принцев). В конце концов удалось уговорить сына итальянского короля Виктора Эммануила II — Амадея, который и был избран кортесами 16 ноября 1870 года новым королем Испании. Амадей быстро понял, что попал на клокочущий вулкан. Крестьяне требовали землю, городская мелкая буржуазия — республику, армия — отмену воинской повинности. И все были готовы для выполнения своих чаяний взяться за оружие. После 25 лет забвения вновь активизировались карлисты. Их вождем в то время тоже был дон Карлос — внучатый племянник первого претендента. 21 апреля 1872 года карлисты северной Испании подняли восстание под лозунгом «Долой иностранца!», которое сначала, однако, было быстро подавлено правительственными войсками. С другой стороны политического спектра перед Амадеем все активнее маячили черные знамена республиканцев. 18 июля 1872 королю с трудом удалось уцелеть после предпринятого на него покушения в центре Мадрида. Последним шансом Амадея были выборы в кортесы 24 августа 1872 года. Но радикалы получили на них большинство (294 места). И, наоборот, в новый состав парламента прошло только 46 из 191 депутата, возложивших в свое время испанскую корону на голову итальянского принца. 9 февраля 1873 года Амадей отрекся от престола и покинул Испанию. В своем прощальном обращении он писал: «Два долгих года носил я корону Испании, и Испания жила в постоянной борьбе и ежедневно на ее глазах время мира и счастья, которого я так страстно желал, все отдалялось и отдалялось». Король оказался прав в одном: в Испанию пришло другое время — время Республики, которая была провозглашена кортесами 11 февраля 1873 года. Первое республиканское правительство Испании возглавил бывший адвокат Фигерас, просидевший при Изабелле два года в тюрьме. Это был респектабельный человек, желавший, как и Амадей, тишины и порядка. Между тем, уже на 23 апреля 1873 года был назначен военно-реакционный переворот. Но, на счастье республики, ее министром внутренних дел был Ф. Пи-и-Маргаль, без имени которого немыслим краткий и героический период первой испанской республики. Как и Прим, Пи-и-Маргаль был каталонцем, юристом и философом, человеком сильной воли. Он был республиканцем, но его воззрения с трудом поддаются четкому определению. Сам он называл себя «интегральным социалистом» и впервые в испанской политической истории требовал не просто демократических свобод, а улучшения жизни бедных слоев народа. Так вот именно этот человек в ночь с 22 на 23 апреля 1873 года мобилизовал верные правительству батальоны национальной милиции и подавил мятеж в зародыше. В стране это вызвало невиданный общественный подъем. Крестьяне стали захватывать помещичьи земли, убивать жандармов и чиновников кадастровых ведомств. В некоторых городах беднота разрушала дома богатых. Пятая испанская революция явно перерастала из политической в социальную. 10 мая 1873 года были избраны учредительные кортесы, в которых были одни республиканцы (монархисты бойкотировали выборы). Этот триумф стал началом конца республики, так как ее сторонники, предоставленные сами себе, сразу заспорили о будущем страны. Пи-и-Маргаль стоял за федеративную республику по образцу США с сильной центральной властью. Ему противостояли левые по своей фразеологии «непримиримые» или «кантоналисты», которые считали, что всю власть надо отдать на места в некие кантоны. Здесь впервые четко определилось гибельное для испанских революционеров влияние анархизма (особенно взглядов М. Бакунина). Рабочие испанских городов уже подпали под обаяние революционных лозунгов анархистов, призывавших их не тратить время на выборы в какой-то парламент, а учреждать «светлое будущее» сразу в своей деревне или городе, ликвидируя всех тех, кто окажется на пути у революции. Но пока республика еще шла вперед. 11 июня 1873 года Пи-и-Маргаль стал главой левого правительства, приняв пост временного президента Испанской республики. Но уже 5 июля «непримиримые» подняли восстание и захватили власть практически на всем юге Испании. Каждый город провозглашал себя независимым кантоном, причем во главе его, как правило, вставали противники всякой власти — анархисты. Только в Валенсии социалисты были сильнее анархистов и там возникла почти Парижская коммуна 1871 года. Военные призывали Пи-и-Маргаля восстановить порядок железной рукой, имея ввиду, конечно, позднее избавиться от республики в целом. Пи-и-Маргаль, хотя и горько переживал удар в спину со стороны «непримиримых», не захотел стать палачом восстания, так как понимал, что в нем участвуют тысячи честных, обманутых анархистами людей. Он предпочел уйти в отставку (18 июля 1873 года) и с его уходом начала закатываться и звезда первой республики. Приемник Пи-и-Маргаля Сальмерон, юрист правых «эволюционистских» взглядов мобилизовал 80 тысяч солдат, которые под руководством оставшихся монархистами генералов за две недели разбили «непримиримых». Здесь анархисты впервые обнаружили свою суть, с которой нам еще не раз придется столкнуться в ходе этого повествования. Они неплохо говорили и зажигали людей на радикальные действия. Однако, при столкновении с военной силой, анархисты не делали никаких попыток организовать сопротивление (само слово «организация» было им чуждо) и бросали поверившие им массы на произвол судьбы. 7 сентября 1873 года ушел в отставку и оказавшейся в глазах военных слишком «левым» Сальмерон. Новым лидером республики стал историк и писатель Кастелар. Он был хорошим оратором, возвышенно-художественной и одновременно аристократической натурой. Его уже не волновали какие-то там социальные проблемы. Кастелар закончил подавление восстания «непримиримых» и хотел было разобраться и с карлистами, чтобы создать респектабельную республику без крайностей справа и слева. Но на политическую сцену уже рвалась военная реакция, уставшая от беспорядков и революционной суматохи. В ночь со 2 на 3 января 1874 года генерал Павиа разогнал депутатов кортесов и запер здание парламента на замок. Запутавшееся в политических перипетиях революционного времени население вело себя пассивно, не понимая, что происходит. А произошло установление военной диктатуры, которая стала готовить реставрацию Бурбонов. Дело решили сделать привычным путем военного переворота — пронунсиаменто. 24 декабря 1874 года генерал Кампос поднял восстание и провозгласил сына Изабеллы Альфонса XII королем Испании. 14 января 1875 года 16-летний Альфонс XII прибыл в Мадрид. Так закончился первый в истории Испании республиканский эксперимент. Он надолго запомнился правящим классам как время, когда под угрозой были их жизнь и собственность. Также и многие крестьяне после этого суматошного года охладели к республике, потому что она им ничего не дала. Часть рабочего движения повернулась к респектабельному профсоюзному социализму западноевропейского образца, а анархисты извлекли для себя лишь тот сомнительный вывод, что в следующий раз надо разрушать любые формы власти еще радикальнее. Последовавшие после гибели республики десятилетия носили название режима Реставрации и обеспечили Испании относительное спокойствие вплоть до 1917 года. В стране был создан чем-то напоминающий американский политический механизм чередования у власти двух партий-консерваторов и либералов, но при конституционном монархе. Правда, в отличие от США эти партии были очень верхушечными и опирались на двух ярких лидеров. Консерваторов возглавлял Кановас, а либералов Сагаста. Кановас дель Кастильо (1828–1897) происходил из дворянского рода Малаги. Он начинал как либерал и поклонник О’Доннела. Кановас был блестящим оратором и очаровательным собеседником, человеком, привыкшим трудиться много и упорно. Всю последнюю четверть XIX века он определял судьбы Испании, заслужив даже прозвище «испанского Бисмарка». Республика уверила Кановаса в том, что у “бестолковой” Испании, имеющей великое прошлое, вряд ли будет столь великое будущее. Любые реформы противопоказаны слишком темпераментной стране, так как неизменно превращаются в революционные потрясения. Кановас поэтому старался привлечь наиболее беспокойные и чуткие умы городской интеллигенции хорошими должностями или прибыльным бизнесом. Сагаста (1827–1903) был сыном купца и инженером по профессии. Он участвовал в восстаниях Прима 1860-х годов и был вынужден бежать за границу. В 1868–1872 годах он занимал ряд министерских постов и не принял установление республики. По взглядам Сагаста эволюционировал от левого радикала и поклонника Эспартеро к праволиберальному, осторожному реформизму. От Кановаса его отличал, пожалуй, только несколько более демократичный стиль жизни. Любой житель Мадрида каждый день в 15 часов мог прийти в его дом и побеседовать на любую тему. Стоит сказать несколько слов и о монархах конца XIX века, бывших, скорее придатками при двух великих политиках испанской Реставрации. Альфонс XII знал, что он — сын Изабеллы II и одного из ее любовников, поэтому старался вести себя, чтобы не возбуждать кривотолков. Живя в эмиграции в Париже, принц получил неплохое образование, удивляя всех прекрасной памятью и отличными языковыми способностями. Принц окончил английскую военную академию в Сандхерсте. Прибыв в Испанию и став королем, Альфонс XII всецело слушался советов Кановаса, который, в свою очередь, внимательно следил за дружескими и любовными связями монарха. Короля, в целом, воспринимали в народе неплохо, так как после войн и революций с его именем связывался долгожданный мир. Правда, анархисты пытались убить монарха в 1878 и 1879 годах, но безуспешно. Король страдал туберкулезом и умер, превратившись в живой скелет, 25 ноября 1885 года. Сын появился на свет уже после его смерти — 17 мая 1886 года. С именем Альфонса XIII будут связаны сильнейшие потрясения испанской истории. Регентшей стала вдова Альфонса XII Мария- Кристина Австрийская. Она отличалась тактом, хорошими манерами, была умна и образована, обладая обширными знаниями по философии, истории, экономике и языкам. Мария-Кристина всеми силами пыталась усвоить испанские традиции и обычаи, хотя терпеть не могла корриду. Королева больше благоволила Сагасте, чем Кановасу, и за время ее регенства в стране появились суд присяжных и всеобщее избирательное право. 30 июня 1876 года была принята новая конституция, которой было суждено просуществовать рекордный для Испании срок — 47 лет. Это была конституция монархии, где у короля сохранялись обширные прерогативы (так половина членов верхней палаты — сената — назначались монархом). Король мог распускать кортесы и назначать министров, которые, правда, были ответственными перед парламентом. Все декреты суверена должны были быть контрассигнованы одним из министров. Избирательное право получили только те, кто уплачивал высокие налоги (около 6 % взрослых). Испания конца XIX века, казалось, наконец-то обрела спокойствие после 70 лет войн, революций и восстаний. Довольно высокими темпами росла промышленность. Если в 1864–1866 годах в Испании добывалось в среднем 414 тысячи тонн угля в год, то в 1900 году — 2,7 миллионов тонн. Добыча железной руды за тот период выросла в 20 раз, хотя более 90 % ее экспортировалось, главным образом, в Англию и Германию. В 50 раз возросла выплавка стали, хотя абсолютная цифра — 200 тысяч тонн была по европейским масштабам крайне низкой. В 1900 году в Испании было около 1 миллиона рабочих. Как и Россия, Испания была страной крайне неравномерного развития капитализма. В Стране басков, Мадриде, Каталонии и Астурии складывалась вполне современная промышленность (в основном текстильная, горнодобывающая и металлургическая), в то время как в Андалусии и Кастилии господствовал сельский феодализм. С 1870 по 1900 годы более чем в два раза возросла протяженность железных дорог (с 5541 км до 12900 км) и примерно удвоилась внешняя торговля. Казалось, Испания вступала в XIX век умиротворенной, неплохо развивающейся страной, оберегающей свою самобытность. Тем страшнее оказалось пробуждение от этого розового сна. жүктеу/скачать 1.23 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|