Николай Погодин темп действующие лица болдырев — начальник строительства. Валька
жүктеу/скачать 290 Kb.
|
| Николай Погодин
ТЕМП ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Болдырев — начальник строительства. Валька — его сестра, медичка. Максимка — зав. бюро рационализации. Лагутин — секретарь партколлектива. Гончаров — главный инженер. Картер — американский инженер. Груздев — инженер-технолог. Касторкин — инженер, зав. внутри-строительным транспортом. Данило Данилович — инженер. Калугин Симон Симонович — инженер. Татьяна Львовна — его жена. Рыбкин — секретарь Болдырева. Переводчица. Доктор. Сиделка. Секретарь производственного совещания. Председатель производственного совещания. Строители-костромичи: Лаптев Ермолай. Михалка. Артамон. Зотов Анисим. Суматохинов Лаврентий. Дудыкин. Темин Кондрат. Грищук Фетиска. Рабочий в розовой рубахе. Тюша. Краличкин — металлист. Демин — десятник. Комендант. Шофер. Кухарка. Первая работница кирпичного завода. Вторая работница. Третья работница. Первый техник. Второй техник. Комягин — железнодорожник. Неизвестный пьяный. Строители, металлисты, рабочие. АКТ ПЕРВЫЙ КАРТИНА ПЕРВАЯ Кустарник. Дерево. Скамейка. За кустами рабочий барак, где ужинают строители. Предсумеречный час. Валька, Гончаров. Валька. Вы знаете, что сегодня восьмой случай заболевания брюшным тифом по строительству? Гончаров. Предположим, знаю. Валька. Так вот за это «знаю» вас следует крыть. Ваши уважаемые спецы, чорт бы их взял, до сих пор не сделали хлорирование воды. Нет, вы подумайте, что это такое, — пять тысяч рабочих пьют речную воду, а вы никого не умеете подтянуть! Гончаров. Подтянуть… Валька. Вы знаете, чем это может кончиться? Я, как медичка, отлично понимаю. Я буду протестовать и ставить вопрос… в общественном порядке. Тут эпидемия, а вы чему улыбаетесь, товарищ Гончаров? Где тут барак сорок первый? Этот, что ли? Гончаров. Этот. Валька ушла в барак. Крыть… ей дозволено крыть меня… «Спецы, чорт бы их взял…» Девушка — какой язык! Из-за кустов выбегает Лаптев Ермолай, бородатый крестьянин с иконописным лицом. На нем белые порты, белая расстегнутая рубаха. Лаптев. Товарищ начальник, дозвольте сказать, что ж это… Гончаров. Говори. Лаптев. Как же это такое? Девка какая, чижик-девка, сквернавка, лезет ко мне с приказом: скидай порты при всех. А? Я со своей старухой тридцать годов прожил, но чтобы без портов перед ней — ни-ни! А тут же бабы, кухарки, на срамоту нас не могете выставлять. Не могете! Нет такого закону! Во! Гончаров. Ничего не понимаю! Какой чижик? Какая девка? Появляются строители один за другим. С ними кухарка. Лаптев. Ишь ты, не понимаешь? Девка-сквернавка порты заставляет скидывать, а он не понимает! Вот люди добрые скажут, что понос, — не спорю. Но без портов не позволю. Гончаров (строителям). Объясните, что у вас произошло? Михалка. А что произошло… Мужик дело говорит. К чему такое издевательство над нами, к чему людей силком волочь? Он с артелью пришел и при артели останется. (Отходя.) Воду заразили, а теперь, как туши, в барак волокете. Гончаров. Кто заразил воду? Что за глупость говоришь! Кухарка. Нет, товарищ архитектор, вы уж нас не глупите. Нам по кухаркиному делу оно заметно стало. Гончаров. Что же вам заметно стало? Кухарка. А то, что народ травится. Лаптев. Вот она, ваша дьявол, идет. Что она меня нюхает? Пусть кобылу понюхает. Порты скидывать не дамся. Хоть милицию позови. Нету такого закону! Входит Валька. Валька. Вот чудак дядя… Чего ты сбежал? Михалка. Все мы чудаки, только вы умные. Валька. А ты молодой, грамотный наверно, постыдился бы дурачком прикидываться. Михалка. Дураки у кобелей хвосты крутят, а мы люди рабочие. Кухарка. Да, да. Мы не чортовы куклы какие-нибудь… (Артамону.) Шляется… Выкаблучивается… Командует… Гончаров уходит. Кто она такая есть тут? Кто она такая может быть? Артамон. Что это ты с нами хихеньки да хаханьки? Кто ты такая, девка, откедова ты представилась? Покажи бумагу, что тебе дадено право народ раздевать. Лаптев. Что вы из нас последние кровя пьете, а? Что я вам, Ермолай Ерофеев сын, — скот али животная? Отродясь срамоты такой не видали… Ишь, какую силу взяли над простым народом! Душегубы вы, душегубы! Ох, моченьки моей нету… (Опускается на скамейку.) Горит мое нутро, огнем горит… Валька. Товарищи, неужели вы не понимаете… Кухарка. Всё понимаем. Валька. Что у него тиф, брюшной тиф, что его сейчас же надо отвезти в больницу! Артамон. А ежели человек не хочет, какое ты имеешь право над ним? Михалка. Из артели людей не выдавать! Суматохинов. Товарищ барышня, народ не мути, без тебя мутно нам. Валька. Чего вы раскудахтались, точно бабы деревенские? Ваш товарищ заболел, значит его надо отправить в больницу. Только и всего. Помогите мне его довести до кареты. Не хотите — не надо. Я позову шофера. (Ушла.) Лаптев. Братцы!.. Михал, а Михал, отведи меня на место, а то я сам не дойду никак.(Поднялся.) Сволочушку эту в барак не пущайте. Поганка проклятая. (Ушел.) Михалка. Что же это, ребята, терпеть? Артамон. Депутацию выбрать надо. Суматохинов. «Депутацию»!.. Плюнут они на твою депутацию и размажут. Депутат! Артамон. А без порядку ты не сила. Хлюст елецкий! Михалка. Да что вы толкуете: мы не сила? Мы и есть самая первейшая сила. Допрежь такого кощунства над рабочим классом не было. Воду отравили, сукины сыны! Зотов. Молчи, ухо свиное, молчи! Умнее тебя люди скажут. Первогодки у нас повек молчали. Артамон. Первогодки ложки кунай за старшими… А я прямо скажу — силов нет. Вода, конешно, отравленная, народ валит на мертву постель. Насчет продукции — никакого приварку не видим. Мяса нехватает. Где это видано? Входят Валька и шофер. Валька. Вот здесь надо взять. Где же он? Михалка. В нужник пошел, барышня. Просил вас немного обождать. Валька. Если в нужник пошел, мы обождем. Артамон. Куда бы он ни пошел, тебе его не видать, вот что! Михалка. Артель постановила из присмотру товарищей не выдавать. Шофер. Чего ты орешь-то, чудак-человек? Артамон. Артель постановила — на наших глазах лечить. Шофер. Да чего ты орешь? Говори тише. Михалка(толкнув шофера). А ты что за валет? Шофер. Смотри, парень, а то я могу так толкнуть, что черти из глаз посыплются. Михалка. Ребята, он мне угрожает! Кухарка. Ишь ты, комиссар кожаный! Валька. Тише! Молчите! Дайте сказать!.. Михалка. Нечего говорить нам. Суматохинов. Не мути нас, девка, без тебя мутно. Валька. Глупости ты говоришь, товарищ! Кухарка. Ишь ты, умница какая нашлась, сопли сама утирает! Валька. Дура же ты, тетка! В конце концов нам говорить не о чем. Товарищ шофер, пойдем и возьмем больного. Шофер. Пошли! Артамон. Нет, не пошли! Шофер. Пошли! Артамон. А я говорю — не пошли! Шофер. Пусти! Валька. Убирайтесь! Михалка. Вы силком и мы силком! (Хватает Вальку за руки.) Суматохинов. Дай ей, чтоб помнила, как мутить! Зотов. Мужики, упреждаю — плохое дело будет. Артамон (шоферу). Двину! Шофер. Двинь! Артамон. Двину! Шофер. Двинь! Михалка(борется с Валькой). Ребята, помогай, бей! Суматохинов. Наших бьют! Кухарка(хватает кирпич, целится в голову Вальке). Я тебя угощу, шлюшка! К кухарке быстро шагает Болдырев, выхватывает камень, отбрасывает его в сторону. Болдырев. Что ты, баба? За это судят! Кухарка. Матушки, Болдырев! Все. Директор… Болдырев… Степан Семенович… Пауза. Зотов. Ну, Михалка, рапортуй. Болдырев. Чего вы тут задрались, Валька? Суматохинов. Во-во, Степан Семенович… Болдырев. Погоди. (Шоферу.) Рубцов, в чем дело? Шофер. Тифозного взять не дают. Болдырев. Так что же, вы в атаку за тифозным пошли? Валька. Без вас бы, товарищ директор, управились. Болдырев (взглянув на кирпич). Пожалуй… Ну, ладно. Вы пока что отдохните после сражения. Кухарка. Она, никак, жинка директорова… Зотов. Не жена, а сестра. Кухарка. Царица небесная! Зотов. Вот те и царица! Болдырев. А мы с ребятами поговорим. Да не все сразу, не все… (Михалке.) Говори ты, что ли… и нос у тебя оцарапанный кстати. Михалка. Так я что же… Не я один… Мы все. Зотов. Все, да не все. Болдырев. Ну ладно, запишем, что все. Михалка. Известно, вода отравленная… Терпения нету… Артель постановила — народ не выдавать. Болдырев. Всё? Михалка. Ну, и… допрежь не было такого кощунства над рабочим классом. Болдырев. Так. А тебе, земляк, сколько годков от роду? Михалка. Это не касаемо. Болдырев. Нет, касаемо. Ты скажи-ка мне, сколько тебе годков будет? Михалка. Ну, двадцать… с годом. Артамон. Говорил первогодкам — ложки кунай за старшими. Болдырев. Невелик коновод у вас, товарищи. Это что же уполномоченный от сорок первого барака? Зотов. Какой он, к чорту, уполномоченный! Так, шпана. Болдырев. Вот тебе и раз! А я с ним время теряю. Ты, парень, вечером сядь-ка со стариками да потолкуй насчет старого режима. К примеру, спроси, как бы ты прежде с главным директором разговаривал. Зотов. Ага… Болдырев. Да стал бы еще разговаривать с тобой директор! Ты там заикнулся бы, а тебе: бунтуешь? За порты да в конверт, под железную печать. Потолкуй со стариками, полезно будет. Михалка. Так для чего же мы боролись? Болдырев. Ты боролся у мамки на печке. Не срамись! Ну, ладно. А теперь я к вам слово имею. Нехорошо, ребята, нехорошо! Звонят ко мне сейчас, что, мол, сорок первый барак шумит. Сорок первый барак! Костромичи? Что такое? Являюсь сюда, а вы с девкою воюете. Смешно! Артамон. Мы не потому. Вода отравленная… Народ валит на мертву постель. Болдырев. Не смеши улицу, борода. Волга — не пруд. Воду весь город пьет. Неочищенная вода — другое дело. Кипятим, сколько можем. Народ сырую хватает. Животами болеют. В деревне ты что — ситро пьешь? Вот что: больного сейчас отправьте в больницу, а с ним делегата одного нарядите, пусть увидит, где и как лечим. Зотов. Посрамились, и хватит. Эх, Михалка!.. Да где же он! Уничтожился. Валька(шоферу). Пойдем. Болдырев. К машине идите. Они сами принесут. Суматохинов. Да чего его нести? Авось, ходит. Он весь народ и смутил. Болдырев. Ну, ладно. Иди, неси. Время проводить нечего. Многие строители уходят в барак. Зотов(кухарке). Ты чего ждешь? Кухарка. Прощенья бы у него попросить… Заарестует еще. Зотов. Кишь, дура! Исчезай! Кухарка. Как же? Зотов. Кишь! Кухарка ушла. Трое рабочих несут больного. Голоса. В карете поедешь, как Чербельмен… — Не один… — С делегацией.
Круто поворачиваем, товарищ Болдырев. При таких поворотах кучера слетают с козел, а за ними и пассажиры. Вот и пафос масс. Сегодня сестру убить собрались, а завтра — нас с вами. Входит Зотов. Зотов. Чему вы смеетесь, товарищ начальник? Гончаров. Кто здесь? Чего тебе? Зотов. А я так… иду, слышу, кто-то сам с собой говорит. А это чудно, когда человек один сам с собой в ночи говорит… Вроде заплутал. КАРТИНА ВТОРАЯ Кабинет Болдырева. Болдырев и Максимка. Максимка. Нет лучшей работы на свете, как работа на войне. Болдырев. Это почему же? Максимка. Воевал я, воевал, Степан Семенович, и убедился, что это совершенно чистое дело. Болдырев. А заводы строить — не чистое дело? Максимка. Ты меня не понимаешь… Тут у тебя дипломатия… На войне моя позиция определенная. Вижу перед собой врага, я с ним воюю, он со мной воюет. А у тебя есть такие кандидаты в Соловки, что хоть первым маршрутом отправляй, но я с ними должен работать как с товарищами… Болдырев. Ну, ладно. Говори, что в твоем бюро? Максимка. Навязал ты мне это бюро рационализации! — лучше бы каменщиком поставил. Болдырев. Максим, разговор кончен! Давай докладывай. Максимка. Не могу я рабо… Болдырев. Максимка! Максимка. Ну, садись. Принято единогласно. Слушай. Начну я с прораба пять. Ох, и гад! Четвертый раз, за подписью Гончарова, категорически предлагается ему установить подъемник. Болдырев. Бумажки? Максимка. А что делать, если он не ставит? Болдырев. Ставь сам. Бери рабочих и ставь. Максимка. Это идея! Болдырев. Никакой тут идеи нет. Работать надо. «Темпы», кричите, «темпы», а сами со стола на стол бумажку посылаете. Дальше. Входит переводчица. Переводчица(с порога). Товарищ Болдырев разрешите? Болдырев. Разрешаю, уважаемая. Переводчица. Здесь мистер Картер, и он просит сейчас принять его. Болдырев. Вы его привели сюда? Переводчица. Нет, я его не вожу. Он сам ходит. Болдырев. Что ж, входите. Переводчица уходит. Что-то неладно у американца. Максимка. Саботируют его, вот увидишь. Болдырев. Посмотрим. Входят переводчица и Картер. Картер молча подал руку, стал. (Переводчице.) Чем могу служить? Картер. Tell him that some facts over which. I have no control force me to approach him on a subject, which will probably come as a complete surprise to him. Переводчица. Мистер Картер просит передать, что он… что он силой обстоятельств, ни в коей степени от него не зависящих, вынужден беседовать с вами на тему, которая явилась для него совершенно неожиданной. Болдырев. Я готов слушать мистера Картера. (Взглянув на Картера, встал.) Переводчица. Не is ready to listen to you, Mr. Carter. Картер. I have no intention whatsoever to mix into Soviet Russian politics and I am quite indifferent to the variorus trends of thought prevailing at present on your construction. Переводчица. Мистер Картер просит передать… (подумала), что он ни в какой степени на желает вмешиваться в политические дела Советской России и что ему безразличны течения и настроения, существующие здесь на вашем строительстве. Картер. I do not care to know what is the exact opinion of any of my Russian colleagues as regards for the rate at which the building is progressing. I want to specially emphasize this. And I am not going to take sides with any social group whatsoever. Переводчица. И что он не желает знать, как мыслят о данном темпе те или иные из его русских коллег. Болдырев. Понимаю. Переводчица. Мистер Картер желал бы подчеркнуть данное обстоятельство… (подумала) и указать вам, что он не может связывать свою деятельность с какими бы то ни было. русскими общественными группировками. Болдырев кивает головой. Картер. I have a contract with the Soviet Government and it is this contract which will rule my every step for the whole of my stay in Russia. Переводчица. Мистер Картер просит вам напомнить, что он заключил договор с советским правительством, и этот договор он считает для себя законом. Болдырев кивает головой. Картер. I wish to remind them once more that I am not a tourist and I am not on a pleasure trip in this country. Переводчица. Мистер Картер просит еще раз напомнить вам, что он не турист и приехал сюда не на прогулку. Картер. If my reasons for making this statement are not clear enough to him, tell him that the ten days which spent at the plant is time wasted for me as well as for them. Переводчица. Если мистеру Болдыреву неясно, говорит мистер Картер, почему он об этом докладывает, то он просит передать, что десять дней, которые он провел на вашем строительстве, для него и для вас пропали даром. Болдырев недоуменно качает головой. Картер. I do not care for luxurious desk and office which were very kindly provided for me. I am neither a business man nor a theorist. I am a construction engineer and my place is in the field, right on the job, and not at a desk with the sole purpose of answering telephone calls. Переводчица. Мистер Картер говорит, что ему не нужен тот роскошный стол и кабинет, который ему предоставили. Он не финансист и не теоретик. Он инженер-строитель и привык работать в поле, на постройке, а не за столом у телефона. Картер. But I am forced to stick around the telephone in order to get the invariable reply, which is being repeated ad infinitum. Переводчица. Но мистер Картер вынужден сидеть у телефона и слушать одну и ту же русскую фразу, которую ему повторяют бесконечно. Болдырев. Какую фразу? Переводчица. «На будущей неделе». Картер. О, о… на будучи неделе. Болдырев. На будущей неделе?.. Так. Картер. На будучи неделе. Болдырев. Кто же эту русскую фразу повторяет мистеру Картеру? Переводчица. Who is it who always tells you that? Картер. Engineer Goncharov. Переводчица. Инженер Гончаров. Mаксимка. Я тебе говорил! Картер. I see no reasons which would prevent the development of speedy American methods of construction in Russia. Переводчица. Мистер Картер никаких объективных причин не видит в России, которые бы мешали развитию американских темпов. Мистер Картер подчеркивает это. Картер. I therefore very much regret but I would not take any money from the Soviet Government for wasting my time, and I see myself forced to break my contract and return to the States without further delay. I have nothing more to add. Переводчица. Поэтому мистер Картер заявляет, что он крайне сожалеет о случившемся, получать же деньги у советского правительства за бесцельное времяпрепровождение он не может. И он находит необходимым расторгнуть договор и немедленно возвратиться в Америку. Мистер Картер больше ничего сказать не имеет. Болдырев. Ах, сукин сын!.. (Переводчице.) Не переводите этого Картеру, я не о нем… Так… Так-с… Одну минуту. (Отвернулся к окну.) Передайте мистеру Картеру, что я сейчас дам ему вполне исчерпывающий ответ. (Пауза. Подходит к рабочему плану.) Так будет точно. Товарищ переводчик, скажите инженеру так: сейчас я отдам приказ, по которому Картер назначается производителем работ по основным цехам и подчиняется только мне. Переводчица. Comrade Boldyrev will issue an order forthwith, by which you will be appointed in charge of a construction ипй reporting directly 'to him. Картер. Very well, very well. Болдырев. Хорошо. Уэл. (Протягивает руку Картеру. Переводчице.) Имеет ли вопрос ко мне инженер? Переводчица. Have you any more questions? Картер. No. Thank you. That's all. Переводчица. Нет, вопросов мистер Картер никаких не имеет. Болдырев. К работе можно будет приступить завтра же. Хау ду ю ду? Гуд-бай! В общем, до свиданья! Картер (хохочет). So long, so long! Переводчица и Картер уходят. Болдырев. Максимка, зови секретаря партколлектива. Рыбкин! Входит Рыбкин. Товарищ Рыбкин, строчи приказ. Картер с сего, и так далее, назначается главным и ответственным производителем работ по основным цехам и подчиняется мне. Нет, не так: дирекции. Рыбкин уходит. Максимка (у телефона). Коммутатор, коммутатор! Товарищ барышня, чай пьете? Извиняюсь… Степан Семенович, бери трубку. Болдырев. Ну… Да… Так… Площадь. Позвонили. А где же команда?.. Так. Кастрюлями не потушить. Ты не волнуйся и не шуми. Ступай на место. Станет серьезно — позвонишь. Максимка. Пожар? Болдырев. Вроде того. Лес загорелся на складах, около бараков. Кухарки кастрюлями тушат. Пожарные куда-то уехали. жүктеу/скачать 290 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|