Новая постиндустриальная волна на Западе
жүктеу/скачать 2.88 Mb.
|
| Эти положения ознаменовали собой относительную завершенность построения системы методологических предпосылок теории постиндустриализма. Следует заметить, что эти предпосылки вполне оформились лишь в работах, созданных в середине нашего столетия; между тем достаточно сравнить положение А. де Сен-Симо-на о том, что, когда промышленники станут господствующим классом, «они придадут каждому из них значение соответственно услугам, оказанным ими промышленности... и [в результате] общественное спокойствие будет вполне обеспечено, благосостояние государства будет развиваться с той быстротой, какая только возможна, и общество будет обладать всем тем индивидуальным и общественным счастьем, на какое только может притязать человеческая природа»21, с тезисом Ж. Фурастье, согласно которому, когда промышленная организация разовьется настолько, что большая часть занятых сосредоточится в сфере создания услуг и информации, а человек сможет посвятить себя занятиям более совершенным, чем непосредственное производство, утвердится господство технокра- тии, государство начнет осуществлять действенный контроль за экономикой, а средства производства перестанут быть объектом классовой борьбы22, чтобы понять, насколько близки основные подходы современных постиндустриалистов к подходам их далеких предшественников. По сути дела, изменились лишь исторические условия возникновения концепций; идеал же, который рассматривался в качестве цели, остался прежним. Разница заключалась, однако, в том, что в отличие от начала XIX века, когда подобные стремления не выходили за рамки благих пожеланий, в наше время они обрели черты формирующейся реальности. Поэтому на повестку дня встало терминологическое обозначение новой стадии социальной эволюции.
Истоки термина «постиндустриальное общество» не могут быть названы достаточно однозначно. Традиционно считается, что это понятие было введено в научный оборот американском социологом Д.Рис-меном, который в 1958 году применил его в заглавии одной из своих статей, получившей благодаря этому широкую известность, но носившей относительно частный характер23. Между тем, пусть и не так широко, известно, что еще в 1917 году А.Пенти, один из теоретиков английского либерального социализма, использовал это понятие, вынеся его даже в заглавие одной из своих книг24. И совсем забытым остается тот факт, что сам А.Пенти отдавал приоритет в применении данного термина А.Кумарасвами25, автору ряда работ по доиндустриаль-ному развитию азиатских стран26. При этом следует отметить, что те авторы, которые использовали понятие постиндустриализма в начале нашего столетия, отчетливо вкладывали в него смысл, отличный от принятого сегодня; предполагая, что индустриальный строй обострил многие социальные противоречия, они рисовали идеальное общество, где возрождены принципы автономного и даже полукустарного производства, посредством чего преодолеваются конфликты, порожденные индустриальной системой27. Сложно сейчас сказать, было ли применение понятия «постиндустриальное общество» Д.Рисменом возрождением ранее использовавшегося термина или же оно принадлежало самому американскому социологу; в любом случае нельзя не указать на один очевидный факт: как в начале века, так и в конце 50-х годов социологи пришли к использованию этого понятия не столько как определяющего с позитивной точки зрения новую социальную структуру, сколько как противопоставляющего ее предшествующим стадиям общественной эволюции. При этом методологические основы такого противопоставления, имевшиеся у А.Кумарасвами и А.Пенти, являются безусловно менее основательными, чем предложенные Д.Рисменом и другими современными авторами. Таким образом, для понимания внутренней структуры теории постиндустриализма вполне можно считать автором данного термина Д.Рисмена, а также других исследователей, применивших его в 60-е годы. К этому периоду относится и синтез различных подходов к оценке современного состояния социума, давший начало теории постиндустриального общества в ее нынешнем понимании. Этот период принес не только широкое распространение самого понятия постиндустриализма (именно тогда Д.Рисмен выносит его в заголовок своей известной статьи, а Д.Белл использует в лекциях, прочитанных им в Зальцбурге), но и окончательное осмысление того, что любые политические и социальные различия в современных условиях не могут считаться важнее фактора технологического прогресса (уже в конце 50-х Р.Арон был убежден в том, что «Европа состоит не из двух коренным образом отличных миров: советского и западного, а представляет собой единую реальность — индустриальную цивилизацию»28). К концу 60-х годов данная проблематика стала одной из наиболее актуально обсуждавшихся западными социологами; в новой идее уже тогда виделась глобальная методологическая парадигма, способная дать новый импульс обществоведческим исследованиям. Представители фактически любого из идеологических течений — от консерватора У.Ростоу29 и умеренного либерала К.Томинаги30 до придерживавшегося явно социалисти- б. Иноземцев ческой ориентации А.Турена31 и чешского марксиста Р.Рихты32 — стремились внести свой вклад в процесс становления новой концепции33. Новый этап в развитии теории был открыт выходом в 1973 году книги Д.Белла «Грядущее постиндустриальное общество», вызвавшей взрыв интереса к соответствующей проблематике и обусловившей превалирование футурологических концепций в западной социологии 70-х годов. В течение этого и следующего десятилетий появляются многочисленные работы, посвященные осмыслению исторического рубежа, на котором оказалось человечество. По мере углубления в соответствующие проблемы становятся все более очевидными два различных подхода, представленные в предпринимаемых исследованиях. С одной стороны, многие авторы стремились подчеркнуть различие между сложившимся к концу 60-х годов западным обществом и возникающей новой технологической цивилизацией; наиболее типичным образом подобный подход проявляется на терминологическом уровне в использовании понятий с префиксом «пост-». С другой стороны, некоторые исследователи сочли возможным формулировать позитивные определения нового строя, характеризуя его на основе одного или нескольких наиболее, с их точки зрения, присущих ему признаков. Этот процесс требует глубокого анализа, выходящего за рамки короткой вступительной статьи; между тем следует отметить, что фактически все понятия, основанные на применении префикса «пост-», были вве- дены в научный оборот между 1959 и 1972 годами34, в последующем же приоритет на время перешел к иным терминам и концепциям. Однако особое значение имеет тот факт, редко рассматривающийся в литературе, что начиная со второй половины 80-х годов можно видеть некий ренессанс теории постиндустриализма, причем этот ренессанс имеет весьма глубокий и сущностный характер: сегодня гораздо меньшим влиянием пользуются не только введенные в 70-е и 80-е годы «позитивные» понятия, но и весьма влиятельная ранее теория постмодернизма, одно время претендовавшая на цельную социофилософскую картину. На всех этих вопросах мы остановимся несколько ниже. Итак, исторически первый из отмеченных подходов был представлен прежде всего сторонниками собственно теории постиндустриального общества и приверженцами концепции постмодерни-ти; помимо этих понятий, начиная с 60-х годов использовался целый ряд иных терминов, скорее дополнявших складывавшуюся картину, чем определявших ее. Идея постиндустриального общества остается сегодня весьма популярной, а соответствующий термин широко применяется в философских, социологических и экономических работах. Некоторые исследователи конкретизируют свои подходы, говоря о постиндустриальном капитализме35, постиндустриальном социализме36, а также экологическом37 и конвенциональном постиндустриализме38 и т.д. Между тем основой концепции постиндустриального общества остается оценка нового социума как резко отличающегося от общества, господствовавшего на протяжении последних столетий: отмечаются прежде всего снижение роли материального производства и развитие сектора услуг и информации, иной характер человеческой деятельности, изменившиеся типы вовлекаемых в производство ресурсов, а также существенная модификация традиционной социальной структуры. Данной теории, и это достаточно очевидно, присущи оттенки технологического детерминизма, что не могло не стать причиной критики ее представителями концепции постмодернизма39, принципы которой широко распространились в футурологических исследованиях в 80-е и начале 90-х годов40, но которая занимает сегодня скорее оборонительные позиции, а ее основные постулаты все чаще становятся объектом весьма критического отношения. Наряду с этими двумя основными теоретическими направлениями с 60-х годов и до сегодняшнего дня развиваются представления о современном обществе как о постбуржуазном41, посткапиталистическом42, постпредпринимательском43, пострыночном44, пост-традиционном45 и даже постцивилизационном, или постисторическом46. Однако эти экзотические понятия не получили в литературе существенного распространения. Приверженцы второго подхода стремятся определить новое состояние цивилизации через анализ его отдельных признаков; при этом часто в центре внимания оказываются явления, непосредственно не определяющие общество как социальное целое. Наиболее известная попытка такого рода связана с введением в научный оборот в начале 60-х годов фактически одновременно в США и Японии Ф.Махлупом Перспективы постиндустриальной теории в меняющемся мире и Т.Умесао термина «информационное общество»47, положившего начало теории, развитой такими известными авторами, как М.Порат, Й.Масуда, Т.Стоуньер, Р.Катц и др.48 Такой подход лежит в русле того имеющего продолжительную историю направления европейской философии, которое рассматривает эволюцию человечества сквозь призму прогресса знания. К этому направлению примыкают некоторые иные доктрины, и в первую очередь — концепция технетронного (technrtronic — от греческого techne) общества, созданная Зб.Бжезински49, а также доктрины, подчеркивающие роль знаний и обозначающие современный социум как «the knowledgeable society»50, «knowledge society»51 или «knowledge-value society»52. Имеет место также целый ряд попыток определить новое общество не через его технологические характеристики, а с позиций апелляции к иным отдельным чертам социальной структуры. Они, впрочем, достаточно малочисленны, а возникающие определения лишены необходимой конкретности. Так, понимание формирующегося состояния как «организованного (organized)»53, «конвенционального (conventional)»54 или «программируемого общества» 55 не обеспечивает выделения того комплекса основных принципов и отношений, который может быть признан центральным в становлении и развитии нового общества. Свидетельством неадекватности такого подхода может служить и то, что подобные определе- ния все чаще принимают предельно общий характер; так, начинают говорить об «активном (active)»56 и даже «хорошем (good)»57 обществе. В этом контексте признание О.Тоффлера в том, что все ранее предложенные определения будущего социума не являются удачными, вполне показательно58. Анализ этих подходов приводит к пониманию того, что концепции, рассматривающие формирующийся строй как отрицание второй из трех глобальных стадий общественной эволюции, являются более комплексными, нежели теории, подчеркивающие одну из сторон становящегося социума. Формы подобного противопоставления отражают не неспособность исследователя адекватно обозначить новое общественное состояние, а реальные возможности современной социологии, не охватывающей всего комплекса отношений и противоречий трансформирующегося общества в условиях, когда оно еще не стало оформившимся целым; заметим, что понятие «феодализм», например, было введено в научный оборот тогда, когда сам этот строй уже стал достоянием истории. Таким образом, мы полагаем, что обозначение нового общества с использованием префикса «пост-» при всей его условности представляется сегодня наиболее приемлемым. Нельзя не отметить также, что такой подход вполне допускает построение на его основе адекватной теории прогресса, так как позволяет выделить в истории человечества три большие эпохи и противопоставить формирующийся сегодня социум не всей истории общества, а лишь его отдельной стадии; так, Д.Белл обосновывает существование доиндустриального, индустриального и постиндустриального общее- тва59, С.Крук и С.Лэш — премодернистского, модернистского и постмодернистского состояния60, О.Тоффлер — «первую», «вторую» и «третью» волны цивилизации61. На основании всего изложенного можно утверждать, что теория постиндустриального общества стала результатом взаимодействия и развития многих экономических, социальных и политологических концепций. Среди ее предшественников следует назвать созданную на базе работ новой исторической школы в 40-е и 50-е годы так называемую трехсекторную модель общественного производства, жестко разграничившую всю национальную экономику на первичный (добывающие отрасли), вторичный (обрабатывающую промышленность) и третичный (сферу услуг) секторы; разрабатывавшуюся в 50-е и в начале 60-х годов концепцию стадий экономического роста, часто отождествлявшихся со стадиями развития самой человеческой цивилизации; доктрину «единого индустриального общества», чрезвычайно популярную среди технократов в 60-е годы, а также теории как позитивной, так и негативной конвергенции, позволявшие рассмотреть с относительно унифицированных позиций противостоявшие тогда друг другу западный и восточный блоки. Порожденная естественной эволюцией глубокой и многогранной традиции позитивизма, теория постиндустриального общества не может быть однозначно отнесена ни к экономической, ни к социологической, ни к политологической науке. Ее несколько обособленное положение в ряду прочих социальных доктрин определяется, на наш взгляд, тем, что любая глобальная по своим методологическим принципам и масштабу охватываемых проблем теория не может не занимать особого места в ряду ограниченных своими прагматическими задачами прикладных концепций. В силу этого в центре внимания сторонников данной теории находится производство — во всех его аспектах, включая организационные проблемы. С особой тщательностью анализируются технологические аспекты производства, распределения и обмена, в то время как их классовый характер, вопросы эксплуатации и политической власти остаются в стороне, что особенно заметно на примере изучения ранних этапов развития человечества. Индустриальному обществу противопоставляется аграрное в качестве предшественника и постиндустриальное в качестве преемника. В последнее время термин «аграрное общество» все чаще заменяется, в полном соответствии с принятой методологией, понятием «доиндустриальное общество». Это, на наш взгляд, вызвано модификацией терминологического аппарата современной запад- ной историографии, классики которой относят начало становления индустриального общества в Европе к началу XIX века. Так, Ф.Бродель пишет: «Использование слова "промышленность" применительно к периоду до XVIII века — или, скорее, до XIX века — не вполне правильно. Промышленность доиндустриальной эпохи, даже в XVIII веке, знала лишь средневековые источники и формы энергии, существуя в условиях господства архаической экономической системы, ничтожной производительности сельского хозяйства, дорогостоящих и примитивных способов перевозки и недостаточно развитых рынков»62; А.Собуль связывает становление индустриального общества во Франции с событиями первой четверти XIX столетия63. Исследователи экономического развития европейских стран в XVI—XVIII веках предпочитают использовать для обозначения доиндустриальной фазы развития понятие «мануфактурная экономика» как более совершенное, чем «промышленное хозяйство»64, а с начала 70-х годов, после выхода в свет известной статьи Ф.Мендельса65, термин «протоиндустриализация» все более становится синонимом процесса перехода от аграрной системы к индустриальной66. Таким образом, возникающая триада «доиндуст-риальное — индустриальное — постиндустриальное общество» приобретает вполне завершенный с методологической и терминологической точек зрения характер. Основным признаком доиндустриальной стадии развития общества считается такая организация производства, при которой почти вся рабочая сила занята в непосредственном производстве предметов потребления, в основном продовольствия, механизмы обмена неразвиты, процессы урбанизации находятся в зачаточном состоянии, а политическая элита осуществляет управление обществом без серьезной экономической базы своей власти. По словам Д.Бел- ла, «жизнь в доиндустриальных обществах, которые до сих пор являются основной формой существования для большинства населения мира, представляет собой главным образом взаимодействие с природой. Рабочая сила занята преимущественно в добывающей промышленности: сельском и лесном хозяйстве, горном деле и рыболовстве. Человек использует грубую мускульную силу, действует унаследованными от предыдущих поколений методами, и его восприятие окружающего мира формируется под влиянием природных условий определенной местности — смены времен года, ураганов и бурь, плодородия почвы, запасов воды, глубины залегания полезных ископаемых, периодичности засух и наводнений. Жизненные ритмы определяются обстоятельствами, которые невозможно предвидеть»67. Ему вторит О.Тоффлер, отмечающий, что «общества "первой волны" получали энергию от "живых аккумуляторов" — мускульной силы человека и животных — или от солнца, ветра и воды... товары обычно производились кустарным способом; изделия изготовлялись поштучно и на заказ, что в значительной степени относилось и к распределению»68. Отличие доиндустриальных обществ от развитого индустриализма наиболее удачно подчеркнуто Ж.Бодрийяром, который указал, что примитивные сообщества не обладали ни специфическим способом производства, ни самим производством в том смысле, в каком эти понятия применимы для анализа современного социума69. Необходимо отметить, что доиндустриальная стадия не противопоставляется исследователями всем остальным этапам общественной эволюции в качестве чего-то такого, что должно быть разрушено и отринуто наступающей индустриальной эпохой. Как подчеркивает Д.Белл, аграрное хозяйство отличается от индустриального тем, что в качестве основного ресурса оно использует сырье, а не энергию, предполагает извлечение продуктов из природных материалов, а не их производство, и вынуждено наиболее интенсивно использовать труд, а не капитал; однако при этом отмечается, что «постиндустриальное общество не замещает индустриальное или даже аграрное общество... оно добавляет новый аспект, в частности в области использования данных и информации, которые представляют собой необходимый компонент усложняющегося общества»70. Сравнивая доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное состояния как преимущественно естественную, технологическую и социальную71 формы человеческих сообществ, пост-индустриалисты никогда не упускают из вида системы складывавшихся в соответствующие периоды личностных взаимоотношений, отмечая, что в доиндустриальных обществах важнейшим аспектом социальной связи была имитация действий других людей, в индустриальном — усвоение знаний и возможностей прошлых поколений, тогда как сегодня интерперсональные взаимодействия становятся в полной мере комплексными и охватывают все стороны социальной структуры72. Сторонники постиндустриальной теории зачастую отмечают методологическую сложность четкого определения отдельных типов общества и тем более их хронологических границ. Ни то, ни другое не рассматривается ими в качестве потенциального недостатка создаваемой теоретической системы, ибо таковая обращена в первую очередь на изучение и утверждение эволюционного, а не революционного начала в истории человечества. Так, Р.Арон, указывая, что индустриальный строй, приходящий на смену традиционному обществу, представляет собой «такой тип социума, который открывает новую эру в историческом развитии», отмечает при этом, что «легко дать абстрактное определение каждой формы социума, но трудно обнаружить его конкретные пределы и выяснить, является ли то или иное общество архаическим или индустриальным»73. Д.Белл, рассматривая процесс становления постиндустриального состояния, также отмечает, что оно приходит «взамен индустриальной системы так же, как она пришла на смену аграрной,.. но это не должно означать прекращения производства материальных благ. Постиндустриальные тенденции, — продолжает он, — не замеща- ют предшествующие общественные формы как "стадии" социальной эволюции. Они часто сосуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры»74. Подобные представления о доиндустриальном и индустриальном периодах предполагают, что и обществу постиндустриальному вряд ли может соответствовать четкая дефиниция, основанная на одном или хотя бы небольшом числе базовых характеристик. В развернутом определении постиндустриализма, данном Д.Беллом, отсутствует четкое обозначение его фундаментального признака. Автор пишет: «Постиндустриальное общество определяется как общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во все большей степени стало зависеть от достижений теоретического знания... Постиндустриальное общество... предполагает возникновение нового класса, представители которого на политическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов или технократов»75. Естественно, что определить хронологические рамки подобного социума оказывается достаточно сложно, да это, как правило, и не входит в задачу его исследователей. Обычно утверждается, что новые тенденции стали нарастать после второй мировой войны, хотя зачастую это происходило в формах, дававших, казалось бы, возможность говорить об экспансии индустриализма76; в случае применения в качестве критерия степени развитости третичного сектора своеобразной критической точкой считается середина 50-х годов, когда в США количество работников сферы услуг превысило количество занятых в материальном производстве77. Однако реальные изменения, заставившие подавляющее большинство западных футурологов говорить о современных развитых обществах как о постиндустриальных, от- носятся к середине и концу 70-х годов и включают радикальное ускорение технического прогресса, быстрое изменение структуры занятости, становление нового менталитета у значительной части населения, а также возникновение ряда ситуаций, необъяснимых с точки зрения традиционной экономической науки. Когда сторонники постиндустриальной теории стремятся подчеркнуть радикализацию технических нововведений, чаще всего в качестве примера рассматривается развитие информационных технологий. Анализируя период 40-х — 70-х годов, они отмечают, что смена поколений компьютерной техники и переход от одного технологического решения к другому, более совершенному, происходит со все возрастающей быстротой: скорость развертывания информационной революции не только от трех до шести раз выше темпов развития технологий использования энергии, но и имеет тенденцию к постоянному ускорению78. Другим признаком ускорения технического прогресса выступает быстрое сокращение промежутка времени между изобретением нового процесса и началом его использования в массовом производстве: если человечеству потребовалось 112 лет для освоения фотографии и 56 лет — для организации широкого использования телефонной связи, то соответствующие сроки для радара, телевидения, транзистора и интегральной микросхемы составляют 15, 12, 5 и 3 года79. Быстрое изменение структуры занятости также связано с 70-ми - 80-ми годами, 1согда количество работников, занятых непосредственно в производственных операциях, сократилось в США до 12 процентов80, а весь фабричный пролетариат составлял не более 17 процентов трудоспособного населения81. Столь же отчетливо наступление постиндустриальной эпохи проявляется в кризисе традиционных экономических концепций, вызываемом ростом производства и потребления информации. Так как основным ресурсом постиндустриального хозяйства является зна- ние (как теоретическое, так и прикладное), а его использование, в отличие от потребления материальных благ, во-первых, не тождественно уничтожению блага и, во-вторых, может осуществляться одновременно неограниченным числом хозяйствующих субъектов82, применение ряда фундаментальных принципов экономической теории оказывается невозможным. Сегодня становятся несоизмеримыми затраты на воспроизводство товаров, учитываемые в трудовой теории стоимости; в то же время устраняется фактор редкости блага, на чем основаны многие постулаты современного макроэкономического анализа. В связи с этим совершенно справедливо утверждение, что вызов, брошенный «Экономиксу» постиндустриальными изменениями, является самым решительным за всю историю экономической науки83. жүктеу/скачать 2.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|