Новая постиндустриальная волна на Западе
жүктеу/скачать 2.88 Mb.
|
| Беда заключается в том, что «Трансрапид» обойдется в кругленькую сумму, а при движении на большой скорости будет создавать сильнейший шум. Многие отнюдь не убеждены, что в экологическом плане он окажется чем-то лучше автомобильного или воздушного транспорта. Не выше оцениваются и такие поезда, как TGV или ICE, поскольку они требуют железнодорожной колеи, которая рассекает ландшафт и опять-таки обходится очень дорого.
К счастью, в отношении быстрых поездов найдено более эффективное решение. Оно носит название «Пендолино» и было разработано итальянскими инженерами. Речь идет о том, что при изгибе железнодорожной колеи поезд наклоняется, что позволяет ему достичь средней скорости примерно в 150 км/час, даже на самых изогнутых железнодорожных колеях, которые есть сегодня только в европейских странах. Поэтому создание такого поезда потребует гораздо меньших средств, чем TGV или ICE, не говоря уже о «Трансрапиде», а конкурентоспособное расстояние для него почти удвоится. Положительным является и то, что ряд европейских железнодорожных компаний, включая приватизированную немецкую фирму «Bahn AG», вкладывает серьезные средства в технологию «Пен-долино», которая, как представляется, вполне сможет обеспечить соблюдение принципа «в четыре раза» по сравнению с пассажирским автомобильным или воздушным транспортом. Если же речь идет о разработке совершенно новой системы, то с точки зрения использования ресурсов она должна быть гораздо более эффективной, чем все существующие ныне. Национальная инженерная лаборатория в Айдахо разработала действующий прототип транспортной системы, использующей в десять раз меньше топлива на одного пассажира, чем автомобиль или самолет. Ее строительство из расчета на один километр стоит в пять или, может быть, даже в десять раз меньше, чем строительство железной или автомобильной дороги, а для пассажира поездка обойдется значительно дешевле, чем на автобусе, поезде, автомобиле или самолете. Это интересное изобретение называется киберпоездом. Киберпоезд представляет собой управляемый компьютером (то есть не имеющий машиниста) небольшой сверхлегкий вагон, который движется по рельсам. Каждый вагон, включая 14 его пассажиров, весит менее 5 тонн (одна десятая от веса обычного железнодорожного вагона). При более плотной рассадке в вагоне могут поместиться до 32 пассажиров. В движение киберпоезд приводят два электрических мотора мощностью по 75 киловатт каждый, позволяющие развивать ему скорость до 150 миль в час при движении по рельсам, поднятым над уровнем земли. Колеса поезда опираются на две простые стальные трубы, приваренные к горизонтальной плите; сила сцепления с небольшой контактной лентой достаточно велика для того, чтобы киберпоезд мог подниматься круто вверх. Колея его настолько узка, что ее можно прокладывать над уже существующими дорогами. Если же эта колея будет строиться заново, то для ее создания прокладывать под ней дорогу не требуется. Но самое интересное в том, что киберпоезд представляет собой транспортную систему, действующую по заказу. Это означает, что он начинает движение только в том случае, если этого требует пассажир (подобно автомобилям и лифтам), причем отправляется в конечную точку следования максимально прямым путем. В отличие от киберпоезда, все традиционные массовые транзитные системы действуют только по расписанию либо на периодической основе. В зависимости от того, много у киберпоезда пассажиров или мало, в путь отправляется лишь столько вагонов, сколько требуется. В периоды малой нагрузки пустые вагоны распределяются по всей системе, готовые к немедленному обслуживанию потенциальных пассажиров (например, на каждом километре). По сравнению с транзитными системами, действующими на периодической основе или на основе расписания (как, например, автобусы и самолеты, которые отправляются в путь даже в периоды низкой загрузки), киберпоезд позволяет добиться десятикратной экономии энергии, не ущемляя интересов пассажиров. Эта система даже более экономична, чем система заказных автобусов, поскольку для управления киберпоездом человек не нужен. Небольшой размер и вес каждого вагона позволяют добиться значительного снижения капитальных расходов и потребления энергии из расчета на одного пассажира. При создании новой железнодорожной системы от 70 до 80% расходов идет на прокладку дороги, укладку рельсов, строительство мостов и установку линии электропередачи. Эти затраты на создание инфраструктуры столь велики потому, что она должна обеспечивать движение вагонов поезда, каждый из которых весит до 50 тонн. Уменьшение веса вагона на 90% позволяет более чем в десять раз сократить расходы на создание инфраструктуры для системы киберпоездов. Например, стоимость обеспечения движения киберпоездов прогнозируется из расчета 2 млн. долл. на одну милю, что примерно на 87% меньше стоимости новой трассы для высокоскоростных поездов и в пять раз меньше стоимости строительства новой автомагистрали. <...> Малый вес киберпоезда обеспечивает значительную экономию энергии по сравнению с другими видами транспорта. Для него требуется лишь 10% того объема топлива, который потребляет автомобиль с одним пассажиром из расчета «пассажир на милю», и 7% объема топлива, которое потребляет «Боинг 737», заполненный на три пятых (средняя загрузка самолетов на авиалиниях США). Киберпоезд потребляет значительно меньше топлива, чем существующие высокоскоростные поезда, такие, как французский TGV. И действительно, TGV расходует больше энергии из расчета на одного пассажира, чем киберпоезд, если только в нем не заняты все 500 его пассажирских мест. Экономия топлива и малые расходы, характеризующие кибер-поезд, отнюдь не ведут к снижению уровня обслуживания пассажиров. На расстояниях от 100 до 300 миль он является столь же быстрым средством передвижения, как и самолет, если учитывать время, необходимое для того, чтобы добраться до аэропорта, зарегистрироваться и т.д. Что же касается автомобилей, то киберпоезд обеспечивает перевозку на то же самое расстояние в 3—5 раз быстрее, причем в отличие от этих видов транспорта вполне может работать в плохую погоду. Разработчики киберпоезда считают, что это транспортное средство в наибольшей степени отвечает потребностям межгородских перевозок на расстояние от 100 до 500 миль. Как отмечалось выше, в этом случае киберпоезд особенно удобен потому, что он оказывается столь же быстрым, как самолет, и более быстрым, чем автомобиль, одновременно будучи менее дорогостоящим и гораздо более экологически чистым, чем оба эти вида транспорта. Однако специалисты из лаборатории в Айдахо также считают, что киберпоезд окажется более экономичным и эффективным средством по сравнению с большинством городских рельсовых систем. Исключение будут представлять только крупные, постоянно используемые системы городского метро и высокоскоростные системы, действующие с высокой нагрузкой. Примером, относящимся к первой категории, может служить значительная часть сети лондонского метро, ко второй категории — французский TGV. Кто же первый воспользуется преимуществами изобретения, позволяющего добиться столь большой эффективности и экономии? Это мы узнаем впоследствии. Город Бойзе в штате Айдахо рассматривает вопрос создания экспериментальной сети, интерес к ней проявил и ряд других муниципалитетов. Эффективность вполне можно определить как стратегию, не вызывающую сожалений. Если бы во многих странах и деловыми кругами по всему миру ей уделялось первоочередное внимание, это позволило бы сэкономить массу времени. Но сама по себе эффективность не ведет к решению проблемы. Если рост и дальше ничем не будет сдерживаться, если наиболее выгодные возможности для увеличения производительности ресурсов в конечном счете окажутся исчерпанными, экологические и социальные катаклизмы, которыми нас пугают сегодня, не заставят себя ждать. Рано или поздно нам придется установить какие-то цивилизованные пределы, [что предполагает] прекращение роста народонаселения и использования материальных ресурсов. Задача, однако, заключается не в том, чтобы диктаторским образом ввести те или иные требования, которые должны обеспечить создание новой цивилизации. Идея, скорее, сводится к тому, чтобы дать другое толкование таким понятиям, как благосостояние и удовлетворение. Именно оно, наряду с переходом от толкования к действиям, характеризует то, что можно было бы назвать цивилизацией, выглядящей более привлекательно. К задачам, связанным с созданием такой цивилизации, относятся следующие: — Более глубокое понимание соотношения между экономическим ростом и реальным благосостоянием. Некоторые элементы того, что сегодня принято называть ростом, не имеют ничего общего с благосостоянием, а сводятся лишь к увеличению экономической активности. — Более эффективная организация международного обмена. Трагедия заключается в том, что конкуренция в сфере торговли препятствует государствам в проведении внутренней экологической и социальной политики, на осуществление которой в противном случае они бы охотно пошли. — Более глубокое понимание неэкономических и нематериальных ценностей, являющихся неотъемлемыми элементами удовлетворения потребностей человека. Представим себе, что по загородному шоссе навстречу друг другу спокойно едут две машины. Каждая движется по своей полосе, ничего не происходит, и их вклад в ВНП невелик. Но вот один из водителей, зазевавшись, внезапно выезжает на другую сторону дороги и сталкивается со встречной машиной. «Прекрасно», — потирает руки ВНП: вертолеты «скорой помощи», врачи, медсестры, аварийные службы, ремонт автомобилей или покупка новых, баталии между адвокатами, посещение пострадавших родственниками в больницах, компенсация за утерю доходов, страховые агенты, сообщения в газетах, уход за пострадавшими зелеными насаждени- ями вдоль обочины — все это официально считается такой профессиональной деятельностью, за которую надо платить. Даже если ни у одной стороны материальное положение ничуть не улучшилось, а у кого-то значительно ухудшилось, уровень нашего «богатства», а именно нашего ВНП, тем не менее возрос. Общепринятая концепция ВНП (или ВВП, то есть валового внутреннего продукта), используемого в качестве показателя благосостояния страны, в чем-то ошибочна. Прежде всего следует признать, что ВНП отнюдь не был задуман как показатель богатства. Его задачей является оценка объема поддающейся измерению экономической деятельности. Ребенку, может быть, приятнее сосать грудь матери, чем получать молоко из бутылочки, однако стоимость бутылочки и ее содержимого можно измерить, тогда как кормление грудью измерению не поддается; оно может даже отрицательно сказаться на показателе ВНП, поскольку не исключено, что кормящая мать в этот период не будет заниматься профессиональной деятельностью, результаты которой как раз легко исчислимы. Новый экономический фонд (НЭФ) совместно со Стокгольмским экологическим институтом подготовил материал, в котором свел воедино то, что было сделано для выработки более адекватных показателей богатства. Работавший над этой проблемой коллектив специалистов использовал и модифицировал индекс устойчивого экономического благосостояния (Index of Sustainable Economic Welfare — ISEW), введенный в свое время Клиффордом У.Коббом в качестве возможного показателя процветания. (Иногда его называют индикатором реального прогресса — Genuine Progress Indicator.) Сопоставляя ВНП и ISEW, можно увидеть, что если раньше они тесно коррелировали друг с другом, то в середине 1970-х годов положение коренным образом изменилось. Начиная с этого времени ISEW по Соединенному Королевству, Соединенным Штатам и другим странам ОЭСР стал уменьшаться, тогда как ВНП продолжал расти. Это позволяет нам объяснить, например, парадокс сегодняшней американской политики, заключающийся в том, что официальная статистика свидетельствует о надежном экономическом росте, а большинство людей считают, что им приходится прилагать все большие усилия, чтобы обеспечить свой прежний уровень жизни, да и это удается не всегда. Здесь правы обе стороны. однако официальная статистика учитывает не то, что нужно учитывать: основная доля роста, о котором она сообщает, состоит из расходов на меры коррективного характера, связанные с потерями и проблемами, а не на товары и услуги. Дать подробную характеристику глубинных причин, лежащих в основе растущего расхождения между объемом экономической деятельности и реальным богатством, не так-то просто. В количественном плане наиболее важным фактором, обусловливающим такие ножницы, является богатство, накапливаемое в неформальном секторе. Другой фактор имеет как количественный, так и качественный аспект. ВНП не отражает баланс ресурсов, оставляемых будущим поколениям. Аналогичным образом можно говорить о том, что ухудшение окружающей среды ведет к росту показателей ВНП, поскольку оно связано с экономической деятельностью, тогда как на таком показателе, как ISEW, оно отразится отрицательным образом. Помимо этого, увеличение неравенства доходов и обострение криминогенной обстановки на улицах ведет к ухудшению качества жизни большинства населения даже в условиях роста среднего объема экономической активности. Такое увеличение разрыва в этих показателях во многом было характерно .для стран ОЭСР на протяжении 1980-х годов. Предпринимается много попыток скорректировать ВНП или разработать альтернативные показатели. Относительно бесконфликтный и одновременно эффективный метод использует Статистическое бюро Германии: речь идет о создании «сателлитов» валового национального продукта. Такие параметры, как ухудшение окружающей среды, неоплачиваемый труд или низкий уровень успеваемости, можно количественным образом определить на независимой основе, однако как таковые они не влияют на количественное определение ВНП. В качестве подобного «сателлита» может быть использован индекс развития людских ресурсов, разрабатываемый Программой развития Организации Объединенных Наций (ПРО-ОН) и включающий такие факторы, как образование и ожидаемая продолжительность жизни. ISEW, со своей стороны, задуман не как система отдельных «сателлитов», а как альтернатива ВНП. Мы бы хотели коснуться такого вопроса, как политические трудности, с которыми сталкиваются правительства, пытающиеся не только установить новые показатели благосостояния, но и действовать соответствующим образом, жертвуя определенной долей ВНП ради достижения более высоких значений альтернативных показателей. Вскоре правительствам (а вместе с ними и теоретикам) предстоит осознать, что ВНП означает не просто объем экономической активности. В реальном политическом мире ВНП в основном отражает занятость. В связи с этим он также соответствует объему взимаемых налогов. В период, когда решение проблемы безработицы и обеспечение стабильного государственного финансирования относятся к числу абсолютных политических приоритетов, ни государство, ни политические партии не могут его игнорировать. В нынешних условиях недостаточный рост ВНП многие будут воспринимать и рассматривать как тревожное падение реального благосостояния. Поэтому не следует недооценивать сложность такой политической задачи. <...> На страницах этой книги мы привели немало примеров того, что валовые показатели ни в коей мере не отражают реального положения дел. ВНП служит отражением не благосостояния, а всего лишь той деловой активности, финансовые результаты которой поддаются определению. [Между тем] <...> быстрый прогресс невозможен в мире, где материальная основа существования и социальный статус обусловлены финансовым доходом. <...> Мы считаем, что нематериальные аспекты благосостояния в значительной мере связаны с тем удовлетворением, которое человек получает вне мира оплачиваемой работы по найму, вне денежной экономики. Представим себе расстроенного ребенка и утешающую его мать. Удовлетворение, которое в конечном счете получает ребенок, больше, чем то, которого, как правило, можно добиться в процессе потребления рыночных товаров и услуг. Однако в расчетах экономистов чувствам ребенка и матери места не находится; они не получают своего отражения в ВНП. Экономисты, как правило, признают потребности только в тех случаях, когда их можно удовлетворить при помощи товаров и услуг, реализуемых на рынке. Аналогичным образом и наше общество испытывает тенденцию к тому, чтобы принимать во внимание только экономически активных людей, зарабатывающих себе на жизнь путем коммерческого удовлетворения потребностей другого человека. Многие из них зарабатыва- ют себе на жизнь путем успешного преобразования любой мыслимой неудовлетворенности в такую потребность, которая может быть удовлетворена при помощи рыночных товаров и услуг. С появлением современной рекламы и маркетинга потребности стали активно создавать и раздувать. Тысячи психологов, прошедших подготовку в академических учреждениях, трудятся в сфере рекламы или в отделах маркетинга, зарабатывая на жизнь тем, что помогают «создавать» потребности. Экономические достижения с точки зрения ВНП и всеобщей занятости во многом зависят от успешной работы этих психологов и их партнеров по бизнесу. Так что не будем удивляться тому, что многие формы неудовлетворенности обретают в нашем обществе вид потребностей, равно как и тому, что почти все потребности становятся объектом активной рекламной кампании со стороны тех, кто готов их удовлетворить. Эти «разжигатели потребностей» жиреют за счет того, что убеждают нас использовать материальные средства для удовлетворения нематериальных нужд, что является занятием бесполезным и глупым. Изначальную ошибку, связанную с удовлетворением настоятельных потребностей, точно охарактеризовала Мэри Кларк. Она отметила, что экономическая наука прекрасно умеет складывать яблоки, груши и электрокардиостимуляторы, однако неспособна сложить ни один из этих товаров с материнской любовью. Пытаясь создать устойчивую цивилизацию, мы должны научиться ценить все неэкономические преимущества и потребности и признать при этом, что их разрушение зачастую бывает результатом чрезмерного предложения экономических благ. <...> Работа в формальном секторе экономики долгое время будет оставаться в высшей степени привлекательной для большинства людей, способных трудиться. Однако благосостояние совершенно необязательно должно быть вечным спутником того, что сегодня принято называть работой (a job). Смысл ее будет меняться. В частности, те конкретные преимущества, которые делают труд столь привлекательным (регулярный доход, социальное обеспечение, чувство собственной необходимости для других), постепенно будут связываться с профессиональной работой по найму все в меньшей и меньшей степени. Несмотря на развитие экономики услуг, объем спроса на труд продолжает уменьшаться в результате повышения его производи- тельности. Помимо этого, социальное обеспечение, являющееся одним из наиболее привлекательных аспектов работы в формальном секторе, постепенно будет обусловливать его во все меньшей и меньшей степени. Экологическую налоговую реформу можно провести таким образом, чтобы социальное обеспечение почти не зависело от регулярных выплат, осуществляющихся работодателями и работниками, а основывалось на налогообложении ресурсов. В то же время многие люди радостно наследуют значительные денежные суммы, а побочные заработки, поддержка со стороны друзей и семьи уменьшают зависимость человека от работы по найму. Все эти процессы помогут понять, что труд как таковой — удовольствие сомнительное, и человек будет проявлять по отношению к нему куда большую придирчивость. Он будет готов согласиться на работу в течение неполного рабочего дня, одновременно с удовольствием открывая для себя преимущества работы в неформальном секторе. Что дает нам основание говорить об этих преимуществах? Все современное развитие руководствовалось целенаправленным стремлением к уничтожению неформального сектора. Его рассматривали как пережиток, свойственный бедной, невыразительной экономике вчерашней деревни. Экономические успехи новейшего времени ознаменовались все большим разделением труда, поголовной специализацией и профессионализацией. <...> Однако, превознося до небес экономические успехи, порой забывают о том, что если бы сейчас неформальный сектор полностью исчез, формальный сектор оказался бы совершенно беспомощным. Сон, еда, любовь, воспитание детей — все это отнюдь не сводится к какой-то второстепенной деятельности, без которой можно было бы обойтись; напротив, это составляет самою основу всего человеческого существования. Экономическая теория с поразительным упорством игнорирует это очевидное обстоятельство. Как бы там ни было, дальнейшее упорное движение в направлении профессионализации и монетаризации экономики представляется одновременно нецелесообразным и невозможным. Пришла пора подсчитать потери, которые понесло общество в результате размывания неформального сектора. На этой же точке зрения стоят Орио Джиарини и Патрик Лид-тке, авторы готовящегося к выходу в свет доклада для Римского клуба, посвященного будущему труда. Они настойчиво призывают признать продуктивную ценность той деятельности, которая вносит свой вклад в общее богатство, пусть даже она не попадает (или попадает только частично) в поле зрения современных систем национальной отчетности. Доклад содержит прогноз, гласящий, что в будущем формы оплачиваемого труда примут различный характер, в результате чего сложится широкий диапазон вариантов неоплачиваемой деятельности, которая по своему определению относится к неформальному сектору. Немало страниц в этой книге посвящено разъяснению того, каким путем тщательное применение правильных принципов способно вернуть экономике тот смысл, который некогда был заложен в этом греческом слове, буквально означающем «управление домом». Это понятие не имеет ничего общего с бездумным воплощением в жизнь идей, гласящих, что экономические процессы сводятся к расчлененному бесконечному круговому обмену ценностями между изготовителем и потребителем, одновременно сопровождающемуся истощением или загрязнением физических ресурсов. Общий недостаток заключается в том, что экономику пытаются представить как единый организм только с точки зрения его кровообращения, не обращая внимания на то, что этот организм также имеет пищеварительный тракт, который намертво привязывает его к окружающей среде, причем с обеих сторон. Именно в результате этого недостатка экономисты зачастую впадают в ошибку, рассматривая почву как грязь, живые организмы как мертвые, природу как какую-то помеху, опыт, накапливаемый на протяжении миллиардов лет, как не заслуживающий внимания, а будущее как товар, теряющий свою ценность (в соответствии с учетной ставкой, составляющей десять процентов годовых). Даже те экономические теории, которые верны по своей сути, нередко применяются неправильно: — Производительность отражается суммарной рыночной стоимостью товаров и услуг, сбываемых за деньги; сюда не входит ничего, что не имеет рыночной цены (например, забота о любимых и уход за ними), ничего из того, что поистине бесценно. Такие показатели никак не учитывают ни объем человеческого счастья, ни даже материальное удовлетворение. Последнее же, как свидетельствует большинство обследований, начиная с 1970-х годов снижается, поскольку рост ВНП отнюдь не компенсирует «расходов на меры коррективного характера», направленные на борьбу с исто- шением природных ресурсов, загрязнением и деградацией окружающей среды а также с проблемами социального порядка. — Считается, что истощение ресурсов и загрязнение среды ничего не стоят (истощение ресурсов находит свое отражение только в виде расходов на их добычу, а загрязнение среды в большинстве своем вообще никак не отражается), однако нашим потомкам они могут дорого обойтись. По сути дела, речь идет о повсеместном узаконенном раскрадывании будущего. — Потребление капитала рассматривается как доход; при этом игнорируется определение дохода, которое ему совершенно оправданно дал Хикс: максимальный объем средств, который вы можете потребить за данный период, не ухудшив при этом своего материального положения. (Интересно было бы знать, каким образом можно «развить» свой банковский счет, снимая с него деньги, а ведь именно к этому в своей массе сводятся процессы экономического «развития». Вырубка лесов, уничтожение рыбных запасов, истощение ископаемых ресурсов — все это увеличивает доход, однако при этом не находит своего отражения в статье расходов глобальной балансовой ведомости, поскольку таковой просто не существует.) <...> — Как нечто само собой разумеющееся принято считать, что искусственный капитал способен заменить капитал природный. (Отталкиваясь от этой сомнительной теории, некоторые экономисты настойчиво призывают нас активно расходовать все имеющиеся ресурсы оптимальными темпами, как правило, находящимися на уровне учетной процентной ставки — то есть примерно на уровне тех процентов, которые, если не считать инфляции, могут приносить деньги при условии их правильного размещения; при этом утверждается, что после того, как данный ресурс, идет ли речь о китах или тропических лесах, использован до конца, финансовые средства могут быть повторно инвестированы в какой-то другой ресурс, который полностью заменит только что израсходованный. Экономика является государственной религией, а ее первосвященники и жрецы мертвой хваткой вцепились в свои обряды, но тем не менее кое у кого из нас есть свои собственные представления об истинных богах и лжепророках.) жүктеу/скачать 2.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|