О чем, почему, как и для кого написана эта книга

нию теории социальной психологии (и, более широко, социальной

теории), нельзя не отметить общих для западноевропейской социаль-

ной психологии недостатков, которые были нами выявлены в преды-

дущих разделах, а именно: несоответствие между критическим пафо-

сом и позитивными предложениями и т. п. Кроме того, для концеп-

ции И. Израэла характерна еще одна слабая черта: в его подходе ос-

таются невыясненными связи между той метатеоретической структу-

рой, которую он предлагает, теориями конкретных объектов и, нако-

нец, их эмпирическими исследованиями. Обращение к Марксу и

Фрейду характерно для К. Оттомейера. В своей работе <Социальное

поведение и экономика при капитализме> [Otomeyer, 1974] он пыта-

ется решить проблему взаимосвязи объективных общественных отно-

шений, социального поведения и межличностных отношений. Отправ-

ной точкой для Оттомейера выступает констатация <острого разрыва

между поведением индивидов и общественными отношениями, в ко-

торых они живут> [Ottomeyer, 1974, р. 7]^. Этот разрыв характерен

для всех основных сфер экономической жизни современного капита-

листического общества - производства, обмена и потребления. В

сфере производства индивидуалистические интересы, культивируе-

мые структурой капиталистического общества, входят в противоречие

с объективной необходимостью обобществления производства; проти-

воречивость этого отношения выражается в <частичной солидариза-

ции людей>. В сфере обмена базовое равенство индивидов между со-

бой по отношению к капиталу порождает равнодушие к другим лю-

дям, но, вступая в противоречие с природной эмпатией, внешне пред-

стает как лицемерная любезность и предупредительность. В сфере

потребления, выполняющей при капитализме [функцию воспроизвод-

ства рабочей силы, способ потребления вещей, отношение к вещи как

потребительной стоимости переносятся на отношение к другим лю-

дям; потребление вещей становится компенсаторным, равно как и

интимные отношения. По мнению Оттомейера, именно раскрытие

диалектики поведения индивидов и их объективных отношений мо-

жет лечь в основу теории социального взаимодействия [Op.Cit.].

ственных отношений действительно имеет ключевое значение. Глав-

которой можно было бы <схватить> это диалектическое единство <ос-

тановить> его, абстрагировать для теоретического анализа.
К. Оттомейер выделяет три основные попытки ответить на этот

вопрос, три, как он говорит, <ложных решения>, справедливо пола-

гая, что в буржуазной социальной науке принципиально невозможно

диалектическое, историко-материалистическое решение.

объективизм, в котором <потребность общественных отношений в

самостановлении возводится в ранг второй природы>. Примерами

этого решения он объявляет развитие в социологии дюркгеймовско-

го понятия <социальных фактов>, структурализм и позитивистские

способы решения проблемы предмета социологии.

ственности>. Эта позиция выражается в выведении общественных

отношений непосредственно из отношений и поведения индивидов,

без учета их превращения в самодвижение предметных отношений в

форме товаров. В качестве примеров Оттомейер называет бихевиори-

стское понимание поведения, трактовку <социального как осмыслен-

ного действия> в духе М. Вебера. Результатом такого подхода являет-

ся представление об обществе как огромной системе символических

взаимодействий. Оно заложено в различных концепциях символичес-

кого интеракционизма^.

ливо причисляет принижение значимости <отношений власти>, абсо-

лютизацию обыденного сознания.
Третьим ложным решением диалектики <отношение - поведение>

К. Оттомейер считает попытку примирения веберовской теории соци-

ального поведения и социологического объективизма Дюркгейма в

различных феноменологических теориях, например в теории социаль-

ного построения реальности, предложенной Бергером и Лукманом

[Berger P. L.,1966]. В этом подходе, считает Оттомейер, разрыв между

поведением и общественными отношениями, характерный для капи-

тализма, приписывается природе человека. При этом стирается грань

между качественно разными для Маркса понятиями <опредмечива-

ния> и <отчуждения>. В результате подход оказывается грандиозной

антропологической попыткой концептуального снятия специфичес-

кого для капитализма разрыва между общественными отношениями

и индивидуальным поведением [Ottomeyer, 1974, р. 138-139].
Пытаясь решить данную проблему, Оттомейер обращает внимание

на введенное Марксом понятие <характерная маска>, обозначающее

других в процессе непосредственного обмена и общения. Следующая

мысль Маркса представляется ему особенно важной: <Лица существу-

ют здесь один для другого лишь как представители товаров, т. е. как

товаровладельцы. В ходе исследования <мы вообще увидим, что ха-

рактерные экономические маски лиц - это только олицетворение

экономических отношений, в качестве носителей которых эти лица

противостоят друг другу> [Маркс К., Энгельс Ф., с. 95].

хотя Маркс и не разработал теорию социального взаимодействия,

значение его трудов для понимания сути социального процесса исклю-

чительно велико. Он полагает, что при помощи марксова понятия

торое призвана занять эта теория в общей теории общества

[Ottomeyer,1974, р. 71]. <Характерная маска, - говорит он, - фун-

кционирует как опосредствующая категория между экономическими

отношениями и социальным поведением индивида, которое может

быть названо взаимодействием> [Op.Cit., р.71]. Однако содержатель-

ного описания социального процесса при помощи категорий интерак-

ционизма недостаточно, этот процесс должен быть вначале реконст-

руирован в категориях политэкономии. <Теория взаимодействия дол-

жна бы начинаться там, где характерные маски структурируют, на-

кладывают отпечаток на видимое взаимодействие чувственно-конк-

ретных индивидов, через которых слепо воспроизводятся сами эконо-

мические отношения>, - пишет Оттомейер [Op.Cit., р. 71].
Предвосхищая правомерный вопрос о разнице между понятиями

<роль> и <характерная маска>, он пишет: <Необходимо сразу же ука-

зать, что понятие роли - в духе редукции к непосредственности -

предполагает рассмотрение человеческих связей как подчиненных

нормативному. Понятие <характерная маска>, напротив, изначально

предполагает ненормативные основы социального действия> [Op.Cit.

, р. 140]. Иначе говоря, Оттомейер подчеркивает стихийность процесса

формирования и функционирования <характерных масок>, которые

сами структурируют экономические отношения.

намечен) возможный подход к одной из ключевых методологических

проблем социальной психологии и эмпирической социологии. Его

работа еще раз свидетельствует о том, что идеи Маркса для социаль-

ной психологий далеко еще не исчерпаны.
Нельзя не признать, что понятие <характерной маски> имеет фун-

даментальное значение для социальной психологии как науки об от-

ражении системы отношений между индивидуальными и коллектив-
. т
Новые решения проблем теории и методологии. Этогеника ... 235
ными субъектами в индивидуальном, групповом и общественном со-

знании. Однако <характерная маска> вплоть до настоящего времени

рассматривается в западной социальной психологии как порожденная

системой общественных отношений разновидность превращенной

формы сознания, а упрощенно - как этнический предрассудок.
Учитывая методологическую важность понятия превращенных

форм сознания, остановимся коротко на его трактовке в марксистской

философии. Теория превращенных форм, созданная Марксом, была

содержательно рассмотрена М. Мамардашвили [Мамардашвили,

1968]; ее анализировали Э. Ильенков [Ильенков, 1960] В. Кузьмин

[Кузьмин, 1976].

теорией превращенных форм <существующее у субъектов сознание

может в принципе изучаться совершенно объективно, по его <пред-

метностям>, по значащим для него объективациям, рассматриваемым

в качестве порожденных саморазвитием и дифференциацией системы

социальной деятельности как целого> [Мамардашвили, 1968, с. 16];

что <предметная форма черпает свое первичное содержание и жизнь

из сплетения реальных отношений и их дифференциаций в определен-

ной системе взаимодействий. Но в своем противостоянии сознанию

она дана как уже наличная, готовая (конечная и далее неразложи-

мая)> [Op.Cit., с. 20].
Задолго до того, как К. Оттомейер открыл для себя значение поня-

тия <характерной маски> для современной теории социального вза-

имодействия, М. К. Мамардашвили писал:. <В том же смысле, в ка-

ком Маркс говорил о <характерных экономических масках лиц>, он

выявлял и характерные <маски-сознания> лиц. Маски и выражают и

скрывают. Это относится и к <маскам- сознаниям>, представляемым

лицами, реализуемым ими в своей деятельности. Текст написан обще-

ством, но он записан в индивидах. Продукты преобразования, новые

отношения (уже между этими продуктами - как отношения созна-

ния, <отношения сцены>, а не как отношения действительности) и

являются языком, выражающим социальное в сознании, действитель-

ную социальную реальность. И его нужно уметь расшифровывать.

Маркс фактически рассматривает образования сознания как явления

социальной действительности, запечатленные в субъектах, <записан-

ные> в индивидах, именно в этом смысле он понимает социальную

обусловленность их сознания, а не в каком-либо ином... Все, что ин-

дивиды думают, выражают, хотят, переживают - весь психологичес-

кий (а в других системах - анимистический, мифологический, кос-

мологический и пр.) язык мотиваций, оформляющий их - соци-

альные потребности и желания, берется на уровне этой абстракции

сы и механизмы системы социальной деятельности. Его формы рас-

сматриваются как кристаллизации, отложения продуктов игры пос-

ледних. Связи и зависимости, действующие в структуре и считающи-

еся действительно <говорящими>, должны быть поняты прежде, чем

могут быть поняты эти формы> [Op.Cit., с. 21].

формации в сознании индивидов, функционирования социальной

системы через механизм <маски> и позволяет мистифицировать этот

процесс, интерпретируя его в понятиях психоанализа.

терной маски>, стремится создать очередной вариант фрейдомарксиз-

ма, синтезировать марксизм и психоанализ. Он исходит из того, что

и Маркс и Фрейд (хотя и с противоположных позиций) анализировали

как превращенные формы те маски, которые сознательно или бессоз-

нательно надевают на себя индивиды, функционируя в обществе.

Однако Оттомейер не видит существенной разницы между представ-

лениями Фрейда и Маркса, состоящей в определении той силы, кото-

рая пробивает себе дорогу в различных превращениях сознания. У

Маркса - это <слепая сила экономической необходимости>. Подчи-

няясь ей, люди одевают маски товаровладельцев, рабочих, капитали-

стов и т. п. У Фрейда - это либидинозная энергия, которая ищет

выхода и принимает разные облики, чтобы реализоваться в приемле-

мом для общества виде. Другое важное отличие состоит в определении

возможностей овладения этой силой, сознательного ее регулирования.

Фрейд, как известно, допускал лишь сублимацию либидонозной энер-

гии, т. е. ее трансформацию. Маркс, напротив, предсказывал, что

слепая сила экономического принуждения - исторически преходя-

щее явление, что она может быть подчинена человеку по мере совер-

шенствования общественных отношений.

проявлениям <характерных масок> в жизни отдельного индивида. В

то время как психоанализ оказывает терапевтическое действие, раз-

решает конфликт живого человека и маски, которую он обязан но-

сить, на личностном уровне, марксизм обращается к теории общества,

ориентированной на слом той общественно-экономической системы,

которая порождает несчастную психику.
Соответственно, задача социальной психологии видится в том, чтобы

помочь людям сорвать эти маски. Эту идею несколько иначе выразил

К. Хольцкамп, заявив, что главная цель психолога, его <основная со-

циальная задача - получать данные, которые помогали бы людям со-

симостях и освобождаться от этих зависимостей>. Критерием такой

полученное знание служит интересам прогрессивных сил и препятству-

ет реакционным силам в данном обществе> (Holzkamp, 1972).
Парадигма <раскрытия> своеобразно сочетает в себе взгляды

Фрейда и Маркса, ориентируясь на психоанализ в конкретных науч-

ных исследованиях, а на марксизм - в общественно-политической

деятельности.

нолитная социально-философская и идеологическая программа пере-

устройства общества и социальной науки, дала истории современной

социальной психологии собственную парадигму, которая будет рас-

смотренаособо.

ГЛАВА 10
ПРЕДЛОЖЕНИЯ В ОБЛАСТИ МЕТОДОВ:

АНАЛИЗ ЭПИЗОДОВ
Двум основным направлениям современной западной социальной

психологии, традиционному и альтернативному, соответствуют две

принципиально разные группы методов: экзогенические (натуралис-

тические методы <объяснения>) и эндогенические (субъективистские

методы <понимания>).
В рамках первого направления человек рассматривается как один

из объектов природы наряду с прочими. При этом предполагается

(это особенно характерно для бихевиористской, механистической

модели), что его поведение детерминировано в основном внешними

стимулами, а задача исследования состоит в выявлении причинной,

как правило жесткой номологической, связи между тем или иным

внешним стимулом и поведением. Соответственно идеалом для дан-

ного направления являются <жесткие> методы точных наук, наце-

ленные на <объяснение>.
С точки зрения второго направления, человек предстает как

субъект, поведение которого определяется внутренними детерминан-

тами - мотивами и намерениями. Задача же исследователя состоит

в том, чтобы раскрыть субъективный смысл этих детерминант для

для решения такой задачи. Таким образом, принимая герменевтичес-

кую модель человека, западноевропейские оппоненты американской

парадигмы вынуждены склоняться к методам <понимания>.

мы американской парадигме в сфере методов не ограничивается. Су-

щественное различие позиций наметилось и в вопросе об отношении

метода к теории. Толчком к этому послужила дискредитация номоло-

гического лабораторного эксперимента как основного метода социаль-

ной психологии. К концу 60-х годов этот метод стал объектом острой

критики как в Западной Европе, так и в самих США, а к концу 70-х

сам титул <экспериментальный>, по словам В. Штребе, превратился

из украшения профессии социального психолога в нечто вроде улики.
Дискредитация лабораторного эксперимента как основного мето-

да американской парадигмы имела далеко идущие последствия. Она

вела к подрыву авторитета самой парадигмы, к сомнениям в правиль-

ности ее методологических постулатов, и прежде всего позитивистс-

кого постулата о примате метода над теорией. Американский опыт

наглядно продемонстрировал, что абсолютизация метода, увлечение

им в ущерб теории ведут скорее к засорению науки фактами, нежели

к ее развитию. Стала очевидной ошибочность позитивистского пред-

ставления о ходе научного познания как преимущественно индуктив-

ном движении от одного уровня абстракции к другому по мере накоп-

ления эмпирических данных.
Согласно этому представлению роль теории состоит лишь в том,

чтобы, следуя за методом, упорядочивать добываемые данные. Однако

исследовательская практика показала, что сам характер данных, рав-

но как и область их поиска, определяются теорией. Именно поэтому,

критикуя американскую (психологическую) социальную психологию,

авторы <Контекста...> выдвинули тезис о том, что не метод определяет

теорию, а теория - метод, по словам Г. Тэджфела, <методы (экспери-

ментальные и любые другие) не должны диктовать ход эмпирического

и теоретического исследования, поскольку обязательным условием

подлинного движения в познании является именно обратная зависи-

мость> [Tajfel,1972].
Столь резкое противопоставление американской парадигме выдви-

нуло перед ее критиками весьма сложную задачу. Новые методы дол-

жны были соответствовать модели человека как активного субъекта

действия, творца и интерпретатора своего мира, логически вытекать

из социально-психологической теории, т. е. быть ее следствием, и, на-

конец, быть адекватным средством получения полноценных (т. е.

объективных, верифицируемых и т. п.) данных. Только в случае ус-
Предложения в области методов: анализ эпизодов 239
пешного решения всех этих задач можно было бы говорить о реальной

альтернативе лабораторному эксперименту в его американском вари-

анте.
Надо сказать, что в подавляющем большинстве случаев лаборатор-

ный эксперимент, несмотря на его недостатки, вскрытые критиками,

остается и поныне господствующим методом в социальной психоло-

гии. Судя по всему, планируя исследования, социальные психологи

Западной Европы (как п большинство их коллег в США) руководству-

ются не столько теоретическими, сколько прагматическими сообра-

жениями. По мнению английского социального психолога Роуэна, эти

соображения сводятся к следующему перечню:

ся оборудованием и бумагой?

туемыми, можно ли использовать собственный компьютер?

шая моим студентам?^

час, если буду пропускать сразу по несколько человек?

к списку моих публикаций независимо от того, открою я с его помо-

щью что-нибудь заслуживающее внимания пли нет>? [Rowan, 1974,

р. 87-88].

дукт исследования>, который Д. Кац назвал <элегантно отполирован-

ной тривиальностью>. Такими <продуктами> журналы по социальной

психологии буквально забиты. Еще больше их отправлено на <кладби-

ще диссертаций>, т. е. в университетские архивы. Однако накатанный

алгоритм лабораторного эксперимента оказывается идеальным сред-

ством для того, чтобы получить ученую степень, увеличить список сво-

их публикаций и т. д. Неудивительно поэтому, что большинство соци-

альных психологов работают в традиционном ключе и проблема поиска

альтернативных методов для них не существует.

меньшинство социальных психологов в Западной Европе. К тому же

выдвигаемые ими предложения чаще всего выступают как результат

компромисса между принятием модели человека разумного, активно-

го, интерпретирующего и естественнонаучной ориентацией на <объяс-

нение>. В итоге предлагаемые решения нацелены больше на коррек-

цию и дополнение традиционных методов, нежели на создание ради-

кально новых.

зиции Г. Тэджфела, статья которого в <Контексте...> в значительной

своей части посвящена проблеме эксперимента в социальной психо-

логии. В отличие от большинства своих соавторов он не разделяет

радикальную точку зрения, согласно которой лабораторный экспери-

мент вообще не имеет будущего в социальной психологии. По его

мнению, надо только найти ему место в системе экспериментальных

методов, т. е., по существу, методов проверки гипотез.

вать его преимущества и недостатки применительно к изучаемой сфе-

ре явлений, должен постоянно искать оптимальный компромисс между

жесткостью метода и его внешней валидностю. Поскольку жесткость

метода определяется степенью контроля за условиями исследуемой

ситуации, все разнообразие эмпирических методов может быть распо-

ложено на континууме между лабораторным экспериментом и методом

включенного наблюдения. Методы располагаются в такой последова-

тельности: лабораторный эксперимент (степень контроля наиболее

высока), полевой эксперимент, естественный эксперимент, опрос, кон-

тролируемое наблюдение, включенное наблюдение (степень контроля

минимальна) [Introducing social psychology / Ed. H. Tajfel, et al., 1978,

p. 41]. Если же расположить методы в соответствии с их внешней ва-

лидностью, то они выстроятся в обратном порядке. Ни один из них, та-

ким образом, не может претендовать на роль универсального, и по этой

причине, считает Г. Тэджфел, добиться одновременно точности и реле-

вантности - практически недостижимая цель. Оптимальная стратегия,

на его взгляд, состоит в комбинации различных методов, перепровер-

ке с их помощью получаемых выводов и данных [Op.Cit., р. 52].
В целом Тэджфел считает, что суть проблемы метода в социальной

психологии состоит в определении того, что может, а что не может

подвергаться экспериментальной проверке, а также в выяснении воз-

можности экстраполяции опытных данных на поведение человека в

обычной социальной среде. Неудачи социально-психологического ла-