О чем, почему, как и для кого написана эта книга



бет7/42
Дата25.06.2016
өлшемі2.6 Mb.
#157784
түріРеферат
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   42

торая при объяснении поведения <делает упор на центральные процес-

сы (например, аттитюды, идеи, ожидания)> [Shaw, et aL, 1970, p. 171].

Вся ориентация возникла именно как антитеза необихевиоризму^ и

противостоит ему, как пишет Д. Озюбель, по следующим пунктам:



<Бихевиоризм имеет дело с оперантным и классическим обусловлива-

нием, а также механическим, инструментальным и дискриминацион-

ным научением, в то время как когнитивную теорию больше интересует

образование понятий, мышление и приобретение знания.


Бихевиоризм основывается на изучении наблюдаемых реакций, в

то время как когнитивная теория считает наиболее значительными

научными данными так называемое менталистское содержание: по-

знание, значение, понимание и другие виды осознаваемого опыта.

Бихевиоризм исходит из того, что в основе психологических, или

<когнитивных>, явлений лежат в основном организмические процес-

сы, в то время как когнитивная теория стремится определять когни-

тивные явления в терминах дифференцированных состояний созна-

ния, существующих в связи с организованными системами образов,

понятий в когнитивной структуре и когнитивных процессов, от кото-

рых они зависят> [Ausubel, 1965, р. 7].


Типом анализа для бихевиоризма является молекулярный анализ, в

то время как когнитивная теория обычно использует молярный подход.


Бихевиоризм рассматривает генетически ранее происшедшие собы-

тия как более фундаментальные по сравнению с событиями, проис-

шедшими позже, в то время, когда когнитивная теория отвергает эту

точку зрения.


Из этого сопоставления нетрудно заметить историческую связь

когнитивной ориентации с гештальтпсихологией^, которая возник-

ла в общей психологии как реакция на атомистический подход к пси-

хике, господствовавший в Европе в конце XIX-начале XX в. Принци-

пы гештальтпсихологии - рассмотрение частей в зависимости от це-

лого, интегрирующего их по соответствующим законам, в значитель-

ной степени определили новую модель.
70___ Опыт США: нарадиг.ма объясчсчия
<Человек когнитивный>^ - существо, обладающее способностью

к восприятию и переработке информации. Руководствуется в своем

поведении субъективным образом действительности. Стремится к

достижению внутренней связности, логичности, непротиворечивости

картины мира.
Когнитивные элементы (когниции, знания) не всегда в эту карти-

ну вписываются, они находятся в непрерывном взаимодействии. Оп-

ределенные типы этого взаимодействия (конфликт, противоречие,

логическая непоследовательность, неопределенность взаимосвязи и

т.п.) обладают мотивационной силой, побуждают к определенным

действиям (поведению) [Heider, 1958, р. 195], направленным на воз-

вращение всей когнитивной структуры в состояние равновесия. По-

этому для того, чтобы понять причины поведения человека, важнее

выяснить не то, как познаются социальные явления, а как они взаи-

модействуют в когнитивной структуре [Zajonc, 1968, р. 391].


Таким образом, центральным объектом исследования становится

не процесс отражения социальной реальности и не соответствие само-

го отражения отражаемому^, а внутренняя трансформация и пере-

стройка когнитивной структуры как самостоятельной сферы. В этом

понимании чувствуется влияние феноменологии Э. Гуссерля^ с ее

требованием выносить <за скобки> вопрос о происхождении феноме-

нов сознания и их отношении к объективной, независимо существу-

ющей реальности. Очевидно, что фактически тем самым когнитивный

человек <отождествляется с человеческим (индивидуальным) созна-

нием>, оторванным от реального поведения. Сама реальность в иссле-

дованиях когнитивистов фигурирует только как знание о ней. В силу

такого ограничения модель <когнитивного человека>, пожалуй, един-

ственная в социальной психологии (куда, строго говоря, ее можно

отнести с большими оговорками), которая существует как бы сама по

себе, без дополняющих ее моделей общества (в каком-либо из его про-

явлений) и взаимодействия индивида и общества^.


Это, однако, далеко не означает, что модель <когнитивного чело-

века> лишена идеологической подоплеки. Ее откровенно выраженная

субъективно-идеалистическая платформа, с одной стороны, позволяет

трактовать социальные процессы как детерминируемые сознанием, с

другой - уповать на снятие психологического напряжения, вызван-

ного конфликтом с действительностью, путем внесения в сознание



<когниции>, помогающих восстановить утраченное равновесие когни-

тивной структуры, попросту говоря, решать мерами пропагандистс-

кого воздействия то или иное реальное социальное противоречие.
Наконец, центральная идея когнитивных теорий^ о том, что чело-

век всегда стремится к психологическому равновесию, представляет


Теория и мечгодо.чя/ия. Способы решения (U'IIO(IHI>I.\ ироб.чс.ч ... 71
собой проекцию социального равновесия, политической стабильнос-

ти как всеобщего идеала. О том, что она далека от действительности,

свидетельствуют и опыт повседневной жизни, и экспериментальные

исследования, в частности Д. Берлайна, который показал, что чело-

веку, напротив, свойственно стремление к нарушению равновесия и

симметрии [Berlyne D., I960].


Кроме того, когнитивные теории выполняют свою идеологическую

функцию уже тем, что исследуемая ими проблематика, несмотря на

изучение восприятия <социальных стимулов>, весьма далека от дей-

ствительных, насущных проблем общества.


Сказанное выше можно проиллюстрировать на примере теории

когнитивного диссонанса Л. Фестингера (1957 г.), которая породила

наибольшее количество экспериментов, публикаций и диссертаций

[Festinger, 1957]. Сам Фестингер следующим образом формулирует

основные положения своей теории: <1. Между когнитивными элемен-

тами могут иметь место диссонантные, или <несовместимые>, отно-

шения. 2. Переживание диссонанса заставляет уменьшить диссонанс

или избегать его увеличения. 3. Это давление проявляется в измене-

нии поведения, когниции, а также избирательном восприятии новой

информации и принятии новых мнений> [Op.Cit., р. 31].


В соответствии с теорией Фестингера, между двумя когнитивными

элементами (X и У) диссонанс существует в том случае, если из Y

следует не X. Если же Х следует из Y, то отношение определяется как

<консонантное>. Если Х и Y не связаны, они не релевантны относи-

тельно друг друга. Величина диссонанса, а также величина давления

при уменьшении диссонанса между двумя когнитивными элементами

увеличивается по мере увеличения важности или ценности этих эле-

ментов.
При описании процесса уменьшения диссонанса Фестингер прово-

дит различия между когнитивными элементами, которые касаются

поведения или чувств, или окружающей среды. Примером первого

случая будет, по его словам, убеждение или знание того, что я сегод-

ня выезжаю на загородную прогулку; примером второго - знание

того, что идет дождь.


Согласно Фестингеру, диссонанс возникает в данном примере в том

случае, если я отправляюсь на загородную прогулку, несмотря на то,

что знаю, что идет дождь.
Таким образом, диссонанс рассматривается как противоречие меж-

ду двумя знаниями, Фестингер подчеркивает, что знания о действи-

тельности, разумеется, более устойчивы к изменению, чем знания о

поведении, поскольку легче изменить планы о том, что человек соби-

рается делать, чем знание о вполне осязаемой реальности. Поэтому
72 Опыт США: парадигма объяснения
если все же человек решится выехать на загородную прогулку, то для

того, чтобы уменьшить существующий между двумя когнитивными

элементами диссонанс, он должен будет изменить один из них. И

очевидно, что этим элементом будет знание о том, что он едет на про-

гулку. В этом случае вступает в действие механизм, сходный с тем,

который Фрейд называл механизмом рационализации. Я, например,

могу убедить себя в том, что дождь скоро закончится или в том, что

мне необходимо выехать на эту прогулку по каким-либо весьма важ-

ным причинам.
В сущности теория Фестингера не вносит много нового в понима-

ние хорошо известного факта, что человек стремится к внутренней

согласованности картины мира. Причина, по которой эта теория сти-

мулировала такое большое количество исследований, заключается

совершенно в ином. Основное внимание в теории Фестингера уделя-

ется последствиям принятого решения, которое производит опреде-

ленные изменения в связанных друг с другом когнитивных элементах

и тем самым ведет к появлению диссонанса и вызывает определенную

напряженность, требующую своего разрешения. Фестингер высказы-

вает гипотезу о том, что действие диссонанса проявляется в увеличе-

нии психологической привлекательности избранной альтернативы и

в поиске дополнительных средств (например, новых когнитивных

элементов), убеждающих в правильности выбора.
Перечисленные положения теории когнитивного диссонанса лег-

ли в основу предсказаний ряда так называемых <неочевидных фак-

тов>, т. е. фактов, противоречащих здравому смыслу и прогнозируе-

мых лишь на основании логики теоретического рассуждения.


Примером может служить широко известный эксперимент Фестин-

гера и Карлсмита, в котором авторы избрали в качестве рабочей гипо-

тезы следующую: чем меньше вознаграждение, которое получит ис-

пытуемый за то, что он сделает, тем больше изменится его мнение о

характере данной деятельности. Испытуемым предложили выполнить

исключительно скучную работу, а затем попросили якобы <из уваже-

ния> к экспериментатору рассказать другим испытуемым о том, ка-

ким интересным и приятным был эксперимент, т. е. фактически об-

мануть. В одной группе испытуемых попросили сделать это за 1 долл.;

в другой группе за то же самое заплатили 20 долл.; в третьей, конт-

рольной группе вопрос об обмане вообще не затрагивался. Впослед-

ствии были измерены установки испытуемых относительно проделан-

ной ими монотонной работы. Выяснилось, что те, кто обманывал дру-

гих испытуемых всего лишь за 1 долл., оценили эту работу как до-

вольно приятную; испытуемые той группы, которые получили за

обман 20 долл., а также контрольная группа оценили эту работу <ней-


Теория и методология. Способы решения основных проблем ... 73
трально>, т. е. менее положительно по сравнению с первой группой.

Иными словами, результаты этого эксперимента подтверждают весь-

ма, казалось бы, неожиданную гипотезу: небольшое вознаграждение

может оказаться более эффективным в изменении установки, нежели

большое [Festinger, 1959].
Теория когнитивного диссонанса оказалась одновременно очень

простой и <почти равной теории Фрейда по своей способности объяс-

нить любые полученные данные> [Kiesler A., et а1., 1969, р. 236]. Это-

му в немалой степени способствовала нечеткость основных понятий:



<когнитивный элемент>, <диссонанс>, а также искусственность экс-

периментальной ситуации, где испытуемый имеет ограниченный

выбор, определяемый экспериментатором, в отличие от жизни, где

спектр выбора гораздо шире. Все это в итоге привело к тому, что тео-

рию когнитивного диссонанса <проверяли, модифицировали, приме-

няли, ругали, принимали и отвергали> [Shaw, 1970, р. 215]. Может

быть не столь яркой, но по существу такой же оказалась судьба и

других теорий согласованности.


Каковы же причины создавшегося положения? Отвечая на этот

вопрос, В. П. Трусов, экспериментально проверявший гипотезы ког-

нитивного диссонанса, справедливо отмечает, что для исследователей

когнитивного диссонанса характерно признание в качестве методоло-

гических оснований двух положений. Первое из них - идея Я. Пир-

са о том, что люди стремятся достигнуть состояния уверенности и из-

бежать состояния сомнения. Достигнув первого, люди успокаивают-

ся. В какой степени эта уверенность подкрепляется реальностью, не

имеет значения. Тем самым игнорируется значение внешнего объек-

тивного мира. Вторым положением является кредо транзитной психо-

логии: <найти инварианты поведения человека можно только в тер-

минах доступного ему мира>. В этом положении также на первый

план выдвигаются субъективные критерии.
Попытка нахождения его инварианта в терминах <субъективной

метрики> индивидов является тупиковой, поскольку отсутствуют

объективные эталоны, критерии перехода от одной субъективной

шкалы измерения к другой [Трусов, 1975, с. 16-18]. Для решения этой

проблемы, равно как и объяснения факта переоценки альтернатив

после выбора, необходимо выйти за пределы мира индивида.


Сделав шаг вперед по сравнению с бихевиоризмом, поднявшись, так

сказать, на ступень выше модели человека механического, поставив в

центр внимания когнитивные, мыслительные структуры, когнитиви-

сты замкнули деятельность человека этими рамками. Правда, если у би-

хевиористов человек - существо реактивное, т. е. проявляющее актив-

ность в ответ на внешние стимулы (разумеется, мы сознательно огруб-


74 Oiihliii С1ИЛ: чародч/ма о^ляснсння
ляем схему), то, например, в теории когнитивного диссонанса человек

внутренне активен. Однако эта активность весьма специфична.


Фактически она представляет собой импульс к снятию внутреннего

конфликта, вызванного неадекватностью выбора альтернативы, и, что

особенно важно, этот внутренний конфликт разрешается преимуще-

ственно внутренними же средствами. Не случайно поэтому коммента-

торы теории когнитивного диссонанса усматривают ее значительное

сходство с фрейдизмом [Kiesler A, et а1., 1969, р. 215]^.


Аполитичность, <камерность> проблем, несложность проверки

гипотез и возможность формализации [Anderson N., 1968] обеспечи-

ли когнитивным теориям широкое признание к 1968 г. и наивысший

авторитет в 1974 г. [McDavid, et а1., 1974]. Эту эволюцию когнитив-

ной ориентации можно представить вкратце следующим образом. В

конце 40-х - начале 50-х годов основной темой когнитивистской ори-

ентации было познание социальных явлений. Изучались когниции о

людях, событиях и т. п. Высказывались надежды на то, что, как только



<основные направления сойдутся в проблеме представления> [Scherer

М., 1954, р. 137], социальное поведение станет более понятным.


Для 60-х годов, однако, характерен, как уже отмечалось, акцент

на внутреннем взаимодействии когнитивных элементов внутри зам-

кнутой структуры. В 1968 г. Р. Зайонц, автор обзорной статьи по ког-

нитивным теориям, предсказывал, что, вероятно, в третьем издании



<Руководства по социальной психологии> можно будет говорить о

синтезе основных тем предыдущих десятилетий [Zajonc, 1968, р. 391].


Судя по всему, этот прогноз в 70-е годы начал сбываться. Свиде-

тельство этому - появление в 1972 г. книги Э. Стотлэнда и Л. Кэно-

на <Социальная психология: когнитивный подход> [Stotland, et а1.,

1972]^. Они предприняли также фактически первую в американской

социальной психологии попытку^ интегрировать на основе когнити-

вистской ориентации разрозненные и полученные разными направле-

ниями данные. Это, по их мнению, <возможно только на основе тео-

рии, которая отдает предпочтение опосредующим процессам индивида

по сравнению с различными формами внешне наблюдаемого поведе-

ния> [Op.Cit., р.VIII]. Вместе с тем объектом исследования они объяв-

ляют поведение, понимаемое как взаимодействие эксплицитных и им-

плицитных социальных стимулов, вызывающее когнитивную и пове-

денческую^ активность индивида [Op.Cit., р. 27].
Авторы фактически пытаются интегрировать когнитивную и бихе-

виористскую модели. Характерно, что для этого синтеза они заимству-

ют основные концепты из <любых областей психологии, кроме соци-

альной> [Op.Cit., р. VIII]. Суть синтеза состоит в <применении когни-

тивных теорий научения к социально-психологическим явлениям>
Теория и методология. Способы решения осиоиных проблем ... 75
[Stotland, et а1., 1972, p. IX]. Основное понятие, вокруг которого стро-

ится вся теоретическая конструкция, - это понятие схемы, заимство-

ванное Э. Стотлэндом и Л. Кэноном (по их же признанию) у англий-

ского невролога Г. Хеда, который объяснял, что такое схема, следу-

ющим образом: <... люди создают относительно абстрактные и подда-

ющиеся генерализации правила, называемые схемами, относительно

определенных, регулярно повторяющихся связей между явлениями.

Эти схемы могут складываться на основе прямого опыта, наблюдения

за другими людьми и прямых сообщений от них> [Op.Cit., р. 67].

Появление в 70-е годы подобного подхода весьма симптоматично. Это

по существу признание недостаточности, частичности каждой из

имеющихся моделей в отдельности, признание необходимости нахож-

дения общей основы.
Вопрос, и весьма важный, состоит, однако, в том, возможен ли этот

синтез <напрямую> или на какой-либо пограничной основе. Нам пред-

ставляется вполне обоснованной точка зрения М. Ярошевского, что

<неспособность соединить эти две важнейшие категории (образа и дей-

ствия), разработать единую схему анализа психической реальности в

неразделенности ее внутренне связанных компонентов явилась логи-

ко-исторической предпосылкой распада обеих школ - и гештальтиз-

ма и бихевиоризма. Ложная методология - в одном случае феноме-

нологическая концепция сознания (у гештальтистов), в другом -

прагматическая, механо-биологическая концепция поведения (у би-

хевиористов) - явилась непреодолимым препятствием для подлинно

научного синтеза> [Ярошевский, 1974(а), р. 218]. В процессе дальней-

ших рассуждений о ходе логико-категориального развития он делает

вывод (также вполне обоснованный) о том, что синтез этих двух аспек-

тов исследуемой психической реальности предполагает включение ка-

тегорий мотивации, социально-психологических^ отношений и лич-

ности. Особое место среди этих аспектов занимает, на наш взгляд, мо-

тивационный, как отражающий столь необходимую для целостной

модели человека психологическую, точнее, психодинамическую сто-

рону. Введение этой грани, по крайней мере, привлекает внимание к

новым возможным источникам активности индивида. В самом деле,

в модели механического человека в необихевиористской ориентации

источником энергии служит <оживший прошлый опыт>, в модели



<когнитивного человека> источником энергии служит внутреннее

рассогласование познавательной структуры. Сама модель слишком



<холодна>, рационалистична, лишена внутреннего мотивационного

импульса.


Образно говоря, на континууме <машина - человек> обе описанные

модели можно разместить ближе к полюсу машины. Этот крен объяс-


76 Опыт США: парадигма объяснения
няется тем, что социальная психология в США в первые десятилетия

весьма остро реагировала на любые проявления старой болезни <ин-

стинктивизма>, отвергая концепции, построенные с учетом внутренних

побудительных сил, как ненаучные. В значительной степени <подозри-

тельное> отношение к психоэнергетическим и психодинамическим

моделям было связано с общей реакцией социальной психологии как

науки <антиметафизической> на фрейдистские концепции. Таким об-

разом, концепция, которая могла бы претендовать на хороший прием,

должна была представить мотивацию как детерминированную одновре-

менно и внутренне и (что было особенно важно) внешне.


Мотивации необходимо искать свой источник вне индивида, но

действовать внутри него, у него <под кожей>. Этот логический пара-

докс попытался <разрешить> Левин своей теорией <поля>.
<Человек психодинамический>. Представляет собой динамичес-

кую систему субъект-объектных отношений с окружающей средой.

Взаимодействие этих отношений определяет положение индивида или

его движение в сети этих отношений в зависимости от общего балан-

са положительно или отрицательно субъективно оцениваемых свойств

(валентностей) значимых объектов. Внешне наблюдаемые действия -

проявление локомоции индивида в его психологическом жизненном

пространстве. Для того, чтобы понять смысл этих действий, надо

знать их функцию в более широкой структуре психологической кар-

тины мира индивида, поскольку психологические измерения объек-

тов у двух индивидов могут значительно отличаться.
Сама модель, как видно из этого краткого описания, генетически

восходит к гештальтпсихологии (идея зависимости части от целого,

ограничение <поля> рамками индивидуального сознания). В то же

время (и в этом то новое, что внес К. Левин) она разомкнута на среду,

из которой черпает свой энергетический заряд. Большое значение во

внешней среде имеют, согласно этой схеме, социальные объекты и, в

первую очередь, другие люди^. В исследованиях групповой динамики

тем самым намечается соединение мотивационного аспекта личности

с процессом общения, который, собственно, составляет ядро социаль-

но-психологического анализа.


Фактически модель психодинамического человека - это первое

приближение к адекватной модели человека социально-психологичес-

кого^. В ней заложены идеи: о зависимости поведения индивида (ча-

сти) от его положения в системе социальных отношений (целого), о

необходимости изучения содержания субъективно-ценностного про-

цесса отражения внешнего мира и прежде всего социального, о дина-

мичности индивида как системы.
Теория и методология. Способы решения основных проблем ... 77
Не все из этих идей были в дальнейшем развиты последователями

К. Левина^. Дело в том, что К. Левин, настаивая на необходимости

изучения психологической реальности, действительно подчеркивал,

что <описание ситуации должно быть скорее субъективным, чем

объективным, т. е. ситуация должна описываться скорее с позиции

индивида, поведение которого исследуется, нежели с позиции наблю-

дателя> [Deutsch, 1968, р. 417]. Вместе с тем он не отрицал, что ситу-

ация имеет свое предметное объективное содержание^, и не считал,

что изучение психологического поля должно ограничиваться только

им. Это видно из его слов о том, как должен начинаться анализ поля:



<... психолог изучает <непсихологические данные> для того, чтобы

узнать, что эти данные означают для определения условий жизни

индивида в группе. Только после того, как получены эти данные,

может начинаться психологическое исследование само по себе>

[Op.Cit., р. 446-447]. Впоследствии это требование К. Левина недооце-

нивалось, что привело к замыканию психологического поля граница-

ми индивида. Это особенно характерно для последователей К. Леви-

на - Ф. Хайдера и Г. Келли, на концепциях которых мы остановимся

особо при анализе индивидуального обыденного сознания.
Для самого Левина характерна, напротив, разомкнутость индивида

на среду, хотя и представленную психологически. Это особенно про-



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   42




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет