ГЛАВА I СУЩНОСТЬ И ФУНКЦИИ ЯЗЫКА 1

Всю сознательную жизнь человек проводит в языке и с язы­­ком. Он думает на языке, делает обобщения, пишет книги, пись­­ма, что-то передает своему собеседнику, получает от него ин­формацию, рассуждает о самых сложных явлениях, выра­жает самые приятные чувства и печаль, гнев, радость, делится мыс­лями с друзьями о прошедших событиях или будущих пла­нах, толкует речь, убеждает, составляет тексты, пишет репор­та­жи и отчеты, исследует различные события социального, исто­ри­че­ского, политического характера, выступает перед публи­кой, рас­ска­зывает о проделанной работе или описывает свои на­мерения относительно будущего и т.д. Все это протекает на язы­ке. Это еще раз показывает, что язык есть сложный фено­мен.

Специалисты, начиная с античных времен, ломают над этим сложным явлением голову и ищут ответы на очень неор­ди­­нар­ный вопрос о том, что такой язык. Наука, которая зани­мается изучением сущности языка, установлением систем­но-структурных особенностей человеческого языка, называется язы­кознанием или лингвистикой. Лингвистике не безразлич­но выяснение вопроса об отличии человеческого языка от дру­гих средств коммуникации, прежде всего о его отличии от язы­ков приматов. Наука, которая занимается изучением сущности языка, называется онтологией (из гр. онтос-суть, логос-наука).

В течение вот уже 2500 лет человечество ищет пути ре­ше­ния вопроса о сущности языка, придумывает различные прие­мы и способы его анализа, вследствие которого сфор­миро­ва­лась особая наука, которая называется методологией. Мето­до­ло­гия – это наука о методах изучения объекта, в данном случае языка (из греч. метод- способ, прием, логос-наука).

Вторая традиция связана с греческой философией. Изу­че­ние языка у греков характеризовалось главным образом тем, что у них вопросы филологии входили как составная часть в ком­п­лекс философских проблем. Интересно, что языковеды, прим­к­­нувшие к спорам греческих философов, тоже раздели­лись на две группы: аналогисты, которые выступали за после­до­­­ва­тельность аналогий, и аномалисты, которые брали за ос­но­ву исключения в языке. Как раз в это время образовалась новая наука -этимология. Греческие ученые добились заметных успе­хов в описании фонетической структуры языка. Они в целом пра­вильно классифицировали гласные и согласные, особо вы­де­ляя полугласные. Грамматисты того времени выделяли 8 час­тей речи: имя, глагол, связь, член, местоимение, наречие, пред­лог и союз. Римляне добавили к этому еще междометие.

Великий греческий философ Аристотель в своей работе «Поэ­тика» определяет слова и предложения как звуки, правда, пред­ложение это - составные звуки. Обратимся к некоторым из его определений:

Элемент это - неделимый звук, но не всякий, а только такой, из которого может возникнет разумное слово. Элементы образуют слог, который не имеет самостоятельного значения.

Член – это тоже не имеющий самостоятельного значения звук, показывающий начало, конец или разделение предло­же­ния.

Определение союза, данное Аристотелем, почти ни чем не отличается от современного его определения.

Аристотель в работе «Риторика» выделяет три части ре­чи: имя, глагол и союз. Имя определяет он как слово, имею­щее самостоятельное значение, союзы - как слова, выпол­няю­щие грамматические функции.

Школа стоиков выделяла, кроме этих трех, еще член, име­на собственные и имена нарицательные. В отличие от Арис­то­те­ля они признали все части речи значащими. Стоикам при­над­ле­жит идея о прямых и косвенных падежах, в том числе и об от­ложительном падеже (аблативус), который в дальнейшем зак­­репился в греческой и латинской грамматиках.

Здесь же отметим, что мысли о сущности языка перешли с востока на запад благодаря этрускам, которые изобрели фо­но­графическое письмо. Этруски обосновались на севере Италии, ко­торые во времена господства Византийской империи были истреблены и выброшены в океан, которые перебрались затем в Ирландию²

Даже после распада империи Александра Македон­ско­го греческая культура распространялась на все Восточное Сре­диземноморье, о чем свидетельствует расцвет науки в Алек­сандрии, древней столице Египта, где находилась зна­менитая библиотека и где свое грамматическое учение создал Аристарх (II век до н.э.), грамматика Дионисия Фракийского (II век до н.э.) и «Синтаксис» Аполлония Дискола (II век н.э.), фраг­менты из которых дошли до нас, были серьезным обоб­щением для того времени.

Наиболее значительные успехи александрийцы имели в описании звуков, которое опиралось на акустический принцип. Так, они выделяли гласные и согласные, подразделяя первые на долгие, краткие и двухвременные, а последние - на легкие, средние и придыхательные. Гласные имеют качество полноты звука, а согласные лишены ее.

Александрийцы выделяли имя, глагол, причастие, член, местоимение, предлог, наречие и союз. Они получили такое определение, которое мало чем отличается от определения в современных грамматиках.

На них основывались греческие грамматики визан­тий­ско­го времени. Затем древние римляне в лице М. Варрона и его последователелей с минимальными изменениями заим­ствовали их схемы при написании латинских грамматик. Например, грам­матика Доната (III-IV века н.э.) или мно­готомная грам­ма­тика Присциана (первая половина VI века). Отметим, что ла­тынь тогда был международным языком ученых и церкви, осо­бен­но в католической религии. Языкознание в это время нахо­ди­лось под сильным влиянием философии и логики, оно не мог­ло освободиться от смешения философских и логических кате­горий. Комментарии к грамматике Присциана написал в XII веке П.Гелийский.

На востоке сложились традиции по составлению иерог­лифического словаря. Правда, уже Сю Шэнь (I век н.э.) соста­вил первый такой словарь, где была дана классификация иерог­ли­фов и их составных частей. Если первая пора китайцы зани­ма­лись графикой и толкованием памятников, то уже в III-IV ве­ках китайцы стали изучать звучащую речь. Были подго­тов­лены фонетические таблицы иероглифов. Один из таких сло­варей, созданных в Китае в XIV веке, содержал 47.035 иеро­г­ли­фов и 1.995 их вариантов.

Здесь можно несколько слов сказать о японской тради­ции. Японцы уже во второй половине XVIII века создали грам­ма­тику своего языка, которая в корне отличалась от китайских образцов. Кокугакуся (национальные ученые) в лице М.Нори­на­га (1730-1801), крупнейшего теоретика школы кокугакуся раз­работал основу японской грамматики. А М.Токиэда (1900-1967) выдвинул оригинальные идеи по структурному описанию япон­ского языка, Эти идеи подробно описаны в его труде «Ос­новы японского языкознания», вышедшем в Ленинграде в 1941 году.³

Арабо-тюркская традиция по исследованию языка сильно отражает религиозное начало. Образование арабского ха­ли­фата в VII веке положительно сказывалось на разработке грам­матик арабского языка и обусловлено интерпретацией текста священной книги мусульман «Коран», написанной на классическом арабском языке. Целью этого было делать язык этой священной книги доступным для широкой массы людей и защитить классический арабский язык от влияния арабских диалектов. Именно междуречье от Басры до Куфы Месопота­мия стала центром науки о языке, где в 735-36 гг. появилась пер­вая арабская грамматика. Грамматика представителя баср­ской школы Сибавейхи (умер в 793 году) содержала подробное описание фонетики, морфологии и синтаксиса арабского языка. В частности в своей книге «Аль Китаб» (Книга), которая была результатом его многолетнего труда, он раскрыл 1000 образцов Корана и стихов. Восточная поэзия и эта книга были воспри­ня­ты обеими школами Басры и Куфы с удовлетворением. Быст­ро­му развитию науки о языке помогло, очевидно, и то, что по мно­гим вопросам шли горячие споры между двумя школами, сфор­мировавщимися между Евфратом и Тигром. Эти споры про­должались до тех пор, пока центр арабского халифата не пе­реместился в Багдад. Арабы старались показать разницу меж­ду письменной и устной формами речи. Они четко разгра­ни­чивали букву и звук, различали гласные и согласные, напря­жен­ные/ненапряженные, а также закрытие и открытие звуки.

По некоторым данным ученый по имени Аль Фирузабади (1329-1414) был автором книги «Камус» (Океан), другой его труд насчитывает 60, а по другим источникам - 100 томов. Однако этот труд до нас не дошел.

Сегодня ясно одно, что арабская и тюркская наука ока­за­ла серьезное влияние на лингвистическую науку в Европе.

После этого начинается спад в лингвистических иссле­до­ва­ниях. В средневековой Европе изучение языка сводится к прак­тическому владению латинским языком. Ввиду того, что он был мертвым, изучение опиралось на письменную форму, что означало отступление по сравнению с арабским языкозна­нием. За руководство бралось положение о том, что все грам­ма­тики должны быть построены по модели латин­ского языка, т.е. иметь единую логическую основу. Грамма­тика К.Лансло (1615-1695) и А.Арно (1612-1694), будучи универ­сальной и ра­цио­нальной, служила образцом этой модели.⁴

1.4. Языкознание в средневековье. Наряду с латинским языком в Европе изучали также греческий язык. При этом упор делался на изучение классической литературы с филоло­ги­ческими комментариями. Весомый вклад в изучение языка внес­ Юлий Цезарь. Сын последнего И. Скалигер оз­на­комил евро­пей­ских ученых с теоретическими положе­ниями туземных се­мит­ских языковедов.

Распространение христианства, географические откры­тия, колониальная экспансия и изобретение книгопечатания Й.Гутенбергом (1394/1399 или 1406-1468) в 1455 году создали благоприятные условия для народов с различными языками и вероисповедованиями. Четырехтомный словарь русского путе­шест­­венника и естествоиспытателя П.С.Палласа (1741-1781) со­дер­жал избранный словник по 276 языкам из Азии и Африки.

Во время Ренессанса расширились изучение и коммен­тиро­вание классических памятников. Например, испанский мо­­нах Лорес Эрвас-Пандура в своей работе «Каталог извест­ных язы­­ков с классификацией диалектов и наречий и их описа­нием» сообщает о наличии 300 языков и описывает грамма­ти­че­ский строй 40 из них. Немец Г.Аделунг (1732-1806) в своем тру­де «Митридат или общее языкознание» (1807-1817) описы­вает один и тот же текст на 500 языках и диалектах. Тем самым он заложил основу языкознания в Европе, в особенности при изу­чении живых языков. Центром лингвистических учений пос­те­пенно становится Германия. Но в XVII-VIII вв. начи­нается развиваться наука во Франции. Однако Германия начи­нает завоевывать первенство благодаря неустанному твор­че­ству Й. Гердера (1744-1803) и В.фон Гумбольдта (1767-1835).

Й.Гердер писал, что люди создали язык для познания са­мого себя. Отсюда делается вывод о том, что язык не есть средство общения общественного характера, он есть продукт ин­ди­видуума (1770). Язык обусловлен наличием у человека ра­зу­ма, пользуясь которым человек «собирал» язык из звуков при­роды, которые являются признаками предметов. Согласно Й. Гердеру, в языке находит свое выражение дух народа.⁵ Оба тезиса получили дальнейшее развитие в работах В.фон Гум­больдта, который определил язык не как «ergon» (нечто застыв­шее), а как «energeia» (постоянно движущееся).

На­ча­ло XIX века характеризуется как поворотный пункт в исто­рии изучения и исследовании языка. Новое языкознание как дети­ще романтики разрабатывало новые методы исследо­вания языка. Этот период связан с именами таких лингвистов как Я.Грим­м (1785-1863), Р.Раск (1787-1832), Ф.Бопп (1797-1867) и мн. др. Из них первый вошел в лингвистическую исто­рию как основоположник современной германистики, а послед­ний - индоевропеистики. Я.Гримм изучает отношение звука и фор­мы в сравнительном плане, описывает законы языка с исто­ри­ческой точки зрения. Он предпочитает исторический подход к грамматике, но он, к сожалению, не смог до конца разгра­ни­чивать букву и звук⁸. Кроме того, Я.Гримм сравнивает только внешние формы и устанавливает законы первого (германского) и второго (немецкого) передвижения фонем языка. Опора на внеш­ние формы была также характерна для младограмматиков.

Ф.Бопп полагал, что индоевропейские языки произошли от одного праязыка, заложив тем самым основу сравнительно-исто­ри­ческого языкознания. Этот период в истории языкоз­на­ния характеризуется формированием двух течений – фило­со­фии языка и натурализма.

Натурализм подражал учению Ч. Дарвина (1809-1888), рас­сматривая язык как живой организм, который развивается и исчезает наподобие природным явлениям. А.Шлейхер (1791-1868) был одним из крупнейших представителей натурализма. На вопрос о том, что такой язык, А.Шлейхер ответил так: при под­робной дефиниции язык – это мышление, выраженное зву­ками. Он предположил, что все языки произошли от одного пра­языка, который впоследствии распался на ветви. На поиск это­го праязыка он потратил много времени и энергии, создавая на германском праязыке басню из девяти строк.

Наряду с натурализмом в конце ХIХ и начале ХХ веков появи­лись течения, которые назывались психологизмом и со­цио­логизмом. Психологизм в языкознании связан с именем Х.Штейнталя (1823-1899), а социологизм - с именами францу­зов А.Мейе (1866-1936) и Ж.Вандриеса (1875-1960). Х.Штейн­таль объяснял образование представлений психиче­ски­ми законами адаптации, апперцепции и сравнения. По его мне­нию, язык – это произнесенное звуковое выражение осоз­нан­­ных внут­ренних, психических и духовных движений, сос­тояний и отношений. Язык, по свой сути, подчиняется разуму и является продуктом духа. Язык рассматривался им как про­дукт народ­ной психологии, он есть, по Х.Штейнталю, сред­ство восприя­тия человеком внутреннего и внешнего миров. Язык есть са­мосознание народного духа, его мировоззрение и логика. Инди­видуальный характер народного духа проявляется в языке наиболее выпукло. Русский лингвист А.Потебня (1835-1891) писал в этой связи: «Язык является формой мысли, такой формой, ее, кроме как на языке, нигде не встретишь».

А. Мейе считал язык общественным явлением. А его зем­ляк Ж. Вандриес шел еще дальше и писал: «Язык создается в об­ществе, появился с первого дня, когда люди осознали пот­реб­ность в общении, …человеческий мозг, достаточно разви­ваясь, способен пользоваться языком, тогда он создан как об­щест­венное явление».

Начальный этап деятельности И.А.Бодуэна де Куртенэ на­ходился под влиянием индивидуальной и народной психо­ло­гии. Тем не менее, он придавал особое значение связи звука и зна­­чения, формы и содержания. Первое из них интересовало его всю жизнь. В статье «Человечение языка», написанной им в 1893 году на немецком языке, он подчеркивал: «Во всех частях и частицах языка, как бы много физического мы в нем не нахо­ди­ли, пульсирует и может пульсировать лишь чисто психи­ческая жизнь».¹³

Он сравнивает издаваемые животными своеобразные зву­ки (он их называет неартикулированными звуками, например, ры­чание, лай, вой, скуление, мяуканье, клохтание, карканье и т.д., которые выражают требование, угрозу, ласку, указание, при­зыв и т.д.) с человеческими звуками и заключает: «Между тем все слова, принадлежащие собственно человеческому язы­ку, отличаются способностью принимать все новые зна­чения, причем их генезис, источник их значения обычно совер­шен­но забывается» (стр.261). В конечном счете И.А.Бодуэн де Кур­тенэ приходит к выводу, что язык не есть замкнутый орга­низм, а инструмент в действии. Несколько схожую мысль вы­ска­­зывал датчанин О.Есперсен (1860-1943), считая, что язык есть деятельность для выражения мыслей и чувств человека.

1.8. Основные положения структурализм. Другой уче­ный, давший крупный толчок выяснению сути языка, был Ф. де Соссюр. Основные взгляды на язык этот ученый развивал в лек­циях, прочитанных им в Женевском университете в 1906-11 годах в трех лекционных курсах. Тексты этих лекций были опуб­ликованы Ш. Балли (1865-1947) и А. Сешэ (1870-1946), не­посредственно не являющимися учениками мастера лингвис­ти­ки, под названием «Cours de Linguistique generale», в 1916 году, три года спустя после смерти ученого. Ф.де Соссюр пре­вос­­хо­дит не только предшествующие, но и сосуществующие вмес­те с ним направления в языковедении. Он выработал свое­об­разную лингвистическую методологию по изучению сущно­сти и функции языка. Идеи Ф.де Соссюра стали достоянием всей линг­­вистической науки в мире только после Второй ми­ро­вой вой­ны, потому что до Второй мировой войны су­щест­во­ва­ли при­митивные средства распространения книжной про­дук­ции. Гер­мания была изолирована фашисткой идеологией, хотя труд Ф.де Соссюра был переведен на немецкий язык уже в 1931 году. Кроме того, в мировой лингвистике в то время господ­ство­вала младограмматическая традиция. В чем суть языковой теории Ф.де Соссюра?

Ф. де Соссюр рассматривал язык как систему знаков. Сис­те­ма языка доступна без специального изучения внеязыковых яв­лений, общества и истории. Такой подход исключает учет внеязыковых явлений и предполагает семиотичность языка. Сис­тему языка он называет «langue» и противопоставляет ее речи («parole»). «Langue» – социальная системная принадлеж­ность от­дель­ного языка. Затем выделяется еще «Language» - ре­чевая деятельность, которая состоит из обоих, будучи общей че­ловеческой речевой деятель­но­стью, не ограничивается от­дель­ными языками. «Parole» есть ак­тивизация языковой сис­те­мы через индивидуум в языковой реализации, т.е. в конкретном использовании языка независимо от того, в письме или в речи. Тем самым он противопоставлял со­циальное индивидуальному, существенное случайному. По­это­­му существование «langue» является необходимой пред­по­сыл­кой для «parole». Иначе язык не может выполнять своей коммуникативной функции.

Соответственно этому Ф. де Соссюр выделяет внутрен­нюю и внешнюю лингвистику, иллюстрируя свое положение иг­рой в шахматы, где внутренним является все то, что касается сис­темы и правил игры. Напротив, внешним является все то, что касается внешнего оформления фигур, их формы, из чего они сделаны. Формы и материя фигур нисколько не влияют на ход игры. Отсюда и вытекает пресловутый тезис Ф. де Соссюра о том, что «язык, рассматриваемый в себе и для себя, является единственным предметом языковедения».

Со времен Ф. де Соссюра принято отличать синхронную линг­вистику от диахронной, понимая под первой статику, а под вто­рой динамику, процесс развития. Они противопоставлены и иск­лючают друг друга. Однако синхрония не идентична с поня­тием статики, потому что в синхронии есть изменения и дви­же­ния. Диахрония тоже не равнозначно историко-описательному описанию языка. Примером диахронического исследования может служить немецкое языкознание. В дальнейшем диахро­ния понималась как сумма синхроний. Ф.де Соссюр создал ан­тиномию противопоставлений, разрывая единство объекта ис­сле­дований, сложившихся в лингвистике с начала Х1Х века.

Схематически триаду Ф.де Соссюра можно проиллю­стри­ровать так:

Language	Langue	диахрония
(языковая деятельность)	(язык как система)		синхрония
	Parole
	(речевое употребление)

Все дососсюровское языкознание занималось диахро­нией, выяснением отдельных изменений в структуре языка. Ф.де Соссюр же понимал язык как систему, как целое. Для мас­сы говорящих оно является единственной реальностью. Язык – со­циальная сторона речевой деятельности и не зависит от от­дель­ного. Отдельное само о себе не способно создать или пре­об­разовать его. С другой стороны, индивидуум должен учить, чтобы понять взаимодействие его правил. У Ф.де Соссюра пред­почтение дается синхронии, у него цель науки состоит в описании состояния, а у Г. Пауля цель сводится к объяснению развития следующих друг за другом событий.

Язык – это система. Второй особенностью учения Ф.де Соссюра является то, что язык – это система знаков, в ко­то­рых форма и содержание соотносимы. Язык выражает идеи и в этом смысле он сравним с письмом, алфавитом для глухо­не­мых, формами вежливости, военными сигналами и т.д.. Но он важ­нее всех этих систем. Лингвистику из-за знакового характер своего объекта следует отнести к семиологии, так как се­миоло­гия – это наука, которая изучает природу знаков. Языко­вой знак билатерален, он включает в себя означающее и озна­чае­мое, звуковую форму и содержание, сигнификант (signi­fi­cant) и сигнификат (signifie). Они не отделимы друг от друга как лист бумаги с обеими сторонами. Обе стороны знака яв­ляют­ся пси­хи­ческими. Лингвистическое исследование Ф. де Сос­сюр считает психическим. Объектом его является язык, кон­стантный, социальный и независимый от индивидуума. А речь второстепенна, объект ее – индивидуальная сторона рече­вой дея­тельности, она эфемерна, включая звукопроизводство, и псхо­­логична. Мысль – передняя сторона, а звук - обратная сто­рона бумаги. Переднюю сторону невозможно отрезать от об­рат­­ной стороны.¹⁴ Например, слово /da/ (камень) в азербай­джан­­ском языке представлено двумя сторонами: звуковой по­сле­довательностью /d+a+/ и его денотатом.
сигнификант (significant) и сигнификат (signifie)

/d+a+/ (daş)

означающее означаемое
При таком подходе знак надо понимать нечто третье, ко­то­­рое объединяет обе стороны. Языковой знак не объединяет в се­бе ни имя и ни вещь, он объединяет представление и звуко­вой образ. Связь между ними а) имманентная, б) тесная, в) не­раз­рывная, г) арбитрерная, т.е. немотивированная.

Рассмотрим их в отдельности. Имманентность пони­мает­ся так, что у всех слов любого языка означающее всегда одно и то же. Подменять его другим означающим приводит к изме­не­нию не только звукового образа слова, но и его означае­мо­го. Например, заменим в слове /da/ первый элемент элементом /j/, т.е. /ja/ (возраст), получим новое слово. Заменим последний элемент элементом /γ/, получим новое слово, а именно /da/ (гора). Каждое высказывание оформлено единообразно.

Тесная связь была показана выше на примере слова /da/. То же самое относится к неразрывности сторон знака. Свойство арбитрерности доказывается тем, что каждый знак условно объединяет в себе обе стороны. Между означающим и озна­чае­мым нет прямой связи. Если бы это было не так, то знаки во всех языках имели бы одинаковые означающие. Один и тот же де­­нотат выражен в разных языках по-разному: по-русски /ка­мень/, по-немецки / taen/, по-азербайджански /da/, по-анг­лий­­­ски /stoun/. Таким образом, двойная модель в зна­ко­вой тео­рии заменена тройной моделью: знак + целое=пред­став­­ление и акустический образ. Это трехмерное опреде­ле­ние бы­ло развито в дальнейшем: носитель значения, значение и оз­на­чаемое.¹⁵

Так как знак непосредственно не относится к пред­мету объек­тивной реальности, первичной величиной в системе яв­ляет­ся отношение. Этим Ф. де Соссюр вводит новое понятие струк­туры. Системность языка выражается в противопостав­ле­ниях его конкретных единиц. В системе все члены противо­пос­т­ав­лены. Именно в системе обнаруживается ценность или зна­чи­­мость (valeur) языковой единицы, где сущность одного вы­те­кает из одновременного существования другого. «В языке имеет­ся только различие, в языке есть только различие без по­ло­жительных отдельных членов.»¹⁶

Считая язык формой, а не субстанцией, Ф. де Соссюр срав­нивает язык относительно места его единиц в системе не толь­ко с игрой в шахматы, но и с экономией, где стоимость мо­не­ты не зависит от внешней репрезентации, она определяется местом ее в данной системе.

По Ф. де Соссюру, в механизме языка все вращается во­круг тождества и различий, причем последние составляют про­тиво­по­ложное первому. Чуть позже он подчеркивает, что в язы­ке существуют только различия, которые не имеют положи­тель­ных членов (стр.143). Отсюда вытекает логический вывод о том, что важными для языковых знаков являются их разли­чия. Иначе язык не мог бы выполнять свою коммуникативную функцию.

Ф. де Соссюр говорит о тождестве и различии. Сходство –это не идентичность. Например, какой-то оратор, выступая на собрании, несколько раз употребляет слово /joldalar/ (товари­щи): /`joldalar/, ilərimiz pis getmir//(Товарищи, у нас дела идут не плохо); /yol`dalar/, biz istədijimiz səvijjəjə hələ tata bilməmiik/ /(Товарищи, мы еще не смогли достичь желаемого уровня); /yolda`lar/, vətəndalar/ və /dostʹlar/ (товарищи, граж­да­не, друзья) являются формами мн.числа. Каждый раз перенос ударения дает новый оттенок одной и той же фонемной последователь­ности.

Помимо этих противопоставлений, Ф. де Соссюр обосно­вы­вает еще дихотомию ассоциативных (парадигматических) и син­тагматических отношений. При первом виде связей мы имеем дело с отношениями, существующими между едини­ца­ми по принципу взаимозаменяемости. Например, в азерба­й­джан­ском слове / da/ первая единица может заменяться фо­не­мой /b/, тогда получим слово /ba /(голова). В азербай­джан­ском языке из 24-х согласных только приведенные ниже 9 согласных могут заменить друг друга в начале односложных слов, причем каждый раз мы получаем новое слово. Ср.:

b
f
j
g
ç а 
m
k
x
h

Что касается синтагматических отношений, то здесь речь идет о контрасте, существующем между элементами языка на син­тагматической оси. Единицы любого уровня языка высту­пают по принципу следования друг за другом, где каждая еди­ница имеет свою собственную позицию. За пределами этого прин­ципа остаются суперсегментные единицы (об этом см. гла­ву Х). На синтагматической оси наблюдаются еще два свойства языкового знака, а именно принцип линейности и дискрет­но­сти. Линейность выражается в том, что два знака никогда не мо­гут находиться на одном и том же месте. Например, в слове /da/ имеется три фонемы и не одна из них не может занимать место другой без того, чтобы облик и значение не изменилось. Дискретность как бы дополняет принцип линейности, однако отличается от него тем, что каждая единица на своем уровне не разложима на более краткие единицы. В слов /da/ всего три сегмента. На фонемном уровне дробление его на более мелкие единицы-фонемы невозможно.

Подытоживая раздел о Ф. де Соссюре, отметим, что Ф. де Соссюр известен своей дихотомией, которая сводится к сле­дующим противопоставлениям: язык и речь, синхрония и диах­ро­ния, системность и хаотичность, форма и субстанция, внеш­няя и внутренняя лингвистика, парадигматика и синтагматика.

Обществен­ный характер языка означает, что животные не мо­гут общаться так, как это происходит у людей. Животные из­дают звуки, пос­ле длительного повтора действуют согласно вы­­­ражаемому смыс­лу (например, собаке говорим, «иди, прине­си палку). На этом все кончается, т.е. собака не может выпол­нять словесную ко­манду типа /Иди, скажи мальчику, чтобы он вы­шел из ком­на­ты//. У всех животных одного рода врожден­ные рефлексы оди­­­на­ковы, Но эти неусловные рефлексы могут при опре­де­лен­ных одинаковых и сходных жизненных опытах, пов­торяясь, прев­­ращаться в условные рефлексы. Стая живот­ных, услышав рев льва, удаляются от места происшествия. Или пе­тух, за­ме­тив приближающуюся лису, крикнет так, что все ку­ры раз­бе­гутся по сторонам.

Великий русский физиолог И.П. Павлов (1849-1936) в ре­зуль­тате своих экспериментов над обезьянами пришел к вы­во­ду, что неусловные рефлексы могут превратиться в условные. От­но­сящиеся к первым сигнальным системам эти рефлексы не спо­собны воспроизвести звуковые последовательности, но­ся­щие об­­ще­ственное значение. Человек же не только выражает свои мыс­ли при помощи воспроизводимых им звуковых после­до­ва­тельностей, но и хорошо понимает своего собеседника, а так­же строит содержательные тексты. Именно поэтому язык от­но­сит­ся ко второй сигнальной системе. События и ситуации дей­стви­­тельности в полной мере находят свое выражение в язы­ке.

Человек обобщает свой жизненный опыт на языке, опи­сы­вает сложные моменты действительности, своего прошлого, се­го­д­няшнего и завтрашнего дня различными способами, пе­реп­лете­нием синтаксических и семантических структур. В ос­нове этого лежит смысл, характеризуемый как опыт или след, по­лу­ченный от жизненных событий. Животные всего это­го лишены.

1. Каковы лингвистические традиции по изучению языка?

2. Каковы лингвистические взгляды древнегреческих фи­ло­софов?

3. В чем суть языковых описаний арабскими язы­кове­да­ми?

4. В чем заслуга М. Кашгари в изучении языка?

5. Каковы основные черты языкознания средневековья?

6. В чем суть лингвистической концепции В.фон Гум­больдта?

7. Каковы основные черты младограмматического на­п­рав­­­ле­ния в языкознании?

8. В чем суть лингвистической теории И.А.Бодуэна де Кур­тенэ?

9. Каков вклад Ф.де Соссюра в современную лингвистику?

10.Каковы основные принципы теории Ф.де Соссюра о язы­ке?