ГЛАВА XI ПРОСОДИКА И ИНТОНАЦИЯ+

На уровне слова просодическая структура в агглютина­тив­ных языках характеризуется двувершинностью.²

Первый центр надсегментных (просодических, акценто­ло­ги­ческих) средств сосредоточен на последнем слоге, вы­пол­няя одновременно и организующую, и кульминативную функ­ции. На уровне предложения указанная выше кульминативная функ­ция переплетается с делимитативной функцией. Здесь функ­ция обозначения количества слов (вершинообразующая или же кульминативная функция) тесно связана с функцией обо­значения границ слов (демаркативная или делимитативная фун­кция ударения). Такой просодический центр характерен, за ис­ключением некоторых суффиксов, для всех азербайджанских слов со всеми деривативными и релятивными формами.³ При сло­вообразовании и словоизменении каждый вновь при­бав­ляе­мый к основе аффикс перетягивает ударение на себя. Ср.:

/da∫/ “daş” (камень) - /da∫+`lıх/ “daşlıq” (камнистый) - /da∫+`sız/ “daşsız” (без камня) - /da∫ +`lar/ “daşlar” (камни) - /da∫ + lar+`dan/ “daşlardan” (из камней) и т.д.

/ba∫/ “baş” (голова) - /ba∫+`t∫ı/ “başçı” (глава) - /ba∫+`sız/ “başsız” (без головы) - /ba∫+`lar/ “başlar” (головы) - //ba∫ +lar+`dan/ “başlardan” (из голов) и т.д.

Но суффиксы отрицания /m/ ma/mə/ перебрасывает уда­рение на предшествующий слог. Ср.: /gaz+`ır/ “qazır” (копает)- /`gaz+ma+j+ır/ (полный стиль) или /`qaz+m+ır/ (разго­ворный стиль) (не копает)- /`gaz+ma+j+ır+lar+mı∫/ (полный стиль) или /`gaz+m+ır+lar+mı∫/ (разговорный стиль) “qazmayır­larmış” (не копали) и т.д.

Вследствие этого все слоги, предшествующие ударному аффиксу, сильно редуцируются вплоть до выпадения из потока ре­­чи. При этом вполне возможно, что акустико-артику­ля­тор­ные корреляты ударения в конце слов не имеют особого вы­де­ле­ния⁴, поскольку слова произносятся либо с терминальной, ли­бо с перечислительной интонацией. Поэтому нередко показа­те­ли акустических коррелятов (особенно движение тона и ин­тенсивность) сильно понижаются.⁵

Однако, такое положение вещей не воспрепятствует рас­по­­зна­ванию конечных слогов как ударных, так как здесь дей­ствует за­кон каденции. Исключение из этих правил сос­тавляют лишь отри­цательные формы глагола во всех числах и лицах нас­тоящего, будущего и прошедшего времен и вопро­си­­тельная час­тица /-mı/ в четырех вариантах, что свиде­тель­ствует об эл­лип­тической форме предложения. В высказываниях с этими аф­фиксами ударение падает на предшествующий слог. Ср.:

/almadım/ “almadım” (я не купил) - /almamışam/ “almamı­şam” (я не покупал) - /almadıх/ “almadıq”(мы не купили) - /alma­mı­san/ “almamısan” (ты не купил) и т.д.

^¿al`+dın+mı? (купил ли ты?) - ^¿o+dur+mu? (он ли это?) - ^¿su+dur+mu? (вода ли это?) - ^¿goz+mu? (орех ли то?) и т.д.

Эти и другие аналогичные примеры представляют собой парцелятивные конструкции. Их перевод на русский язык под­тверждает мысль об их парцелятивности. С подлинно науч­ной точки зрения мы не вправе рассмотреть их в одном ря­ду со словами как с номинативными единицами языка. Но в этих словоформах, а также во многих заимствованиях (ср.: /`opera/, /`radio/, /`pasport/, /pro`fessor/, /`doktor/, /af`tobus/ ударе­ние всег­да падает на один и то же слог, если к ним прибавляются сло­во­образовательные аффиксы. Ср.:

/`alma/ (не купи)- /`almadıх/ (не купили) - /`almadıγımız/ (то, чего не купили) - /`almadıglarımız / (из некупленных) и т.д.

/`opera/ (опера) - /`operalar/ (оперы) - /`operalardan/ (из опер) - /`operalarımızdan/ (из наших опер) и т.д.

Как видно, слог – носитель просодических характеристик при исходной форме сохраняет свое господствующее поло­же­ние при наращении. Но в тех заимствованиях, в которых в язы­ке-этимоне ударение падает на последний слог, и в заим­ствую­щем азербайджанском языке оно находится также на пос­лед­нем слоге, при наращении деривативными и релятив­ными аф­фиксами ударение непеременно переходит на конечный слог, что говорит об освоении этих заимствований азербайджанским языком. Ср.: /dirižor/ (дирижор) - /dirižorlar/ дирижоры)- /dirižorlardan/ (от дирижоров) - /dirižorluх/ (дирижерство) и т.д.

Итак, одна вершина в просодической структуре азербай­джан­ского слова находится в исконно азербайджанских словах в конце на последнем аффиксе словообразования или же сло­во­из­менения, акустический коррелят которой может быть выра­жен ну­лем. По своей акустической природе каденция вы­ражена силой, потому и говорят, что ударение в тюркских язы­ках экспираторно. А высотный компонент выступает в качестве сопровождающего признака.

Второй центр сингармонических характеристик располо­жен на начальном гласном слова или на конечном гласном ос­но­вы. Иначе говоря, важной особенностью тюркского слова яв­ляется то, что в двух и более двух сложных словах гласные всех последующих слогов подчиняется гласному начального сло­га или же последнего гласного основы, названному Р.Якоб­со­ном зондергласным, по признакам ряда, подъема и огуб­лен­ности. Этот закон, известный в литературе как сингармонизм, соб­людается в современном азербайджанском языке пол­но­стью или частично. Ср.: / a`ta/ (отец), /ata`lar/ (отцы), /atalar`dan/ (от отцов) или /uz`un/ (длинный), /uzu`nu/ (длину), /uzn`luх/ (дли­­на) и т.д. Здесь имеет место гармония гласных, поскольку во всех слогах реализованы варианты одной и той же гласной фо­не­мы и твердые по тембру согласные, обусловленные каче­ством ва­риантов гласных фонем /A+a₁+a₂+a₃/ и /U+u₁+u₂+u₃/. Час­­тичная гармония гласных имеет место в словах типа /dəmirt∫ilər/ (кузнецы) и /üzümt∫ilər/ (винодели), поскольку здесь на­­ру­ша­ется закон следования друг за другом гласных по приз­на­­кам подъема и огубленности. Кроме того, в этих словах реа­ли­­­зо­ва­ны мягкие по тембру согласные. Ср.: /ə+i+i+ə/ и /ü+ü+ü+ə/.

В азербайджанском языке в структуре слова все гласные подчиняются этому закону. Исключение составляют гласные /ö, e, o/, которые по причине своей ограниченной дистрибуции не употребляют­ся в словообразовательных и словоизмени­тель­ных аффиксах. В ог­ромном большинстве наших слов мы имеем следующую пос­ледовательность гласных: /a+i/, /a+ı/, /a+o/, /a+u/, /o+u/, /e+i/, /e+ə/, /ə+ə/, /ə+i/, /ö+ə/, /ü+ö/ и наоборот. Ср.: /a.lim/ “alim” (ученый), /a.dil/ “adil” (справедливый), /sa.dig/ “sa­diq” (верный), /balı∫/ “balış” (подушка), /aul/ “aul” (село), /otuz/ “otuz” (трид­цать), /tezlik/ “tezlik” (частота), /etmək/ “etmək” (делать), /ətək/ “ətək” (подол), /ətir/ “ətir” (одеколон), /ötən/ “ötən” (про­шед­ший), /bütöv/ “bütöv” (целый) и т.д.

Исходя из вышеизложенного, азербайджанские слова с уче­том слоговой структуры и просодической организации мо­гут быть протранскрибированы следующим образом:

L₂=V<sub>1+`</sub>V<sub>2</sub>, L=V1+V2+`V3, L=V1+V2+V3+`V4, L=V<sub>1</sub> +V<sub>2</sub>+V3+V4+`V5 .⁺

Само собою разумеется, что просодическая структура сло­ва в азербайджанском языке сильно подвергается измен­е­ниям, как только оно выступает в сферу влияния фразовой ин­то­нации. Следует подчеркнуть, что из тюркских языков турец­кий и тувинский характеризуются небной и губной гармонией, ка­захский – небной, а киргизский – губной гармонией. Кроме того, гармония гласных имеет место также в тунгусо-ман­джур­ских и финно-угорских языках. Похожее на гармонию гласных является не начальный гласный, а гласный аффикса, под влиян­ием которого корневой гласный получает новое качество. Это явление известно в литературе под названием умлаутизация.⁶

Необходимо отметить, что в современных азербай­джан­ских словах, особенно в именах собственных, нет строгого собл­ю­дения гармонии гласных. С: /aj`sel/ “Aysel”, /aj`gün/ “Aygün”, /kən`an/ “Kənan”, /el`∫at/ ”Elşad” и т. д. Но морфоло­ги­ческая система с ее богатым словообразованием и словоизме­не­нием полностью соблюдает гармонию гласных, по крайней ме­ре, по признакам подъема и ряда.

Об этом свидетельствуют приведенные ниже предло­же­ния:

(1) /o/ kitabı ana```ra verdi// (Он отдал книгу Анару)

(2) /o/ anara ki```tab verdi// (Он отдал Анару книгу)

(3) /anara kitabı ```o verdi// (Анару книгу он отдал)⁷ и т. д.

Совершенно очевидно, что данный порядок слов в приве­ден­ных выше примерах обусловлен конситуацией (контекс­том и си­туацией). В речевой ситуации, где необходимо конс­та­ти­ро­вать факт о том, что он отдал книгу Анару, высказывание долж­но иметь порядок слов как в первом примере. А если речь идет о том, что он отдал Анару книгу, говорящий должен выб­рать по­ря­док слов как во втором примере. И, наконец, если в речевой ситуации необходимо сказать о передаче книгу именно Ана­ру, то употребляется третий вариант. Во всех трех при­ме­рах фразовое ударении падает на слово, стоящее непос­ред­ст­вен­но перед сказуемым. Слово с фразовым ударением об­разует центр просодической и интонационной структуры выс­ка­­зыва­ния. Просодическая структура азербайджанских одно­син­таг­менных предложений, выражающих законченность, имеет сле­дующий тональный контур:

/_____

4. /anar onlarla jol```da rastla∫dı// (Анар встретился с ними на до­роге)

5. /dünən bu hadisə ```ba∫ jolda ba∫ verdi// (Вчера это прои­зош­ло на главной дороге)

В последнем примере выделено слово /ba∫/, потому что в дан­ной речевой ситуации необходимо выделить место проис­шес­твия, а не констатацию совершившегося факта. Если про­транскрибировать указанные выше предложения с учетом сингармонических и просодических характеристик, то они по­лучают следующие формулы:

S₁₀= /V+v/+v+v+v+v+```V+v+v+v//

S₁₂=/V+v/+v+v+v+v/+```V+v+v+v+v+v//

В (4) примере так называемый зондергласный /V/ берет на себя функцию сингармонической организации, он пред­опре­де­ляет тембральную окраску гласных и согласных, одинаковых по тембру. В (5) примере роль начального гласного не велика, его организующая функция заметно ослабла, так как в нем на­ру­шается гармония гласных. Функцию фонетической ор­гани­за­ции берет на себя фразовое ударение, которое во взаимо­дей­ствии с другими компонентами интонации формирует его как неразложимое целое. Однако, возможна пауза после от­резков /anar/ и /dünən bu hadisə/, длительность которой может быть сов­сем незначительной или же достаточно большой, что за­висит от конкретных условий реализации этих предложений.

11.3. Сингармония и просодема. Таким образом, для пол­­ного и непротиворечивого описания азербайджанской ак­цен­­туа­ции надо ввести понятие просодемы, под которой по­ни­­ма­ется признак, реализуемый в двух вершинах азербай­джан­ского слова. Одна из этих вершин находится в начальной части слова и которую можно обозначить 4 знаками: V_{(губной)}, V_{(негубной)}, V_{(темный)}. V_{(светлый)}. Если слово начинается с губного глас­­ного, как например, в слове /odun/ (дрова), то все прибав­ляе­мые окон­­чания будут непременно губными. Ср.: /odunt∫u/ (дровяник), /odunt∫unu/ (дровяника), /odunt∫ulug/ (тор­гов­ля дровами) ит.д. Если слово нач­инается с негубного глас­ного, значит, все следующие за ним фонемы будут негуб­ные. Ср.: /araba/ (повозка), /arabat∫ı/ (извозчик), /arabat∫ılar/ (извозчики) и т.д. Дале если слово начи­на­ется с темного гласного, то все сле­дую­щие за ним фонемы бу­­дут темными. Ср.: /araba/, /arabat∫ı/, /arabat∫ılar/. И, наконец, ес­­ли слово начинается со свет­­­ло­го гласного, значит, все следую­щие за ним фонемы бу­дут свет­лыми. Ср: /i∫/ (работа), /i∫im/ (моя ра­бота), /i∫imi/ (мою рабо­ту) и т.д. Причем здесь речь идет не только о тембре глас­но­го, но и согласного.

Вторая вершина в структуре слова приходится на послед­ний слог, которая по закону каденции может быть выражена ну­лем. Отсутствие ма­териального признака может восприни­мать­ся как наличие приз­нака.

Изучение интонации представляет большой интерес не толь­ко для лингвистики, но и для других отраслей науки, кото­рые занимаются проблемами передачи и принятия инфор­ма­ции, автоматического распознавания речи, решения проблем ав­томатического перевода, общения человека с машиной и наоборот и т.д.

При описании интонации представляется необходимым выделить в основном три аспекта: 1) лингвистический; 2) акустический; 3) физиологический. По физиологическому ас­пекту изучений интонации фундаментальные работы появи­лись лишь недавно. В связи с этим очень интересным является исследование некоторых авторов, которые стремятся показать физиологическую базу образования и действия интонации⁸.

Однако важное значение имеет лингвистический аспект ин­тонации, который должен базироваться на акустико-арти­ку­ляторных параметрах, а также восприятие интонации, по­скольку лингвистический аспект предполагает восприятие и по­ни­мание передаваемой говорящим информации. Акустиче­ское сходство и различие, как мы уже отмечали выше, сами по се­бе не могут определить интонационное тождество и различие ре­чевых единиц, так же как и сходство и несходство не решают воп­роса о фонематичности звукового различия.

Все имеющиеся по интонации работы разных языков, мож­но сгруппировать по трем группам. Первая группа опи­рает­ся на субъективные наблюдения, т.е. основным методом для этой группы является слуховой. Вторая группа исходит из экс­периментального анализа акустических параметров интона­ции. Третья группа в отличие от первых двух выбирает объек­том своего исследования синтезированную речь.⁹

Немецкий исследователь Х.Гримме отстаивает необхо­ди­мость слухового анализа, отвергая значимость объективной ме­тодики. Свой скептицизм к эксперименту Х.Гримме объясняет тем, что кривые кимограмм неотчетливо показывают законо­мер­ности логико-модальных аспектов речевой мелодии (о том, сколь­ко аспектов выделяет Х.Гримме при рассмотрении инто­на­ции, речь пойдет ниже). По мнению Х.Гримме, на первый план выдвигается эмоциональная сторона.

Изучение работ всех указанных трех типов показывает, что среди лингвистов разных направлений нет единого мнения по общим вопросам интонации. Поэтому сначала надо выяс­нить, каковы взгляды языковедов на место и значение инто­на­ции.

Следует отметить, что имеются расхождения во взглядах линг­вистов не только по определению самого понятия инто­на­ции, ее функции в языке, но и по ряду вопросов, которые мож­но свести к следующим:

а) интонация и синтаксис

б) интонация и фонология

с) интонационные единицы

д) возможности членения интонации

Некоторые другие проблемы, как например, соотношение акустических параметров и восприятие интонации, выявление интонационных универсалий и т.д. ждут своего решения.

В фонетике издавна было очевидным, что характер вы­сказывания (например, повествования, побуждения, вопроса и т.п.) связан с определенным характером интонации. Это поло­же­ние остается незыблемым и в современном языкознании. Что же касается проблемы более глубоких связей интонации и син­таксиса, как раздела грамматики, то специальные работы, рас­сматривающие соотношение синтаксиса и интонации, поя­ви­лись относительно недавно, и число их в общем невелико.

Немецкий исследователь Х.Гримме выделяет 4 аспекта, имею­щих своим выражением интонацию, а именно: 1) логи­че­ский; 2) модальный; 3) суггестивно-риторический и, наконец, 4) эмоциональный. По мнению Х.Гримме, существует прямая связь между интонацией и синтаксическими единицами, выра­жаю­щаяся в том, что определенные градации высоты тона соот­ветствуют различным членам предложения. «Каждое из че­тырех указанных аспектов имеет свое специфическое тональ­ное выражение» пишет Х.Гримме.¹⁰ По Гримме, логический ас­пект базируется на основном тоне, модальный аспект выра­жает­ся тональной ступенью, строящейся на логическом преди­ка­те, суггестивно-риторический аспект отличается от первых двух вы­де­лением, т.е повышением или понижением тона, и на­конец, пос­ледний /эмоциональный/ аспект имеет разнооб­раз­ную тональность.

11.5. Интонация и ее отношение к синтаксису и фо­но­ло­гии. Х.Гримме более подробно останавливается на ло­ги­че­ском аспекте. «Предложение, - пишет Х.Гримме, - которое пред­­ставляет собой объективное сообщение, может содержать до девяти тональных ступеней, служащих выражению отно­ше­ний между членами предложения, потому и они могут быть наз­ваны логическими тональными ступенями». Тональные сту­пени выражают, по Гримме, следующие синтаксические от­но­шения:

тональные ступени	синтаксисческие значения;
Х	= конец предложения /нем. Satzende/;
I	=модально-нейтральный предикат /нем. Das nicht modale Prädikat/;
2	= субъект /нем. Subjekt/;
3	=недистантный объект /нем. das fester verbundene Objekt/;
4	= дистантный объект /нем. das loser verbundene Objekt/;
5	=недистантное обстоятель­ство /нем.das fester ver­bundene Adverbiale/;
6	=дистантное обстоятельство со значением времени и места /нем. das loser verbundene Adverbiale mit der Beziehung auf Zeitpunkt oder Standart/;
7	=дистантное обстоятельство со значением инстру­мен­та и сопровождением (нем. loser verbundene Adverbiale mit der Bedeutung des Instruments und Begleitung). Тональные ступени синтаксического значения /oder Begleitung/
8	=каждый доминирующий или контрастирующий член /нем. jedes dominierend oder gegensätzlich gebrauchte Satzglied).

Таким образом, Х.Гримме вводит понятие тонального строя предложения, который прямым образом связан с его грамматическим строем.

Нельзя согласиться с такой упрощенной трактовкой проб­лемы. На самом деле, если бы в действительности каждому чле­­ну предложения соответствовал специфический тон, то сле­довало бы увеличить число тональных ступеней, предло­жен­ных Х.Гримме; так, в числе обстоятельств следовало бы выде­лить обстоятельство образа действия, существенно отличаю­щее­ся от других видов обстоятельств. Напротив, если не учи­ты­вать многообразия обстоятельства и ограничиться только лишь пятью основными членами предложения, то следовало бы вы­делить пять тональных ступеней, а не девять, как это делает Х.Гримме.

О тесной связи интонации с син­таксисом также пишет, М.Бирвиш. По Бирвишу, интонация зависит от ак­цента, погра­нич­но­го сигнала и поверхностной синтакси­че­ской структуры (нем. Oberflächenstruktur) ¹¹.

Вопрос о соотношении интонации с синтак­си­сом по-ино­му трактовал, как известно, А.М.Пешковский. Для А.М.Пеш­ков­ского интонация – это прежде всего од­но из граммати­че­ских средств, функционально равнозначное дру­­гим граммати­че­ским средствам выражения, и особенно сред­ство, которое характеризует предложение как целое. Именно из по­нимания интонации как грамматического средства, вытекает прин­цип «замены», сформулированный А.М.Пешковским сле­дую­щим об­разом: «Чем яснее выражено какое-либо син­так­си­че­ское зна­че­ние чисто грамматическими средствами, тем сла­бее мо­жет быть его интонационное выражение (вплоть до пол­ного ис­чез­­новения) и, наоборот, чем сильнее интонационное вы­ра­же­ние, тем слабее может быть грамматическое / тоже вплоть до полного исчезновения» ¹² .

Ряд экспериментально-фонетических работ подтвердил указанный тезис А.М.Пешковского, хотя и показал, что полной взаимокомпенсации не происходит.

Указывая на тесную связь интонации с грамматикой, А.М.Пешковский вместе с тем подчеркивал и ее известную независимость от синтаксических форм. Он писал: «…они (ин­то­национные средства-Ф.В.), так сказать, б л у ж д а ю т по грам­матической поверхности языка, и это, несомненно, и удерживает многих лингвистов от включения их в число грам­ма­тических признаков. Собственно говоря, даже и в случаях тес­ного сцепления определенных интонаций с определенными фор­мами… особый характер этого средства дает себя знать в том, что те же интонации, как и всякие другие, все-таки могут на­слаиваться, помимо излюбленных ими форм, на любой фор­мальный субстрат …»¹³.

Л.В.Щерба видел синтаксическую функцию интонации не толь­ко в оформлении коммуникативного типа предложения, ины­ми словами, в том, что интонация оформляет предложение как целое, связанное как со смысловыми отношениями, так и с грам­матической структурой предложения. В связи с этим Л.В.Щерба развивает теорию об одночленных и двучленных пред­ложениях и теорию о синтагме.

Такая точка зрения развивается в трудах известного линг­вис­та А.Н.Гвоздева, а также и многих других русских ученых. ¹⁴

Указанная концепция Л.В.Щербы в наиболее полном виде и последовательно изложена Л.Р.Зиндером в его книге «Общая фонетика». «Деление потока речи на предложения, а также на более мелкие смысловые и синтаксические единицы находит свое выражение в звучании». Развивая эту мысль, Л.Р.Зиндер да­лее пишет: «Мелодика служит не только и не столько для чле­нения потока речи, сколько для связывании отдельных его час­­тей. Так, например, повышение тона к концу отрезка речи в русском языке будет иметь место тогда, когда он представляет со­бой вопрос, восклицание или же незаконченную мысль, ког­да следующий отрезок находится в тесной семантико-син­так­си­ческой связи с данным отрезком. Напротив, понижение тона в кон­це отрезка говорит о том, что он либо является самостоя­тель­ной смысловой и синтаксической единицей, либо закан­чи­вает какое-либо сложное предложение»¹⁵.

Таким образом, в русской лингвистике можно считать гос­подствующим тот взгляд на интонацию, который хотя и свя­зывает ее со строем предложения, но признает отвлеченность ин­тонации от предложения. К такому пониманию примыкает и точ­ка зрения чешского лингвиста Ф.Данеша, который пишет, что нет прямой связи между интонацией и синтаксическим строем предложения и что функции интонации не имеют син­так­сического характера, «если мы будем понимать под «син­так­сисом» теорию грамматических структур выражений»¹⁶.

Вместе с тем в ряде экспериментально-фонетических ра­бот, посвященных интонации различных языков, наблюдается не­которое сходство с идеями Х.Гримме, хотя это в них не столь чет­ко выражено, как у Х.Гримме.

Эти работы посвящены описанию синтаксических струк­тур, выяснению вопроса о том, какова интонационная струк­ту­ра анализируемой единицы. При этом не только устанав­ли­вает­ся интонация, определяемая коммуникативным типом предло­же­ний, но и утверждается, что существует определенная зави­си­мость между синтаксической природой /например, харак­те­ром придаточных предложений/ и соответствующей интона­цион­ной структурой.

Кроме того, в определенных случаях на первый план выд­ви­гается изучение интонационного выражения эмоции.

Говоря о синтаксической функции интонации, О.А.Норк по­­лагает, что не все синтаксические значения получают инто­на­ционную дифференциацию. Совокупность признаков, разли­чаю­щих некие синтаксические значения, называется инто­не­мой. Интонема дифференцирует только те синтаксические зна­чения, которые связаны с отношением говорящего к выс­ка­зываемому. По мнению О.А.Норк, целостность высказывания, ком­муникативная установка и коммуникативное задание, а так­же некоторые другие смысловые аспекты выражаются не­по­сред­ственно интонацией Коммуникативная установка, а так­же пояснение, противопоставление и т.д. иногда могут не по­лу­чать интонационной дифференциации, и интонационная диф­фе­­­рен­циация таких предложений, как утверждает О.А.Норк, мо­­жет нейтрализоваться. Затем применяя методику бинарного про­­тивопоставления, О.А.Норк устанавливает ряд иерархи­че­ских ступеней синтаксических значений, дифференцируемых интонацией.

Фонология, занимаю­щая­ся лингвистической функцией элементов звуковой стороны язы­ка, не могла обойти вопроса о таком явлении, как интона­ция.

Уже на заре развития фонологической теории, а именно в кни­ге Л.В.Щербы «Русских гласные…» мы находим опреде­лен­ные высказывания относительно интонации. Существенным для дальнейшей разработки проблемы интонации надо считать ука­зание Л.В.Щербы на ее известную самостоятельность. Хотя ин­тонация сама по себя не существует, и нельзя себе даже пред­­ставить ее изолированно от слов, «…мы, – писал Л.В.Щер­­ба, – долж­ны признавать известную самостоятель­ность, выра­жаю­­щую­ся в способности вступать в независимые ассоциации, за такими элементами, как, например, мелодика слова, которая сама по себе даже не может существовать»¹⁷.

Определение синтаксической фонологии мы находим в «Проекте фонологической стандартизованной терминологии» Праж­ского лингвистического кружка. «Синтаксическая фоно­ло­гия - это часть фонологии, трактующая о звуковых разли­чиях, которые в данном языке способны отграничивать слова в группе слов /Phonologie de syntagme/ или различать значение целых фраз /Phonologie de la phraсe/ ¹⁸.

Такое широкое понимание интонации, включающее в се­бя и интонацию слова, содержалось, как уже говорилось выше, в «Русских гласных» Л.В.Щербы и развивалось им позднее в «Фонетике французского языка».

В том же томе трудов Пражского кружка, где был опуб­ли­кован «Проект», со специальной статьей по фонологии фра­зы выступил С.О.Карцевский (1884-1955), который, исходя из фор­мальной струк­туры фразы, стремился дать фонологическую клас­сифи­ка­цию интонации. Выделяя 4 типа интонации 1) ин­то­нация сим­метрии; 2) интонация асимметрии; 3) интонация идентич­но­сти /аналогичности; 4) интонация градации - , С. О. Карцев­ский считает самой важной интонацию симметрии, ко­то­рая ба­зи­руется на бинарной оппозиции. Смысл этой оппо­зи­ции зак­лючается в том, что интонация каждого предло­жения сос­тоит из двух частей: возбуждающей – восходящей и ус­по­каи­ваю­щей-нисходящей. Первая часть, по мнению С.О. Кар­цев­ского, не представляет собой законченного целого и об­ра­зует немар­ки­рованный ряд, и чтобы это целое возникло, не­об­хо­дима вто­рая часть, которая образует по отношению к первой части мар­кированный ряд.

Н.С.Трубецкой в своих «Основах фонологии», где отра­же­ны основные идеи пражских функционалистов, не описы­вает интонацию с такой последовательностью и полнотой, как это сделано им для сегментных единиц языка. Он проти­вопос­тав­ляет интонационные (просодические) признаки фонемам, «Это принципиальное различие состоит в том, что фонемы и сло­во­различительные просодические признаки никогда сами по себе не являются языковыми знаками (выделено Н.С.Тру­бец­ким-Ф.В.)… наоборот фразоразличительные признаки яв­ляют­ся самостоятельными знаками, предупредительная инто­на­ция обозначает, что пред­ложение еще не завершено, понижение регистра обозначает, что данный отрезок не свя­зан ни с предыдущим, ни с последующим»¹⁹.

Указывая на фразоразличительную функцию интонации в боль­шинстве европейских языков, Н.С.Трубецкой различает в ос­нов­ном противопоставление понижающейся и повышаю­щей-ся интонации. Первая имеет завершающую (нем. Abschließend), вторая - прогредиентную (нем. weiterweisend) функции.

Кроме этих двух типов, Н.С.Трубецкой выделяет еще третий тип интонации – перечислительную интонацию.

Понятие интонации истолковывается Н.С.Трубецким как пучок просодических признаков и противопоставляется дис­тинк­тивным (консонантным и вокалическим) признакам фо­нем: практически же он пользуется только движением тона

По существу такой же точки зрения придерживаются ав­то­ры дихотомической классификации звуковых явлений – Р.Якоб­­сон и др. Согласно теории бинаристов фонема представ­ляет собою пучок ингерентных (внутренних) и дифферен­циаль­ных признаков, а интонация – пучок просодических признаков

Среди других представителей Пражского лингвис­тиче­ско­го кружка, высказывавшихся относительно интонации, как нап­ример, М.Ромпортль, И. Вахек и др., особо выделяется Ф.Да­неш. По Данешу, интонационные способы выражения каждого языка образуют отдельную фонологическую систему. Фо­но­логическая система интонационных выражений уста­нав­ливается Ф.Данешем по тому, какую функцию вы­пол­няет инто­на­ция рассматриваемого высказывания. При этом он выделяет пер­вичную (лингвистическую) и вторичную (модальную) функ­­ции интонации. Основываясь на том, яв­ляет­ся ли данный отрезок высказывания завершенным или неза­вер­шен­ным, Ф.Данеш различает три области в системе интонации чеш­ского языка: «При помощи всестороннего фонологического ана­лиза интонационных завершений отрезков высказываний ус­та­навливаем их систему. В ней намечаются три области: 1) об­ласть конклюзивных каденций; 2) область полукаденций; 3) область антикаденций»_.²⁰

Некоторые зарубежные исследователи описывают инто­на­цию, исходя из методики дихотомической классификации зву­ковых явлений, предложенной Р.Якобсоном и его колле­га­ми. Данная методика по своей сущности основывается на при­ва­тивной оппозиции Н.С.Трубецкого. В применении к инто­на­ции теория дихотомической классификации заключается в том, что интонация любого языка образует такую привативную оп­по­­зицию, один член которой характеризуется маркированным приз­наком, а другой - немаркированным. Именно такое толко­ва­­ние интонации мы находим у А.Исаченко и Х.Шедлиха и др.²¹

11.6. Проблема интонации в зарубежной лингвистике. К простейшей схеме стремятся свести интонацию амери­кан­ские дескриптивисты. Они различают первичные и вторичные фо­­немы. Данная точка зрения более или менее последова­тель­но описана Л.Блумфильдом, К.Пайком, Г.Глисоном и др.

Поскольку сфера действия интонации есть предложение, т.е. вполне самостоятельная единица в коммуникативном отно­ше­нии, и так как благодаря интонации данная единица может иметь разные значения, например, вопрос и ответ, то Г.Глисон из этого делает вывод о том, что интонационный рисунок каж­дой фразы является морфемой. Отождествление интона­цион­ного контура предложения с морфемой приводит Г.Глисона к поиску минимальных единиц «интонационной морфемы», как это делается на уровне сегментных единиц.

Г.Глисон пишет: «Каждое предложение характеризуется и цементируется определенным интонационным рисунком, сос­тоящим из двух, трех или четырех фонем тона и одного за­вершителя. Интонационные рисунки являются не фонемами, а морфемами (выделено мною – Ф.В.)». Тут же дается опре­де­ле­ние морфемы: «морфема есть наименьшая единица грамма­ти­ки»²².

Утверждение Г.Глисона о том, что интонационный рису­нок состоит из фонемы- тона, вызывает возражение, потому что в такой трактовке снимается разница между сегментными и суп­расегментными единицами. Между тем это разные вещи, и раз­ница заключается в том, что фонемы имеют определенные по­зиции в речевой цепи, в то время как супрасегментные еди­ницы такой позиции не имеют, они наслаиваются на сег­мент­ные единицы.

Против отождествления сегментных единиц с супра­сег­мент­ными явлениями вполне определенным образом выска­зы­ва­ется А.Мартине. Рассматривая вопрос о сегментации, он пи­шет: «… однако мы знаем, что интонационная вершина не мо­жет быть подвергнута двойному членению, ибо она не обладает собственно дистинктивной значимостью, что наблюдается при различении двух фонем, но является знаменательной, как и оппозиция двух монем… Другими словами, единицы второго чле­нения – фонемы трактуются иначе, чем просодические яв­ления, которые, в сущности, не могут быть подвергнуты вто­рому членению»²³.

Действительно, если встать на точку зрения американских дес­криптивистов, то решительно непонятно, на каком осно­ва­нии можно отождествлять интонационный рисунок предло­же­ния с морфемой? Ведь морфема, как таковая, имеет определен­ное значение, поэтому и принадлежит к плану содержания, тог­да как интонация присуща плану выражения и связана со смыс­лом только через морфемы. Вне морфемы и лексемы о значи­мо­сти интонации не может быть речи. Даже примеры с воп­ро­сительной частицей /mı/ из турецкого языка, которыми опери­руют апологеты отождествления морфемы с инто­национ­ным ри­сунком, не могут служить аргументацией для дока­за­тель­ства данной мысли, так как наличие вопросительной час­тицы /mı/ в турецких вопросительных предложениях не озна­чает, что воп­росительное интонирование их заключено только в частице /mı/. Правда, эти частицы, выступая как лексическое сред­ство выра­жения вопроса, берут семантическую нагрузку на се­бя, однако их наличие не исключает и вопросительной инто­на­ции.

В азербайджанском предложении ^¿ђəlirmi? “gəlirmi” (идет ли он?) вопрос, как грамматическое выражение, пред­став­лен, с од­ной стороны, вопросительной частицей /mi/, с дру­гой – опре­деленной интонацией. Интонация, в отличие от дру­гих средств, постоянно присутствует в каждом предложении как внешний способ оформления коммуникативной единицы.

Другое дело, когда речь идет о том, выполняет ли инто­нация данной единицы фонологическую функцию, т.е. проти­во­пос­тавлена ли интонационная форма с грамматическим пока­за­телем вопроса в ^¿ђəlirmi? – (Идет ли он?) ^¿ђə'lir? без грам­ма­ти­­ческого показателя вопроса. Оказывается, что противопос­тав­­ления нет. Они обе воспринимаются как вопрос.

На взглядах других фонологических школ, в частности, анг­лийской, мы здесь не будем останавливаться. Об англий­ской школе пойдет речь ниже, когда будем рассматривать воп­рос об интонационных единицах и о возможности членения ин­то­нации.

Из анализа концепций разных фонологических школ вы­текает, что в области интонации фонология не достигла столь больших успехов, как это имеется в описании фонем раз­лич­ных языков. Тем не менее, именно благодаря фонологии ста­ло возможным поставить вопрос о существовании в каждом языке оп­ределенного количества интонационных единиц, который яв­ляется очень существенным для решения многих других воп­ро­сов, связанных с интонацией. Следующий раздел и посвящен как раз интонационным единицам.

Еще Э.Сиверс, исходя из мелодического оформления раз­лич­ных типов предложений, точно и конкретно сформулировал сле­дующие виды движения тона: «Так, в конце простых пове­ство­вательных предложений тон обычно падает, в то время как в конце вопросительных предложений без вопросительного сло­ва тон возрастает на заметную высоту: конец вопроси­тель­ных предложений с вопросительным словом характеризуется повышающейся – понижающейся каденцией»²⁴.

Эти слова Э.Сиверса можно истолковывать как указание на существование в каждом языке определенного количества ин­тонационных единиц, различающихся друг от друга функ­ционально. Эта мысль получила дальнейшее развитие в рабо­тах многих исследователей.

Специалисты давно выделяют четыре типа движения тона и стремятся найти физиологические причины понижения и по­вышения тона в конце предложения. Они объясняют пони­же­ние тона в конце предложения тем, что воздушная струя, выды­хае­мая для произнесения данного предложения, постепенно ис­тра­­чивается, так что к концу произнесения она очень ослаб­ле­на: из-за нехватки воздуха люди поют на низком тоне.

При таком чисто физиологическом понимании вопроса остается непонятным случаи с повышением, а в другом – с понижением тона.

Датский лингвист О. Есперсен различает два вида дви­же­нии тона «Дальше речь пойдет о том, - писал О.Есперсен, - что я хотел бы назвать законом завершения (выделено О.Ес­пер­сеном - Ф.В.). Понижающийся тон или движение тона вниз употребляется в том случае, когда мы заканчиваем наше вы­сказывание, повышение тона указывает на нашу неготов­ность в речи к незаконченности мысли»²⁶.

Помимо того, что общее движение тона имеет двоякое на­правление, тон в предложении, по мнению О.Есперсена, об­ла­дает способностью быть термометром чувств, бараметром на­строе­ния и скальпелем мысли. Таким образом, О. Есперсен от­делил лингвистическую сторону интонации от эмоциональной.

В современном языковедении вопрос о существовании огра­ниченного количества интонационных единиц (интона­цион­ных контуров, моделей, рисунков, конструкций или прос­то интонем – в терминологии разных авторов) ставится все ча­ще и чаще. При этом одни лингвисты различают четыре, дру­гие три, третьи две интонационные единицы.

Четыре интонационных типа, как указывалось выше, раз­личает С. О.Карцевский; 3 интонационных рисунка выделяет О. фон Эссен 1) прогредиентный; 2) интеррогативный; 3) тер­ми­нальный, каждый из которых отличается от других особым дви­жением тона.

Рассматривая концепцию О.фон Эссена, необходимо ос­та­новиться на теории К.Бооста, имеющего на наш взгляд, ог­ром­ное влияние на первого. К.Боост истолковывает предло­же­ние как единицу напряжения (нем. Spannungseinheit), в которой со­су­щест­вуют три плоскости: 1) смысла, 2) грамматики, 3) дви­же­­ния тона. Когда О. фон Эссен говорит, что мелодическое дви­­жение тона в высказывании есть психическое протекание на­­пряженности, что «er (Tonhöhenverlauf) projeziert ihn gleichsam nach außen in das Sinnfällige», то это напоминает оп­ре­деление К.Бооста, рассматривающее движение тона как произ­водитель напряжения, которое продолжается, по мнению К.Бооста, до тех пор, пока не выполнена интенция говорящего. Да­лее тер­мины «состояние напряжения (нем. Spannungszu­stand), завязка и развязка напряжения (Einsetzung und Lösung der Spannung), вер­шина и поле напряжения (Spannungshöhe­punkt und Span­nungsfeld) показывают психологизм эссеновской кон­цеп­ции.

Для О.фон Эссена и Х.Винклера, которые в своих трудах более или менее последовательно излагают точку зрения, по ко­то­рой немецкий язык располагает тремя интонационными ти­пами (данную идею О.фон Эссен распространяет и на анг­лий­ский и турецкий языки). Основной предпосылкой О.фон Эс­сена является то, что интонация каждого предложения пред­став­ляет собой единицу напряженной дуги. Одна интонацион­ная единица отличается от другой не только своей внешней фор­мой, но и ограниченной сферой действия. Под терминаль­ный интонационный контур, например, подводятся повество­ва­тель­ные, побудительные, вопросительные предложения с воп­ро­сительным словом и т.д., т.е. каждый контур имеет опре­де­лен­ную дистрибуцию.

По существу, такой же точки зрения придерживается Х.В.Водарц, стремясь вслед за В.Матезиусом и М.Ромпортолм выделить в предложении несколько сфер действия интонации.

Понимая под интонацией движение тона, Х.Водарц видит функ­цию фразовой интонации в том, что она является сред­ством дифференциации категории предложений и выражения эмо­ционального содержания их. Поэтому каждый из выде­лен­ных Х.Водарцем типов мелодии: «терминальный», «прог­ре­ди­ен­тный» и «интеррогативный» противопоставляется самому себе в эмоциональной сфере, т.е. в предложении без эмоцио­наль­ной окраски лингвистическая функция интонации, заклю­чаю­щаяся, по Водарцу, в дифференцации коммуникативного ти­па предложения, противопоставлена нулю. Этот вариант на­зы­вает­ся Х.Водарцем основной формой, которая образует оп­по­зицию ко всем другим мелодическим формам.

Два вида интонационных единиц (два тона) различает вслед за Г.Свитом Д.Джоунз. Первый тип имеет функцию за­кон­ченности, второй тип тона имеет функцию незакон­чен­но­сти.

По дистрибуции каждый из указанных типов ограничен. Пер­вый выступает в утвердительных, вопросительных предло­же­ниях (с вопросительным словом) и приказаниях, второй же – в вопросительных предложениях без вопросительного слова и в первой части сложных синтаксических структур.

Это, по существу, то традиционное понимание интона­ции, по которому нисходящее движение выражает закончен­ность, а вос­ходящее – незаконченность.

Две интонационные единицы предлагает выделить также А.Блох, который формулирует свое понимание интонации в тер­минах структурной фонологии. Исходя из формальных приз­­­наков – повышения и понижения тона, А.Блох стоит на точ­­­ке зрения, по которой имеются всего две категории: тер­ми­нальная и нетерминальная. Первая из них является мар­ки­ро­ван­ным, вторая, напротив, - немаркированным членом инто­на­ционной оппозиции, поскольку последняя характе­ри­зует­ся от­сут­ствием признака понижения тона. Между прочим, здесь до­пускается известная произвольность, потому что с логической точ­ки зрения абсолютно ничего не мешает принять за марки­ро­ван­ный член наличие повышения тона.

Что касается третьего типа, выделенного самим Н.С.Тру­бецким под названием «перечисления», О.фон Эссеном и Х.В.Во­дарцем «прогредиентной» интонации, А.Блох рассмат­ри­вает его как комбинаторный вариант реализации нетерми­наль­ной интонации

Бинарное противопоставление, восходящее по своему со­держанию к привативной оппозиции Н.С.Трубецкого, было при­­менено к описанию немецкой фразовой интонации также А.Иса­ченко и Х.Шедлихом, которые пришли к выводу о том, что для различения вопроса от невопроса достаточно повы­ше­ние, и соответственно, понижение тона с интервалом ква­зи­то­на.

А.Исаченко и Х.Шедлих вводят понятие «перелом» в дви­же­нии тона (нем. Tonbruch). Переход от одной тональной сту­пе­ни к другой называется ими перелемом в движении тона. Он мо­жет быть либо повышающимся, либо понимающимся. Каж­дый из них имеет две формы: предударная (в их терминологии преиктусная) и заударная (в их терминологии – постиктусная). Таким образом, на синтагматической оси локализации пере­ло­ма в движении восходящего, и соответственно, нисходящего то­на, выделяются две релевантные позиции.

На парадигматической оси /¯/ и /­/ образуют бинарную оп­по­зицию, где /­/ выступает как маркированный член, а /¯/ - как немаркированный член данной оппозиции. Для синтак­си­ческой характеристики высказывания, подчеркивают авторы, ре­левантным является только последний перелом в движении тона, а не мелодическая структура высказывания.

Выдвинутая гипотеза о том, что немецкая фразовая ин­тонация может быть описана как последовательность двух то­на­льных ступеней, распространяется А.Исаченко и Шедлихом и на естественную речь. При этом они основываются на том, «что симулированные фразовые интонации относительно пере­да­ваемой ими синтаксической информации в принципе эквива­лен­ты естественной фразовой интонации».

Данное утверждение вызвало серьезное возражение со сто­­роны Х.Пильха, который, выступая на дискуссии по док­ла­ду А.Исаченко на V Международном Конгрессе Фонети­че­ских наук, выразил свое несогласие утверждением о том, что син­­те­зи­рованная речь не есть настоящая немецкая речь.

К простейшей схеме стремятся отнести интонацию также и американские дескриптивисты.

Характеризуя их концепцию по этому вопросу, Л.Р.Зин­дер пи­шет: «Так у них идут в один ряд гласные, согласные, уда­ре­ния, интонационные тоны и т.д. Например, в английском язы­ке 24 согласных, 9 гласных, 4 ударения и 4 тона и т.д. – все это на­зывается фонемой. Впрочем, надо сказать, что это, в сущ­но­сти, чисто терминологической прием: американским фоноло­гам при­ходится различать «сегментную» и «супрасегментную» фо­не­мы. Сегментная фонема – это то, что во всех других школах называется просто фонемой, а супрасегментная – это просо­ди­че­ские явления, такие как ударение и интонация»²⁶.

В русской лингвистике мы находим различное понима­ние ин­тонационных единиц. С одной стороны, исследователи ис­ходят из отвлеченных интонационных единиц, например, Г.П.Тор­­­суев, с другой стороны, наблюдается стремление вы­де­­лить такие единицы, в которых ведущим является их линг­­вис­­ти­ческая функция. Так, А.Н.Гвоздев различает 3 интона­ции: 1) повествовательную, 2) вопросительную и 3) восклица­тель­­ную.

Л.В.Щерба различал в «Фонетике французского языка» 6 ин­тонационных типов: 1) утвердительный, 2) вопросительный, 3) перечислительный, 4) интонация вставки, 5) интонация при­сое­динения, 6) интонация, выражающая незаконченность мыс­ли, каждый из которых выражается одним из трех возможных движений тона (повышающимся, понижающимся и ровным), или их сочетанием. Представляется, что их можно объединить с точки зрения конечного положения предложения в три боль­шие группы. Тогда каждая группа будет представлять нес­коль­ко вариантов. Так, например, в трактовке Л.В.Щербы, вопро­си­тель­ные предложения с вопросительным словом представляют со­бой варианты завершающей интонации. «Если вопроси­тель­ный смысл фразы, – писал Л.В.Щерба, - вполне выражен грам­ма­тическими формами, или специальными словами, то мело­ди­ка фразы может приближаться к утвердительной мелодике».

То, что у Л.В.Щербы под разными заглавиями фигури­руют 6 подтипов одночленных фраз по интонационному оформ­лению, не исключает объединения их в три группы. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что транскрипционные зна­ки, применяемые Л.В.Щербой для классификации интона­ции, соответствуют трем типам .

Следует отметить, что установление определенной транс­крип­ционной системы для описания интонации является одной из основных задач суперсегментной фонологии.

По направленности классификации интонационных еди­ниц к указанному выше принципу примыкают Е.А.Брызгунова и О.А.Норк²⁷ Первая различает в русском языке 5 типов инто­на­ционных конструкций, служащих для различения смысла пред­ложений.

О.А.Норк в статье «Основные интонационные модели не­мец­кого языка» предлагает различать модели самих интона­цион­ных структур. Автор исходит из того, что интонационная струк­тура подвергается линейному членению /об этом см. ниже/ и модели интонационных структур предложений. Суть это­го моделирования заключается в том, что элементы инто­на­цион­ной структуры образуют три модели: 1) тонема завершен­но­сти, 2) тонема незавершенности, 3) тонема вопроса. Каждая мо­дель может иметь одновременно предтакт и затакт, или один из них, или может быть без того и другого. О.А.Норк пишет: «Необ­ходимо еще раз подчеркнуть, что собственно фонологи­че­скую значимость как элемент интонационной структуры имеет только тонема».

Модели интонационных структур предложений, приводи­мых О.А.Норк, а их всего 12, являются по существу реали­за­циями указанных выше трех интонационных структур. Модель од­ной интонационной структуры представлена несколькими мо­де­лями интонационных структур предложений. Так, напри­мер, тонема завершенности представлена четырьмя моделями /1, 2, 3, 4 модели/, так же как тонема вопроса представлена в че­ты­рех моделях /5, 6, 7, 8 модели/ и т.д. Одна интонационная мо­дель отличается, по мнению О.А.Норк, от другой, прежде всего, на­личием или отсутствием предтакта, соответственно затакта и син­таксическим заполнением.

Исходным моментом для О.А.Норк при моделировании яв­ляется, как указывалось выше, мысль о линейном членении са­мой интонации.

В связи с этим возникает вопрос, можно ли делить инто­на­цию на составляющие ее элементы? Или интонация пред­став­­ляет нечто неделимое целое?

Фонетисты раз­личают два вида членения: 1) линейное и 2) структурное. Как было выше указано, американские дескриптивисты рассматривают интонационный рисунок пред­ло­жения как морфему. Такая трактовка предполагает некое ли­нейное членение интонации, потому что совершенно очевидно, что в любом языке однофонемные морфемы составляют нич­тож­ное количество, тогда как подавляющее большинство мор­фем состоит больше, чем из одной фонемы. Следовательно, мор­фема подвергается линейному членению, в результате ко­торого получается линейно дальше неделимая единица. Имен­но понимание интонационного рисунка как морфемы приводит американских лингвистов к тому, что тоны и ударения, которые образуют интонацию, являются фонемами.

П.С.Кузнецов и А.Мартине, выстуая против такого по­нимания интонации, указывают на то, что фонемы имеют опре­де­­ленную позицию в речевой цепи, в то время как тон и уда­ре­ние не имеют такой позиции в речевой цепи. П.С.Кузнецов в од­ной из ранних работ писал, что существенным отличием как уда­рения, так и интонации от фонем является то, что «в то вре­мя как последние могут быть изолированы в речевом потоке в качестве каких-то реально существующих кратчайших зву­ча­ний, ударение и интонация могут быть изолированы лишь в абст­ракции, реально же в каждой точке слова или выска­зы­ва­ния они образуют лишь невыделимую характе­рис­тику соот­вет­ствующих значений, (подобно тому, как глу­хость и звонкость образуют невыделимую характеристику со­глас­ного звука)»²⁸.

Вместо с тем ряд лингвистов, как О.фон Эссен, С.Бергс­вейн­сон, С.А.Норк и т.д. утверждают, что интонация под­вергается линейному членению.

О.А.Норк прямо пишет: «Имея по отношению к общей струк­туре предложения надсегментный характер, интонацион­ная структура сама по себе представляет единицу, которая может быть членимой линейно».

В трактовке О.фон Эссена, О.А.Норк и др. линейное чле­нение происходит следующим образом: в каждом предложении выделяется три части: а) предтакт; б) тонема; в) затакт; (В терминологии О. фон Эссена а) Vorlauf: b) rhythmischer Körper или Motiv b) Nachlauf) .

Под тонемой О.А.Норк понимает слог, выделенный фра­зо­вым ударением. Слог (и), предшествующий (е) тонеме, обо­значается как предтакт, а слог (и), следующий (е) за тонемой – как затакт. Тонема может быть выражена, по мнению О.фон Эс­сена и О.А.Норк, как в одном слоге, так и в нескольких сло­гах. Предтакт и затакт могут отсутствовать.

О.А.Норк полагает, что фонологическую значимость имеет только тонема (выделено Ф.В.), тогда как предтакт и за­такт являются фонологически не существенными²⁹.

Иную точку зрения выдвигают академик Л.В.Щерба и его уче­ники. По мнению этих ученых, интонация не подвергается ли­нейному членению, она используется для членения пред­ло­жения. Единицей такого членения является синтагма, опре­деле­ние которой Л.В.Щерба дал более 70 лет назад. По Л.В.Щербе, син­тагма-это «фонетическое единство, выражающее единое смыс­ловое целое в процессе речи – мысли и могущее состоять как из одной ритмической группы, так и из целого ряда их»³⁰.

С точки зрения Л.В.Щербы возможно только смысловое чле­нение, которое находит свое выражение в интонации, т.е. в син­тагматическом членении потока речи. Для выяснения того, как понимает членение потока речи Л.В.Щерба, приведем прос­той пример, на котором и можно проиллюстрировать кон­цеп­цию О.фон Эссен и О.А.Норк. Предложение /εs ```blıtste/ выс­тупает в речи, с точки зрения акад. Л.В.Щербы, как неде­ли­мое целое, образуя одну синтагму. В данном случае синтагма сов­­па­дает с предложением. Предложение же /Es blitzte und der Regen trommelte gegen die Fensterscheiben// может быть рас­чле­не­но на две синтагмы. Членение на синтагмы осуществляется бла­годаря интонации. Каждая синтагма оформляется своей ин­тонацией. В указанном предложении, например, первая син­тагма характеризуется незаконченной интонацией, вторая, н­а­про­тив, - законченной. Таким образом, фонологически зна­чимой является вся синтагма. В противоположность этому, по тракторвке О.фон Эссена и О.А.Норк, первое предложение сос­тоит интонационно из трех частей. На наш взгляд, концепция последних применима к изучению ритмической структуры ре­чи, поскольку она учитывает не интонационное членение, а членение на слоги.

Практической разработке членения потока речи на син­тагмы на материале современного немецкого языка посвящено спе­циальное фонетическо-экспериментальное исследование³¹.

Иначе обстоит дело с членением интонации в структур­ном отношении. В зарубежной лингвистике господствует мне­ние, что фонологическую значимость имеют только высотные из­менения тона голоса.

Итак, мы рассматриваем интонацию в струк­тур­ном отно­ше­нии как единство разнородных элементов: мело­дии, интен­сив­ности, длительности, паузы и тембра.

Наиболее спорным является вопрос о том, следует ли вклю­чить паузу и тембр в интонацию или они образуют некие ве­личины, которые не являются функциональными? Нет необ­ходимости останавливаться на взглядах разных авторов по это­му вопросу, поскольку он достаточно хорошо освещен в нашей работе по интонации.
11.8. Литература и замечания

⁺Этот раздел является пересказом содержания статьи ав­то­ра, опубликованной впервые в журнале БСУ “Dil və ədəbiy­yat” за 2005 год, №1-2, стр.3-9 и перепечатанная в «Veysəlli F. Seçil­miş əsərləri», Bakı, 2009, s. 380-385

¹Светозарова Н.Д. Интонационная система русского язы­ка. Л., 1982, стр. 67

²Идею о двувершиности азербайджанского слова автор выд­винул еще в 70-ые годы прошлого века и последова­тель­но развивал в своих трудах и докладах на кон­фе­рен­циях. См.: F. Yadigar (Veysəlli). Fonetika və fonologiya məsələləri. Bakı, 1993; Vejsälli F. Kontraste auf der Ebene der Prosodie. IDV Magazin. Beiträge der IDT. Jena/Weimar, 2009, 81, Bd 1, s. 177-185

³Характеризуя фонетическую структуру слова в агглю­ти­на­тивных языках, И.А.Бодуэн де Куртенэ писал: «В ту­ран­ских язы­ках (тюркских-Ф.В.) … все слоги ассимили­руют­ся из-за гос­подствующего слога, т.е. подчиняются ему в полном смысле слова». См.: Бодуэн де Куртенэ И.А. Резья и резьяне. В сб.: «Славянский сборник», СПб, 1876, стр. 222

⁴Основываясь на этом, а также и ряде других особен­но­стей тюркских языков, некоторые исследователи отвер­гают на­личие словесного удрения в этих языках. Извест­ный русский тю­р­колог А.М.Щербак пишет, что «споры о турецком уда­рении способтвовали появлению скептиче­ского отношения к возможности окончательного решения этой проблемы и по­слу­жили основой для поста­нов­ки в це­лом ряде статей вопроса о том, су­ществует ли вообще ударение в турецком языке. Ос­но­во­положником но­вого подхода к решению проблемы ту­­рецкого ударения явился К.Гренбек. Отметив, что турец­кому язы­ку бес­спорно присуще характерное движе­ние тона, К.Грен­бек ука­зал далее на фонологиче­скую нерелевантность ударе­ния, в отсутствии определенного ударения в основной мас­се турец­ких слов». См.: Щербак А.М. Сравнительная фоне­тика тюрк­ских языков. М., 1970, стр. 112

В своих исследованиях, посвященных просодии казах­ско­го язы­ка, А. Джунусбеков доказывает правомерность мыс­ли об от­сутствии словесного ударения в тюркских язы­­ках вообще, в частности и в казахском языке. По мнению этого ученого, функ­цию словесного ударения успешно выполняет словесный син­гар­монизм. См.: Джу­нус­беков А.. Проблемы тюркской сло­вес­ной просодии и сингрмонизм казахского слова. АДД, Алма-Ата, 1989. Эту же идею он развивает в своей недавно вы­шедшей книге. См.: Джунусбек А. Сингар­мони­че­ская фонология. Алма-Ата, 2004

1. Что понимается под просодикой?

2. В чем различие и сходство между просодией и инто­на­цией?

3. Можете ли обосновывать просодический подход к слову тюрк­­ских языках?

4. Как можно адекватно описать просодическую структуру азер­байджанского слова?

5. Где находится первая вершина просодической струк­ту­ры азер­байджанского слова?

6. Почему считаете, что вторая вершина расположена на конечном слоге?

7. Какова природа и функция интонации?

8. Каковы отношения интонации к фонологии и синтак­сису?

9. Как можно протранскрибировать азербайджанское пред­ложение с учетом внутри- и внешнефразовой функции уда­рения?

10. Можно ли говорить о линейном членении интонации?