Очерки истории Грузии. Том 1
ГЛАВА IX СКИФО-КИММЕРИЙСКИЕ ВТОРЖЕНИЯ. РАЗГРОМ ЮЖНО-
жүктеу/скачать 2.57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ГЛАВА X ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКИ В ГРУЗИИ И СОСЕДНИХ СТРАНАХ В VII—VI вв. до н. э. МИДИЯ, ПЕРСИДСКАЯ ДЕРЖАВА И ОБЪЕДИНЕНИЯ ГРУЗИНСКИХ ПЛЕМЕН
| ГЛАВА IX
СКИФО-КИММЕРИЙСКИЕ ВТОРЖЕНИЯ. РАЗГРОМ ЮЖНО- КОЛХИДСКОГО ЦАРСТВА Скифами и киммерийцами древние греки называли население обширной территории к северу от Главного Кавказского хребта — Северного Кавказа и южнорусских степей. Эти названия обыкновенно имели собирательное значение и в таком случае не обозначали этнически однородного населения. В горной цепи Большого Кавказа издавна жили абхазо-адыгейские (на западе), бацбийско-кистинские (в центре) и дагестанские (на востоке) племена. Судя по археологическим данным, это население по своей материальной культуре было тесно связано с населением Южного Кавказа. Однако в этих краях, наряду с северокавказскими племенами, жили также племена другого происхождения. В Прикубанье и Крыму, например, жили киммерийские племена (в узком смысле), родственные, очевидно, иранским или, возможно, фракийским племенам. В первой половине I тыс. до н. э. происходит процесс интенсивного проникновения с востока на Северный Кавказ и в южнорусские степи новых ираноязычных племен, именуемых скифами. Так первоначально, по-видимому, назывались племена, обитавшие к востоку от нижнего течения Волги и лишь затем проникшие на ее западный берег и на Северный Кавказ. Впоследствии термины «скифы» и «киммерийцы» приобрели собирательное значение и обозначали (так же, как позднее и термин «сарматы») жившие в этих краях как ирано-язычные племена, так и население, говорившее на кавказских языках. Значительная часть скифо-киммерийских племен вела кочевую жизнь и занималась главным образом скотоводством. У них очень сильно было развито коневодство. Конница этих воинственных кочевников, обладавшая большой подвижностью, представляла могучую силу, способную смести все на своем пути. Вторгшееся на юг киммерийское войско, например, состояло сплошь из конницы и владело незнакомой до того времени на Древнем Востоке конно-стрелковой тактикой. Вторжение в богатые южные области для этих кочевников являлось весьма заманчивым. И вот во второй половине VIII в. до н. э. с севера, из южнорусских степей и с Северного Кавказа, начались крупные скифо-киммерийские вторжения на юг. Особую силу этим вторжениям придавало, очевидно, то обстоятельство, что к скифам и киммерийцам примкнули многие племена, жившие на Кавказе и в более южных областях (Малой Азии и др.), до этого терпевшие много притеснений со стороны своих могучих соседей — крупных древневосточных государств[1]. Вторжения северных кочевников в южные области (Закавказье и Ближний Восток) произошли несколькими потоками. В 30-х или 20-х гг. VIII в. до н. э. в Переднюю Азию вторглись значительные массы киммерийцев, а несколько позже другим путем произошло уже вторжение скифских племен. Киммерийцы вторглись по т. н. Меотидо-Колхидской дороге, тянувшейся вдоль восточного побережья Азовского и Черного морей, скифы же шли вдоль западного побережья Каспийского моря, через Дербентский проход[2]. Об этом мы имеем довольно красноречивые свидетельства древнегреческих авторов, в частности Геродота (1, 103—104, IV, 12). Однако, исходя хотя бы из археологического материала, наряду с указанными выше дорогами, следует также и перевалы Большого Кавказа (Дарьяльское ущелье и др.) признать теми артериями, по которым происходило проникновение северных кочевников на юг[3]. Древнейшие сведения о вторжении киммерийцев сохранились в ассирийских письмах эпохи Саргона II (722—705). В разведывательных донесениях ассирийскому царскому двору речь идет о крупных поражениях, которым подверглись урартийцы со стороны киммерийцев[4]. Урартское войско, выступившее против киммерийцев, подверглось тяжелому разгрому еще до 715 г. до н. э.[5] и, по-видимому, где-то в районе страны Гурианиа. Эту последнюю исследователи склонны отождествлять с упоминаемой в летописи урартского царя Сардури II страной Куриани (УКН, 155, F 6), которая находилась близ Чалдырского озера, возможно, в верховьях Куры, с названием которой ее наименование обнаруживает близость[6]. Прежде чем достигнуть этого района, вторгшиеся киммерийцы, несомненно, должны были пройти через территорию Кулха (Колхиды). Они же проникли именно по этой дороге, вдоль Восточного побережья Черного моря. Трудно сомневаться в том, что первый сокрушительный удар был нанесен киммерийцами именно царству Кулха, которое и было разгромлено под их ударами. Характерно, что, как нам известно из древнегреческих источников, киммерийцы подвергли разгрому Юго-Восточное Причерноморье, в частности недавно основанные здесь греческие колонии (например, Синоп)[7]. Вторгшиеся киммерийцы осели, вероятно, не только в северо-восточной части Малой Азии, но и значительно севернее, во многих местах Южного Закавказья. Вероятно, киммерийское племя треров дало название горному хребту и области в Южной Грузии — Триалети («Трел» древнеармянских источников). Однако разгромом Кулха (Южно-Колхидского царства) воспользовались, вероятно, и древние соседи этого сильного политического образования, терпевшие раньше, несомненно, много притеснений от его правителей. Эти племена начали проникать на территорию, находившуюся до этого под контролем правителей Колхидского царства. Этим можно объяснить, например, то, что племена Витерухи, которые мы находим в IX—VIII вв. где-то вблизи района нынешнего Ленинакана, позже оказываются далеко отсюда, в прибрежной полосе. Вероятно, это бизеры (βύζηρες) греческих источников, упоминаемые на Черноморском побережье, южнее устья Чорохи, а также частично (см. у Страбона) и в горах Северо-Анатолийского хребта. Они же дали, по всей вероятности, название древнегрузинской области «Одзрхе»—ÏÞÒâÄ (древнейшее название области Самцхе). Продвинувшимися на северо-запад, на древнеколхидскую территорию, оказываются также упоминаемые в урартских источниках вблизи района Ленинакана племена Катарза, название которых позднее всплывает в названии области Котарзена, лежащей у Мосхийских гор и перевала Годердз (перевал от Самцхе в Аджара). Не исключено также, что на северо-запад проникли и племена иганиехов, живших в урартскую эпоху в районе Чалдырского озера. Исследователи, как об этом уже говорилось выше, связывают их с гениохами, упоминаемыми античными источниками в Юго-Восточном Причерноморье. Ведущее население Южно-Колхидского царства в эту трудную для него эпоху, вероятно, частично было истреблено, а частично вытеснено в соседние районы. Этнически оно, видимо, было западногрузинского происхождения. Проникновение на его территорию других племен, по-видимому, вбило клин в территорию сплошного распространения западногрузинских (мегрело-чанских) племен, изолировав друг от друга две основные их группировки: группу племен, жившую в Юго-Восточном Причерноморье, от группы племен, жившей в Восточном Причерноморье (современная Западная Грузия). Впоследствии в обоих этих районах сложились новые объединения, о которых у нас речь будет идти ниже. ***
В письменных источниках у нас, к сожалению, нет данных о более северных районах Закавказья, в частности Грузии. Однако некоторые из вторгшихся с севера племен осели, по всей вероятности, и в этих районах. Следует указать на факт наличия в материальной культуре Грузии и Закавказья в этот период скифских элементов, что должно указывать на интенсивные связи в эту эпоху населения Закавказья со скифами и киммерийцами, а также, возможно, и на наличие отдельных групп скифо-киммерийцев на территории Закавказья. В материальной культуре Закавказья конца VII—VI в. н. э., наряду с местным и древневосточным, ясно выделяется и скифский элемент[9]. Памятники скифской культуры — предметы вооружения (типичные для раннескифской культуры железные акинаки, бронзовые и железные наконечники стрел и железные боевые топоры), части конской сбруи (удила и псалии) и произведения искусства звериного стиля — обнаружены во многих разных пунктах на территории Восточной и Западной Грузии[10]. В Восточной Грузии скифские предметы фиксированы на Самтаврском могильнике[11], в погребениях Тлийского могильника[12], в Дванском некрополе[13] в погребении из селения Цицамури, на поселении Могрили-Гора, в святилище из Меланни[14], на поселениях в Дигоми и Ховле[15]. В Западной Грузии скифские элементы засвидетельствованы в погребениях Куланурхского некрополя[16], на могильнике Гуад-Иху[17], в пос. Колхида[18], на Красномаяцком могильнике[19], в погребениях Брили[20], Мерхеули, Нигвзиани, Палури[21] и др. В Армении скифские предметы найдены при раскопках урартской крепости на Кармир-Блуре (окраина Еревана), а также в северных районах Армении, в том числе в районе Севанского озера. На территории Азербайджана скифские предметы, относящиеся к более поздней эпохе, V в. до н. э., найдены в большом количестве при раскопках в Мингечауре. Здесь были найдены, например, круглые бронзовые зеркала с ручками, украшенными фигурками животных, бронзовые браслеты с концами в виде оскаленных головок хищников с длинными ушами, а также большое количество скифских наконечников стрел. Исследователи здесь видят даже захоронения самих скифов[22]. Киммеро-скифские вторжения сыграли большую роль в жизни населения Закавказья и Ближнего Востока. Вторгшиеся племена наводили ужас на местное население, подвергая опустошению целые области. Они прошли Малую Азию, достигнув ее западных границ, вторглись в Сирию и Палестину и подошли к границам Египта. Ценой большого напряжения сил правителям крупных древневосточных государств (Египта, Ассирии, Урарту) удалось сдержать их натиск и спасти свои государства от полного разгрома. Скифы и киммерийцы осели в разных местах Закавказья и Ближнего Востока и еще долгое время играли значительную роль в политической жизни этих областей. Нельзя полагать, что уже в начальный период своих вторжений скифы и киммерийцы вели вооруженную борьбу с населением всего Закавказья и Ближнего Востока. Несомненно, многие, преимущественно более слабые объединения, терпевшие притеснения от своих могучих соседей, даже присоединялись к скифо-киммерийцам, намереваясь с их помощью добиться успехов в борьбе со своими соседями. Можно думать также, что эффективная борьба скифов и киммерийцев против крупных древневосточных государств в значительной степени была бы невозможна при враждебном отношении к ним со стороны населения Закавказья. Однако наступательный порыв вторгшихся племен вскоре иссяк. Правда, они и после этого играли значительную роль в событиях на Ближнем Востоке, но главным образом как союзники или наемные войска правителей крупных древневосточных государственных образований. ***
Кроме того, скифо-киммерийокие вторжения способствовали изменению политической обстановки и в Закавказье, вызвав разгром одних объединений (например, Кулха — Южно-Колхидского царства) и способствуя выдвижению других. Бурная эпоха с постоянными войнами, в условиях довольно высокого уровня развития производительных сил и производственных отношений, переходящих в некоторых случаях уже в раннеклассовый строй, не могла также не способствовать дальнейшему обострению борьбы между отдельными объединениями кавказских племен и образованию в процессе этой борьбы новых крупных и прочных политических единиц, стоящих на грани государственности или же представлявших собой уже раннеклассовые государственные образования. [1] Всемирная история, 1, 1955, с. 528 и след. [2] Манандян Я. А. О некоторых проблемах истории древней Армении и Закавказья. Ереван, 1944, с. 43 и след. [3] Крупнов Е. И. О походах скифов через Кавказ. — В сб.: Вопросы скифо-сарматской археологии (по материалам конференции ИИМК АН СССР, 1952). М., 1954, с. 186—194. [4] Дьяконов И. М. АВИИУ, №50 (10) (в публикации ассирийской царской корреспонденции Harper-a—«Аssyrian and babylonian letters belonging to the collection of the British Museum», и Waterman-a— Royal correspondence of the Assyrian Empire», N 197). [5] Наири-Урарту, с. 278—281; Барамидзе А. А. К вопросу о датировке проникновения киммерийцев в Переднюю Азию. — САНГ, 1955, т. XVI, №8. [6] Пиотровский Б. Б. История и культура Урарту, с. 295. [7] Максимова М. И. Античные города Юго-Восточного Причерноморья, 1956, с. 37 и др. Хотя этот разгром произошел, может быть, не в период первого киммерийского вторжения, а во время последующих набегов осевших в Малой Азии (Каппадокии) киммерийцев (об этом см. ниже). [8] Шанидзе А. Г. Два чано-мингрельских суффикса в грузинском и армянском языках. — Записки Восточного Отделения Имп. Русского Археологического общества, т. XXIII, 1916, с. 365—372. [9] Пиотровский Б. Б. Археология Закавказья, с. 115, 129. [10] Подробно о материале скифского типа, найденного на территории Грузии, см.: Пирцхалава М. С. К вопросу о распространении памятников скифской культуры в материальной культуре древней Грузии. — В сб.: Вопросы археологии Грузии. Тбилиси, 1978, с. 31—52 (на груз. яз., резюме на рус. яз.). [11] Абрамишвили Р. М. К вопросу об освоении железа на территории Восточной Грузии. — ВГМГ, т. XXII—В, 1961 (на груз. яз.). [12] Техов Б. В. Скифы и Центральный Кавказ в VII—VI вв. до н. э. М., 1980. [13] Макалатия С. И. Раскопки Дванского некрополя. — СА, 1949, XI. [14] Полевые археологические исследования в Грузии в 1969 г. Тбилиси, 1971. [15] Мусхелишвили Д. Л. Археологический материал поселения Ховле-Гора. Тбилиси, 1978, с. 101 (на груз. яз., резюме на рус. яз.). [16] Трапш М. М. Труды, I. Сухуми, 1970. [17] Трапш М. М. Труды, II. Сухуми, 1969. [18] Там же, I, с. 195—197. [19] Там же, II, с. 181. [20] Гобеджишвили Г. Ф. Археологические раскопки в Советской Грузии. Тбилиси, 1952, табл. ХLIII—XLVI (на груз. яз.). [21]Барамидзе М. Б. Мерхеульский могильник, с. 79, табл. VI— VIII (на груз. яз., резюме на рус. и англ. яз.). [22] Пиотровский Б. Б. Указ, соч., с. 119—120. Раскопки в Мингечауре дали вообще исключительно ценный материал по истории материальной культуры не только данного района, но и Закавказья вообще. Результатам этих раскопок посвящего много исследований, значительная часть которых опубликована в сборнике «Материальная культура Азербайджана» (т. I. 1949 и сл.). ГЛАВА X ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКИ В ГРУЗИИ И СОСЕДНИХ СТРАНАХ В VII—VI вв. до н. э. МИДИЯ, ПЕРСИДСКАЯ ДЕРЖАВА И ОБЪЕДИНЕНИЯ ГРУЗИНСКИХ ПЛЕМЕН К концу VII в. до н. э. на территории, примыкающей к Грузии и вообще Закавказью с юга, гегемония перешла к Мидийской державе. Мидийское царство сложилось в северо-западной части Ирана, на территории, примыкающей к Закавказью с юго-востока. В основном это была территория современного Южного (Иранского) Азербайджана[1]. Ставшее могущественным Мидийское царство, заключив союз с Вавилонией, в конце VII в. разгромило Ассирию, а в начале VI в. и Урарту. Датой окончательной ликвидации независимости Урарту можно признать примерно 590 г. до н. э.[2] Урарту, по крайней мере его центральные районы были включены в состав Мидийской державы. Нельзя полагать, что закавказские племена, терпевшие столь долго тяжелое ярмо урартского господства, оставались индифферентными при агонии Урарту. Скорее всего нужно думать, что они приняли активное участие в разгроме Урартской державы, в частности в падении урартской власти в северных районах Урарту (Южное Закавказье). Распространение политической гегемонии картских племен («сасперы»-иберы?) на отдельные районы, входившие раньше в состав Урарту и населенные, возможно, урартскими же племенами, подготовило почву для ассимиляции части урартских племен с картскими племенами. Ряд красноречивых примеров из лексики грузинского языка является свидетельством того, что с грузинскими племенами на самом деле смешался определенный поток урартийцев и других племен Южного Закавказья[3]. Процесс усиления крупных восточногрузинских и армянских объединений, сложившихся в бурную эпоху киммеро-скифских вторжений и падения могущественных древневосточных государств, сильно затормозился после того, как на смену довольно непрочному Мидийскому государству пришла могущественная Персидская держава Ахеменидов. Последняя возникла в середине VI в. до н. э. в южной части Ирана (Персиде). Персы являлись одним из иранских племен. Во главе Персидской державы стал в качестве правящей династии знатный род Ахеменидов, в результате чего эта держава известна и под названием Ахеменидского царства. Первым представителем династии Ахеменидов был царь Кир, возглавлявший Персидскую державу с середины VI в. до 529 г., когда он пал в битве с племенами массагетов, живших в Закаспийской области. Население Грузии, жившие южнее грузинские племена, как и армянские, попали в ту или иную зависимость от Ахеменидов. Согласно Геродоту, сасперы вместе с матиенами и алародиями составили 18-й округ (сатрапию) Персидской империи. Им было назначено платить (ежегодно) 200 талантов серебра. Племена же Юго-Восточного Причерноморья образовали отдельную, девятнадцатую сатрапию — округ: «Мосхам, тибаренам, макронам, моссиникам и марам было предписано (платить ежегодно) 300 талантов серебра, это девятнадцатый округ» (Геродот, III, 94). Геродот и в отношении всех других сатрапий указывает количество дани в талантах серебра. Однако это вовсе не значит, что дань на самом деле выплачивалась в серебряных монетах или вообще драгоценными металлами. Несомненно, что преобладающая часть доставлялась в виде разнообразных натуральных приношений. Перевод стоимости этих приношений в таланты серебра принадлежит самому Геродоту или его источнику. Нельзя не отметить также и то, что состав плательщиков дани, так же как характер и объем дани, в течение времени претерпели много изменений[4]. Судя по составу вышеназванных двух сатрапий, Юго-Восточное Причерноморье и территория Южной Грузии непосредственно были включены в состав Персидской державы Ахеменидов. Однако Ахеменидам, по-видимому, не удалось непосредственно включить в состав своего государства население более северных районов Грузии (совр. Восточная и Западная Грузия). С этой точки зрения заслуживает внимания сообщение Плутарха о том, что «иберы (т. е. население Восточной Грузии. — Г. М.) не покорялись ни мидянам, ни персам, избежали даже и македонского владычества»[5]. Возможно, в некоторой зависимости от Ахеменидов находилось и население совр. Восточной Грузии, хотя оно и не подчинялось непосредственно персидской администрации. В отношении же Западной Грузии мы имеем свидетельство того же Геродота о том, что колхи (у Геродота в данном случае — это население южной и центральной части современной Западной Грузии) не входили ни в одну из сатрапий: «....колхи, — говорит Геродот, — обложили себя (добровольными) приношениями, а также и соседи их до Кавказского хребта (ибо до этого хребта простирается владычество персов, а страны к северу от Кавказа и не думают о персах); итак, они (колхи. — Г. М.) еще и до нашего времени в каждый пятый год доставляли дары, которыми себя обложили: сто мальчиков и сто девочек» (III, 97). На развалинах Южно-Колхидского царства (Кулха), на территории совр. Западной Грузии в VII—VI вв. до н. э. сложилось крупное политическое образование — Колхидское царство. Соседние картские (восточногрузинские) племена называли эту область Эгриси по этническому наименованию ее населения (эгров, или мегров, — мегрелов). Население этой области позднее рассматривало себя преемником древних колхов. Может быть, и сообщение писателя III в. до н. э. Аполлония Родосского о кирбах («записи их отцов», которые хранились у тогдашних колхов) также является свидетельством наличия преемственности между позднеколхидским и древнеколхидским (Кулха) царствами. Перенесение греками сказаний о древней (Южной) Колхиде на позднюю (находящуюся в бассейне р. Риони) Колхиду (цикл сказаний об аргонавтах), а также, как нам кажется, и самого названия «Фасис» с р. Чорохи на р. Риони тоже может указывать на эту преемственность. В сообщениях древнегреческого историка Геродота (V в. до н. э.) речь идет именно об этом, сложившемся на территории Западной Грузии, политическом образовании колхов. Говоря о нем, Геродот, несомненно, подразумевает одно определенное политическое образование — ведь оно взяло на себя единое обязательство по отношению к Ахеменидской державе—посылать «каждый пятый год» сто мальчиков и сто девочек. По сведениям Геродота можно определить и границы этого Колхидского политического образования. Почти все Юго-Восточное Причерноморье входило в 19-ю сатрапию Персидской державы (тибарены, моссиники, макроны, мосхи, мары), колхи же, т. е. Колхидское политическое образование — современник Ахеменидской державы, находились вне этой сатрапии, следовательно, севернее ее территории. Если область упоминаемых среди племен, входящих в 19-ю сатрапию, мосхов подразумевает ту же область, которая имеется в виду в более поздних античных источниках (например, у Страбона) в качестве «страны мосхов», то это примерно средневековая грузинская Месхети — Южная Грузия. Однако это нам кажется маловероятным. Скорее всего, здесь речь идет о населении северной Каппадокии, части территории малоазийских мушков, так как в войске ахеменидского царя Ксеркса, вторгшегося в Грецию, мосхи и тибарены (племена жившие в районе севр. Орду) были объединены под одним начальством. Таким образом, основываясь лишь на упоминании мосхов, трудно судить о северных пределах 19-й сатрапии. Однако можно воспользоваться другими данными: так, например, как известно, макроны, входящие в эту сатрапию, по античным источникам, локализуются в районе Трапезунда, а также и восточнее от него по Черноморскому побережью. Можно указать и на то, что непосредственно южнее устья р. Чорохи жили племена бизеров, в которых можно видеть племена витеров урартской эпохи, проникшие сюда с востока после разгрома древнего Кулха и занявшие часть его территории; а Одзрахе древнегрузинских источников, которой дали наименование эти племена, простиралась «от Тасискари до Сперского моря (Черное море») (КЦ, 9). Вряд ли эти старые враги колхских племен могли подразумеваться под геродотовскими «колхами». Наконец, можно указать на тот бесспорный факт, что в узком значении название «колхи» в античности обнимало территорию, простиравшуюся на юге лишь до устья р. Чорохи. Таким образом, современное Ахеменидам Колхидское политическое образование находилось к северу от устья р. Чорохи. В северном направлении его территория, очевидно, не доходила до Кавказского хребта, так как Геродот говорит о колхах и об «их соседях до Кавказского хребта», обложивших себя «добровольными приношениями» по отношению к Ахеменидам. Тот же Геродот северный предел распространения колхского владычества усматривает где-то в районе р. Риони (Фасис), так как говорит, что «от озера Меотиды до реки Фасиса и владений колхов тридцать дней пути...» (I, 104). Конечно, перед нами весьма общее выражение и оно никак не подразумевает, что северная граница владений колхов находилась на самом Фасисе. Это невероятно и потому, что здесь находились все основные центры данного политического образования. Судя по древнегреческим источникам (поздние варианты сказания об аргонавтах и др.), политический центр этого колхидского объединения находился на р. Риони (Фасис). Здесь, на среднем и нижнем течении Риони, как мы увидим ниже, по археологическим данным, находились и экономически наиболее развитые районы страны. В связи с этим можно указать также на сообщение автора конца V в. до н. э. Ксенофонта— полководца армии греческих наемников, о том, что в его войске, стоящем в г. Котиоре (совр. Орду), некоторые подняли вопрос о походе к Фасису морским путем и овладении страной фасианов[6]. «В то время, — прибавляет Ксенофонт, — там царствовал потомок Ээта» (Хеnoph., Аnаb., V, 6, 36 и cл.). Таким образом, царство потомков легендарной Колхиды Ксенофонту и его спутникам представляется лежащим на р. Фасисе (совр. р. Риони). Кроме тех «добровольных приношений» Ахеменидам, о которых говорит Геродот в связи с колхами, эти последние, очевидно, приняли на себя также обязательство выставлять в случае надобности вспомогательные войска. Об этом говорит сообщение того же Геродота о народах, участвовавших в известном походе персидского царя Ксеркса против Греции в 480 г. до н. э. Среди участников персидского войска Геродот называет и колхов: «Мары, — говорит Геродот, — имели на головах туземные плетеные шлемы и (вооружены были) небольшими кожаными щитами и дротиками. Колхи на головах (носили) деревянные шлемы и имели небольшие сыромятные щиты и короткие копья, а кроме того ножи. Над марами и колхами начальствовал Фарандат, сын Теаспия» (VII. 79). Еще во времена Геродота (484—425) колхи выполняли свои обязательства по отношению к правителям державы Ахеменидов: «Они еще и до нашего времени, — говорит Геродот, — в каждый пятый год доставляли дары, которыми себя обложили: сто мальчиков и сто девочек» (III, 97). Однако, по сведениям Ксенофонта, прошедшего по Южной Колхиде в 401 г. до н. э., выясняется, что от зависимости по отношению к Ахеменидам освободились многие жившие намного южнее колхов племена. В это время, по словам Ксенофонта, «кардухи, халибы, халдеи, макроны, колхи, моссиники, койты .и тибарены не были подчинены (персидскому) царю» (Аnаb., кн. VII, гл. 7, § 25). Правда, здесь прямо говорится, что «колхи» не подчинялись царю, однако под «колхами» здесь, как и в других местах ксенофонтовского «Анабасиса», вероятно, подразумевается население района г. Трапезунда, а не политическое образование, существовавшее в то время на территории совр. Западной Грузии. Это последнее, как мы видели выше, Ксенофонт упоминает под названием «фасианов». Но и тот факт, что от персидского царя освободились племени кардухов, халдов, тибаренов, макронов, моссиников и др., жившие южнее колхов, ближе к центрам Ахеменидской державы, заставляет нас предполагать, что и колхи, должно быть, стали свободными от тех обязательств, которые они несли по отношению к Ахеменидам. Это была тяжелая пора в жизни Персидской державы, период внутренних неурядиц, ожесточенной борьбы за престол между членами царской семьи и т. д. Вскоре, однако, положение несколько стабилизировалось и Ахеменидам, возможно, удалось восстановить свою власть над многими вышеперечисленными племенами Юго-Восточного Причерноморья. Добились ли они восстановления своих позиций и в отношении Колхиды — трудно сказать. Если принять во внимание, что по сравнению с геродотовским периодом (V в.) в IV в. Ахеменидская держава вообще представляла собой более слабое государство и вела упорную борьбу за сохранение своих владений даже в Малой Азии, то вполне вероятно, что зависимость Колхиды от Персии сильно ослабла или же, возможно, полностью прекратилась. [1] К история Мидии см.: Дьяконов И. М. История Мидии. М. — Л., 1956; Алиев И. Г. Мидия — древнейшее государство на территории Азербайджана. — В кн.: Очерки по древней истории. Азербайджана. Баку. 1956; его же. История Мидии. Баку, 1960. [2] Дьяконов И. М. Последние годы Урартского государства по ассиро-вавилонским источникам. — ВДИ, 1951, №2; ср.: М е л и к и ш в и л и Г. А. Наири-Урарту, с. 319. [3] Сванидзе А. Материалы по истории алародийских племен, с. 40—41. Наличие в грузинских выражениях явно урартских слов (ivri, tar(a)i, ari) в сочетании с именем бога Алале, неизвестного в пантеоне центрального Урарту, указывает на то, что с грузинскими племенами ассимилировались именно урартийцы, жившие на северной окраине распространения урартских племен (Южное Закавказье) [4] Altheim F. und Stiehl R. Ein asiftische Staat. Feodalismus unter den Sassaniden und ihren Nachbarn, Bd.I.Wiesbaden, 1954,c.157 –160. [5] Плутарх. Помпей, XXXIV. [6] В древнегреческих источниках это название часто встречается в качестве синонима названия «колхи». жүктеу/скачать 2.57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|