Очерки истории Грузии. Том 1
ГЛАВА XV НАСЕЛЕНИЕ ЮГО-ВОСТОЧНОГО И ВОСТОЧНОГО
жүктеу/скачать 2.57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- § 2. ЦЕНТРАЛЬНЫЕ РАЙОНЫ КОЛХИДЫ
- § 3. СЕВЕРНЫЕ РАЙОНЫ КОЛХИДЫ
| ГЛАВА XV
НАСЕЛЕНИЕ ЮГО-ВОСТОЧНОГО И ВОСТОЧНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ В III—I вв. до н. э. § 1. ЮГО-ВОСТОЧНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ Возникшие в начале II в. до н. э. армянские государства подчинили себе часть западногрузинских племен, живших в, Юго-Восточном Причерноморье. Страбон, как мы видели выше, отмечает, что возникшие в начале II в. до н. э. самостоятельные армянские государства «отрезали себе части (земель) у окрестных народов». Среди них он называет Каренитиду и Ксерксену, «которые граничат с Малой Арменией или даже составляют ее части». Эти земли и отрезали армяне «у халибов и моссиников» (XI, 14, 5). Данные области упоминает и Плиний (NН, V, 93). Каренитида (ср. арм. Карин, груз. Карну-калаки — совр. Эрзерум) лежала на Верхнем Евфрате, Ксерксена же (та же Дердзена, арм. Дерджан), находилась западнее Каренитиды, По Плинию, Евфрат (совр. Кара-су) вытекает из Каренитиды и проходит затем через Дердзену... В другом месте своего труда Страбон также указывает на включение западногрузинских областей Юго-Восточного Причерноморья в состав армянских государств во II в. до н. э. «Над окрестностями Фарнакии и Трапезунда, — говорит Страбон, — живут тибарены и халдеи до Малой Армении. Последняя — страна достаточна плодородная. Ею, как и Софеной, всегда владели (собственные) династы, то бывшие в дружбе с прочими армянами, то действовавшие самостоятельно. Они имели под своей властью и халдеев, и тибаренов, так что их владычество простиралось до Трапезунда и Фарнакии. Митридат Эвпатор, усилившись, стал владыкой и Колхиды, и всех этих (местностей), которые уступил ему Антипатр, сын Сизиса (один из правителей Малой Армении. — Г. М.)...» (XII, 3, 28). Трудно сказать, простиралось ли на самом деле владычество правителей Малой Армении «до Трапезунда и Фарнакии», однако нельзя сомневаться в том, что правители этой страны включили в свое царство ряд территорий с западно-грузинским населением, («халды» — «халибы», «моссиники», «тибарены»). И в эту эпоху Малая Армения, очевидно, преемница персидской сатрапии «Западной Армении» ксенофонтовского времени, по этническому составу своего населения, как и ее предшественница, не была чисто армянской страной, хотя политически ведущим здесь, возможно, был именно армянский элемент. Это было одно из эллинистических политических, образований. В среде вошедшего в состав этого государства западногрузинского населения (в низменных районах, по крайней мере), несомненно, происходил интенсивный процесс эллинизации и арменизации. Это, видимо, подтверждается известным замечанием Страбона, что в отторгнутых армянами у соседних племен областях «говорят (теперь) на одном языке» (т. е. на армянском). Последний стал здесь языком государственным... С этим же процессом, возможно, нужно связать появление т. н. армено-халибов (упоминаются у Плиния: NН, VI, 11 —12, 29). Тут, возможно, речь идет о вошедшем еще во II в. до н. э. в состав «Малой Армении» западногрузинском населении. Однако вскоре, на рубеже II—I вв. до н. э., многие западногрузинские области, находившиеся в составе Малой Армении, перешли в руки Понтийского царства. Еще до этого Понт, несомненно, овладел рядом других районов, населенных, западногрузинскими племенами. Уже в первой половине III в. до н. э. правители Понта приступили к завоеванию прибрежных районов Юго-Восточного Причерноморья. В середине III в. до н. э. Амис уже находился в сфере влияния Понта. Нумизматические данные, например, указывают, по крайней мере, на частичное контролирование монетного дела Амиса царями Понта. Главный греческий полис Юго-Восточного Причерноморья Синопа еще долго сохраняла свою независимость. В первый раз правители Понта напали на нее лишь в 220 г. до н. э., но это нападение не принесло им успеха. Однако уже в 183г. до н. э. царь Понта Фарнак I захватил и включил в границы своего государства и Синопу[1]. Впоследствии Синопа и Амис стали главными городскими центрами Понтийского царства. Вместе с тем, почти вся Пафлагония вошла в состав Понта. Вскоре после захвата Синопы Фарнак I основал на побережье между Котиорой и Керасунтом на месте совр. Герасуна новый город — Фарнакию. Трапезунд тоже перешел в руки Фарнака, но, как полагают исследователи, возможно, что этот район Фарнак уступил своему союзнику царю Малой Армении — Митридату[2]. В составе Малой Армении этот город находился в течение нескольких десятилетий, вплоть до эпохи могучего Митридата VI Эвпатора (111—63). «Малая Армения», как полагают исследователи, фактически представляла собой зависимое от Понта царство[3]. В составе эллинистических государств прибрежные греческие города начали играть несравненно более активную роль и окружающее их местное население еще интенсивнее вовлекалось в водоворот городской и вообще политической и экономической жизни государства. Эти условия, несомненно, способствовали ускорению процесса слияния местного и греческого этнических элементов, процесса эллинизации местного населения. Характерно, что Страбон, рассказывая о Фарнакии, говорит, что она была построена на территории халдов — халибов, однако не проводит никакого различия в производственной деятельности жителей самой Фарнакии и окружающего ее местного населения[4]. Фарнакия, говорит Страбон, получает от моря благосостояние посредстом ловли пеламид, а на суше владеет «рудниками, ныне только железными, а прежде и серебряными. В этих местах морской берег вообще чрезвычайно узок: (над морем) сразу поднимаются горы, изобилующие рудниками и лесами, а возделываются (лишь) немногие места. Средства к жизни рудокопам доставляются рудниками, а поморянам — ловлей рыбы, в особенности тунцов и дельфинов. Эти последние, следуя за стадами рыб, (именно) мелких тунцов, самок тунцов и самих пеламид, тучнеют и легко ловятся вследствие того, что слишком близко подходят к берегу. Одни жители Фарнакии ловят дельфинов на приманку, режут на куски и употребляют большое количество их жира на всякие (потребности)» (XII, 3, 19). Таким образом, следует полагать, что местное население в низменных районах все более и более ассимилировалось с эллинским элементом. Свою племенную самобытность крепко сохраняли лишь жившие в горных областях Юго-Восточного Причерноморья западногрузинские племена, среди которых начали выдвигаться воинственные племена санов (чанов)[5]. Вдали от водоворота кипучей жизни эллинистических городов и эллинистического общества Понтийского царства эти западногрузинские племена твердо хранили и свой социально- экономический (первобытнообщинный) строй, что собственно и обусловливало для них возможность сохранения и своей племенной самобытности. Красноречивые свидетельства об этом местном населении гористой части Юго-Восточного Причерноморья находим мы также у Страбона: «Выше Трапезунда и Фарнакии, — говорит он, — живут тибарены, халдеи и санны, которых прежде называли макронами, и (лежит) Малая Армения; близко к этим местам живут также аппаиты, прежние керкиты. Через эти места проходит Скидис, очень крутая гора, соединяющаяся с Мосхийскими горами, что выше Колхиды, и заселенная на вершинах гептакометами, и Париадр, тянущийся от местности у Сидены и Фемискиры до Малой Армении и образующий восточный край Понта. Все жители этих гор крайне дики, но гептакометы превосходят (в этом отношении) прочих. Некоторые живут даже на деревьях или в башенках, почему древние называли их моссиниками от названия (таких) башен — моссинов. Питаются они звериным мясом и орехами, нападают и на путешественников, спускаясь с горных вершин. Гептакометы истребили три помпеевых отряда, проходивших через (эту) горную страну; они поставили на дорогах чаши разведенного одуряющего меда, который вытекает из древесных ветвей, (а потом), напав на людей, напившихся (этого меда) и потерявших сознание, легко перебили их. Некоторые из этих варваров назывались также бизерами» (XII, 3, 18). [1] Максимова М. И. Античные города Юго-Восточного Причерноморья, 1956, с. 178—179. [2] Там же, с. 192. [3] Всемирная история, I, 1955, с. 323. Возможно, данное политическое образование является прямым наследником геродотовской «XVIII сатрапии», провинции «Западная Армения» ксенофонтовского «Анабасиса» и, наконец, «Ариан-Картли» древнегрузинсхой исторической традиции. [4] Максимова М. И. Указ. соч., с. 195. [5] М. И. Максимова полагает, что после Ксенофонта в этой области произошел ряд передвижений местных племен (см. указ. соч., с. 194 и след.). Однако, если глубже разобраться в предлагаемых античными источниками для этой области племенных названиях, вряд ли найдется основание для таких предположений. § 2. ЦЕНТРАЛЬНЫЕ РАЙОНЫ КОЛХИДЫ Выше мы видели, что в центральной части Колхиды в эпоху Ахеменидов существовало независимое Колхидское царство. Согласно древнегрузинской традиции (которая данное политическое образование упоминает под названием «Эгриси»), после возникновения Картлийского государства (начало III в. до н. э.) Колхидское царство подпало под власть Картли. По утверждению «Картлис цховреба», в Западной Грузии находились два административных округа Картли __ «саэристао». Один из них охватывал Аргвети, область Западной Грузии, прилегающую к Восточной Грузии в районе Сурамского перевала, а другой (Самцхе и Аджара) — южные районы центральной Колхиды. То, что названные области в первые века нашей эры на самом деле входили в состав Картлийского царства, неоспоримо по данным античных источников, а также по археологическим и эпиграфическим находкам в самой Аргвети. Об этом подробнее нам придется говорить ниже. Другой вопрос, насколько это оправдано в отношении и первого периода существования Картлийского царства, но это вполне вероятно, исходя из факта могущества Картлийского царства в III в. до н. э. Возможно, оно подчинило себе также и собственно Эгрисское (Колхидское) царство. Однако уже с начала II в. до н. э., когда территория Картлийского царства под натиском правителей Армении сильно уменьшается и Картли слабеет, господство Фарнавазианов над прибрежными районами Западной Грузии (по крайней мере, если оно и существовало раньше) должно было прекратиться. Аргвети, возможно, и в эту эпоху входила в состав Картлийского государства. После потери Картлийским царством во II в. до н. э. ряда своих позиций, в том числе и в прибрежной полосе Восточного и Юго-Восточного Причерноморья, можно думать, что более интенсивными стали связи прибрежных районов центральной Колхиды с эллинистическими центрами Юго-Восточного Причерноморья и прилегающих к нему областей. На рубеже II—I вв. до н. э. дело дошло до непосредственного включения Колхиды в состав Понтийского государства. Этому, очевидно, предшествовало ослабление власти правителей Колхиды и наступление соседних горских племен. Говоря о Колхиде, Страбон отмечает: «Какою славою пользовалась в древности эта страна, показывают мифы, повествующие о походе Язона, дошедшего даже до Мидии, и о предшедствующем (ему) походе Фрикса. Следовавшие затем цари, владея разделенной на провинции страною, не имели особенной силы. Когда же особенно усилился Митридат Эвпатор, страна перешла под его власть; в качестве наместника и правителя страны всегда посылался кто-нибудь из его друзей. В числе их был и Моаферн, дядя нашей матери с отцовской стороны. Отсюда шла царю главнейшая помощь для (организации) его морских сил...» (XI, 2, 18). Царь Понта Митридат VI Эвпатор (111—63 гг. до н. э.), как известно, создал крупное государство, в которое были включены не только Юго-Восточное и Восточное Причерноморье (Колхида), но и территория Северного Причерноморья (Боспорское царство). Для этого ему пришлось вести ряд войн против населения этих областей. Например, согласно сообщению Аппиана (Митридатовы войны, 64), еще в 83 г. до н. э. он «воевал с отпавшими колхами и боспорцами». После подавления этого восстания правителем Колхиды Митридат назначил своего сына, также носившего имя Митридата. Однако отец последнего вскоре заподозрил его в измене и, «призвав его к себе, заключил в золотые оковы и немного спустя казнил его...». Правителем Боспора Митридат назначил другого своего сына Махара, царствовавшего там с 79 г. по 65 г. до н. э., когда он был отстранен Митридатом и заменен его братом Фарнаком. Колхида, как видно из вышеприведенного сообщения Страбона, выполняла ряд обязательств по отношению к правителям Понта. В частности, из Колхиды «шла царю главнейная помощь для (организации) его морских сил». «Страна эта, — замечает тот же Страбон, — богата и плодами, кроме меда (который по большей части горьковат на (вкус), и всем (нужным) для кораблестроения: лес она и сама производит в большом количестве и получает по рекам, производит также в изобилии лен, пеньку, воск и смолу. Производство льна приобрело даже известность: его вывозили в чужие земли...» (XI, 2, 17). Страбон в центральной Колхиде специально упоминает город Фасис (совр. Поти)— «торговый порт колхов, имеющий перед собою с одной стороны реку, с другой—озеро (Палиастоми. — Г. М.), с третьей — море». Фасис, по его словам, судоходен вверх до крепости Сарапанов (совр. Шорапани). Таким образом, рекой Фасис древние греки называли, очевидно, р. Квирилу и затем, после ее слияния с р. Риони, среднее и нижнее течение этой реки. Фасис, по словам Страбона, через ущелье у крепости Сарапанис, «сделавшийся вследствие извилин (русла) проходимым при помощи ста двадцати мостов, бурно и стремительно несется в Колхиду, бороздя эти местности в дождливую пору множеством потоков; он берет начало в лежащих над (Иберей) горах, пополняясь многими ключами, а в равнинах принимает в себя и другие реки, в том числе Главк и Гипп (= р. Верхний Риони и Цхенисцкали.— Г. М.). Сделавшись полноводным ,и судоходным, он впадает в Понт и имеет при себе город того же имени и неподалеку озеро» (XI,. 3, 4). Река Фасис и в это время, несомненно, оставалась крупной торговой магистралью, так же как и город Фасис был крупнейшим торговым центром Восточного Причерноморья. Упоминание его в качестве «торгового порта колхов» исследователи считают признаком того, что к этому времени Фасис в значительной мере находился в руках местного населения и был тесно связан с остальной Колхидой. Через Фасис велась, очевидно, активная внешняя торговля. Археологические материалы свидетельствуют о широком ввозе черно- и краснолаковой керамики, «мечарских» чаш и др. изделий малоазийских ремесленных центров, главным образом Пергама, Самоса, а также Александрии. В большом количестве найдены обломки родосских, гераклейских, косских, книдских и др. амфор. В III—I вв. до н. э. доминирующее положение в торговле с Колхидой принадлежит все-таки Синопе: обломки синопских амфор (свидетельствующих о ввозе синодского оливкового масла), лутериев, черепиц найдены повсеместно как в прибрежных поселенных, так и во внутренних областях Колхиды[1]. Симптоматично, что Страбон специально обращает внимание на морскую дорогу из Фасиса в Амис и Синоп: «Отсюда (т. е. из города Фасиса. — Г. М.), — говорит он, — до Амиса и Синопы три или даже два дня (пути), так как (по пути) и берега и устья рек мягки (не суровы)» (XI, 2, 17). В этом нельзя не усмотреть указание на наличие интенсивной связи по морскому пути между Фасисом и эллинскими городами Юго-Восточного Причерноморья. Господство правителей Понта во всех районах исторической Колхиды вовсе не носило одинакового характера. Если в Юго-Восточном Причерноморье и низменной, приморской, части центральной Колхиды они, нужно думать, прочно обосновались и прибрежные города Юго-Восточного и Восточного Причерноморья стали их опорными пунктами, то в горных внутренних районах центральной и северной (совр. Абхазия, Сванети) Колхиды власть Понта носила, несомненно эфемерный характер. Жившие здесь племена, в основном, были независимыми и вряд ли выполняли какие-либо обязательства по отношению к правителям Понта, что вполне определенно можно заключить хотя бы из сообщения античных авторов, описывающих прохождение через эти места Митридата Эвпатора, направлявшегося после своего поражения в борьбе с римлянами (Помпеем) на север, в Боспорское царство. Об этом специально у нас речь будет идти ниже, при рассмотрении обстановки в северной Колхиде. Не исключено, что территория Аргвети, т. е прилегающей к Восточной Грузии области Западной Грузии, и в это время находилась в составе Картлийского царства. Установление господства Понтийской державы над прибрежными районами Восточного Причерноморья должно было иметь серьезные последствия для дальнейших судеб населения этой области. Связанное с этим упразднение остатков местной государственности и замена ее довольно слабой и поверхностной иноземной администрацией (подобная обстановка сохранилась и позднее, после поражения Понта и установления здесь римского владычества) открыли дорогу широкому проникновению горцев в Колхидскую низменность. Горские племена начинают играть все более и более активную роль. Это обстоятельство, как мы увидим ниже, ясно выступает перед нами в южной и северной Колхиде. Несомненно, тот же процесс происходил и в центральной Колхиде. В конечном счете это привело к возникновению в прибрежной части южной, центральной и северной Колхиды ряда новых раннеклассовых политических образований. [1] Лордкипанидзе О. Д. Древняя Колхида, с. 193 и след. (там же указ. лит.). § 3. СЕВЕРНЫЕ РАЙОНЫ КОЛХИДЫ Античные источники проводят резкое различие между мирным населением прибрежной полосы и соседними воинственными горскими племенами в северной части Колхиды, на территории совр. Абхазской АССР, и дальше на север, вдоль Черноморского побережья. В числе первых античная традиция называет племена керкетов, которые, судя по Артемидору (II—I вв. до н. э.), занимали территорию примерно от совр. Новороссийска вплоть до совр. Туапсе. Дальше на юг, вдоль побережья, вплоть до района совр. Сочи тот же автор называет ахейцев, отсюда до района совр. Сухуми — гениохов. В начале I в. до н. э., как выясняется, произошло вторжение джиков, которые заняли территорию древних керкетов. Античная традиция резко противопоставляет керкетов (возможно, древнее, оседлое население приморской полосы) джикам, ахейцам и гениохам, воинственным горским племенам абхазского и северокавказского побережья Черного моря. Если о керкетах говорится, что это справедливый и добрый народ, весьма искусный в мореходстве (Аноним V в., § 65), что на их побережье имеются пристани и селения (Страбон, XI, 2, 14), что у них работники носят свой товар до тех пор, пока кто-нибудь не купит его (Плутарх) и т. д., то джики, гениохи и ахейцы античными авторами рисуются полудикими племенами, занимающимися морским разбоем. Интересно, что подчеркивается враждебность их (например, ахейцев) к керкетам (у Анонима V в., например, сказано, что ахейцы «многочисленны и находятся во вражде с керкетами», § 65). Страбон отмечает, что побережье «ахеев, зигов (т. е. джиков) и гениохов» по большей части не имеет гаваней, и его обитатели «живут морским разбоем, для чего имеют небольшие, узкие и легкие ладьи, вмещающие около двадцати пяти человек и редко могущие принять тридцать; эллины называют их камарами... Выходя в море на своих камарах и нападая то на грузовые суда, то на какую-нибудь местность или даже город, они господствуют на море. Случается, что им содействуют и владетели Боспора, предоставляя им стоянки, покупку, провианта и продажу награбленного. Возвращаясь в родные места, они, за неимением стоянок, взваливают (свои) камары на плечи и уносят в леса, в которых и живут, обрабатывая скудную почву; а когда наступит время плавания, они снова сносят (камары на берег). Так же поступают они и в чужой стране, где имеют знакомые лесистые местности: скрыв в них камары, они сами бродят пешком днем и ночью с целью захвата людей в рабство; то, что удается им захватить, они охотно возвращают за выкуп, по отплытии извещая потерпевших. В местностях, где есть (самостоятельные) правители, обижаемые еще находят некоторую помощь со стороны (своих) вождей, нередко они в свою очередь нападают (на пиратов) и захватывают камары вместе с людьми; (области) же, подчиненные римлянам, более беспомощны вследствие нерадения посылаемых (ими правителей)» (XI, 2, 12). В другом месте Страбон отмечает, что «в Азии наше побережье все подчинено им (римлянам. — Г. М.), если не брать в расчет земель ахейцев, зигов и гениохов, ведущих разбойническую и кочевую жизнь в тесных и скудных местностях» (XVII, 3, 24). Из этого красноречивого описания следует, что речь, по всей вероятности, идет о племенах, стоявших на стадии «военной демократии», когда грабительские войны становятся особенно необходимыми. Греческие прибрежные города и даже правители Боспора являлись, очевидно, покупателями захваченных этими горцами у соседей добычи и пленных, которых они, как отмечает Страбон, «охотно уступали за выкуп», а также, несомненно, и продавали, так как сами, вероятно, мало нуждались в рабской силе. Конечно, иногда эти племена нападали и на греческие города. Плиний (23-24 — 79 г. н. э.), например, отмечает, что богатейший город Питиунт разграблен гениохами (NН, VI, 16). Диоскурия, очевидно, тоже подверглась подобному разгрому, так как тот же Плиний говорит о ее «запустении» (NH VI, 15). Занятие пиратством у племен северной Колхиды и соседних областей находит параллель в широкораспространенном в эллинистическую, а затем и римскую эпоху пиратстве Восточного Средиземноморья вообще. Выясняется, что основным поставщиком кадров пиратов является разлагающееся или разложившееся родовое общество отсталых племен[1]. У них, к I в. до н. э. сложились, очевидно, довольно крупные союзы племен. «Они, — говорит Страбон, — находятся под властью так называемых скиптродержцев («скептухов»), которые, в свою очередь, подчинены тиранам или царям. Так, например, у гениохов было четыре царя, когда Митридат Эвпатор, во время бегства из отеческой (земли) на Боспор, проходил через их страну» (XI, 2, 13). «Цари» гениохов являлись, вероятно, вождями союзов племен, а «скептухи» — отдельных племен. Таким образом, выясняется, что у гениохов во время бегства Митридата было четыре союза племен. Скорее всего в гениохах мы должны видеть сванские племена, хотя в этом не может быть полной уверенности. Возможно и то, что под данным расплывчатым и грецизированным названием подразумеваются этнически разные племена[2]. И вне отождествления гениохов со сванами, по другим указаниям греко-римских и византийских источников ясно выступает факт широкого распространения сванских племен на территории Северной Колхиды. Сваны в то время жили, несомненно, недалеко от Диоскурии (совр. Сухуми), так как они, по словам Страбона, «господствовали над Диоскурией». Интересно отметить, что по уровню социально-экономического развития сваны в это время также стояли на ступени «военной демократии». Их общественный строй характеризуется всеми присущими ему признаками (вождь, совет племени и т. д.). Недалеко (от Диоскурии. — Г. М.), — говорит Страбон, — (живут) и соаны ( = сваны)... пожалуй, даже первые (из местных народов) по силе и могуществу. По крайней мере, они господствуют над Диоскурией. У них есть царь и совет из трехсот мужей, а войско они набирают, как говорят, даже в двести тысяч, ибо все население отличается воинственностью, (хотя бы и) не (было) в строю» (XI, 2, 19). Как справедливо отмечал акад. С. Н. Джанашиа, нельзя сомневаться в том, что сваны в это время жили в условиях родового строя. Их «царь» — это племенной вождь, а совет — собрание родовых старейшин и т. д. Акад. С. Н. Джанашиа укавывал при этом, что эти сведения о сванах относятся к эпохе не позднее I половины I в. до н. э., но, может быть, они еще древнее на целое столетие или даже полтора столетия[3]. Сообщение Страбона, что у сванов «все население отличается воинственностью» и потому они могут выставить войско в двести тысяч человек, также указывает на господство родового строя, когда нет различия между народом и войском, хотя вполне вероятно, что сообщение Страбона о численности выставляемого сванами войска является сильно преувеличенным. В данном случае под названием «сванов» Страбон, вероятно, описывает один из сванских союзов племен. Аналогичными союзами племен могли быть и другие соседние гениохийские объединения, о которых упоминает Страбон. То, что в этой области царила характерная для родового строя политическая раздробленность, очень ярко выступает также и по сообщениям античных авторов, в первую очередь того же Страбона о Диоскурии. Этот город, согласно Страбону, служил «общим торговым центром для народов, живущих выше нее и поблизости. Сюда сходятся, говорят, семьдесят народностей, а по словам других (писателей), нисколько по заботящихся об истине, — даже триста, все они говорят на разных языках, так как живут разбросанно, не вступая между собою в сношения, вследствие самолюбия и дикости. Большая часть их (принадлежит) к сарматскому племени, и все они (называются) кавказцами» (XI, 2, 16). Это сообщение впоследствии повторяется и другими античными авторами. Таким образом, по сведениям античных источников довольно ясно выступает тот факт, что население Северной Колхиды жило в условиях разлагающегося родового строя. По тем же материалам очень ярко наблюдается также факт засилия горских племен, о котором мы уже говорили выше. Падение местной колхидской государственности создало здесь довольно неустойчивое положение. Ни правители Понта, ни пришедшие им на смену римляне не были в состоянии защитить оседлое земледельческое население низменности от набегов горцев. Об этом говорит даже Страбон, жалуясь на «нерадение посылаемых (сюда римлянами их правителей)» (XI, 2, 12). Имеет место также проникновение из северокавказских степей новых масс (джики и т. д.) Это, со своей стороны, вызывает другие передвижения племен. Таким образом, на территории почти всей области исторической Колхиды происходят крупные изменения — горцы ведут наступление на население равнины. Эти бурно протекавшие в I в. до н. э. и I в. н. э. события, как было отмечено выше, подготовили почву для возникновения в Колхиде новых раннеклассовых государственных образований, о которых у нас речь будет идти ниже. [1] Ленцман Я. А. К вопросу об источниках эллинистического пиратства. — ВДИ, 1946, № 4, с. 219—228. [2] Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии. Введение, §5. [3] Джанашиа С. Н. Труды, II, с. 117—118 (на груз. яз.). жүктеу/скачать 2.57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|