Очерки истории Грузии. Том 1

ОПИСАНИЕ ЧЕРНО-БЕЛЫХ ИЛЛЮСТАЦИЙ

жүктеу/скачать 2.57 Mb.

бет	24/25
Дата	24.04.2016
өлшемі	2.57 Mb.
	#78716

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25

ОПИСАНИЕ ЧЕРНО-БЕЛЫХ ИЛЛЮСТАЦИЙ

1. Ручные рубила, ранний, средний ашель.
2. Ручные рубила, средний ашель.
3. Разнообразные орудия с различных памятников.
4. Различные орудия.
5. Различные орудия.
6. Костяные и роговые орудия среднего этапа верхнего палеолита
7. Костяные изделия, верхний палеолит.
8. Пос. Одиши, земледельческие орудия-макролиты.
9. Западная Грузия. Неолитические поселения, земледельческие орудия и керамика
10. Поселение Арухло I. Остатки жилых и хозяйственных сырцовых помещений II и III строительных горизонтов.
11. Поселение Арухло I. Реконструкция сохи из оленьего рога (верхние строительные горизонты).
12. Поселение Арухло I. Орудия труда из камня, кости и рога.
13. Поселение Арухло I. Орудия труда из кости и рога.
14. Поселение, Шулаверис-Гора. Глиняная женская статуэтка
15. Поселение Арухло I. Головка человека из гальки.
16. Глиняная посуда из Дидубе и Кикети
17. Глиняная посуда из Кода.
18. Самшвилде. Могильник, погребение после вскрытия.
19. Самшвилде. Обсидиановый инвентарь.
20. Поселение Хизанаант-Гора, слой Е. Керамические изделия
21. Амиранис-Гора. I строительный горизонт, керамические изделия из могильника
22. Амиранис-Гора. I строительный горизонт, керамический сосуд на могильника
23. Амиранис-Гора. I строительный горизонт, керамическая очажная подставка.
24. Амиранис-Гора. I строительный горизонт, бронзовый серп.
25. Амиранис-Гора. I строительный горизонт, глиняная скульптура быка из алтарного комплекса.
26. Поселение Квацхелеби, слой С. Остатки жилого помещения с очагом в центре.
27. Квацхелеби, слой С. Соха из рога оленя.
28. Квацхелеби, слой С. Глиняные сосуды.
29. Квацхелеби, слой С. Глиняные сосуды.
30. Квацхелеби, слой С. Глиняные крышки для посуды и фрагмент глиняного сосуда.
31. Квацхелеби, слой С. Глиняная скульптура быка.
32. Сачхере. Кинжальные клинки из курганных могильников(металл).
33. Сачхере. Штык и кинжал из курганных могильников.
34. Сачхере. Медные тесла и золото из курганных могильников.
35. Сачхере. Топоры из курганных могильников.
36. Сачхере. Булавки из курганных могильников.
37. Бронзовая подвеска XIV—XIII вв. до н. э. Могильник Певреби.
38. Бронзовая подвеска XIV—XIII вв. до н. э. Могильник Певреби.
39. Бронзовые украшения. XIV—XIII вв. до н. э. Певреби.
40. Бронзовые украшения XIV—XIII вв. до н. э. Святилище Шилда.
41. Глиняный сосуд. XIV—XIII вв. до н. э. Могильник Самтавро.
42. Глиняный сосуд. XIV—XIII вв. до н. э. Тбилиси.
43. Глиняная маслобойка. XIV—XIII вв. до н. э. Самтавро.
44. Глиняный кубок. Конец II тыс. до н. э. Триалети.
45. Листовидный кинжал. Конец II тыс. до н. э.
46. Бронзовый цельнолитый меч «кахетского» типа. Конец II — I пол. I тыс. до н. э.
47. Бронзовая рукоятка железного меча, I пол. I тыс. до н. э. Самтавро
48. Глиняный сосуд II тыс. до н. э. Самтавро.
49. Глиняный сосуд, конец II тыс. до н.э.
50. Глиняный сосуд, I пол. I тыс. до н.э. Самтавро.
51. Бронзовая модель боевой колесницы. I пол.1 тыс. до н.э. Святилище Гохеби.
52. Бронзовая скульптура обнаженного мужчины. I пол.1 тыс. до н.э. Святилище в г. Мелаани.
53. Бронзовая скульптура воина. I пол. I тыс. до. н.э.
54. Бронзовая скульптура обнаженного мужчины. I пол. I тыс. до н.э. С. Качрети.
55. Бронзовый гравированный пояс. VIII—VII вв. до н.э. Сагареджо.
56. Глазурованный сосуд. Конец II тыс. до н.э. Самтавро.
57. Бронзовый кинжал. XV в. до н.э. Земо-Бодбе.
58. Бронзовый кинжал. XIII—XII вв. до н. э. Святилище Шилда.
59. Бронзовый наконечник копья. XIV—XIII вв. до н.э. Святилище Шилда.
60. Бронзовая рукоятка листовидного кинжального клинка XIV— XIII вв. до н.э. Святилище Шилда.
61. Бронзовый наконечник копья. I пол. I тыс. до н. э. Сагареджо.
62. Бронзовые наконечники стрел. I пол. I тыс. до н.э. Святилище Малаани.
63. Бронзовые серпы. XIV—XIII вв. до н.э. Святилище Шилда.
64. Бронзовые наконечники копий. XIV—XIII вв. до н.э. Святилище Шилда.
65. Бронзовые наконечники копий. XIV—XIII вв. до н.э. Святилише Шилда.
66. Бронзовый топор центрально-закавказского типа. XIV—XIII вв. до н.э. Святилище Шилда.
67. Бронзовый наконечник копья с шипами на втулке. XIV—XIII вв. до н. э. Святилище Шилда.
68. Бронзовый топор центрально-закавказского типа. XIV—XIII вв. до н. э. Святилище Шилда.
69. Бронзовый кинжал. XIV—XIII вв. до н. э. Святилище Шилда.
70. Бронзовый наконечник копья с гравировкой на втулке. XIV—XIII вв. до н.э. Святилище Шилда.
71. Бронзовый наконечник копья с рельефным изображением змеи. XIV—XIII вв. до н. э. Святилище Шилда.
72. Плоские топоры, эпоха поздней бронзы—раннего железа.
73. Сегментовидные орудия поздней бронзы—раннего железа.
74. Бронзовые мотыги колхидской культуры.
75. Бронзовые мотыги эпохи поздней бронзы—раннего железа.
76. Колхидский бронзовый топор. Чабарухский клад.
77. Колхидские бронзовые топоры. Чабарухский клад.
78. Колхидские бронзовые топоры. Чабарухский клад.
79. Колхидские бронзовые топоры. Чабарухский клад.
80. Колхидский топор с изображением всадников. VII в. до н. э. Сулори.
81. Колхидский топор. Пасанаурский клад.
82. Бронзовый сосуд. Чабарухский клад.
83. Бронзовый сосуд. Пасанаурский клад.
84. Дугообразные фибулы. Пасанаурский клад.
85. Предметы из Пасанаурского клада (сборная таблица).
86. Глиняная фигурка оленя. VIII—VII вв. до н. э. Вани.
87. Золотая диадема. V в. до н. э. Вани.
88. Золотая серьга. V в. до н. э. Вани.
89. Золотая серьга. V в. до н. э. Вани.
90. Золотая диадема. I половина IV в. до н.э. Вани.
91. Золотые серьги. I половина IV в. до н.э. Вани.
92. Золотые серьги. I половина IV в. до н. э. Вани.
93. Золотые серьги. I половина IV в. до н. э. Вани.
94. Деталь серебряного ритона. V—IV вв. до н. э. Мтисдзири.
95. Часть городских ворот и привратного святилища, постамент для статуи. III—I вв. до н. э. Вани.
96. Мостовая, лощенная булыжником. III—I вв. до н.э. Вани.
97. Развалины круглого храма. III—II вв. до н. э. Вани.
98. Ступеньки монументального алтаря. III—II вв. до н. э. Вани.
99. Золотые украшения и слиток. Рубеж IV—III вв. до н. э. Вани.
100. Золотые серьги. Рубеж IV—III вв. до н. э. Вани.
101. Золотые украшения и монета сиракузского тирана Гиерона II (275—216 гг. до н. э.), Вани.
102. Деталь золотого ожерелья. III в. до н. э. Вани.
103. Золотые монеты. IV в. до н. э. Золотая пирамидальная подвеска; ожерелье из золотых, сердоликовых бус и золотой подвески. I пол. III в. до н. э. Вани.
104. Серебряная ложка. III в. до н. э. Вани.
105. Серебряная пиала. III в. до н. э. Вани.
106. Инталия с изображением сфинкса. Стекло. III в. до н. э. Вани.
107. Бронзовые статуэтки с золотыми украшениями. III в. до н. э. Вани.
108. Бронзовая статуэтка богини Ники. II в. до н. э. Вани.
109. Серебряные статуэтки. II-I вв. до н. э. Вани.
110. Серебряный медальон.II-I вв. до н. э. Вани.
111. Фрагмент бронзовой статуи. II-I вв. до н. э. Вани.
112. Фрагмент бронзовой статуи. II-I вв. до н. э. Вани.
113. Львиная голова. Известняк. III-II вв. до н. э. Вани.
114. Фрагмент фриза. Известняк. II в. до н. э. Вани.
115. Акротерий. Известняк. П-I вв. до н. э.
116. Антефикс. Глина. II -I вв. до н. э. Вани.
117. Капитель IV-III вв. до н. э. Цихиа-Гора.
118. Деталь строения. II-I вв. до н. э. Мцхета-Багинети.
119. Терракотовая маска II в. до н. э. Саркине.
120. Железная статуэтка. II-III вв. н. э. Мцхета — Каренис-хеви.
121. Терракотовая статуя. II в. до н. э. Саркине.
122. Терракотовая маска. II в. до н. э. Саркине.

Богатство этого погребения, а также наличие в нем золотых штандартов знамени дают убедительное основание отнести саркофаг к царскому двору, тем более, что он обнаружен в царской резиденции, в акрополе Мцхета. На это указывает и упомянутая выше надпись[72]. Естественно, такое положение наблюдается не только в Мцхета. Богатые погребения обнаружены в разных общинах, ущельях и провинциях Грузии.

Такую же картину раскрывает позднеантичный могильник в Згудери, который был обнаружен в 1964 г. на левом берегу р. Дзама (Карельский район). Заслуживает внимания, что в ущелье р. Дзама были найдены богатые грунтовые погребения. В этом отношении в Згудери, как будто, сохраняют раннеантичный обряд или же поступают так, как в I—III вв. н. э. в Западной Грузии (Бори, Клдеети, Хаиши Уреки, Квашхиети и др.). Так же как в Мцхета, и в Згудери выделяется очаг богатых погребений. В одном из згудерских погребений были обнаружены золотые кольца, браслеты, серьги, ожерелье, украшенное камеей, золотые и серебряные монеты, серебряные, бронзовые и стеклянные сосуды, бронзовые ритуальные кадила и другие культовые предметы. Примечательно, что на серебряных сосудах Згудери имеются также арамейские надписи[73].
Богатые погребения Згудери также следует отнести ко II—III в. н. э. и их надо считать погребениями знати Дзамского ущелья, быть может, предводителей данной провинции. Как видно, предводители этой провинции в позднеантичное время жили с соответствующей роскошью и старались во всем приравниваться к представителям других провинций, равным им по рангу.
В с. Бори близ Шорапани в течение многих лет находили отдельные предметы позднеантичного времени. В конце концов выяснилось, что там был еще один очаг богатых погребений разряда эриставских гробниц. Вещи из Бори настолько похожи на армазисхевские, что иной раз трудно их различить. Таковыми являются, например, изображение лошади с поднятой ногой перед алтарем на днище серебряной чаши, серебряные обкладки резных ножек ложа, серебряные винные кувшины, ложки и т. д.[74].
Особого внимания заслуживает серебряная большая чаша с арамейской, (армазской) надписью: «Добрый эристав Бузмир»[75]. Характерна и судьба этой надписи; ее расшифровка стала возможна только после прочтения двуязычной надписи, найденной в Армазисхеви[76].
Борийскую и клдеетскую группу богатых погребений позднеантичного времени пополняет блестящими образцами торевтики данной эпохи и инвентарь богатого погребения в Саргвеши, в котором выделяется серебряный кубок, украшенный четырьмя медальонами с изображениями вельмож Сасанидского царства[77]. Из золотых вещей Саргвеши сохранились три кольца, браслеты, бусы-подвески и большие кольца-подвески. В Саргвеши найдены также серебряные ложки[78], хорошо известные из находок в Бори, Мцхета, Армази и Багинети.
Очаг богатых погребений был открыт в 1941—1942 гг. в с. Клдеети (Зестафонский район). Золотыми украшениями, серебряными сосудами, стеклянными, бронзовыми и железными украшениями и предметами, железным оружием Клдеетский богатый могильник свободно можно поставить рядом с инвентарем эриставских и царских погребений Мцхета-Армази-Багинети. Уникальным выглядит инкрустированная камнями и покрытая зернью золотая пряжка с портретной геммой, основная часть которой — золотая овальная пластина — имеет вокруг 13 равных и почти одинаковых выступов. Все тринадцать выступов украшены миндалевидными альмандинами. Оправы альмандинов и кромки выступов обведены зернью. Посередине, в большой оправе с высокими краями сидит сердолик, на котором высечено портретное изображение «клдеетского эристава»[79]. Это мужчина средних лет с бородой и усами, мягким, разумным и волевым выражением, головной убор которого напоминает западногрузинский башлык[80].
Царский облик «клдеетского эристава» наводит на мысль признать в нем одного из представителей верховной власти Эгриси. Основанием для этого может послужить и золотой пояс и богатый погребальный инвентарь, который находит общее как с колхидским, так и картлийским кругом златочеканного искусства.

3. Строительное искусство и памятники зодчества

О грузинском зодчестве античной эпохи раньше можно было составить представление лишь на основании сведений письменных источников. И в самом деле, в грузинских, греко-римских и византийских источниках имеется множество сведений, на основании которых можно воссоздать общий уровень развития строительного искусства и архитектуры Грузии античной эпохи. Составить же более конкретное представление о городской архитектуре Грузии античного времени удается преимущественно по археологическим памятникам.
Если о городской архитектуре будем судить по сохранившимся сооружениям, в первую очередь привлекут внимание фортификационные, т. е. крепостные, строения, обнаруженные в Мцхета (Армазцихе, Цицамури, собственно Мцхета, Саркине-Саване), Уплисцихе, Гори, Урбниси и в некоторых других местах. К этой группе сооружений относятся крепостные стены и укрепления, башни и расположенные между ними устои.
На ранней ступени интересующего нас времени, т. е. в VI—III вв. до н. э., городские крепостные сооружения построены без применения известкового раствора. Нижняя часть крепостных стен, башен и устоев выложена из каменных квадров[81]. Обычно первый, нижний ряд каменных квадров уложен в специально вынутой в скале выемке. Последующие же ряды перевязаны между собой скобами. Такая картина наблюдается в Армазцихе, Цицамури, Уплисцихе, Горисцихе, Вани и т. д. Скоба деревянная засвидетельствована в Армазцихе. Цицамури, железная — в Вани, Армазцихе. Употреблялась двоякая деревянная скоба: одна горизонтально укрепляла квадры одного ряда, вторая же использовалась для укрепления между собой верхнего и нижнего рядов (Цицамури)[82]. У железных скоб оба конца загнуты и они отличаются друг от друга только размерами. Их особенностью следует считать то, что концы железных скоб нуждаются в укреплении свинцом в специальных пазах[83]. Так укреплены скобами фундамент ванских ворот, армазхисхевские и багинетские саркофаги, фундамент усыпальницы типа мавзолея.
На таких тщательно заложенных и укрепленных фундаментах и на нижней части вообще воздвигали из сырца крепостные стены, башни и устои (Армазцихе, Цицамурис-Гора, Горисцихе, Уплисцихе, Вани и др.).
Таким образом, на ранней (древнейшей) ступени строительства оборонительных сооружений городов Грузии античного времени крепостные стены, башни и устои воздвигались на фундаментах каменных квадров. Это является до III в. до н. э. единственным видом крепостных сооружений как в Восточной, так и в Западной Грузии.
Таким же способом строились храмы, дворцы, ворота и другие сооружения общественного или культового назначения. Так построены колонный зал Армазцихе, ванский храм и ворота, строения разного назначения в акрополях Армазцихе и Вани.
Из-за того, что сооружения, построенные описанным способом, раньше всех были обнаружены, раскопаны и изучены в Мдхета, а именно в Армазцихе. его называют Армазцихе I. Армазцихе I подразумевает распространенную в VI—III вв. до н. э., связанную между собой скобами кладку квадров без известкового раствора, уложенную в сделанных в скалах специальных выемках, верхнюю часть которой составляет стена из сырцового кирпича. Армазцихе I подразумевает также не только определенный способ строительного искусства, но и определенный хронологический отрезок. Имеется в виду ранняя ступень городского строительства Грузии античного времени — VI—III вв. до н. э.[84].
Памятники ранней ступени лучше всех сохранились на территории Картли, а именно в Большой Мцхета (Армазцихе, Цицамури, Саркине, Армазисхеви и др.). Обстановка в Западной Грузии в основном представляется по Ванскому городищу и по ахеменидской капители Саирхе.
Особую архитектурную группу ранней ступени городского строительства Грузии составляет одна, ранняя часть высеченных в скале помещений в Уплисцихе. Как предполагают, в Уплисцихе выделяются высеченные в скале комплексы доэллинистического периода (VI—IV вв. до н. э.), при расчистке которых не был обнаружен более поздний материал[85].
Естественно, на ранней ступени следует предполагать наличие и деревянных построек. Относительно этих сооружений, как было показано в письменных источниках, сохранилось множество сведений. Кроме этого, в обработке потолка одного из высеченных в скале залов в Уплисцихе некоторые исследователи видят явное подражание древесно-балочному перекрытию. По их мнению, в разделении, в частности, потолка, сдвоенными круглыми балками, будто несомненно проявляются традиции деревянных конструкций и, не имея никаких функций, они повторяются в камне в качестве декоративного элемента[86]. Другого археологического материала для воссоздания уровня деревянной архитектуры почти не существует, т. к. ни один жилой холм Колхидской низменности, в котором имеются деревянные сооружения, до конца не раскопан, выявлены лишь отдельные части срубных строений (Наохваму[87], Сакоркио[88]).
Уже на древней ступени, в особенности же в IV—III вв. до н. э., постройки (гражданские, культовые, крепостные) были покрыты черепицей. Так, например, следы черепичных крыш явно проглядывают в Большой Мцхета, Уплисцихе, Урбниси, Гори. В покрытии зданий использовалась черепица двух видов: плоская черепица с загнутыми боками (типа солена) и желобчатая (типа калиптера). Черепица изготовлялась в местных мастерских и довольно хорошо.
В Восточной Грузии использовалась мцхетская черепица. Установлен оригинальный способ ее изготовления: на керамическом кругу делали трубу, которая до обжига продольно резалась на две ровные части, на каждой из которых приделывался выступ[89].
С III в. до н. э. в городской архитектуре Грузии наблюдается большой перелом. Начинает распространяться известковый раствор, который с этого времени становится характерной особенностью городского строительства. Распространение известкового раствора приурочивается к этому времени и грузинскими письменными источниками. В «Картлис Цховреба», при описании деятельности царя Ардама, сказано, что он окружил Мцхета оградой на известковом растворе и что «до этого в Картли не было известно известковое дело»[90].
В свое время царевич Теймураз, по поводу данного сообщения летописи, высказал заслуживающее внимание положение, согласно которому известковый раствор был известен до Ардама, использовался и до него, но «Ардам познакомил всю Иберию, как строить крепости и крепостные сооружения на известковом растворе, и поэтому древние грузинские летописцы приписывали ему введение известкового раствора»[91].
Таким образом, по мнению царевича Теймураза, в деятельности Ардама главное не введение в строительство известкового раствора, а распространение его по всей Иберии, т. е. создание нового этапа в развитии строительного искусства Грузии античного времени. Новейшие археологические открытия подтверждают наличие применения известкового раствора уже в III в. до н. э., независимо от того, заслуга в этом новшестве приписывается Ардаму или нет. Вместе с тем, это новая ступень в городском строительстве Грузии античной эпохи, которая в корне отчетливо выделяется не только в тех городах и крепостях, в которых сохранились характерные для первой ступени памятники, но и на других объектах. Так, например, после II в. до н. э. следы применения известкового раствора обнаружены в Мцхета (Армазцихе, Саркине, Цицамури, Армазисхеви) позже, в т. н. позднеантичной эпохе, к названным городищам следует причислить Уджарма.
В это время известковый раствор одинаково применяется в строительстве крепостных, гражданских и культовых сооружений и в большинстве случаев на этом растворе построены памятники городской архитектуры Грузии второй ступени античной эпохи. Это, конечно, не означало полного забвения ранних традиций. И на этом этапе имеются случаи применения каменных квадров, но они используются уже для внешней отделки зданий. Строительное искусство того времени, наряду с известковым раствором, усвоило и постепенно стало широко использовать отделку каменными квадрами строившихся на известковом растворе сооружений. В качестве иллюстрации к сказанному можно указать на развалины дворца в резиденции армазских эриставов — на т. н. здание с порогом или на сооружения Саркине, которые уже в III в. до н. э. были украшены резными капителями колонн, полуколоннами и другими сложными и тщательно выполненными архитектурными деталями. Уровень развития строительного искусства данной ступени наиболее четко воссоздают т. н. памятники малого зодчества — погребения, усыпальницы типа мавзолея, обнаруженные в Мцхета (Армазисхеви, Багинети, Самтавро, окрестности Мцхетского вокзала). Одно из таких погребений, а именно у старого моста в Мцхета, относится к I в. н. э. и является наиболее четким образцом зодчества своего времени: в строительстве усыпальницы были использованы и каменные квадры (являющиеся отзвуком древней строительной традиции) и известковый раствор. Усыпальница внутри была оштукатурена известковым раствором, а с внешней стороны облицована каменными квадрами. Свод усыпальницы также был уложен на известковом растворе, на нем было сооружено двускатное перекрытие с черепичной крышей[92]. Более или менее подобная картина наблюдается в Армазисхеви, Багинети, Самтавро и т. д.
Сохранение в нетронутом виде сооружения двухтысячелетней давности является редким случаем вообще и единственным в Грузии.
В этом сооружении сохранена и конструкция двускатной крыши. Распространение двускатных крыш и раньше предполагалось. Конструктивный замысел расположения на оси колонного зала Багинети шести колонн заключался и в том, что над залом должно было быть сооружено двускатное перекрытие. Двускатные крыши имели цельновысеченные саркофаги Багинети, Армазисхеви и Мцхета. Было раскопано довольно много каменных и черепичных погребений с двускатным перекрытием. И бани Армазисхеви и Багинети имели двускатные крыши. Примечательно, что на серебряной чаше из багинетского саркофага и на головках некоторых булавок из Самтавро и Армазисхеви изображены дома с двускатным перекрытием. Золотой башенный дом из Хаиши ведь тоже имеет двускатную крышу и т. д.
Было известно, конечно, о распространении двускатного перекрытия и в соседних странах, а в особенности в греко-римском мире, но все это могло послужить лишь основанием для предположения, хотя и убедительного, которое вытекало бы не только из изучения параллельных памятников, а из конструктивных признаков обнаруженных в Грузии сооружений, чему придается решающее значение в определении вида перекрытия.
Именно обнаружение усыпальницы с двускатным перекрытием и черепичной крышей сразу и без сомнения внесло ясность в вопрос перекрытия одной из главнейших групп архитектурных памятников Грузии античного периода, и стала очевидной правильность предположения, высказанного на основании косвенных данных.
Археологические памятники показали, что градостроители Грузии античного времени соответствующее внимание уделяли санитарно-гигиеническим учреждениям. Установлено, что в позднеантичном периоде строились, и бани и проводились водопроводы. Во Мцхета, в двух местах найдены бани, которые имели связь с резиденциями царя и эриставов и относились к позднеантичному времени. Одна из них была частью дворцового комплекса армазисхевских эриставов, другая же — багинетская, принадлежала, по-видимому, царскому двору. Эти бани принципиально однородны и характерны для римской эпохи. Бани такого типа были широко распространены в Риме и Малой Азии. Несмотря на общее сильное повреждение, хорошо отличаются отдельные части бань, раздевальная комната, отопительное отделение, горячая, теплая и прохладная бани и сравнительно хорошо сохранившаяся отопительная система на первом этаже, которая имеет облик калорифера, собранное здесь, между колонами, расположенными под полами перечисленных банных отделений, тепло отапливало и пол бани, и стены верхнего этажа, проникая наверх по соответствующим каналам. Сохранились и эти каналы, и водопроводные сооружения. Как было отмечено, к армазисхевской бане очень близко стоит и баня Бичвинты. Здесь хорошо сохранены два канализационных канала, по которым вода сливалась в городской коллектор.
С позднеантичными банями, естественно, связаны и водопроводы. При раскопках бани в Армазисхеви было обнаружено несколько фрагментов составленного из керамических труб водопровода, который был проведен из Армазского ущелья. Фрагменты открытого и закрытого водопровода позднеантичного периода и более ранние были обнаружены и в Багинети, водопроводные трубы II—I вв. до н. э. были найдены в 1961 г. на Ванском городище[93].

4. Образцы скульптуры античной эпохи

Архитектурные фрагменты Саркине и Надарбазеви, Армазисхеви, Мцхета и Багинети дают основание предполагать наличие в украшении храмов и дворцов не только капителей с ионийским ордером, каннелюрованными колоннами, резными карнизами и полуколоннами, но и рельефами и круглой скульптурой. Не исключена возможность обнаружения образцов круглой скульптуры в Саркине, Армазской крепости, Надарбазеви, в Большой Мцхета, а также в Уплисцихе. Следует учесть также довольно частые находки образцов малой скульптуры раннеантичного времени. Таковы, например, обнаруженные в Мцхета на Самтаврском поле малые скульптуры леопарда с поднятой передней лапой и повернутой налево головой и вздыбленного тура, норовящего совершить прыжок.
Особую группу малой скульптуры составляют фигуры всадника из Лечхуми[94] и Степанцминда[95], золотых коней из Садзегури[96], а в особенности золотая скульптура маленького божества, найденного на Баргикариа около с. Дзегви[97].
В резиденции эриставов в Армазисхеви было найдено несколько образцов мраморной круглой скульптуры: а) обломок скульптуры из белого мелкозернистого мрамора, которая изображала, по-видимому, обнаженную молодую женщину, у которой одна нога была переложена на другую; сохранилось изображение сдвоенных бедер до колен; б) обломок белого мелкозернистого мрамора, представляющего изображение пухлой правой ладони ребенка, обломаны и пальцы; в) обломок мелкозернистого белого мрамора, который представляет руку молодой женщины, согнутую в локте и наискосок переломанную выше запястья[98]. Все три фрагмента, а в особенности второй, блестящей работы, указывают на высокое мастерство автора. Надо полагать, что скульптуры из белого мрамора были завезены из римского мира для украшения дворцов и храмов. К сожалению, фрагменты скульптур так малы, что об их происхождении нет оснований говорить более конкретно. Достоверно нельзя говорить и о том, кого изображали эти скульптуры, являлись ли они портретными изображениями или изображали божество или мифологических персонажей. Единственное, что можно сказать убедительно, это то, что в позднеантичном периоде резиденцию армазисхевских эриставов украшали блестящие образцы круглой мраморной скульптуры, которые являлись такими же высокохудожественными произведениями, какими было большинство найденных в эриставских погребениях золотых и серебряных предметов, а в частности серебряные скульптуры (бюст мужчины, горельеф женщины с рогом, ножки ложа из багинетского саркофага, «играющий и поющий юноша» из усыпальницы типа мавзолея Мцхета) или высеченное из драгоценного камня полукруглое изображение головы барана[99].
А если учесть и то, что было сказано о скульптурных изображениях Армаза, Задена, Гаима и Га при характеристике божеств грузинского языческого пантеона, то можно составить довольно полное представление вообще об образцах распространенной в Грузии античного времени круглой скульптуры.
Эта малочисленная группа найденной в Грузии круглой скульптуры довольно красноречиво освещает высокую культуру населения городов Грузии и взаимоотношений Грузии с греко-римским миром.

5. Металлопроизводство. Обработка железа в античной Грузии

В железных предметах Грузии античной эпохи нашли свое отражение взаимоотношения, традиционно характерные для грузинских племен доантичного времени, имевших развитую железную индустрию, с племенами, населявшими современные Азербайджан и Армению, с одной стороны, и с населением северных склонов Кавказа — с другой. Таким образом, не прерывалась взаимосвязь, которая отчетливо отразилась в археологических памятниках эпохи поздней бронзы и раннего железа. Продолжение указанного традиционного сближения в доантачной и античной эпохах выразилось и в том, что, наряду с памятниками местной культуры эпохи железа, наблюдается наличие предметов, выполненных в северокавказской (нескифской) и древневосточной (в первую очередь, естественно, в урартской) традициях. Таковыми являются т. н. «железные акинаки», согнутые садовые ножи и др., которые могли попасть в Грузию в результате тесных взаимоотношений с соседними племенами, хотя могли быть и местными изделиями.
Поток этих двух культур не во всех общинах античной Грузии чувствуется с одинаковой силой. Например, в нагорьях Западной Грузии найдены железные топоры, которые почти точно повторяют колхидские бронзовые топоры. Таковыми являются топоры с молотообразным обухом и прямые топоры с клинообразным обухом, которые следует считать прямыми преемниками колхидских бронзовых топоров начала I тыс. до н. э. Такая тенденция наблюдается и в археологическом материале Восточной Грузии. Уже с начала I тыс. здесь распространены железные клинки, которые представляют повторения бронзовых заостренных клинков. Железные наконечники копий также по своей форме почти не отличаются от бронзовых[100]. Все это дает основание утверждать, что металлургия железа Грузии античного времени является продолжением доантичной традиции, которая создавалась на местной базе металлопроизводства[101].
При таких обстоятельствах, как отмечалось выше, если даже и встречаются железные предметы, характерные для северокавказского и урартского миров, то их проникновение надо считать результатом традиционных взаимоотношений, а не показателем того, что в Грузию в доантичном и античном периоде завозились лишь готовые изделия. В этом отношении особое значение приобретает то обстоятельство, что, несмотря на новшества, связанные с технологией обработки железа, металлисты упорно стараются повторить в железе формы бронзовых изделий. Это является показателем мощи и твердости местных традиций металлопроизводства. Грузинский металлист знает преимущества нового металла (железа), и он выделывает из него орудия и оружие, но не забывает старинные формы н старается придать железным изделиям форму бронзовых. Подтверждением этой мысли служит обильный археологический материал из Самтавро, Геби, Сухумской горы, Сванети, Нижней Картли.
Если письменные источники сохранили заслуживающие внимание сведения о высоком уровне обработки железа у грузинских племен юго-западной Грузии, то новейшие археологические открытия ясно показывают высокий уровень металлопроизводства и в Картли, и в Западной Грузии.
Значительный очаг производства железа в Картли в античном периоде находился в западной части Большой Мцхета, в том районе города, который в древнейших грузинских источниках назывался Саркине, т. е. «место производства железа»[102]. Результаты археологических раскопок показали, что название этого района древней столицы соответствует деятельности его населения. Это производственный район Мцхета, железных мастерских, расположенных на Грдзели-Миндори, где раскопаны развалины наполовину вставленных в землю печей, в которых выплавлялось железо. Здесь же было зафиксировано большое количество шлака, а в печах железная болванка, полученное из нее разного рода железо. Выясняется, что орудия из этого железа делались в двух пунктах района Саркине: в современном Грдзели-Миндори и в Саване.
Раскопки одной из мастерских показали, что в. разных ее частях выплавляли железо, свинец и медь.
Были обнаружены керамические сосуды (обломки тиглей) для плавки металла, златокузнечный штамп и разные инструменты, указывающие на возможность наличия на Грдзели-Миндори мастерских золотых дел мастеров.
Печи для выплавки железа, а в особенности свинца, кажутся оставленными внезапно. На это указывают осадки железного шлака на полу железоплавильной печи и выплавленный чистый свинец на дне печи. Последний, как показал химический анализ, содержал 99,86% свинца[103].
Продукция мастерских района Саркине многообразна. Здесь были обнаружены железные хозяйственные и боевые топоры, заготовки орудия для обработки камня, разные железные орудия и инструменты, лопата с железной ручкой для чистки печей, у которой дополнительно была, по-видимому, и деревянная ручка. Там же находилась груда между собой сплавленных и поэтому ощутимо деформированных железных наконечников — стрел, насчитывающих несколько сот единиц, и бронзовые предметы, среди которых выделялись инструменты золотых дел мастера.
Добытый раскопками материал показывает, что в мастерских Саркине осуществлялись выплавка металла из железной руды, переработка железной болванки и получение ковкого железа, вырезка из него кусков и молотов, обрезка железа сообразно предмету, предназначенному для ковки, или резка железа, ковка и закалка самой вещи. Таким образом, здесь выполняется полный металлургический цикл (от выплавки руды до ковки и закалки предмета).
Все это, естественно, не должно было происходить в одной мастерской, хотя, как известно, в грузинском быту засвидетельствованы и такие случаи. Установлено, что обработка-плавка «сырого металла» происходила в кузнечной хижине. Там же осуществлялась повторная плавка выплавленного железа.
Специальное здание, предназначенное для обработки железа новейшими исследованиями не засвидетельствовано. Эту функцию выполняла кузнечная хижина[104]. Во время раскопок мастерской и в отбросах самой печи в большом количестве находили обломки известняка, большую часть которых составляли уже использованные в строительстве квадры или более или менее профилированные архитектурные детали.
Следует думать, что обломки известняка являются компонентом («плавень»), участвовавшим в процессе выплавки из руды металла.
Во время рассмотрения вопросов, касающихся архитектуры и строительства, нами было отмечено, что обнаруженные при раскопках железообрабатывающих мастерских на Грдзели-Миндори квадры и резные фрагменты (полуколонны, капитель ионийского ордера, карнизы и др.) эллинистического времени следует отнести к обильно украшенному резными деталями малому, культового назначения, сооружению. В таком случае получилась бы естественная картина наличия культового места «людей железа» (металлистов). Таким образом, у района металлистов древней столицы Саркине оказалось бы свое культовое место (сооружение), быть может, на месте Шиомгвимской лавры или в ее окрестностях. Для такого предположения основанием служит также использование античных архитектурных фрагментов в строительстве комплексов Шиомгвимского монастыря. Обработка железной болванки и операции для получения нужного предмета в мастерских Саркине проводились предельно тщательно, чего нельзя сказать о процессе плавки железа. Это ясно видно из результатов химического анализа железных изделий. Оказалось, что наконечники стрел «клада» содержали 85% железа, а листовое железо — 88%. Наряду с высококачественностью железа наблюдается низкий уровень плавки металла из железной руды, если об этом судить по шлакам железа, в которых содержалось 52—65% железа[105].
Саркине античного времени должен был снабжать железными изделиями не только Мцхета, но и другие области страны. Хотя в античном периоде не только Мцхета была известна производством железных орудий и оружия. Значительную роль в этом отношении должна была выполнять Нижняя Картли. Археологические раскопки показывают, что в саркинетах Нижней Картли сохранились и остатки маленьких печей доантичного времени, и развалины мастерских больших масштабов, и грандиозные выработки железной руды феодальной эпохи[106]. Пробел, который наблюдается в отношении античного времени, следует объяснить тем, что мастерские данного периода пока не найдены из-за несовершенства изыскательских археологических работ. С другой стороны, в столь богатом железной рудой крае и в известной железными мастерскими и древнейшими железными изделиями общине совершенно естественно допустить наличие производства соответствующего масштаба.

6. Стекольное производство

Археологические находки свидетельствуют, что стекольное дело является древнейшей отраслью ремесленного производства Грузии. Стеклянные бусы здесь изготовлялись еще пять тысяч лет тому назад. Эти древнейшие изделия непрозрачны из-за нахождения в земле в течение тысячелетий, бусы изменили цвет, выветрились и постарели, однако сохранили все химические компоненты стекла последующего времени[107].
Среди археологических находок уже давно привлекают внимание высокий, тонкий флакон VI—V вв. до н. э. и стеклянная чаша того же времени, которая, наподобие ахалгорийских серебряных чаш, украшена глубокими углублениями. Общим обликом эта чаша походит очень на серебряную чашу, обнаруженную в Даблагоми, хотя у алгетской чаши нет гирлянды, составленной из омфалоса и лотоса[108].
Неизвестно пока и место изготовления алгетской чаши, однако не раз был отмечен факт обнаружения подобного сосуда на Крыте в Мариане вместе с материалом IV в. до н.э.
В обнаруженной в 1951 г. около железнодорожного вокзала Мцхета, под северным склоном Багинетской (Армазской) горы, усыпальнице типа мавзолея I в. н. э. оказались блюдца из синего стекла[109].
Как видно, стеклянную посуду употребляла лишь привилегированная часть общества. Этим и объясняется тот факт, что стекло сначала появляется лишь в богатых погребениях и главным образом вместе с серебряной посудой. Это указывает на то, что стекло первоначально было редким явлением и даже в кругах знати считалось дорогим, равноценным серебру, материалом.
Указанным не исчерпываются случаи обнаружения в Грузии стеклянной посуды античного периода, но и перечисленные факты дают основание для утверждения, что в VI в. до н. э. — I в. н. э. в Грузии хорошо знали стеклянную посуду и она использовалась в основном в знатных, богатых кругах общества. Показателем утонченного вкуса этого общества является посуда, сделанная из многоцветного и синего стекла, завезенная из таких центров с раннеразвитым стекольным производством, какими были Финикия, Сирия и Египет. Изделия перечисленных центров засвидетельствованы в Триалети, Мцхета, Вани, Брили, Урбниси и т. д.
Как было отмечено, продукция стелкодувов в Грузии имеет большие традиции. Их деятельность не прекращалась и в античную эпоху. В археологическом материале VI—V вв. до н. э. можно выделить одну группу памятников глиптики, которая за пределами Кавказа неизвестна и преимущественно встречается только в Грузии, что вызывает большой научный интерес[110]. Имеются в виду сделанные из синего стекла многогранные печати. С их местным изготовлением связывают возникновение частной собственности, рост потребности на печати, что ускоряло появление соответствующих мастерских. Как будет показано ниже, оригиналы местных печатей, по крайней мере вначале, завозились из Малой Азии. За расширением с Малой Азией торговых отношений должно было последовать, в раннеантичную же эпоху, проникновение нового художественно-культурного потока даже из Греции. Признаком этого является упомянутая выше стеклянная чаша из Алгети.
Существование во Мцхета мастерских для отливки стеклянных многогранных печатей и наличие в этих мастерских, наряду с местными, и греческих мастеров, посредством которых распространялось влияние извне, способствовали росту в Грузии материальной и духовной культуры[111]. Таким образом, мы приблизились к ступени последующего развития, когда можно было предположить появление в Грузии новой продукции данной отрасли — стеклянной посуды. Это означало начало развития в античной Грузии новой отрасли стекольного дела — производства собственно стеклянной посуды.
Местные изделия стекольных дел мастеров были зафиксированы в первом погребении Армазисхеви. Это украшение золотой обкладки эриставского пояса — утонченное, эмалевое изображение головы теленка и круглая бляха, отделанная цветной перегородчатой эмалью[112].

До I в. н. э., как правило, господствовала технология изделий с глазурованным составом. Такой материал был зафиксирован в раннеантичных погребениях Вани, Брили и Сухуми[113]. С первого же века в погребениях преимущественно возрастает количество собственно стеклянных изделий. Царское окружение и семьи эриставов, по-видимому, не прельщались стеклянной посудой новой технологии. Это и понятно. В стекольном производстве значительное новшество, как полагают, появляется на стыке эр[114]. К этому времени относят открытие секрета варки прозрачного, совершенно бесцветного стекла, а также изображение стеклодувной трубки. Известный исследователь египетских древностей, в частности египетского ремесленного производства и материалов, А. Лукас считает, что неизвестно когда изобрели совершенно бесцветное, прозрачное стекло, хотя в усыпальнице Тутанхамона было найдено несколько образцов такого стекла[115]. Применение же стеклодувных инструментов А. Лукас приблизительно приурочивает к началу новой эры[116].

Приблизительно с этого времени из круга мастеров стекольного дела должна была выделиться специальная группа стеклодувов. Новшество в стекольном производстве было вызвано дальнейшим совершенствованием технологических процессов и ощутимым улучшением состава глазури. За новой технологией последовал массовый выпуск изделий из прозрачного (бледного, бесцветного) стекла, а несколько позже — и эмали.
Естественно полагать, что изделия бесцветного стекла на первых порах не могли равняться с изделиями чрезмерно разбитой торевтики. Поэтому и на стыке эр, и в первых веках н. э. в царской семье и в семьях знати господствующее положение занимает серебряная посуда, а позже постепенно распространяется стеклянная посуда.
Новая технология стекольного производства своеобразно отразилась и в археологическом материале. С I в. н. э. все больше и больше завозят разнообразную стеклянную посуду (флаконы, чаши, кубки, тарелки и др.). Особенно часто встречается посуда для благоуханных веществ, обычно связанная с погребальным инвентарем, которая в большинстве случаев, видимо, и изготовлялась с этой целью. Как видно, в нее заливали благоуханные жидкости и так укладывали в погребения[117]. Вначале большинство флаконов завозилось извне, со временем стали появляться и местные изделия.
Археологические находки в Мцхета, Триалети, Клдеети, Ахмета, Брили, Урбниси, Згудери, долине Эрцо, Бори, Уреки, Сухуми, Бичвинта и т. д. показывают, что широкое распространение изделий стекольных дел мастеров, в частности же стеклянной посуды, было характерным для Грузии в первых веках н. э. Такая же картина наблюдается и в соседних странах.
Сначала местная стеклянная посуда представляла подражания обильно завезенной извне посуде, позже же замечается и создание новых форм. Частые находки стеклянной посуды в городах, в особенности в рядовых погребениях, указывают на широкое распространение этой продукции и на то, что стекольное производство стало выгодной, доходной отраслью городского ремесла. Поэтому в больших городах появляются стекольные мастерские. На это указывает бракованный флакон из Самтавро и два стеклянных слитка, обнаруженные в Урбниси, свидетельствующие о наличии здесь плавки стекла и тем самым о существовании местного производства[118]. Естественно, за этим последовало появление группы соответствующих ремесленников. Надо полагать, что в городах и производственных центрах количество стекольных дел мастеров увеличилось, в особенности после I в. н. э.[119].
На наличие местного производства стекла указывает сообщение об обнаружении на Самтаврском поле остатков стекольной мастерской[120]. Остатки стекольной мастерской более поздней, раннефеодальной эпохи были найдены в Карсани[121]. И этот факт указывает на раннее появление производства стекла. Таким образом, обнаружение стеклянного брака, стеклянных слитков и остатков стекольных мастерских показывает, что в городах Грузии в I—III вв. н. э. широко применялись стеклянные изделия, не только завезенные извне, но и местного производства.
Как среди импортных массовых изделий, так и среди посуды, изготовленной в местных мастерских, выделяются вещи, предназначенные для высоких кругов общества, а именно: посуда изящных форм, разноцветная, парадная, в некоторых случаях отделанная серебром и тем самым превращенная больше в памятник торевтики[122]. Все это отражает уровень имущественной дифференциации, но в то же время и уровень развития художественного ремесла и вкуса.
Развитие стекольного производства требовало больших знаний и выполнения тяжелой работы. Первые стеклоплавильные печи были естественно примитивными, вследствие чего ремесленникам приходилось работать в тягчайших условиях. Чтобы представить тяжесть труда в стекольном производстве, достаточно привести одно место из несколько позднего (VI—VII вв. н. э.) произведения — «Лимонария» Иоана Мосха: «Я был стекольных дел мастером и ослеп от жары его огня»[123].

7. Гончарное производство, строительное дело, златокузнечное

ремесло и другие отрасли художественного ремесла

Гончарное производство. В античной Грузии были развиты и другие отрасли ремесла, прежде всего — гончарное производство. На основании археологического материала в среде гончаров можно различить: горшечников, мастеров-изготовителей винных кувшинов, черепицы, кирпича и глиняных труб.

Глиняная посуда этого времени по форме и по ограничению многообразия и красоты четко отличается от изделий предыдущего периода. Упрощены формы и почти исчезли ранние украшения (лунки, шишки, рельефная полоса в верхней части сосудов). Многообразие украшений не замечается и в материале Алазанской долины, где на стыке эр распространена характерная для центральной и восточной части Закавказья керамика: домашняя посуда светло-красного цвета и керамика темного обжига, в частности кувшинчики (с клювообразным сливом, низкие, трегубые, стилизованные, с ручкой набоку), чаши, треногие тарелки, низкие, маленькие кувшинчики на корпусе с трубчатым сливом и т. д. Такова, например, раскопанная Г. К. Ниорадзе близ Архилоскало керамика и материал, изученный под руководством Ст. Ментешашвили в Когото. На Алазанской долине бедность украшений керамики как бы заменяется стилизацией форм и блестящим лощением.
По керамике Алазанской долины нетрудно представить дальнейшее развитие домашней посуды, чего нельзя сказать о керамике центральных областей Восточной Грузии.
Во Внутренней Картли, например, явно заметно, что гончар учитывал потребности широкого рынка и изготовлял почти одинаковые изделия для продажи в деревне. Деревня же нуждалась в посуде для вина и в больших винных кувшинах, что, со своей стороны, способствовало развитию производства винной посуды. Рост потребности на посуду для виноделия требовал использования дешевой рабочей силы, т. е. для выполнения тяжелой работы (добыча глины, транспортировка, приготовление теста и т. д.) появлялась возможность применения в керамическом производстве рабского труда[124].
Использование же рабского труда в гончарном производстве приводило к сокращению разнообразия гончарных изделий — и поэтому нет оснований ожидать наличия в керамике этого времени художественных форм и многообразия. По-видимому, этим обуславливались виды керамических изделий и те резкие изменения в производстве глиняной посуды, которые выразились в подчинении новой технологии гончарного ремесла эллинистической и римской эпох[125].
С другой стороны, этому способствовало увеличение потребности богатых кругов общества на серебряную, бронзовую и стеклянную посуду. Как видно из богатых погребений Ахалгори, Степанцминда и Вани, серебрянная посуда является обязательной частью погребального инвентаря богатых; а это означает, что эта посуда употреблялась в домашнем обиходе знати. Так обстоит дело, по-видимому, позже в Мцхета, Згудери, долине Эрцо, Хаиши, Багинети, Армазисхеви, Цхинвали, Авчала ц т; д.
Показателем большой потребности на импортную, бронзовую, художественную посуду являются находки в Ничбиси[126], Самтавро, Згудери.
С эллинистической эпохи начинается также распространение стеклянной посуды, и, таким образом, серебро, бронза и стекло постепенно вытесняют из употребления в кругах знати глиняную посуду. Понижается потребность в производстве художественной керамики. Зато состоятельные общества способствуют развитию массового производства посуды для вина, основанного на использовании дешевой рабочей силы. Дальнейшее развитие получает изготовление кувшинов для хранения вина, больших корчаг, винной посуды, а также черепицы, кирпича и глиняных труб, в чем особо был заинтересован город[127]. Это подтверждается сведениями Страбона и выявленными в результате археологических раскопок развалинами памятников городской архитектуры. Водопроводы в античное время были характерны также лишь для городов и то, конечно, не для каждого города.
На памятниках раннеантичной и эллинистической Грузии, как отмечалось выше, часто встречаются водопроводные трубы, сырцовые кирпичи, каменные квадры и высококачественная черепица. Тем самым производство подобного строительного материала следует считать характерным явлением для ранней ступени государственного строя Грузии. Производство строительной керамики западногрузинских городов, по крайней мере вначале, испытало влияние малоазийских центров. Такое влияние прослеживается и в Вани, и даже в Кутаиси, т. е. во внутренних городах, не говоря уже о прибрежных поселениях. Это нельзя сказать о производстве строительной керамики Картли и Восточной Грузии вообще.
Результаты археологических исследований показали, что искусством изготовления черепицы в Восточной Грузии овладели довольно рано и уже в IV в. до н. э. в здешних городах имелись перекрытые высококачественной черепицей сооружения. Из сведений Страбона видно также, что архитектурное искусство в Грузии было высоко развито и до прихода римлян[128].
Производство строительной керамики в Восточной Грузии имеет древнейшие традиции. Сырцовый кирпич, например, широко использовался 6—7 тысяч лет тому назад, и, как показывают раскопки некоторых жилых холмов, он являлся единственным стройматериалом данного времени. Конечно, нет никаких оснований предполагать изготовление черепицы в столь отдаленное время, но не существует и препятствующих обстоятельств для утверждения, что раннеантичный и раннеэллинистический периоды в Грузии являются временем широкого распространения и использования черепицы в перекрытиях городских сооружений. Не случайно удивление Страбона по поводу наличия в Иберии городов с сооружениями, построенными по архитектурным правилам и с черепичными крышами.
За развитием зодчества должно было последовать соответствующее развитие производства строительной керамики и ощутимый рост среди городских ремесленников роли мастеров-изготовителей кирпича и черепицы. Этот рост настолько заметен, что, судя по знакам на черепице, можно предполагать наличие в производстве строительной керамики в античной Грузии зачатков цеховой организации и существование черепичных мастерских в масштабах всего царства.
Строительное дело. Во время ознакомления с одной из групп архитектурных памятников мы увидели, что археологические материалы дают основание для составления; более или менее полного представления о создателях этих памятников— каменщиках.
Как в раннефеодальной Грузии, так и в античное время отрасль каменщиков охватывала строительство из камня и кирпича. Применение камня и кирпича-сырца в строительстве хорошо прослеживается в сооружениях античного времени Вани, Урбниси, Гори, Уплисцихе, Армазцихе, Саркине, Цицамури и собственно Мцхета. Круг создателей перечисленных сооружений должен был быть и многочисленным, и предельно дифференцированным. Здесь должны были быть объединены мастера, которые выполняли разную работу, начиная с «добычи камня» до создания сложных сооружений, а именно: мастера тесания камня, рабочие, расчищающие скалы, рабочие, добывающие камни, вплоть до главного архитектора и главного художника города. Особая роль предназначалась тем, кто должен был вести поиски строительного материала, подготовку строительной площадки, очистку скалы, перекрытие сооружения и осуществлять вообще «предварительно изображенное». Среди каменщиков подразумеваются и те, кто строил сооружения для покойников, т. е. строители мавзолеев, саркофагов, каменных, черепичных и кирпичных погребений. Деятельность этой группы ремесленников, как было показано, хорошо можно представить по общественным и фортификационным сооружениям, по высеченным в скале залам, по каменным погребениям, саркофагам, мавзолеям Вани, Урбниси, Гори, Уплисцихе и Большой Мцхета.
Все это указывает, что в Грузии античного времени среди ремесленников почетное место занимали каменщики, предводители каменщиков, зодчие и главные художники.
Художественное ремесло. В богатых погребениях, раскопанных в разных частях Грузии, было обнаружено множество блестящих памятников художественного ремесла (златокузнечества, торевтики, малой скульптуры и т. д.). изготовленных из золота, серебра, драгоценных камней, которыми пополнялись хранилища музеев. Можно вспомнить, что в некоторых погребениях (Вани, Ахалгори, Степанцминда, Армазисхеви и др.), если считать маленькие золотые килиты и бубенчики, были засвидетельствованы тысячи золотых вещей, среди которых хорошо выделяются изделия искусства, возникшего на традициях грузинского златочеканного ремесла и органически развитого в местных условиях[129].
Это своеобразный отзвук полихромных традиций триалетской курганной культуры эпохи средней бронзы в античном периоде в то время, когда грузинское златочеканное искусство и художественное ремесло вообще, испытав сильное влияние т. н. ахеменидского и эллинистическо-римского искусства, сумели сохранить облик утонченного искусства, возникшего на местной основе и соответствующего традициям древнего грузинского художественного ремесла[130].
Удивительное искусство золотых дел мастеров проявилось в утонченной чеканке или штамповке, пайке, сплетении, растяжке, технике зерни, эмали, черни, эмалевой полихромии, инкрустации камнями, золочении. Все это указывает на наличие в кругу ремесленников значительного слоя золотых дел мастеров.
Для характеристики круга или слоя золотых дел мастеров позднеантичного времени определенное значение имеют и сведения исторических источников, в частности о том, что в 65 г. до н. э. царь Картли Арток преподнес римскому полководцу Помпею золотой трон, стол и ложе. А позже, во II в. н. э., согласно другому сведению, царь Парсман[131] преподнес римскому императору золотое кресло и украшенный золотом плащ. Более раннюю ситуацию отражает сохранившееся в «Картлис цховреба» сообщение о том, что царь Фарнаваз увидел «в пещере клад непостижимый, золото и серебро неимоверное». Часть этого клада Фарнаваз в трудную минуту использовал для защиты страны: «...Фарнаваз послал посредников царю Ассирии Антиоху с большими подношениями и с заверениями и просьбой о помощи против греков. Антиох принял его подношения, назвал его сыном своим, прислал ему корону и приказал народу Армении помочь Фарнавазу»[132].
Надо полагать, что основным очагом ремесленного производства являлась Большая Мцхета. Это предположение основывается не только на фактах наличия в мцхетских погребениях наибольшего количества золотых изделий, но в большей мере на найденных в районе Саркине в слоях III в. до н. э. и последующего времени металлических резных штампах, незаконченных образцах художественных изделий, фрагментах тиглей, многочисленных отходов производства и т. д., т. е. остатков, свидетельствующих о ведении работ золотых дел мастерами на месте. Кроме этого, археологическими раскопками установлено наличие в Мцхета мастерских золотых дел мастеров и после объявления Тбилиси столицей. Это подтверждается фактом обнаружения в одном из погребений Самтавро процессиональных атрибутов покойника — златокузнечных весов, гирь и шлифованных камней. Остатки мастерской золотых дел мастера обнаружены в Бичвинте позднеантичного периода. Таким образом, найдены и мастерские золотых дел мастеров и их погребения.
Использование многообразных способов златокузнечного искусства и товарный характер этой отрасли ремесленного производства дают основание предполагать в главнейших городских центрах существование золотых дел мастерских государственного масштаба. Именно такие мастерские могли удовлетворять потребности богатых кругов общества и изготовлять такую продукцию, вывоз которой был бы возможен за пределы царства, хотя бы даже в передовой в то время Рим[133].
Для полной характеристики деятельности золотых дел мастеров необходимо ознакомиться с техникой изготовления серебряной посуды.
Как выяснилось, серебряные изделия сделаны из кованых листов серебра разной толщины. Установлено и то, что изготовление серебряной посуды желаемой формы происходило путем давления при быстром вращении сосуда на станке. Предполагают, что приспособление для давления было деревянным, костяным или роговым[134], т. е. подразумевалось использование приспособления, сделанного из мягкого материала. Этот способ не обеспечивал нанесение на изделия всех желаемых украшений, поэтому при надобности предназначенные узоры должны были выводить либо острым инструментом, либо специальным штампом. Указанный вид давления, гравировка украшения острым инструментом или штамповка, как видно, был широко распространенным способом. Так же широко было распространено покрытие серебряных изделий позолотой и чернью, пайка, ковка и вытачивание. Эти способы засвидетельствованы на больших и малых чашах, на кувшинах и т. д.
Более сложным был, по-видимому, процесс изготовления ножек мебели. Сложно орнаментированные ножки тронов и кресел, столов и ложа для покойников были обложены листовым серебром. Ножки с более или менее сложным орнаментом были обнаружены в I, III, VI, VII погребениях Армазисхеви и в Бори. Особенно сложно орнаментированные ножки ложа или кресла были зафиксированы в Багинети в гробнице в скальном проходе. Как видно, сначала резьбу вытачивали на дереве, затем обкладывали его листами серебра и, вращая на станке, давлением придавали форму выточенной из дерева детали. Выведенные же на дереве резцом узоры на серебре выполнялись уже вне станка давлением и ковкой[135]. Процесс этот был выполнен настолько блестяще, что найденные в Багинетском саркофаге выточенные из дерева головы стилизованных орлов следует считать самостоятельными скульптурными памятниками.
После ознакомления с золотыми и серебряными изделиями, в особенности же после изучения техники изготовления этих вещей, становится очевидным высокое искусство золотых дел мастеров. Не легко удается создание местных шедевров элатокузнечного искусства, а также блестящих вещей, отражающих общественные и широко распространенные сюжеты, имеющих поэтому часто чужеземный облик[136].
К слою золотых дел мастеров следует отнести и тех ремесленников, которые занимались резьбой разных изображений на драгоценных или полудрагоценных камнях колец или других украшений, т. к. изделия обычно составляют значительную часть продукции золотых дел мастеров.
Как было показано выше из печатей, обнаруженных в богатых погребениях Садзегури и Цинцкаро самые ранние относятся к VI—IV вв. до н. э.[137]. Это указывает на то, что употребление гемм приходится на античное время, хотя этот вид изделий наиболее широкого распространения достигает в последующем периоде. Высказано заслуживающее внимание соображение о существовании в Грузии античного времени, а именно в Мцхета, мастерских резчиков резных изображений на камне. На найденных здесь камнях высечены не только разные изображения, но и надписи. Надписи выполнены греческими буквами, а имена обладателей колец местные, что со всей очевидностью указывает на то, что эти кольца специально изготовлены для местных заказчиков и, вероятно, потребители и мастерские находились по соседству. Таким образом, существуют все основания считать, что в античной Картли наличествовали мастерские резчиков по камню, где наряду с пришлыми греческими мастерами трудились и местные ремесленники[138].
Археологический материал дает возможность предполагать существование таких мастерских уже в раннеантичную эпоху. Проф. М. И. Максимова, рассматривая стеклянные многогранные печати, отмечала, что потребность живших в Грузии племен на кольца (печати или штампы) способствовала появлению местного производства для отливки стеклянных многогранных печатей, которые пользовались здесь большой популярностью. Каменные печати, которые являлись оригиналами литья, в северо-западное Закавказье завозились из Малой Азии, что является показателем существования взаимоотношений между этими странами в V—IV вв. до н. э. Посредством обмена и торговли с Малой Азией в Грузию проникали культурные и художественные веяния из более отдаленных краев, а именно из Греции. Ассимиляция внешних влияний способствовала росту в древней Грузии собственной материальной и духовной культуры[139]. Проф. М. И. Максимова признавала большое значение глиптического материала для истории Мцхета, начиная с IV в. до н. э, до сасанидской эпохи, указывая притом на существование несомненной связи с раннеэллинистическими центрами Малой Азии[140]. Несколько позже М. И. Максимова выделила одну группу гемм, которая встречается только в Грузии и поэтому заслуживает большого научного интереса[141].
Как выясняется, местные мастера, наряду с литьем стеклянных многогранных печатей, занимались резьбой инталий. Об этом можно судить по эллинистической инталии, найденной на могильнике в Самтавро. Следует полагать, что население Грузии с древнейших времен было знакомо с печатями и настолько широко применяло их, что стало необходимым создать местное их производство.
Развитие златокузнечного искусства и усиление в Грузии золотых дел мастеров является показателем высокого развития городской жизни. В этом отношении Картли и Эгриси стоят в одном ряду с раннеразвитыми странами. Потребность царского двора и знатной аристократии в завозных изделиях, как было показано, удовлетворялась только частично. Поэтому требовалось расширение златокузнечных мастерских и увеличение количества золотых дел мастеров. Таким образом, существующая потребность на изделия золотых дел мастеров служила толчком для дальнейшего развития этой отрасли художественного ремесла.

8. Ткачество, прядение

Изучение исторических источников убеждает нас в том, что в Грузии античного периода широко применяли льняное полотно, шерстяные и шелковые ткани. Особого развития достигло производство льняного полотна, в частности, у колхов, продукция которых была широко известна.
Сведения письменных источников подтверждаются многочисленными археологическими находками. Новейшие археологические открытия показывают, что как на предшествующей ступени, так и в античное время использовалась одежда, сшитая из льняных, шерстяных и шелковых тканей. Естественно, подразумевается также широкое применение кожи и войлока. В археологическом материале замечается многовековая традиция использования тканей. Так, например, к I половине III тыс. до н. э. относят найденную в Тбилиси (Дидубе), Урбниси (Квацхела) и Ахалцихе (на т. н. Амиранис-Гора) текстильную керамику, на которой сохранились отпечатки как трубой ткани, так и следы тонкой пряжи[142]. К этому же периоду относится найденная в Урбниси плетенная из двух ниток пряжа для нанизывания бус, которая походила на льняную пряжу, но оказалась шерстяной[143]. Отпечатки древнейшей ткани обнаружены в 1968 г. в самом нижнем слое раскопанного близ Марнеули жилого холма, который относят к VI— IV тыс. до н. э.[144].
Таким образом, культура ткачества и прядения в Грузии насчитывает историю в семь тысяч лет. Достоверно устанавливается также, что еще 4 — 5 тысяч лет тому назад для ткачества использовалось как растительное сырье (лен, конопля), так и шерсть. Этого, конечно, никто не ожидал.
Раскопки Марнеульского кургана показали, что в последних веках V тыс. до н. э., т. е. 6000 лет тому назад, овца была широко распространена. Частые находки костей овцы в многочисленных круглых и яйцевидных сырцовых домах и хозяйственных ямах надо считать показателем того, что уже тогда должны были быть знакомы с ткацкими и прядильными свойствами шерсти, используя ее для изготовления ткани.
Если археологические образцы, характерные для ранней ступени ткачества, были, естественно, грубыми, то позже показателями постепенного, но очевидного развития культуры ткачества являются достаточно тонкопряденные нити и ткани. Так, например, шерстяные нити, обнаруженные в раскопанном Г. К. Ниорадзе близ Дманиси погребении, которое датируется началом I тыс. до н. э., учитывая ручное прядение, следует считать тонкой пряжей[145].
Внимание специалистов привлекает разнообразие тканей, их утонченность и эластичность. Имеются также многочисленные случаи обнаружения щелковых тканей. Специалисты обратили внимание на найденную в Багинетском саркофаге ткань, которая датируется серединой II в. н. э.[146], и установили, что она изготовлена из двух ниток пряденной и выкрашенной в два цвета шерстяной пряжи высокого номера (36— 40). На ткани отчетливо видно симметрично расположенное красивое украшение. Она является т. н. узорчатой тканью, для изготовления которой даже в настоящее время применяются сложные станки и требуется большое мастерство прядильщика. Отмечается, что в отношении подбора пряжи и красок прядильщик найденной в багинетском саркофаге ткани — не только искусный мастер ткацкого дела, но и отменный специалист по подбору цвета. Нити основы и утка так точно и аккуратно переплетены между собой, что найденный лоскут с первого взгляда оставляет впечатление набивной ткани[147].
Удивляет также искусство прядильщика. Нить настолько утонченная, что получение такой нити весьма трудно даже на современных прядильных станках и требует соблюдения, выработанного десятилетиями технологического режима. Специалисты не предполагают в настоящее время существование женщины-кустаря, высококвалифицированной прядильщицы, которая могла бы вручную (без современной техники) спрясть из шерсти нить 36—40 номера.
Все это является показателем высокого уровня и текстильной, в частности же ткацкой, культуры и утонченного вкуса потребителей такой ткани. В этом отношении знать грузинского государства ничем не отстает от высокопоставленных кругов раннеразвитых государств античного мира. Это, как было отмечено выше, проявляется и в других явлениях и характерно не только для ткачества и прядения.
Таким образом, то, что было сказано выше о разнообразии и многочисленности грузил, о высоком качестве льняной продукции, в частности полотна, о существовании вертикальных и уже в доантичное время сложных горизонтальных станков, дает веское основание для предположения наличия в Грузии до такой степени развитого ткачества и прядения, что уже во II в. н. э., по крайней мере при дворе, могли применять материи, подобные уникальной ткани, найденной в багинетском саркофаге.
Для одежды из такой высококачественной ткани были, по-видимому, предназначены украшенные зернью и драгоценными камнями пряжки, найденные в VII саркофаге Армазисхеви[148], большая золотая пряжка с портретным изображением клдеетского эристава[149] и многие другие предметы из богатых погребений Грузии позднеантичного времени.
В культурных слоях античной эпохи наличие в большом количестве костей овцы (в том числе и щиколотки) и ножниц для стрижки овец (в Бори, Бичвинте, Цебельде и т. д.) — еще одно материальное подтверждение широкого распространения в Грузии овцеводства и создания с давних пор инструментов для обработки шерсти. Несмотря на то, что нам неизвестна истинная родина ножниц для стрижки овец, их сохранение в Грузии вплоть до настоящего времени является показателем того, что уже в античное время у грузинского овцевода имелся апробированный инструмент для стрижки овец, являя собой немаловажную деталь.
Таким образом, распространение тонкорунной овцы, существование сложного горизонтального ткацкого станка и обнаружение его частей в разных местах и притом разных слоях, применение знатью царства высококачественной, узорчатой ткани, указывают на дальнейшее развитие в античной Грузии прядения и ткачества и высокую культуру этой отрасли.
Показателем развития овцеводства с древнейших времен и большого значения этой отрасли хозяйства в жизни народа является также почитание овцы, ее обожествление, распространенное в древней Грузии почти повсеместно. В результате археологических исследований и в этом отношении накопился обильный материал. Можно назвать самую древнюю (6000-летней давности) скульптуру овцы, найденную в Урбниси (на Квацхела)[150], или многочисленные изображения овец и овечьих голов эпохи бронзы, скульптуры овечьих голов II половины I тыс. до н. э. культового сооружения на жилом холме Ховле-Гора, наконец, аметистовую голову овцы II в. н. э. — уникальный образец античной малой скульптуры, найденный в Армазисхеви в VI саркофаге[151] и др.
Как видим, обожествление овцы, проникшее уже в ранние времена в сферу культа, просуществовало на протяжении всего античного периода и перешло в феодальную эпоху.
Археологические находки дают возможность создать представление и о других сторонах ткацкого дела. Технологическое изучение археологических тканей указывает на наличие высокого уровня крашения пряжи, удивительную устойчивость краски античного периода.
Так, например, один лоскуток ткани, найденной в багинетском саркофаге, несмотря на то, что «приблизительно 1800 лет пролежал в земле, в сырости, под воздействием органических и неорганических веществ, внешне сохранился так, как будто он окрашен сейчас»[152], что, как уже было сказано, является показателем и высокого качества краски и развитой техники крашения. Эта археологическая находка напоминает еще одно сообщение Геродота: «На Кавказе живет много разных народов, которые почти все питаются дикими лесными плодами. Говорят, что в тамошних лесах есть и деревья, покрытые листьями такого рода, что их растирают, смешивают с водой и с этим составом рисуют себе на одеждах узоры; эти узоры не смываются и стираются вместе с материей (собственно шерстью), как бы вотканные с самого начала»[153].
Ткань, найденную в багинетском саркофаге, можно применить прямой иллюстрацией приведенного сообщения Геродота. Примечательно и то, что Геродот поражен способом и искусством крашения нити и ткани.
Главное здесь все-таки то, что и сведения Геродота и многочисленные археологические находки подтверждают наличие в Грузии античной эпохи исключительно утонченного искусства прядения, снования и ткачества. На это же указывает сравнительно позднее сообщение грузинской летописи относительно события первой половины IV в. н. э., а именно, большого культового праздника в Мцхета и в связи с этим разноцветного украшения города: «убрали все улицы разноцветными украшениями и листьями»[154].
Спрос на высококачественную ткань был большой, однако приобрести одежду из такой ткани могли лишь представители знати. Наряду с льняным полотном и шерстяной материей местного производства в кругах знати пользовались и завозными шерстяными и шелковыми тканями. В этой связи следовало бы назвать фрагменты тутового шелка опять-таки из саркофага багинетского скального прохода (теснины). Эта ткань получена переплетением нитей основы и утки, а не трикотажным способом (т. е. вязальными спицами или крючком). Такое утонченное пряжение античной эпохи берет свое начало, по-видимому, в бронзовом веке. Это фактически заборное плетение ткани, искусством которого в совершенстве владели уже по крайней мере с эпохи ранней бронзы племена, населявшие Грузию.
Конечно, к античному периоду этот древнейший способ плетения становится весьма утонченным и применение в это время усовершенствованных горизонтальных станков для получения плетений также совершенно очевидно.
Надо думать, что завозились и шелковая ткань, и пряжа. О ввозе тканей в Грузию рассказывают и древнейшие письменные памятники. Так, например, существуют сведения о том„ что дорогая ткань для называемой «палекартом» одежды завозилась в Грузию из Антиохии[155].
Наличие в Грузии высокой культуры ткачества и применение изысканных тканей отображают изображения на драгоценных камнях. По этим изображениям видно, что ткань легко подчинялась драпировке, хорошо укладывалась и плотно облегала тело, своей легкостью выделялась, по-видимому, летняя парадная одежда сухумского вельможи, клдеетского эристава, багинетского царя или царской дочери, ахметской женщины, Джаваха и Карпак и т. д.[156].

9. Театр и музыкальное искусство

Внимание исследователей уже давно привлекают три зала, в центральной, почти самой высокой части высеченного в скале города Уплисцихе. Самый значительный из трех залов средний, представляющий прямоугольное помещение. Этот зал перекрыт сводом с высеченными в скале кессонами, а снаружи украшен фронтоном[157]. Кессонная обработка потолка наблюдается и в других комнатах, однако совершенно очевидно, что все внимание строителей было обращено именно к центральному залу, придавая ему парадный вид. С другой стороны, взаимосвязь залов этого комплекса, расположение двери, окон и вспомогательных комнат и их связь проходами с центральным залом дает основание признать этот комплекс города Уплисцихе сооружением, предназначенным для устройства зрелищ — остатком театра античного времени[158].
Сценой театра, как предполагают, служил центральный зал. С обеих сторон и сзади, согласно, правилам античной театральной архитектуры, располагались вспомогательные помещения. В театре города Уплисцихе, так же как в античных театрах римского времени, сцена была несколько приподнята по сравнению со зрительным залом. Здесь только одна часть сидячих мест зрителей была высечена в скале[159].
Театр Уплисцихе относят ко II—III вв н. э.[160], хотя отмечают и то, что большинство деталей предшествует художественным вкусам римского времени и связано с эллинистическими традициями[161]. Такой вывод подтверждается и результатами археологических исследований, указывающих на античную эпоху[162].
Таким образом, по-видимому, справедливо указывают на признаки наличия в Уплисцихе античного времени сооружения зрелищного назначения — театра.
Во время археологических изысканий, проводимых на территории Гонио, как будто были найдены фундаменты ипподрома. В античных городах Грузии существование ипподромов следует считать обычным явлением. Косвенное указание на это сохранено в сообщении Диона Кассия Кокейана: «Когда Парасман Иверийский вместе с супругой прибыл в Рим, Антонин Пий, увеличив ему владения, предоставил право жертвоприношения в Капитолии, его скульптуру на коне велел поставить на Книалионе (Марсовом поле) и наблюдал за военными упражнениями Парасмана, его сына и других знатных иберийцев»[163]. Вполне очевидно, что показанные в Риме упражнения, которые, как видно, произвели большое впечатление на Антонина Пия, можно было выполнить в том случае, если им предшествовали проводимые на местных ристалищах упражнения, конные соревнования и военные празднества.
Большая часть зрелищ носила культовый характер. Довольно подробные описания одного такого большого культово-праздничного зрелища сохранились в древнегрузинских хрониках, другого же — у Страбона[164].
Таким образом, если примем во внимание находки театральных масок, фигур с масками и итифалических статуэток, учтем все данные письменных источников и признаем обоснованным предположение о том, что высеченный в скале зал в Уплисцихе является театром, то можно воссоздать довольно убедительную картину зрелищной культуры Грузии античной эпохи.
[1] Ср.: История Грузии. Под ред. С. Н. Джанашиа. Тбилиси, 1946, с.95; Джанашиа С. Н. К абхазской форме названия верховного божества.— Труды, III. Тбилиси, 1959, с. 127; Бардавелидзе В. В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, 1957, с. 2.
[2] История Грузии. Под ред. С. Н. Джанашиа, с. 95.
[3] Ср.: Болтунова А. И. К вопросу об Армази. — ВДИ, 1949, №2, с. 237, там же соответствующая литература; Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959, с. 229; его же. Наири-Урарту. Тбилиси, 1954, с. 420—421; Григолиа К. Новая история Грузии. Тбилиси, 1954, с. 71 (на груз. яз.); Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии. Тбилиси, 1963, I, с. 176—178 (на груз. яз.), там же соответствующая литература.
[4] Ср.: Болтунова А. И. Указ. соч., с. 237; Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 178.
[5] А п а к и д з е А. М. Указ. соч., с. 178.
[6] Джанашиа С. Н. Тубал-табал, тибарен, ибер. — Труды, III. Тбилиси, 1959, с. 193 (на груз. яз.); ср.: Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 176.
[7] Джанашиа С. Н. К вопросу о языке и истории хеттов. — Труды, 1959, III, с. 204; Гиоргадзе Г. Г. К вопросу о локализации и языковой структуре каскских этнических и географических названий. — Переднеазиатский сборник. М., 1963, I, с. 205—206; Апакидзе А. М. Указ.соч.,с.176.
[8]Меликишвили Г. А. Наири-Урарту. Тбилиси, 1954, с. 113—115.
[9] Там же, с. 114.
[10] Меликишвили Г. А. Указ. соч., с. 420; Апакидзе А. М. Указ.соч.,с.176.
[11] Джавахишвили И. А. История грузинского народа, 1960, I, с. 50 (на груз. яз.).
[12] Чубинишвили Т. Н. Гора Амирани. Тбилиси, 1963, табл. XI, 3.
[13] Чубинишвили Т. Н. Древнейшие археологические памятники Мцхета. Тбилиси, 1957, с. 107; Гобеджишвили Г. Ф. Сталинирская Нацар-Гора, с. 270.
[14] Гобеджишвили Г. Ф. Сталинирская Нацар-Гора (Зольный холм). — Мимомхилвели. Тбилиси, 1951, II, с. 255—270, табл. XIV, 2 (на. груз. яз.).
[15] Чубинишвили Т. Н., Татишвили Т. Н., Гамбашидзе О. С. Археологические разведки южных районов Грузии (Месхет-Джавахети) в 1953—1955 гг. — СА, 1957, №4, с. 126, рис. 77.
[16] Глонти Л., Джавахишвили А. Урбниси (I (на груз. яз.).
[17] Джавахишвили И. А. Грузинская палеография. Тбилиси, 1949,с. 230, рис. 217.
[18] Ср.: Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959, с. 317; Меликишвили Г. А. К вопросу о древнейшем населении Грузии, Кавказа и Ближнего Востока. Тбилиси, 1965, с. 88 (на груз.яз.).
[19] КЦ, I, с. 29; ср.: Джавахишвили И. А. История грузинского народа, I. Тбилиси, 1960, с. 110.
[20] Апакидзе А. М. Мцхета—древняя столица Картлийского царства. Тбилиси, 1959, с. 59; Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии, с. 285; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 197 (на груз. яз.).
[21] К Ц, I, с. 39.
[22] Д ж и к и я С. С. Пространный реестр вилайэта Гюрджистан. Кн. III. Тбилиси, 1958, с. 173; ср.: Хазарадзе Н. В. Некоторые вопросы древнейшей истории Фригии. — Кавказско-Ближневосточный сборник, II. Тбилиси, 1962, с. 49.
[23] Джикия С. С. Указ. соч., с. 173.
[24] Чубинишвили Т. Н., Татишвили Т. И., Гамбашидзе О. С. Указ. соч., с. 116—127.
[25] Ср.: Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии, с. 316.
[26] Хроники, I. 1892, с. 12; Джанашиа С. Н. Древнейшее национальное сообщение о первом месте жительства грузин в свете истории Ближнего Востока. — Сообщ. ИЯИМК. Тбилиси, 1940, V—VI, с. 642, 644, 653; Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии, с. 39, 316, 317.
[27] Описание..., II, с. 752; Джанашиа С. Н. Указ. соч., с. 647; Меликишвили Г. А. Указ. соч, с. 316—317.
[28] КЦ, I, 1955, с. 20.
[29] Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии, с. 277—280.
[30] Имя этого древнейшего местного божества употребляется не всегда одинаково. Например, в шатбердском списке «Жития св. Нины», на 434-й странице т. н. «Шатбердского сборника» явно видно, что в древней рукописи было написано «Га», форма же «Гайм», как это показал С. Н. Джанашиа, принадлежит обновителю текста. В шатбердском списке вообще форма «Га» употребляется трижды (ср.: Джанашиа С. Н. Указ. соч. — Сообщ. ИЯИМК, 1940, V—VI, с. 647). Это наблюдение С. Н. Джанашиа указывает на то, что древнейшей формой названия следует признать «Га». Она не может быть опровергнута и на основании челишского списка, где в одном случае имеем названия божеств в виде Гаци и Гацай, а в двух других случаях — Гаци и Гаца (ср.: Джанашиа С. Н. Указ. соч. с. 647; Описание..., II, с. 252, 761, 769). Об именах богов Гаци и Га более подробно см.: Джавахишвили И. А. История грузинского народа, I . Тбилиси, 1960, с. 100—101; Марр Н. Я. Боги языческой Грузии, с. 21—23.
[31] Джавахишвили И. А. История грузинского народа I, с. 101; М а р р Н. Я. Боги языческой Грузии, с. 9.
[32] КЦ, I, с. 27; ср.: Джавахишвили И. А. Указ. раб., с. 101.
[33] Придик Е. Новые кавказские клады. — МАР, 1914, 34, с. 94 —110.
[34] Апакидзе А. М., Гобеджишвили Г. Ф., Каландадзе А. Н., Ломтатидзе Г. А. Мцхета, I, 1955, табл.LVII.
[35] Амиранашвили Ш. Я. История грузинского искусства. М., 1950, с. 83.
[36] Его же. Две серебряные чаши из раскопок в Армази (Грузия). — ВДИ, 1950, №1.
[37] Амиранашвили Ш. Я. Древнейший образец грузинской рельефной скульптуры. — Изв. музея Грузии, XII — В. Тбилиси, 1944, с. 118 (на груз.яз.).
[38] Джавахишвили И. А. История грузинского народа, I, 1960, с.92.
[39] Там же.
[40] КЦ, I, с. 88—89.
[41] Бардавелидзе В. В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, 1957, там же соответствующая литература.
[42] Апакидзе А. М., Гобеджишвили Г. Ф., Каландадзе А.Н., Ломтатидзе Г. А. Мцхета, I, табл. VIII; Апакидзе А. М. Города ...,табл. XXXV, 1—2.
[43] КЦ, I, с.88.
[44] Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети. Тбилиси, 1941, с. 34, 41.
[45] Там же, с. 35; Смирнов Я. И. Ахалгорийский клад. Тбилиси, 1934,с. 54.
[46] Куфтин Б. А. Указ. соч., с. 40; Xоштария Н. В. Археологические раскопки в Вани. — Кавказско-Ближневосточный сборник, II. Тбилиси, 1962, с. 68 и др.
[47] Куфтин Б. А. Указ. соч., с. 41.
[48] Филимонов Г. Д. О доисторической культуре в Осетии. — Изв. ОЛЕАЭ, XXXI (приложение). М., 1878; Bayern Fr. Untersuchungen über die ältästen Gräber und Schatzfunde in Kaukasien. —ZIE, 1885, VII; Уварова П. С. Могильники Северного Кавказа. — МАК, М., 1900, VIII; Уварова П. С. Коллекции Кавказского музея. V; Археология, 1902; Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960, с. 29, 39, 214, 237, 334; Таllgren А. М. Каuсаsiаn mоnumеnts. Тhе Каzbek Тrеаsurе.—ЕSА, V. Неlsinki, 1930, с. 109—182, там же литература; Амиранашвили Ш. Я. История грузинского искусства. Тбилиси, 1944, с. 60-82 (на груз. яз.); Гобеджишвили Г. Ф. Памятники эпохи развитого железа в верховьях р. Риони. — Археология Грузии. Тбилиси, 1959, с. 202—206 (на груз. яз.); Цитланадзе Л. Г. К некоторым вопросам Казбегского клада. — Материалы к археологии Грузии и Кавказа. Тбилиси, 1963, IV, с. 39—58 (на груз. яз.).
[49] Такайшвили Е. С. Археологические путешествия, разыскания и заметки. — Изв. Тбилиси, 1915, IV, с. 239—245; Смирнов Я. И. Ахалгорийский клад. — КОИМАО. Тбилиси, 1934.
[50] Гагошидзе Ю.М. Памятники раннеантичного времени с Ксанского ущелья. Тбилиси, 1964, с. 12—13, 15 и след., табл. X—XV (на груз. яз.). Ю. М. Гагошидзе в 1969 г. обнаружил в Самадло чашу с подобными углублениями.
[51] Гагошидзе Ю. М. Раннеантичное погребение из Ксани. — XI научная сессия Гос. музея Грузии им. акад. С. Н. Джанашиа. Тезисы докладов.Тбилиси, 1963, с. 7 (на груз. яз.).

[52] Мцхета, I, с. 6—20, 89—92; Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 94.
[53] Апакидзе А. М., Гобеджишвили Г. Ф., Каландадзе А.Н., Ломтатидзе Г. А. Археологические памятники Армазисхеви. — Мцхета. I. Тбилиси, 1955; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 98 (на груз. яз.).
[54] Ср.: Какабадзе С. Гор. Мцхета — гор. Армази. — Саисторио кребули. Тбилиси, 1928, III, с. 7 (на груз. яз.); ср.: Мцхета, I, с. 16; Хоштария Н. В. Археологические раскопки в с. Вани в 1947 г. — Мимомхилвели. Тбилиси, 1948, I, с. 300 (на груз. яз.); Путуридзе Р. В. Археологические памятники Западной Грузии позднеантичного времени. — МАГК, II, с. 69 (на груз. яз.).
[55] Ср.: Мцхета, I, с. 65, рис. 34, табл. XV.
[56] Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 102.
[57] Ломтатидзе Г., Цицишвили И. Вновь обнаруженная усыпальница в Мцхета. — САНГ, 1951, т. XII, №10, с. 641; Апакидзе А.М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 28, рис. 66; с. 104—108, рис.72—76.
[58] Фармаковский Б. В. Склеп Еврисивия и Ареты в Ольвии. — ИАК, 1902, вып. 3, с. 1—20; подробнее см.: Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 106—109.
[59] Ср.: Ломтатидзе Г. А., Цицишвили И. Н. Вновь обнаруженная усыпальница в Мцхета, с. 642.
[60] КЦ, I, с. 129
[61] Страбон. География. XI, 3, 1; подробнее см.: Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 104 — 109.
[62] Фармаковский В. В. Склеп Еврисивия и Ареты в Ольвии. — ИАК,1902, вып. 3, с. 18; Латышев В. В. Надписи, найденные в 1901г. — ИАК,1902, вып.3,с.56.
[63] Подробнее см.: Мцхета I, с. 23—24; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 111—113.
[64] Подробнее см.: Мцхета, I, с. 23—24; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 25.
[65] Мцхета, I, с. 28.
[66] Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети. Тбилиси, 1941, рис. 97, табл. ХСIII—ХСVII, с. 92—94.
[67] Подробнее см.: Мцхета, I, с. 22—40, табл. I, II, XXXV—ХLV.
[68] Там же, с.46—59, рис. 22—30, табл. III, I—VIII.
[69] Там же, с.65—82.
[70] Подробнее см.: Мцхета, I, с. 84—96.
[71] Там же, с. 98—102.
[72] Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, табл. XXXVIII—ХLII.
[73] Немсадзе Г. Предварительный отчет полевых работ в 1964—65 гг. Згудерского отряда Урбнисской историко-археологической экспедиции. — Тезисы XIII сессии Гос. музея Грузии. Тбилиси, 1965, с. 3—4.
[74] Подробнее см.: Придик Е. Новые кавказские клады. — МАР. М., 1914, 34.
[75] Церетели Г. В. Армазская билингва. — Известия ИЯИМК, 1941, XIII, с. 108.
[76] Подробнее см.: Мцхета, I, с. 56; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 153.
[77] Подробнее см: ИКИАИ. Тбилиси, 1925, III; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, табл. XIV, 2, XV, 1—4.
[78] Tschubinaschwili G. Der Fund von Sargweshi.—ИКИАИ. Тбилиси, 1925, т. III, с. 83, 65, табл. I и II.
[79] Бердзенишвили Н. А., Джавахишвили И. А., Джанашиа С. Н. История Грузии. Тбилиси, 1946, с. 100 (на груз. яз.); Ломтатидзе Г.А. Клдеетский могильник. Тбилиси. 1957, с. 29 (на груз. яз.).
[80] Подробнее см.: Ломтатидзе Г. А. Клдеетский могильник. Там же литература.
[81] Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 180—182; Хахутайшвили Д. А. Уплисцихе, I, с. 56—60.
[82] Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 191.
[83] Там же, с. 192—193.
[84] Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 25.
[85] Хахутайшвили Д. А. Уплисцихе, I, с. 60—62.
[86] Цицишвили И. Н. История грузинской архитектуры. Тбилиси, 1955, с. 26—27 (на груз. яз.); Амиранашвили Ш. Я. История грузинского искусства, 1944, с. 125 (на груз. яз.).
[87] Ниорадзе Г. К. Археологические раскопки в Колхиде. — Известия ИЯИМК, 1941, X. с. 335 (на груз. яз.); Куфтин Б. А. Материалы к археологии Колхиды, 1950, II, с. 171 и след.
[88] Микеладзе Т. К. ОСПАИ, 1964, с. 24—25 (на груз. яз.); Лордкипанидзе О. Д. Античный мир и древняя Колхида, 1966, с. 49— 50, 65.
[89] Подробнее см.: Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 44—47.
[90] КЦ, I, с. 13.
[91] Царевич Теймураз. История. 1848, с. 75 (на груз. яз.); подробнее см.: Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, I, с. 23 и след.
[92] Ломтатидзе Г. А.,Цицишвили И. Н. Вновь открытая усыпальница в Мцхета. — Известия АН Грузинской ССР, 1951, XII, № 10, с. 641 и след.; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 107—109.
[93] Лордкипанидзе О. Д. Античный мир и древняя Колхида, с. 143.
[94] Гобеджишвили Г. Ф. Памятники эпохи раннего железа в верховьях Риони. — Археология Грузии. Тбилиси, 1959, табл. XIV, 5, с. 195 (на груз. яз.).
[95] Цитланадзе Л. Г. К некоторым вопросам Казбегского клада. — МАГК, 1963, IV, с. 39—58 (на груз. яз.).
[96] Смирнов Я. И. Ахалгорийский клад. Тбилиси, 1934.
[97] Мцхета, I. Тбилиси, 1955, с. 4.
[98] Там же, с. 178—179.
[99] Мцхета, I. Тбилиси, 1955, с. 179, табл. СХ, 1—3.
[100] Археология Грузии. Тбилиси, 1959, с. 174—175, 190—206, 252.
[101] Там же, с. 181—182.
[102] Подробнее см.: Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 206 и след.
[103] Подробнее см.: Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 212.
[104]Рехвиашвили Н. Кузнечное дело в Раче. Тбилиси, 1953, с. 61. В этой книге детально рассмотрены соответствующий этнографический материал, специальные термины и литература. Ср.: Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 208—210.
[105] Апакидзе А. М. Города и городская жизнь, с. 212.
[106]Гзелишвили И. А. Железоплавильное дело в древней Грузии. Тбилиси, 1964.
[107] Гобеджишвили Г. Ф. Археологические раскопки в Советской Грузии, с. 125 (на груз. яз.); Куфтин Б. А. Материалы к археологии Колхиды. Тбилиси, 1950, II, с. 9, 51; Гобеджишвили Г. Ф. Памятники эпохи развитого железа в верховьях р. Риони. — Археология Грузии, с. 198—200; Угрелидзе Н. Н. Стекло в древней Грузии. Тбилиси, 1961, с. 4 (на груз. яз.); Ломтатидзе Г. А. К социальной и культурной характеристике населения Грузии в I—III вв. н. э. — Труды Института истории им. И. А. Джавахишвили. Тбилиси, 1955, I, с. 352; Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 234.
[108] Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети, I, с. 37, табл. VIII.
[109] Ломтатидзе Г. А., Цицишвили И. Н. Вновь обнаруженная усыпальница в Мцхета. — Известия АН Грузинской ССР, 1951, т. XII. №10, с. 641 и след.; Апакидзе А. М. Памятники античной эпохи в Восточной Грузии. — Археология Грузии, с. 285—288; его же. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 105—106.
[110] Максимова М. И. Отчет о работах над геммами из раскопок Мцхета-Самтавро. Опубликован в виде дополнения в кн.: Джавахишвили И. А. История грузинского народа, 1951, I, с. 462; Апакидзе А. М. Указ. раб., с. 231, 241.
[111] Максимова М. И. Стеклянные многогранные печати, найденные на территории Грузии. — Известия ИЯИМК, 1941, т. Х, с. 92; Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 231, 241.
[112] Мцхета, I, с. 28, табл. I.
[113] Археология Грузии, с. 198, 235.
[114] Лукас А. Материалы и ремесленные производства Древнего Египта. М., 1958, с. 307; Качалов Н. Стекло. М., 1959, с. 63, там же литература.
[115] Лукас А. Указ. соч., с. 304, там же литература.
[116] Там же, с. 307.
[117] Ломтатидзе Г. К социальной и культурной характеристике грузинского населения в I—III веках нашей эры. — Труды Ин-та истории им. И. Джавахишвлли. Тбилиси, 1955, I, с. 351.
[118] Ломтатидзе Г. А. Указ. соч., с. 352; Угрелидзе Н. Н. Стекло в древней Грузии. Тбилиси, 1961, с. 6.
[119] Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 233—234.
[120] Байерн Фр. Исследование древних гробниц близ Мцхета. — Сборник сведений о Кавказе. Тбилиси, 1962, с. 2; ср.: Гобеджишвили Г. Ф. Археологические открытия в Советской Грузии. Тбилиси, 1952, с. 125.
[121] Лемлейн Г. Остатки стеклодувного производства в Карсани, близ Мцхета. — САНГ, 1945, т. VI, №9; Гобеджишвили Г. Ф. Указ. соч., с. 125.
[122] Древности Босфора Киммерийского, табл. XXI.
[123] И о а н М о с х. Лимонарий. Изд. И. Абуладзе. Тбилиси, 1960, с. 37; А п а к и д з е А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 234.
[124] Ниорадзе Г. К. Раскопки Алазанской долины. Тбилиси, 1951.
[125] Подробнее см.:Апакидзе А. М. Города и городская жизнь в древней Грузии, с. 225—226, там же литература.
[126] Лордкипанидзе О. Д. Италийские бронзовые изделия, найденные на территории древней Грузии. — СА, 1964, № 1.
[127] Подробнее см.: Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 49—84.
[128] Джавахишвили И. А. Строительное искусство в древней Грузии. Тбилиси, 1946, с. 3 (на груз. яз.); Апакидзе А. М. Города..., с. 72—73.
[129] Мцхета, I, с. 187—189; Апакидзе А. М. Города..., с. 228.
[130] Подробнее см.:Чубинашвили Г. Н. Опыт художественной характеристики изделий, найденных в погребениях армазских питиахшей. — Тезисы XVII сессии АН Груз. ССР. Тбилиси, 1944; Апакидзе А. М. Древнейшая культура Грузии..., с. 37; Ломтатидзе Г. А. К социальной и культурной характеристике населения Грузии. — Мимомхилвели, с. 346; Джавахишвили И. А. Из истории грузинского художественного ремесла. — Сабчота хеловнеба, 1956, №6; его же. Хаишский клад. — Мнатоби, 1952, №3; Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалети, с. 134.
[131] Латышев В. В. Указ. соч., II, 293; ср.: Джавахишвили И. А. История грузинского народа. Тбилиси, 1951, I, с. 172.
[132] КЦ. Список царицы Анны. Тбилиси, 1942, с. 15—16.
[133] Апакидзе А. М. Древнейшая культура в Грузии, с. 41; его же. Мцхета — древняя столица царства Картли, с. 93.
[134] Тавадзе Ф. Н., БаркаяВ. Ф. Из истории обработки металлов давлением по археологическим материалам Грузни. — СА, 1954, XX, с. 374—376; Тавадзе Ф., Месхиа Ш., Баркая В. Обработка листового металла в древней Грузии. Тбилиси, 1954.
[135] Мцхета, I, с. 198.
[136] Там же, с. 200.
[137] Максимова М. И. Геммы из некрополя Мцхета-Самтавро. Сообщ. Гос. музея Грузии, 1950, XVI—В, с. 231—232.
[138] Максимова М. И. Геммы из некрополя Мцхета-Самтавро, с. 226.
[139] Максимова М. И. Стеклянные многогранные печати, найденные на территории Грузии. — Известия ИЯИМК, т. X, с. 92.
[140] Максимова М. И. Отчет о работе над геммами из раскопок Мцхета-Самтавро. — В кн.: Джавахишвили И. А. История грузинского народа, I, с. 460—462.
[141] Там же, с. 462; ср. также: Лордкипанидзе М. Н. Геммы музея Грузии, I—III.
[142] Ниорадзе Г. К. Энеолитические памятники Дидубе (рукопись); ср.: Коридзе Д. Археологические памятники Тбилиси, Тбилиси, 1955, I, с. 6 и след. (на груз. яз.); Джавахишвили А., Глонти Л. Урбниси, I. Тбилиси, 1959, с. 50; Чубинишвили Т. Н. Амиранис-Гора, с. 70.
[143] Исакадзе К. Ткацкое дело в древней Грузии. — Мацне, 1956, №4, с. 181 (на груз. яз.).
[144] Хубулури Л. Семитысячелетнее поселение. — Комунисти, 1966, 18. XII, №287.
[145] Ниорадзе Г. К. Дманисский некрополь и некоторые его особенности. — Вестник Гос. музея Грузии. Тбилиси, 1947, XIV—В, с. 17, 40, рис. 13, 26. О существовании ткацких станков см.: Исакадзе К. Ткацкое дело в древней Грузии. — Мацне, 1967, №4, с. 182.
[146] Там же, с. 185.
[147] Там же, с. 185 и след.
[148] Мцхета, I, с. 88, рис. 52.
[149] Ломтатидзе Г. А. Клдеетский богатый могильник. Тбилиси, 1957, с. 29, табл. 1,3.
[150] Джавахишвили А., Глонти Л. Урбниси, I. Тбилиси, 1962, с. 32, табл. XXV.
[151] Мцхета, I, с. 84—87. табл. IX; Апакидзе А. М. Города..., с. 121, табл. XXXIV, второе наверху в середине.
[152] Исакадзе К. Указ. соч., с. 186.
[153] ВДИ, 1947, №2, с. 252.
[154] КЦ, с. 88.
[155]Джавахишвили И. А. История грузинского народа. Тбилиси, 1960, I, с. 281.
[156] Трапш М. М. Мраморный барельеф из Сухуми. — Труды АИЯЛИ. Сухуми, 1954, XXV, с. 372—374; Трапш М. М. Указ. соч. — ВДИ, 1954, № 1, с. 164—165; Лордкипанидзе О. Д. Античный мир и древняя Колхида, с. 93—106, там же литература; Ломтатидзе Г. А., Богатый могильник Клдеети, с. 29, табл. 1,3.
[157] Амиранашвили Ш. Я. История грузинского искусства. Тбилиси, 1944, с. 121; Цицишвили И. Н. История грузинской архитектуры. Тбилиси, 1955, с. 26—27.
[158] Амиранашвили Ш. А. Указ. соч., с. 121.
[159] Там же, с. 122.
[160] Там же, с. 122—123; Ц и ц и ш в и л и И. Н. Указ. соч., с. 27.
[161] Цицишвили И. Н. Указ. соч., с. 27; АмиранашвилиШ. Я. Указ. соч., с. 123.
[162] Хахутайшвили Д. А. Уплисцихе; Тбилиси. 1964, I, с. 62.
[163] Ломоури Н. Ю. Сведения Диона Кассия о Грузии, с. 83, 138—139.
[164] См. выше о грузинском языческом пантеоне.

жүктеу/скачать 2.57 Mb.

Достарыңызбен бөлісу:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25