Основы консультирования и психотерапии

Этот раздел предназначен в равной мере и для консультанта, и для психотерапевта, поэтому термин «консультант» будет упо­требляться для обозначения обоих.

Из предшествующего текста читатель мог уже заключить, что контрперенос сводится к эмоциональным реакциям и проекциям консультанта в его отношениях с клиентом. В своем простран­ном обзоре работ по контрпереносу Коэн [ 64] приходит к выво­ду, что, хотя термин «перенос» (трансфер) имеет более-менее стан­дартный смысл, в случае термина «контрперенос» (контртранс­фер) это нетак. «Объективный контрперенос» у Винникотта [322], при котором, например, возмущение консультанта, обусловлен­ное какими-либо объективными проявлениями антисоциального или психотического поведения клиента, образует один конец кон­тинуума. Фромм-Райхманн [118] отделяет описанную у Винни­котта разновидность от других бессознательных и более тонких форм реакции — особенно от реакций консультанта натрансфе-рентные чувства клиента. Александер и Френч [2] учитывают все установки консультанта по отношению к клиенту. Другие иссле­дователи относят к контрпереносу только чувства любовного или либидноготипа.

Мы рассматриваем контрперенос в широком смысле, вклю­чая в это понятие как сознательные, так и бессознательные ус­тановки консультанта по отношению к реальным или вообра­жаемым установкам клиента или их проявлениям в поведении.

Одно из упомянутых в главе 6 требований к консультанту заключалось в том, что он должен уметь отслеживать в себе проявления незрелости, предвзятости, отвращения, тревож­ности, стремления наказать или обвинить. Ни один человек, в том числе и консультант, не свободен от подобных чувств. Однако, если он не осознает такие свои установки, его реак­ции на высказывания клиента слишком часто будут иска­жаться его собственными чувствами. Эти негативные уста­новки могут пагубно влиять на взаимоотношения, вызывая у клиента негативные трансферентные чувства. Позитивный контрперенос, появляющийся у консультанта, может оказать­ся еще более пагубным, так как он в меньшей степени спосо­бен распознать его, а клиент больше расстраивается, когда он исчезает.

Как говорилось в главе 6, существуют позитивные и полезные контртрансферентные установки. Установки на принятие суще­ственны для выстраивания терапевтических взаимоотношений. В ходе усилий консультанта понять клиента осуществляются сво­его рода идентификация и эмпатия эго-системы клиента. Более того, консультант должен решить, в какой мере он будет для кли­ента «реальной личностью». В главе 6 обсуждение вопроса амбивалентности привело нас кзаключению, что чем в большей степе­ни консультации поверхностны, тем свободнее консультант мо­жет проявлять себя как личность. Это значит, что при консульта­циях поверхностного типа, имеющих ограниченные цели, вреак-циях консультанта могут в большей степени присутствовать чувства, характерные для нашего обычного, повседневного соци­ального мира. Существует также мнение, что консультант должен быть достаточно гибок, чтобы играть неоднозначные роли нараз-ных стадиях терапевтического процесса.

Поскольку регулирование чувств клиента начинающие кон­сультанты называют одной из главных своих трудностей, контр­перенос усложняет для них эту проблему. Такие консультанты с облегчением узнают, что возникновение тех или иных смешан­ных чувств к клиенту — явление самое заурядное. Кроме того, в жизни начинающих консультантов клиент выступает в роли чрезмерно значимой личности, ведь они стремятся преуспеть в своей профессии.

Существует несколько исследований по проблемам контр­переноса. Например, Чане [61], изучая установки психотерапев­тов по отношению к их клиентам, обнаружила, что по ходу тера­пии все клиенты приобретают в глазах психотерапевта все боль­ше и больше сходства друг с другом. Результаты этого исследования позволяют предположить, что по меретого₀ как пси­хотерапевт предугадывает прогресс терапии, клиенты ста­новятся все больше похожи на проецируемый терапевтом образ «обобщенного клиента», а не дифференцируются по индивиду­альным чертам.

Коэн [64] предположил, что главным источником контртранс-ферентного поведения выступает тревожность, которую испы­тывает или от которой защищается психотерапевт. Консультаци­онные взаимоотношения активизируют связанную с какими-то прежними взаимоотношениями тревожность, как это происхо­дит при переносе. Причины тревоги у консультанта можно раз­бить натри категории: нерешенные личностные проблемы кон­сультанта, ситуационное напряжение и взаимопроникновение чувств клиента и консультанта посредством эмпатии.

По поводу первой категории, нерешенных личностных про­блем консультанта, требуются некоторые пояснения. Основным решением здесь являются консультации для самого консультанта. Даже пройдя личную психотерапию, консультанты и терапев­ты должны и дальше повышать свое самоосознание, чтобы избе­жать контрпереноса.

Ситуационное напряжение связано с проблемами консуль­танта, однако при этом может еще и усиливать негативные чув­ства. Вот пример. Консультант только что вернулся с утомитель­ного совещания. Теперь ему пришлось несколько минут подо­ждать последнего клиента, который, заметив суровость на лице консультанта, рассыпается в извинениях. Клиент думает, что консультант сердится на него за опоздание, хотя на самом деле эта неприветливость консультанта вызвана эмоциональным опустошением и фрустрацией из-за событий предшествующего часа.

Ситуационное напряжение иногда проявляется для консуль­танта в форме его чувства ответственности за прогресс терапии или ощущуения, что в случае неудачи с данным клиентом под угрозу будет поставлена его профессиональная репутация. В результате консультант «слишком сильно старается», нажи­мая на клиента. Тем самым он может повредить собственным замыслам. Консультант должен быть начеку, чтобы его тревож­ные чувства фрустрации из-за отсутствия прогресса в терапии не передались клиенту.

К третьей категории источников контрпереноса относится взаимопроникновение чувств клиента и консультанта. Когда консультант склонен проявлять безмерное сочувствие, не есть ли это его невольная реакция на усердные попытки добиться такого сочувствия и внимания? Когда консультант ощущает зарождающуюся в себе тревогу или негодование, не заразился ли он этими чувствами от клиента? Когда такое происходит часто, это объясняется, возможно, особой профессиональной готовностью консультанта следить за чувствами клиента. В таком слу­чае консультант с сильной эмпатией реагирует на минималь­ные коммуникационные знаки, такие как изменения позы, голоса, манеры держать себя. Консультант может даже не осо­знавать, что деревянная ковыляющая походка шествующего из приемной в кабинет клиента, его скрипучий голос или громкие агрессивные слова вызывают в нем скрытое напряжение.

Не следует, наверное, упускать из виду, что помимо объясне­ния через эмпатию, рассматриваемое поведение может быть связано также с прежними личностными проблемами консультанта. Одно из проявлений тревожности у консультанта состоит в им­пульсивном всплеске вербализации — это вопросы, коммента­рии или изменения темы разговора, которые вданный момент не . могут быть уместны для консультационного процесса. Итогзача- ' стую бывает плачевным, так как излияние чувств клиента иска­жается или прерывается, он сбивается с темы, или у него усили­ваются трансферентные чувства.

Кроме того, тревожность консультанта может проявляться в виде утраты непринужденности. Рейш и Прествуд [243] изучали переда­чу чувств. В ходе эксперимента психиатры прослушивали записи психотерапевтических сеансов. Исследователи обнаружили, что эмоциональный настрой слушателей значительно менялся в зави­симости оттемпаречи, характера использования личных местоиме­ний и относительной частоты выражения чувств. Спокойствие кли­ента передавалось слушателю. После бесед, характеризовавшихся высокой тревожностью клиента, чувства слушателей, по их собст­венным описаниям, варьировали от неловкости до гнева и взволно­ванности.

Никакое обсуждение источников контртрансферентных ус­тановок не будет полным без упоминания системы ценностей консультанта. Как указывалось в предыдущих главах, сама при­рода взаимоотношений ставит консультанта в положение авто­ритетной фигуры. Это происходит несмотря на все его претен­зии быть объективным, неосуждающим и снисходительным. Консультанту трудно не показать клиенту, что он видит в повы­шении эмоциональной зрелости одну из важнейших целей тера­пии. Клиенту после обсуждения нравственных проблем доволь­но легко понять — если не из слов, то по логике эмоций — в какие ценности верит консультант.

Консультант в процессе терапии на основе своих ценностей в той или иной форме предлагает клиенту что-то вроде настав­лений по двум направлениям — как клиенту нужно жить вооб­ще и что он должен делать на консультациях. С профессиональ­ной точки зрения не вызывает сомнений, что консультант спо­собен передать клиенту ценностные установки, связанные с консультационным процессом и облегчающие его. Вот приме­ры: «Важно, чтобы вы смогли рассказать мне, что вы на самом деле чувствуете», «Будеттолько хорошо, если вы объясните мне, как сильно вы обижены на свою тетю».

Существует важный вопрос, как далеко может заходить кон­сультант, пропагандируя в ходе бесед свои нравственные пред­ставления или образ жизни. С одной стороны, было бы весьма желательно помочь человеку с расовыми предрассудками стать менее жестким в своем отношении.к людям, но, с другой сторо­ны, при этом придется указывать на какую-то конкретную сис­тему ценностей.

Есть две причины для ограничения такой проекции ценнос­тей. Первая состоит в том, что консультант может в этом преус­петь. Даже искушенному консультанту мы не можем без опасе­ний доверить право быть своего рода «культурным первосвящен­ником», в роли которого он будет высшим судьей в вопросах о том, что правильно и что неправильно, во что должно верить и во что не должно. Если появляется ощущение, что клиенту нуж­но больше информации или пояснений по вопросу, например, каких-то религиозных ценностей, лучше, на наш взгляд, напра­вить его к надежному священнослужителю, относительно ко­торого точно известно, что клиент получит от него необходи­мую информацию.

Еще одна причина для ограничения подобных действий состо­ит втом, что преднамеренные усилия консультанта повлиять на систему ценностей клиента могут оказаться безуспешными. Эти неудачные попытки способны стать помехой для хороших тера­певтических взаимоотношений, усиливая негативный перенос. И все же консультант является экспертом в вопросах жизни. Ведь так много существует общепринятых норм поведения в аспектах законопослушания, брака и психологически зрелого поведения в целом, которые консультант может считать совершенно оправ­данными. Однако он не может полностью полагаться на собст­венную или социальную систему отсчета в вопросе ценностей. Консультант должен постоянно помнить о личных нормах и убеж­дениях клиента. Он должен попытаться взглянуть на эти ценнос­ти так, как видит их клиент, и помочь клиенту обратить их себе на благо.

Ингам и Лав предложили технику для регулирования тех мо­ментов, когда клиенту становятся известны ценности консуль­танта. Консультант проясняет ситуацию, сказав, например, сле­дующее: «Вы могли кое-что заметить по поводу моего личного от­ношения к браку. Я ничего не имею против того, что вы узнали мое л ич ное мнение, однако это не значит, что вы обязаны придерживаться тех же убеждений, что и я» [152, р. 78]. Здесь консуль­тант признается, что дал некий намек относительно своих ценно­стей, и позволяет клиенту принять их или отвергнуть, но сам не опровергает свое мнение об этих ценностях.

Следующий ниже перечень признаковдля самопроверки поз­воляет консультанту выяснить, не проявляется ли у него тревож­ный или защитный контрперенос в отношениях с клиентами.

1. Замечает за собой, что засыпает, плохо слушает или уделяет меньше внимания, чем могбы.

2. Осознает, что отрицает наличие у себя тревожности, и при этом думает про себя: «Я совершенно нормально воспринимаю эту тему. Она должна была бы меня расстроить, но ведь не рас­строила». Если никакой тревожности нет, то почему консуль­тант вообще об этом задумался?

3. Обнаруживает, что ему трудно сменить позицию, чувству­ет себя «зажатым».

4. Замечает, что начинает испытывать к клиенту скорее сим­патию, чем эмпатию, или проявлять чрезмерную эмоциональ­ность по поводу неприятностей клиента.

5. Отбирает определенные материалы для отображения или интерпретации, а потом сам недоумевает, почему выбрал имен­но эти материалы, а не какие-нибудь другие.

6. Замечает, что постоянно дает отображение или интерпре­тацию с излишней поспешностью или некорректно (и это нельзя объяснить, ссылаясь только на сопротивление клиента).

7. Осознает, что постоянно недооценивает или не замечает глубину чувств клиента.

8. Проявляет необоснованные симпатии или антипатии к клиентам. Злится на «неблагодарных» клиентов.

9. Осознает, что ему не удается отождествляться с клиентом. Например, когда клиент расстраивается, консультант не ощу­щает в себе никакого эмоционального отклика.

10. Чрезмерно отождествляется с клиентом, например, на­чинает агрессивно сочувствовать клиенту, когда тот рассказы­вает о своих обидах, причиненных авторитетной фигурой.

11. Замечает за собой стремление спорить с клиентом, про­являть защиту или иную уязвимость перед лицом его критики.

12. Чувствует, что это его «лучший» или «худший» клиент.

13. Осознает, что в промежутках между сеансами чрезмерно увлечен клиентом в своем воображении, даже до такой степе­ни, что придумывает возможные ответы.

14. Замечает, что стал оттягивать начало сеанса или же, на­оборот, выходить за рамки отведенного времени при работе с определенными клиентами.

15. Пытается в той или иной связи взволновать клиента, дра­матизируя свои высказывания.

16. Осознает, что чрезмерно озабочен конфиденциальностью работы с клиентом.

17. Ощущает желание проявить активность, поэтому пыта­ется оказать чрезмерное влияние «потоком» интерпретаций и предложений.

18. Видит клиента во сне.

19. Слишком «занят», чтобы встретиться с клиентом, или жалуется на «административную загруженность».

Коварной формой контрпереноса является труднопреодоли­мое стремление давать советы. Этот подход в духе «я бы на ва­шем месте» настолько въелся в обиходные взаимоотношения между людьми, что имеет тенденцию просачиваться и в консуль­тационные взаимоотношения. Консультант может почувствовать потребность убедить клиента, что предлагаемый план действий окажется для него наилучшим, и все же советы, доводы и заве­рения в большей степени мотивируются личными потребностя­ми консультанта. Возможным мотивом стремления давать сове­ты является экстрапунитивная агрессия. Это способ контроли­ровать других людей, принижать их и возвышать себя до доминантного статуса. Бывают, впрочем, ситуации, когда уме­стно предлагать информацию или мнение. Такие ситуации рас­сматриваются в главе 10 при обсуждении методов предоставле­ния информации.

Проявлением контртрансферентных чувств является пред­ставление, что клиент должен так или иначе симпатизировать консультанту, а консультант должен доставлять удовольствие клиенту. Хотя взаимоотношения построены на сердечности и взаимном доверии, бывают моменты, когда консультанту при­ходится рискнуть отношением клиента. Например, иногда пси­хотерапевт должен помочь клиенту понять, что тот должен от­казаться от каких-то важных вещей, и что неизбежное прекра­щение подобной идиллии может оказаться болезненным.

Фидлер [99], изучая факторы консультационных взаимоотно­шений, выявил, что посредственным, неквалифицированным консультантам свойственно «не слушать», «игнорировать», пло­хо строить коммуникацию с клиентом. У квалифицированных консультантов такое встречается значительно реже. Результаты данного исследования позволяют предположить, что те признаки контрпереноса, которые изучал Фидлер, не составляют большой проблемы для опытных психотерапевтов.

Тех консультантов, которые считают себя устойчивыми к контрпереносу, мы отсылаем к этому информативному и отрезв­ляющему проверочному исследованию Фидлера. Он обнаружил, что существует высокая корреляция между психотерапевтичес­кой компетентностью и отсутствием негативных контртрансфе-рентных установок. Методика Фидлера сводилась к сравнению аналогичных свойств в самоописаниях консультантов и клиен­тов. Затем описание «идеального» консультанта использовалось для выяснения сущности и интенсивности контртрансферент-ных чувств. Результаты этого исследования свидетельствуют, что у консультанта, по мере накопления опыта консультаций и уг­лубления личного понимания, негативные контртрансферент-ные установки угасают.
Регулирование контртрансферентных чувств

Хотя исследований на тему регулирования контртрансферент­ных чувств проводилось мало, остается еще богатейший клини­ческий опыт, который может оказаться полезным для консуль­танта, анализирующего свои чувства по отношению к клиентам.

Почему я именно так ответил на ту реплику студента? Чем это было вызвано?

Что я старался поведать клиенту?

Почему я задал тот вопрос?

Действительно ли я задал его в целях, как-то связанных с помощью клиенту?

Не было ли это простым любопытством?

Не превратился ли я на самом деле в судью, когда задавал тот вопрос?

Почему мне в тот момент понадобилось давать совет?

Не из-за того ли ощущения, что клиентка уверена в моем знании ответов на все вопросы?

И не отвечал ли я ей как всезнайка?

Почему такая сильная эмоциональная сопричастность возникла у меня именно с этим клиентом, которому так не хватает любви и ощущения безопасности?

Не может ли это главным образом объясняться тем, что и я все еще испытываю ощущение, будто меня не любят и не могут любить?

Почему я хотел (или почему не хотел), чтобы родители, жена или муж данного клиента тоже пришли на консультацию?

Не потому ли, что я чрезмерно отождествляю себя с клиентом и заранее отвергаю его супругу (родителей)?

Почему во время первой беседы я так много говорил сам, вместо того чтобы дать клиенту рассказать о себе?

Не объяснялось ли это убеждением, что я должен произвести на клиента впечатление своими познаниями, чтобы он пришел ко мне еще раз?

Почему меня так расстраивает, когда клиент не приходит на сеанс?

Оттого, что в действительности я не ощущаю безопасности и уверен­ности в вопросе о моей профпригодности?

Почему я так неохотно «отпускаю» клиента, когда консультации дохо­дят до вполне благополучного завершения, или когда понимаю, что кли­ента нужно направить к другому специалисту?

Не использую ли я клиента в своих целях и не позволяю ли ему исполь­зовать меня?
Каждый консультант должен смириться с тем фактом, что испытывает по отношению к клиентам разнообразные чувст­ва, и что опыт консультаций будет несколько менять его са­мого. Консультант должен также осознавать, что у него при­сутствует тревожность, вызванная ощущением опасности из-за своей роли консультанта или проявлениями тревожности у клиента.

Консультантдолжен контролировать свою склонность подба­дривать клиента исключительно из-за собственной потребности в поддержке. Например:

Кл.: Иногда я чувствую желание изо всех сил завопить в каком-нибудь тихом месте, вроде библиотеки. Вообще, я по временам чувствую такое напряжение, что просто хочется взять кого-нибудь за глотку и душить, душить, до смерти.

Коне: Ничего страшного, что вы испытываете такие чувства. В конце концов, думать об убийстве и действительно убить — не одно и то же.

Такой ответ консультанта, скорее всего, лишь усилит тревож­ность клиента, тогда как с помощью приведенного ниже ответа он признал бы чувства клиента, затушевал бы подбадривание, но все же не показал бы свою тревожность (даже если консуль­тант вполне реально представляет себя в виде возможной жерт­вы агрессивных чувств клиента).

Коне: Иногда подобные чувства кажутся труднопреодолимыми, и нас донимают позывы дать им волю. Возможно, вы захотите рассказать мне о каких-то случаях, о людях или ситуациях, когда у вас возникали такие чувства.

Консультант контролирует свою тревожность благодаря зна­нию того, что непсихотические клиенты редко кидаются на кон­сультантов, а вербальная угроза зачастую служит для утратив­ших равновесие клиентов удобным способом напугать консуль­танта или психотерапевта.

2. Содействие супервизора. В профессиональной жизни каж­дого консультанта бывают моменты, когда он вынужден при­знать, что клиенты с определенными типами личности чрезмер­но провоцируют его защиту, или.что их проблемы выходят за рамки его компетентности. Он может решить эту проблему, рас­ценив такого клиента как «слишком тяжелый случай» и напра­вив его к другому психотерапевту. В качестве запасного выхода всегда остаются руководители или коллеги, с которыми он мо­жет достаточно откровенно поговорить о мучающих его чувст­вах, не нарушая конфиденциальности взаимоотношений с кли­ентом. Например, консультант может осознать, что ему трудно работать с враждебно настроенными, агрессивными женщина­ми, и такой клиентке он может предложить найти себе другого консультанта. И снова, обсуждение этой проблемы в консуль­тационных взаимоотношениях с супервизором поможет кон­сультанту разобраться в своих чувствах.

3. Обсуждение с клиентом. Хотя у нас нет объективных дан­ных, подтверждающих, что обсуждать контрперенос с клиен­том целесообразно, мы обнаружили, что мягкое подбадривание и интерпретационные замечания иногда бывают весьма полезны для ослабления тревожности, например:

{Вторая беседа с тридцатитрехлетней замужней женщиной, после ее рассказа о своих супружеских проблемах.)

Кл.: В общем, вот так оно все и было — если уж начистоту.

Коне: Вы чувствуете, что рассказали свою историю вполне откровен­но. Вы, наверно, заметили, что были моменты, когда ваш рассказ меня не­сколько шокировал. Я, впрочем, надеюсь, что вы не станете ничего скры­вать только из опасений задеть мои чувства.

Кл.: Я рада, что вы мне это сказали. Теперь мне, пожалуй, будет легче говорить с вами.

А вот еще один пример, где консультант приводит рациона­лизацию для своего неоправданного вмешательства. Консуль­тант только что перебил клиента и говорит: «Простите; я не хо­тел вас прерывать. Иногда мы, консультанты, так стремимся помочь, что можем вмешаться в ход ваших мыслей».

4. Личностное развитие консультанта. Консультант может воспользоваться своими знаниями о себе и разрешить свои за­труднения, когда анализирует сходные со своими проблемы кли­ента. Коэн [63] приводит пример психотерапевта, который со­мневался в своей интеллектуальности и взял за правило состя­заться со своими, якобы более интеллектуальными клиентами. Такое положение дел затрудняет консультанту помощь тем кли­ентам, которые применяют интеллектуализацию для защиты своей тревоги.

5. Направление на групповые консультации или терапию. Еще один метод регулирования контрпереноса — предложить кли­енту обсудить свои проблемы на групповой терапии. Например, когда становится очевидно, что клиентка питает к терапевту са­мые пылкие чувства, он может попросить ее, чтобы она обсуди­ла эти вопросы в обстановке групповой терапии. Такая проце­дура деперсонифицирует проблему и практически устраняет всякую возможность нежелательных контртрансферентных ре­акций.

Задачей данного раздела было довести до сознания читателя всю важность вопроса об иррациональных установочных реак­циях консультанта. Еще одна задача — предложить способы регулирования этих чувств. Мы считаем, что установки консуль­танта являются одним из самых важных факторов, определяю­щих атмосферу терапевтического сеанса. Консультант может решить проблему своих чувств к клиенту, признав, что такие контр­трансфере нтные чувства у него есть. Проанализировав самого себя с целью выяснить, почему эти чувства возникли, он может принять решение, что ему не следует работать с данным клиен­том, и использовать свои контртрансферентные чувства в каче­стве основы для повышения уровня своего личностного развития во внеконсультационной обстановке.

В следующем разделе рассматривается явление сопротивле­ния и его специфические особенности.
СОПРОТИВЛЕНИЕ
Сущность сопротивления

При выстраивании и поддержании эффективных консуль­тационных взаимоотношений одной из принципиальных труд­ностей, с которыми приходится иметь дело, является сопротив­ление. Сопротивление можно рассматривать в качестве специ­фической защитной формы переноса. Термин «сопротивление» в нашем понимании обозначает такую характеристику системы защиты клиента, которая препятствует целям консультаций или психотерапии. Это сознательное или бессознательное противо­действие целям сеансов является продуктом либо внешней сис­темы защиты, предохраняющей человека от ситуационных уг­роз, либо внутренней системы защиты, предохраняющей его от подсознательных импульсов ядра личности.

Термин «сопротивление» был введен психоаналитиками для обозначения подсознательного противодействия переводу бес­сознательного материала в область сознания, а также активиза­ции вытесненных и защитных функций «эго» [111].

Экзистенциалистский взгляд на сопротивление Мей форму­лирует следующим образом:

Это реализация стремления пациента... отречься от той особой, не­повторимой и самобытной потенциальности, которая ему присуща. Такой "социальный конформизм"— главная форма сопротивления жизни; и даже само согласие пациента с доктринами и интерпретациями психотерапевта может быть проявлением сопротивления» [198, р. 79].

В консультировании сопротивление, как и перенос, по срав­нению с психотерапией, имеет иное значение. В общем случае консультанты рассматривают сопротивление как препятствие при решении проблемы клиента, соответственно, они старают­ся как можно больше ослабить его проявления. Психотерапевт же, напротив, рассматривает сопротивление как важное явле­ние и стремится провести его глубокий анализ. Если ему удаст­ся выявить особенности сопротивления у данного клиента, у него появится больше возможностей помочь клиенту понять самого себя и изменить свою личность. Цель психотерапии, таким образом, состоит не просто в том, чтобы раскрыть за­щитную систему клиента, «выявить его тайны». Речь, скорее, идет о важном вопросе — «Как клиент скрывает свои тайны?». Поэтому существенная составная часть психотерапии сводит­ся к интенсивному анализу сопротивления и переноса.

Сопротивление в той или иной мере присутствует в любой беседе и может рассматриваться как конец непрерывной шка­лы, противоположный свободному выражению эмоций. Дол-тон [78] и Шерман [170], по всей видимости, подтверждают тезис о такой шкале взаимоотношений. Хейф [137] выявил значимую отрицательную корреляцию между защитой в пер­вых беседах и позднейшими проявлениями позитивных уста­новок.

Сопротивление может проявляться в различных формах — от неприятия консультаций и открытого антагонизма, с одной сто­роны, до таких затаенных форм, как колебания или невниматель­ность, — с другой. Клиент может говорить: «Я знаю, что я хочу сказать, просто не могу сказать это», «Сегодня я должен уйти по­раньше, потому что нужно готовиться к экзамену», «Не думаю, что в моем случае это подходит», «Извините, что я опоздал, но я чуть не забыл о нашем сеансе», «Я думал, что вы считаетесь спе­циалистом».

Хотя сопротивление втой или иной мере присутствует влюбой беседе, она редко осознается клиентом. В связи с этим сопротив­ление существует, по большей части, в виде подсознательного феномена и проявляется в двойственном отношении клиента к консультациям. Клиент хочет получить помощь, и все же сопро­тивляется той самой помощи, которую ищет. Такая амбивалент­ность установок клиента может завести неопытного консультан­та в тупик. Даже опытные консультанты иногда ссылаются на сопротивление в качестве оправдания того, что им не удалось вы­строить эффективные взаимоотношения с клиентом.

Фрейд подчеркивал, что такие амбивалентные и парадоксаль­ные установки соответствуют нормальному положению дел в пси­хотерапии. Многие психотерапевты рассматривают сопро­тивление как нормальный механизм, функционирующий неза­висимо от терапии, и предотвращают проникновение дестабилизирующих подсознательных импульсов на сознатель­ные уровни личности.

Степень, в которой необходимо уделять внимание сопротив­лению для достижения терапевтических целей, еще раз указы­вает на различие между консультированием и психотерапией, как это видно из приведенных ниже примеров.

1. Кл.: Я, наверно, не смогу быть коммивояжером — у меня просто не получается общаться с людьми. Консультирование:

Коне: Так вы твердо исключаете коммерцию? Вы подумывали о каких-то других профессиях, по которым у вас тоже высокие оценки в тесте профориентации? Психотерапия:

Коне: Почему вы так стремитесь держать людей на расстоянии от себя? 2. Кл.: Я, наверное, не смогу найти общий язык с моим руководителем. Консультирование:

Коне: Раз это выглядит таким серьезным препятствием, давайте подберем какую-нибудь технику общения, позволяющую находить общий язык с подобными людьми.
Психотерапия:

Коне: У вас, похоже, возникает сильное сопротивление при работе с людьми, занимающими авторитетное положение.

По-видимому, среди консультантов имеется полное согласие по поводу того, что сопротивление возникает, когда клиент вос­принимает консультанта, тему беседы или ситуацию в качестве угрозы для себя. Поскольку в реакции на угрозу содержится тре­вога, клиент вынужден в дальнейшем защищать себя от тревоги посредством поведения, которое уже по самой своей природе резистентно.

По происхождению сопротивление можно условно разделить на «внешнее» и «внутреннее». Внутреннее сопротивление возникает в пределах личностной структуры клиента и представляет собой обобщенную реакцию на угрозу, а внешнее сопротивление обусловлено самими обстоятельствами консультаций, методоло­гией консультанта или его контртрансферентными установками.

Внутреннее сопротивление. Одним из распространенных ис­точников внутреннего сопротивления является, например, склонность тревожных клиентов уклоняться от попыток, обыч­но болезненных, анализировать или изменять элементы своего поведения или структуры личности.

Существует, по-видимому, сопротивление, связанное с пе­ременами в жизненном статусе, в установках. Клиент опасает­ся выражать чувства тревоги или враждебности, потому что он на опыте научился предугадывать такие ярлыки для себя, как «незрелый», «ленивый», «невротичный». Эти опасения сильнее всего, когда клиент начал выражать свои чувства слишком бы­стро, поскольку он в таком случае ощущает, что раскрыл себя для тревожащих стимулов, исходящих от эго-системы, рань­ше, чем смог оценить безопасность этих стимулов. Крайдер [72] в своем исследовании личностной враждебности выявил, что враждебность, особенно у людей, опасающихся выражать аг­рессивные чувства, является характерным источником сопро­тивления.

Марголис [196] использует термин «фасад» для описания еще одной формы внутреннего сопротивления. Фасадом он, например, называет первое высказывание клиента из числа учащихся, что­бы объяснить свою плохую успеваемость в колледже. Варианты таковы: «Похоже, я слишком много времени проводил в дворо­вых компаниях», «Все-таки я выбрал себе неправильную специа­лизацию», «Мне скоро идти в армию», «Нет у меня настоящих учебных навыков». Хотя подобные высказывания могут быть по­лезны в качестве отправных точек для последующего разговора, оченьчастоони представляют собой лишьрационализации и про­явления сопротивления. Клиента словно бы сковывает прими­тивная логика этих рассуждений, так что нередко у него не обна­руживается достаточной мотивации для преодоления своего со­противления и дальнейшего анализа ситуации.

Еще одно порождающее сопротивление явление — это «тре­вожное предугадывание», то есть опасения клиента, что облаче­ние его чувств в слова превратит потенциальное несчастье в ре­альность. Примером такого механизма сопротивления служит нежелание выражать тревогу по поводу возможности заболева­ния раком, смерти или потери любимого человека.

В качестве иллюстрации внешнего сопротивления можно ука­зать на ситуацию, когда консультант выдвигает довольно уме­ренные предложения по улучшению навыков учебы. Необхо­димость реализации этих предложений может тревожить кли­ента из-за тех воображаемых следствий, что ему придется сблизиться с консультантом или оказаться «в долгу» перед ним. Клиенту может не нравиться «втягивание» в такие взаимоотно­шения на данной стадии его личностного развития, а может быть, его сдерживает опыт взаимоотношений в семье, где при­нято было, чтобы благодарные дети за все расплачивались мел­кими услугами. Предложения консультанта породили негатив­ный перенос, который препятствует эффективной терапии.

Еще одним примером такой техники консультанта, которая провоцирует сопротивление, может послужить ситуация, когда консультант оказался слишком далеко впереди клиента, отра­жая предполагаемые чувства клиента и преждевременно их ин­терпретируя.

Кл.: Мои родители всегда критиковали меня и угрожали, что перестанут давать мне деньги на учебу.

Коне: Вы обижаетесь на своих родителей за то, что они говорили вам и что угрожали сделать.

Кл.: Нет, не совсем так; я не разлюбил своих родителей за это, я думаю, что они во многом были чертовски правы; по сути, я здесь, в колледже, напрасно трачу время... Не стоит говорить мне такие вещи о моих роди­телях.

В этом случае отражение и интерпретация, хотя они, вполне возможно, точны, указывают на чувства клиента, которые не могут быть им признаны и приняты на данной стадии.

Еще одна причина внешнего сопротивления связана с отсут­ствием надлежащей готовности. Клиент может неправильно трактовать роль консультанта или не верить в полезность верба­лизаций. Например, клиент не понимает, что консультации тре­буют времени; поэтому его огорчает трата времени, которое он мог бы посвятить другим, менее угрожающим его безопасности занятиям. Возможно, клиент слишком смущается, чтобы при­знать, что у него есть проблема, которую он не в состоянии ре­шить сам.

Консультационные взаимоотношения сами по себе представ­ляют для клиента парадоксальную ситуацию. Атмосфера при­нятия способствует свободному выражению чувств, однако кли­ент зачастую не готов выражать свои чувства и признавать их. Взаимоотношения словно бы подталкивают его к преждевре­менному анализу своих чувств, тем самым формируя источник сильного сопротивления. Распространенный прием, который используют клиенты при реализации сопротивления такого типа, сводится к тому, чтобы говорить о чьих-то чужих пробле­мах. Например, мать, которую беспокоит поведение ее четыр-. надцатилетней дочери. Мать испытывает чувство вины вдоба­вок к своему ощущению полной безнадежности. Хотя консуль­тант поощряет мать говорить о собственных чувствах, она никак не может оставить тему затруднений ее дочери.

Инглиш [92] приводит еще ряд примеров ситуационной тре­вожности, которая препятствует оптимизации психотерапевти­ческих взаимоотношений. Он обнаружил, что при низкой интен­сивности техники руководства в первых беседах клиент остается один на один со своей тревожностью. Инглиш отмечает, что вего практике очень часто оказывалось необходимым на время сни-жать тревожность клиента за счет интенсивного применения ме­тодов руководства и поддержки.

Знание источников сопротивления, особенно внутреннего типа, должно успокоить консультанта, склонного чувствовать личную ответственность за сопротивление, с которым он сталкивается. С другой стороны, так как именно манера работы консультанта столь часто провоцирует сопротивление, он должен постоянно анали­зировать свою технику и терапевтическую обстановку, чтобы ус­транить факторы, вызывающие сопротивление.

Кроме защитных функций, которые сопротивление выполня­ет для клиента, существует также полезная косвенная информа­ция, которую это явление дает консультанту. Сопротивление для консультанта — индикатор общего про гресса беседы и основа для диагностических и прогностических заключений. Выявление симптомов сопротивления — это первый шаг, позволяющий да­лее принять соответствующее решение о том, как их проигнори­ровать, снять или использовать.

Вторая полезная функция сопротивления — это возмож­ность для консультанта бросить взгляд внутрь защитных струк­тур клиента. Появление сопротивления говорит консультанту, что в данный момент клиент не хочет дальше анализировать какие-то конкретные чувства. Элементы личности, связанные с нравственными проблемами и системой глубоких убеждений, обычно имеют довольно жесткую защиту. Поэтому признаки сопротивления указывают консультанту, что он вторгается на табуированную территорию. Как только эти, связанные с угро­зой для личности, аспекты становятся известны, консультант получает ценную информацию для интерпретации. Сопротив­ление бывает намеком для консультанта, что терапевтическая полезность его работы исчерпана, и пора оформлять заверше­ние консультационного процесса. Роджерс [251] отмечает, что у клиента теплые и приязненные чувства к консультанту нередко сменяются негативными, едва он понимает, что больше не нуж­дается в терапевтических взаимоотношениях. Такие проявления сопротивления, следовательно, могут быть признаком необхо­димости завершить консультации.

Сопротивление служит для клиента защитным механизмом, помогая удерживать под контролем сильную тревогу и избе­гать разрушения защитных структур до тех пор, пока не уста­новится новое конструктивное поведение. В этом смысле сопротивление на ранних стадиях консультационного процесса зачастую выполняет полезную функцию стабилизирующего замедления.

Как ни тщетны были бы попытки перечислить все многооб­разные формы сопротивления, полезно будет, наверное, указать некоторые варианты, не только самые явные, но и менее замет­ные. Мы видим отличительную черту опытного консультанта в его способности распознавать сопротивление и правильно его регулировать.

Сопротивление может проявляться множеством негативных способов. Клиент начинает критиковать консультанта, выражает недовольство результатами консультирования, не слушает или не понимает консультанта; он может опаздывать или вообще пропускать сеансы, хранить молчание, забывать перечислять гонорар. Во время сеансов клиент может вдруг начать интел­лектуальную дискуссию (особенно с апелляцией к сложной пси­хологической терминологии) или высказать свое негативное отношение к психологии вообще. Клиент может высказывать желание прекратить консультации, становится непродуктивен в ассоциациях или при работе с незнакомым материалом, заво­дит разговоры на посторонние темы, предъявляет консультанту неразумные требования, высказывает пессимистические про­гнозы относительно консультирования или скептически воспри­нимает интерпретации.

Сопротивление клиента может принимать и менее агрес­сивные формы. Например, в виде однозначного согласия с любым высказыванием консультанта, нежелания эмоциональ­но включаться в беседу, чрезмерной готовности помогать кон­сультанту, затягивания зависимого переноса, упорного сохра­нения шутливого тона, перевода разговора в семантические дебри абстракций и философских категорий, нажима на уже структурированные условия взаимоотношений, например, тре­буя сверхурочного времени, а также проявляя интерес к лич­ной жизни консультанта.

В литературе по консультированию приводятся две шкалы для выявления признаков сопротивления, есть также одно исследо­вание, анализирующее распределение таких признаков по интен­сивности. Опираясь на гипотетическую базовую модель идеально свободного выражения, Бюгенталь [46] вводит пять уровней интенсивности симптомов: сначала «медлительность», далее «инертность», «предварительное сопротивление», «(истинное) сопротивление» и, наконец, «отторжение». Использованные Бюгенталем названия отражают описываемый им тип поведения.

На уровне «медлительности» клиент перекладывает ответст­венность на консультанта, реагирует вяло, часто отвлекается, больше озабочен интеллектуальными, чем эмоциональными аспектами. Понимание затруднено, и клиент часто просит у консультанта разъяснений.

На уровне «инертности» сильнее выражено отсутствие ин­тереса, проявляющееся в лаконичных ответах, в пренебреже­нии к руководящим высказываниям консультанта и в утомленности.

«Предварительное сопротивление» подразумевает появление признаков того, что клиент не хочет продолжать беседу. Неко­торые из этих признаков: склонность спорить, чрезмерная раз­борчивость, свидетельства физического напряжения, сдержан­ность при выражении таких чувств, как враждебность, тревога, чувство вины. Бюгенталь рассматривает этот уровень как вре­менный, но имеющий для консультаций критическое значение, потому что именно в этот момент клиент колеблется в выборе между более активным сопротивлением и сотрудничеством.

«Истинное сопротивление» описывается как интенсификация предварительного сопротивления, отличающееся более явны­ми и прямыми атаками или же уклончивым поведением в фор­ме, например, обтекаемых, расплывчатых ответов на вопросы консультанта, молчания, враждебного отношения к руководст­ву со стороны консультанта, сомнений в его компетентности или в форме брани.

Крайняя степень сопротивления в классификации Бюгента-ля называется «отторжением». Формы ее проявления обычно тоже крайние, например, прекращение беседы по категоричес­кому требованию клиента, враждебные замечания в адрес кон­сультанта или учреждения в целом, отказ от полноценного об­щения.

Шерман [273, р. 57—61] разработала похожую пятиступенча­тую шкалу, с помощью которой диалоговые блоки можно ранжи­ровать по степени сопротивления.

1. Отвергающее сопротивление — клиент отвергает точку зрения консул­ьтанта или схему структурирования беседы в несколько воинственной манере, отказывается говорить о реальных проблемах или пытается прекра­тить беседу.

2. Активное сопротивление — отвергает точку зрения или предложения консультанта, но довольно вежливо, не говорит свободно, также может проявлять склонность возражать консультанту.

3. Пассивное сопротивление (апатичность) — не проявляет инициа­тивы, однако принимает предложения консультанта, обычно в манере, ни к чему не обязывающей.

4. Консультант и клиент неплохо работают вместе — довольно свободно общаются, хотя могут возникать дружеские прения по острым вопросам.

5. Консультант и клиент работают вместе над реальной проблемой — вполне свободно общаются, заметно чувство взаимного уважения.

Долтон [78], дополняя исследование Шерман, изучила со­рок восемь бесед, проведенных двадцатью консультантами. Она обнаружила, что самыми частыми и интенсивными формами сопротивления были отказ от предложений консультанта и воз­ражения против его высказываний. Сдержанность в выражении чувств была ранжирована как форма часто встречающаяся, но не интенсивная. По всей видимости, эти данные уличают при­меняемую консультантом технику как сильнейший источник сопротивления.

Консультант должен оценивать проявление признаков со­противления с учетом индивидуальных чувств, выражаемых клиентом. У некоторых клиентов проявляется множество вер­бальных симптомов сопротивления по причине меньшей лич­ностной сдержанности и лучшего владения техникой речи. Дру­гие чрезвычайно осторожны, долго страдают молча, прежде чем фактически вербализовать свое сопротивление. Иными слова­ми, упомянутые выше признаки и симптомы не могут иметь одинаковое значение у всех клиентов. Стиль жизни клиента и степень волевого контроля над сопротивлением определяют, какое значение ему нужно приписывать. Торн, например, ут­верждает, что «многие клиенты, особенно из высшей интеллек­туальной группы, участвуют во взаимоотношениях с людьми так, словно играют в шахматы. Каждый ход у них более-менее осмо­трительно рассчитан» [303, р. 238].

Исследований, посвященных явлению сопротивления, мало. Кроме упомянутых работ, Моурер [218] исследовал взаимосвязь двух параметров психотерапевтического процесса — психологи­ческого и физиологического напряжения. Изучалась гипотеза о том, что спады и подъемы уровня сопротивления связаны с изме­римыми изменениями этих видов напряжения. Главными метода­ми, применявшимися для обоснования данной гипотезы, были субъективные оценки самих испытуемых по шкалам «напряже­ние» и «счастье», измерение потливости ладоней и анализ запи­сей беседдля вычисления показателей «дискомфорт-облегчение». Предварительные данные свидетельствуют, что этот подход явля­ется ценным средством изучения наблюдаемых изменений напря­женности клиента в результате терапии. Заинтересовавшийся читатель может обратиться к пространному отчету Моурера и его соавторов [218].
Методы регулирования сопротивления

В каком-то смысле все методы создания готовности и выстра­ивания взаимоотношений, рассмотренные в предшествующих главах, позволяют снизить или предотвратить сопротивление. Снижение сопротивления - очень важная задача для консуль­танта, поскольку фактор сопротивления в значительной степе­ни определяет, будет ли клиент ходить на консультации. Мы предполагаем, что в такой момент главная цель — удержать кли­ента на консультациях и предотвратить утрату им уверенности в своем консультанте.

Дэвис и Робинсон [79] изучали методы регулирования со­противления, применяемые опытными консультантами, и об­наружили большие различия по частоте и типу применяемых методов. Согласно результатам исследования, чаще всего кон­сультанты применяют такие методы, как вопросы, ссылки на свое мнение, одобрение, подбадривание, примеры и юмор. Дэ­вис и Робинсон мало что могут сказать по поводу эффективно­сти этих методов и указывают, что частота применения не обя­зательно является критерием эффективности. Исследователи обнаружили частое применение метода ссылок на свое мнение, таких как: «Я полагаю, что...» и «Я бы сделал это так...». Тем не менее, сведения о частоте не следует воспринимать как одобре­ние этих приемов.

В том же самом исследовании Дэвис и Робинсон выяснили, что у консультантов, сталкивающихся с сопротивлением или снижением раппорта, возникает сильный соблазн прибегать к таким методам, как сочувствие, подбадривание, одобрение, юмор, ссылки на научные данные, наличный опыт, атакже анек­доты и риторические вопросы. Исследователя пришли к выводу, что сами по себе эти методы не были достаточно эффективны для завершения диалогового блока с хорошим результирующим рап­портом. Единственным исключением оказалась техника одобре­ния (как средство поддержки), которая сопровождалась высоким результирующим раппортом в диалоговых блоках по профориен-тационным проблемам. Поддиалоговым блоком здесь понимает­ся тематически единая часть беседы, выделяемая согласно иссле­довательской методике Робинсона [246].

Самое важное для консультанта — осознать возможные внеш­ние причины сопротивления, заключающиеся для клиента как в самом консультанте, так и в интенсивности применяемых ме­тодов руководства. Тогда консультант сможет рационально ис­пользовать наши рекомендации по регулированию сопротив­ления.

1. Метод «заметить, но пренебречь» сводится, главным обра­зом, к игнорированию симптомов, но он подразумевает также настороженность по отношению к возрастанию сопротивления. Наличие слабого сопротивления еще не означает, что консуль­тант должен в связи с этим что-то предпринять. Содержание диалогового блока, спровоцировавшего проявление сопротив­ления, анализируется на предмет возможной корректировки применяемых методов руководства. Консультант понимает, что такой тип сопротивления является нормальным артефактом са­мого консультационного процесса. Вместо обвинений в собст­венный адрес или в адрес клиента консультант сосредотачива­ется на понимании уникального стиля защиты клиента, того, как функционирует его система безопасности. Сопротивление показывает консультанту, что психологический баланс у клиен­та сместился, и что имеет место, скорее, подавление чувств и контроль тревожности, а не самовыражение.

2. Вспомогательные адаптивные методы применяются кон­сультантом, когда он видит, что должен предпринять какие-то активные меры, чтобы снизить сопротивление клиента, достиг­шее, скажем, второго уровня по шкале Бюгенталя и Шерман (значительная инертность при видимости сотрудничества). Оче­видно, не может существовать жестких правил относительно выбора наиболее эффективных методов. Главная цель — снизить защиту клиента и поощрить его продолжать исследование своей проблемы. Обычно на этом уровне не предпринимаются по­пытки сменить тему.

Одним из вспомогательных адаптивных методов, использу­емых консультантами, является уменьшение эмоционального вли­яния диалога за счет сдвига в сторону более рациональных ас­пектов той темы, которая вызвала сопротивление. Это помога­ет уменьшить испытываемое клиентом напряжение. Примеры здесь — обращение к результатам тестов, ссылка на безличные примеры и такие вопросы, которые предполагают фактографи­ческие и не требующие особого осмысления ответы. Риториче­ские вопросы тоже могут оказаться полезны, особенно для пре­дупреждения сопротивления при интерпретации результатов, связанных с оцениванием личности.

Вторым вспомогательным адаптивным методом является сни­жение темпа, достигаемое за счет уменьшения руководящего опережения консультанта, пауз, перемены позы на более удоб­ную, а также побочных занятий, таких как курение.

Третий вспомогательный адаптивный метод, к которому мо­жет прибегнуть консультант, сводится к продуманной дозе легко­го юмора, что зачастую позволяет уменьшить испытываемое кли­ентом напряжение. Однако делать это нужно естественно и не­принужденно, поскольку вымученные или неуклюжие шутки, либо юмор, подразумевающий нечто такое, из-за чего клиент предстает в смешном свете, «бумерангом» ударят по консуль­танту в виде увеличения сопротивления.

Методы поддержки и выражения принятия, описанные в пре­дыдущих главах, нередко оказываются ключевыми для сниже­ния сопротивления, особенно, когда клиент в состоянии сим­патизировать консультанту.

3. Метод временного отвлечения предполагает перевод содер­жания беседы в менее угрожающую плоскость — когда появля­ется впечатление, что собственная защитная система клиента не в состоянии адекватно помочь ему. Стратегический замысел состоит в том, чтобы вернуться к болезненной теме позже. Этот метод применяется, когда сопротивление препятствует прогрес­су терапии, но еще не блокирует его.

Важнейшим элементом метода отвлечения является ненавяз­чивая перемена темы. Консультант ограничивает степень уча­стия в процессе своего «эго», занимая более отстраненную и индифферентную позицию. В результате этих действий с кли­ента снимается напряжение благодаря снижению темпа и ин­тенсивности беседы. Корнер (Korner, 177) говорит о методе «отъ­единения», в котором консультант при появлении сопротивле­ния анализирует степень причастности своего «эго» к беседе и к личностной угрозе для клиента. Применяя эту технику, кон­сультант изменяет тональность чувств, а не тему беседы; соот­ветственно, иллюстрирующие примеры здесь подобрать труд­но. Консультант становится более сдержанным и осторожным, ограничивает интерпретации или снижает темп и интенсив­ность беседы.

Еще одна разновидность метода отвлечения — это ссылки на соответствующие научные данные, примеры, результаты предложенного теста, прочитанные материалы при библиоте­рапии. Такие меры нередко обеспечивают желаемое снижение темпа, при этом не уводя слишком далеко от темы.

4. Метод прямых манипуляций применяется, когда видно, что клиент осознает свое сопротивление. Для применения таких ме­тодов необходимы высокая эффективность рабочих взаимоотно­шений и четкая структурированность беседы. Поскольку созда­ние этих условий требует времени, методы прямых манипуляций обычно более полезны на поздних стадиях. Консультант, напри­мер, заявляет: «Вы столько времени потратили на разговоры о том, о чем вам хотелось говорить; давайте теперь поговорим о том, о чем вам говорить не хочется».

Интерпретация сопротивления, главный из прямых методов, предусматривает объяснения, чему именно сопротивляется кли­ент. Этот метод помогает клиенту выработать толерантность и принять собственное сопротивление, а также прийти к рацио­нальному пониманию его значения и тех трудностей, которые возникают, когда сопротивление выходит из-под контроля. Кон­сультант наряду с интерпретацией сопротивления выражает свою готовность примириться с ее существованием. Такая его готовность помогает снизить вероятность того, что клиент оби­дится на предложенную интерпретацию. Вот пример.

Кл.: Я просто не могу говорить об этом.

Коне: Вы уверены, что секс — тема непозволительная. Возможно, вы полагаете, что такое ваше мнение чем-то вполне оправдано, чем-то, в чем мы пока не можем разобраться.

Кл.: Да, так мне будет несколько удобней к этому относиться.

А вот пример интерпретации при возникновении проблем,свя-занныхс переносом.

Коне, (реплика после серии скептических замечаний клиента о кон­сультантах и после предварительного изучения его семейных взаимоотно­шений): А вы не допускаете, что ваши ощущения по поводу наших взаимо­отношений, возможно, связаны с вашими чувствами к вашему отцу? Вы чувствуете, что не доверяете ему, и сейчас подсознательно видите во мне своего отца.