И.И. Челышева Язык Корсики: проблемы описания и проблемы существования

И.И. Челышева

Язык Корсики: проблемы описания и проблемы существования

Для коренных жителей Корсики всегда была характерна четкая этническая и культурная идентификация, связанная, в том числе, и с родным наречием корсиканцев. По справедливому замечанию В. Г. Гака, «жизненность корсиканского диалекта обеспечивается, прежде всего, тем, что в сознании его носителей он выступает «как эмблема жителей острова» (Гак 1990, 140). Это подтверждается символическим названием корсиканского — lingua d’ie, по утвердительной частице ie ‘да’, выделяющей язык острова среди других романских языков. Корсиканский клирик Джованни дела Гросса, писавший на исходе XVI в. «Историю Корсики», перечисляя красоты и богатства острова (пшеница, фрукты, орехи, грибы, рыба, кораллы, мед и т.д.) заключает: «А еще там есть прекрасный язык (una buona lingua), в котором немало хороших слов, которые похожи и соответствуют словам греческим и латинским…» (L’italiano nelle regioni 1994, 901).

В настоящее время на корсиканском говорят около 160 тыс. чел.; кроме Корсики, он звучит на итальянском острове Капрайя у берегов Тосканы и на архипелаге Ла Маддалена у побережья Сардинии. Кроме того, тысячи корсиканских эмигрантов расселены сейчас по всей Франции, так что, по определению самих корсиканцев, к «corsi di drintu» букв. ‘корсиканцы внутри’ стоит прибавить и «сorsi di fora» ‘корсиканцы снаружи’.

В данной статье мы затронем некоторые ключевые для корсиканского ареала проблемы, которые, в теоретическом плане, важны для всего романского языкознания в целом. Мы не ставим своей целью однозначно определить место корсиканского в классификации романских языков и его статус, но хотели бы показать, почему и то, и другое является предметом дискуссий, и насколько это важно для функционирования корсиканского сегодня.

Если попытаться обосновать некоторые общие закономерности формирования и развития корсиканского, то решающим окажется взаимодействие трех факторов. Первый из них можно обозначить по-французски емким словом insularité (итал. insularità) ‘островное положение’, ‘островной характер’. Язык Корсики далеко не однороден, но оказавшиеся в едином пространстве острова наречия воспринимаются как нечто целое, противопоставляясь идиомам за пределами острова, как носителями языка, так и исследователями. Второй фактор – это положение Корсики, не только в географическом, но и в геополитическом, и в культурном отношении «на перекрестке» Средиземного моря. На востоке, образуя естественный мост между Корсикой и Апеннинским полуостровом, тянутся острова Тосканского Архипелага, к югу вплотную подходит северная оконечность Сардинии. Интенсивные контакты, в том числе и языковые, связывали Корсику, как с Тосканой, так и с Сардинией. Начиная с XVIII в. Корсика к тому же оказалась и «на перекрестке» между Италией и Францией. И как третий фактор можно выделить особенности природной структуры самого острова. Горная цепь, идущая с вдоль острова делит Корсику на две части: северо-западная ‘по эту сторону гор’ — франц. Haute-Corse, En-Deça des Monts, корсиканск. Cismonte, и юго-восточная ‘по ту сторону гор’ — франц. Corse-du-Sud, Au-Delà des Monts, корсиканск. Pumonte. Иногда эти части именуют просто «Север» и «Юг», хотя это не соответствует реальному географическому положению. «Север» — это регион, обращенный во вне, открытый влияниям и контактам; «Юг» — более замкнутый, консервативный, сохраняющий автохтонные характеристики. Недаром уже в упомянутой выше хронике XVI в., а также в более поздних памятниках, первую часть именуют «Banda di fuori» ‘наружная, внешняя сторона’, а вторую — «Banda di dentro» ‘внутренняя сторона’. Это противопоставление отразилось и в характере заселения Корсики, и в экономической структуре, и в языке. К этому следует прибавить, что внутренние районы острова нередко представляют собой замкнутые долины, сообщение между которыми затруднено, что также оставило след и в языковом развитии.

Корсика и Сардиния стали первыми завоеваниями Рима за пределами Апеннинского полуострова (III в. до н.э.). Вопрос о дороманском языковом субстрате корсиканского особых дискуссий не вызывает, хотя никаких свидетельств языка корсов, населявших остров, не сохранилось. Обычно постулируется единство дороманского субстрата Корсики и Сардинии, но следует учитывать, что оба острова принадлежат к тем регионам, где субстрат определяется скорее по отсутствию сведений о нем, чем по их наличию. Это ареал так называемого «средиземноморского» субстрата, общего для Корсики, Сардинии и части Крайнего Юга Италии, иногда обозначаемого более узким географическим определением «тирренский». Давшие название острову корсы проживали и на Сардинии; древнейшее население обоих островов было, скорее всего, неоднородным (в частности, на Корсике прослеживается присутствие лигурских племен); археологические изыскания свидетельствуют об общности цивилизации. К середине VI в до н.э. Корсикой завладели этруски, а на обращенном к Апеннинскому полуострову побережье расселились карфагеняне, говорившие на пунийском. Уже в древнейшую эпоху проявилась особенность расселения этносов на острове: завоеватели укреплялись на северо-восточном побережье, а автохтонное население сосредотачивалось за горной грядой, во внутренних районах. Так противостояли корсы и пунийцам, и этрускам, и римлянам.

Суждения древних о языке корсов сохранились с I в до н.э. Диодор Сицилийский писал, что язык этот странен и труден для понимания. В I в. н.э. Сенека, отправленный на остров в изгнание, заметил, что в этом языке есть сходство с языком пиренейского племени кантабров, с которым Сенека, уроженец Иберии, был знаком.

После завоевания Корсики франками Пипина Короткого (VIII в.) остров был передан папе римскому. Но реальную власть на Корсике обрели крупные светские и церковные синьоры Западной Тосканы, в том числе епископы Лукки и Пизы. В 1077 г. Пиза, крупнейший город — порт Тосканы, закрепила Корсику за собой. В 1284 г., после поражения Пизы в битве при Мелории, Корсика перешла под власть соперницы Пизы, морской республики Генуи.

Такое историческое развитие оказало глубокое влияние на язык острова. С VIII в. началась тосканизация Корсики, ставшая более интенсивной после перехода острова под власть Пизы. Из Тосканы на остров прибывали священнослужители и торговцы, моряки и чиновники, крестьяне и ремесленники. Они принесли на Корсику тосканский диалект Италии, который, в его флорентийском варианте, станет с XVI в. общеитальянским литературным языком. Переход Корсики под власть Генуи не изменил ситуации. Генуэзцы образовали в городе Бонифачо свою колонию, где до сих пор сохранился генуэзский говор лигурского диалекта. Но преобладающую роль продолжал играть тосканский диалект, изменявший романское наречие коренных жителей острова. Именно тосканский использовался как письменный язык Корсики.

На Корсике так и не сложилось средневековой скрипты, то есть письменной местной традиции, предшествующей утверждению литературного языка. Первым памятником считаются свидетельские показания 1400 г., а первым литературным текстом — уже упоминавшаяся «Историю Корсики» 1594 г., но и в том, и в другом случае речь идет скорее об итальянском с вкраплениями корсиканских элементов. Лишь в 1791 г. публикуется первый текст, сознательно напечатанный на корсиканском, а не на итальянском – запись речи местного политика.

Степень проникновения тосканского оказалось различна в зависимости от района острова. Наиболее глубоко был тосканизирован крайний север и запад, а за горной грядой, особенно, в самой южной части острова, максимально удержались языковые черты, характеризовавшие сардо-корсиканскую общность. К тому же, во внутренних районах во многом обособленно существовали отдельные коммуны, именовавшиеся на Корсике «pievi» ‘приходы’ и нередко возглавляемые полновластными и своевольными синьорами, враждовавшими с соседями. Языковое развитие таких замкнутых общин могло проходить достаточно изолированно (подробно о тосканизации см. Bottiglione 1926, 1927).

В результате Корсика оказалась в числе тех романских регионов, где языковое развитие шло не линейно, то есть существующий романский идиом не является прямым потомком распространившейся в результате романизации латыни. Тосканизация нарушила генетическое единство Корсики и Сардинии, противопоставив корсиканский, в каких-то характеристиках, сардинскому. Заметим, правда, что степень этого единства реконструируется лишь гипотетически. Но для отдельных зон обоих островов эти связи оказались позднее, в известной мере, восстановлены, поскольку, начиная с XVI в., корсиканские переселенцы колонизовали область Галлуру на северо-востоке Сардинии, опустевшую после эпидемий чумы.

Кроме того, оказалась разрушена и языковая гомогенность самого острова (правда, и здесь утверждение об этой гомогенности строится, из-за отсутствия языковых свидетельств, лишь на основании предположений). В сознании носителей языка на Корсике противопоставляются corsu supranu ‘верхний корсиканский’, или cismontincu, распространенный на Севере, и corsu suttanu ‘нижнекорсиканский’, или pumuntincu, распространный на Юге. Но диалектологам ситуация представляется гораздо более сложной. Исходя из степени тосканизации и степени сохранения автохтонных характеристик предлагается выделять четыре зоны: тосканизированный северо-восток, переходную северо-западную зону, консервативную южную и архаическую зону крайнего юга (Melillo 1977). Это разделение и эта терминология являются далеко не общепринятым, и на выбор исследователей часто влияет стоящая перед ними задача. Так, например, автор, берущий за исходную точку описания южные варианты, делит Юг на Haut-Sud, Moyen-Sud, Sud-du-Sud (Giacomo-Marcellesi 1977).

Ситуация осложняется тем, что диалектные характеристики разных зон накладываются друг на друга, перекрываясь по принципу «черепичного покрытия». Однако постепенность перехода от одной зоны к другой нарушается неравномерным переплетением в различных частях острова северных и южных характеристик. Видимо, некоторые микрозоны сложились в результате изоляции отдельных средневековых «приходов». Существует район, где сочетаются типично южные и типично северные характеристики (долина реки Тараво).

Такая ситуация неизбежно создает проблемы при попытке однозначно сформулировать ответ по крайней мере на два вопроса. Во-первых, какое место занимает корсиканский в классификации романских языков и каков его статус? Несмотря на теоретический и, в некотором смысле, схоластический характер этого вопроса, он жизненно важен для корсиканского, поскольку дает импульс для утверждения этого идиома как отдельного языка. И, во-вторых, каковы основные структурные характеристики корсиканского? Причем ответ на этот вопрос неизбежно влияет на постановку проблемы выбора нормы, что в настоящее время очень актуально для Корсики.

Ф.Диц причислял корсиканский к тосканским диалектам Италии; В.Мейер-Любке объединял его с наречиями северной Сардинии – сассарским и галлурским. М. Вагнер рассматривал его как переходный между итальянским и сардинским. Сторонником безусловного включения Корсики в число диалектов Италии был Г.Рольфс, работа которого, посвященная корсиканскому носит многозначительное название «L’italianità linguistica della Corsica» (1949). Г.Рольфс обратил внимание на то, что корсиканский имеет сходство скорее со старотосканским, чем с современным языком: «Действительно, язык, что слышится сегодня на Корсике, схож со старотосканским языком додантовской эпохи больше, чем с любым другим наречием» (Rohlfs 1952, 67). Существует достаточно полный список тех языковых фактов, по которым корсиканский совпадает с сардинским, или с тосканским (в этом случае учитывают как старотосканский, так и современный, а также как литературный язык, построенный на флорентийском наречии тосканского, так и говоры Тосканы), или с южными диалектами Италии (см. Guarnerio 1892-1894, 1896-1898; Merlo 1925).

Для более или менее исчерпывающего определения места тосканского приходится соединять в нем малосоединимые вещи; см., например, у Дж.Пеллегрини: «Корсика, в языковом плане, без всякого сомнения, является итальянской… местные же диалекты – преимущественно тосканского типа и, частично, близки к сардинскому» (Pellegrini 1977, 61). Сложность заключается в том, что тосканский и сардинский структурный тип во многом противоположны друг другу. Однако противоречия в такой постановке вопроса нет. Говоря об итальянском, принято иметь в виду не только литературный язык, но и совокупность идиомов, именуемых диалектами Италии. Это обладающие различной структурой варианты представляют собой, по большей части, результат линейного развития латыни на соответствующих субстратных основах. С точки зрения структуры, пьемонтский, например, отстоит от итальянского литературного языка гораздо дальше корсиканского. В генетическом плане сложная история корсиканского выделяет его среди диалектов Италии, но и среди них есть такие, чье формирование осложнено влиянием другого идиома, например, диалект города Рима, также подвергшийся сильной тосканизации и утративший многие исконные южные черты. Но объединение диалектов Италии в некое единое целое происходит сокрее не по структурным, а по социолингвистическим критериям. Определяющим оказывается функциональное сосуществование с итальянским литературным языком, основанном на литературной форме флорентийского наречия тосканского диалекта, и языковое сознание носителей. Приходится учитывать и исследовательскую традицию. Однако корсиканский с конца XVIII в. оказался за пределами этой функциональной парадигмы, сосуществуя с французским. Кроме того, мы уже упоминали о четкой этнической, а часто и языковой, самоидентификации корсиканцев, не считающих себя итальянцами.

Со структурной точки зрения несомненно сходство корсиканского и галлурского на севере Сардинии. При рассмотрении вопроса о диалектном членении Сардинии галлурский и соседний с ним сассарский вообще нередко выделяют из состава сардинских диалектов и они оказываются некими переходными «диалектами без языка». С точки зрения структурного своеобразия, представляется возможным объединить южнокорсиканские варианты с галлурским и сассарским. Но традиция разбивать корсиканский диалектный континуум, отсекая от него говоры Крайнего Юга, наиболее сходные с сардинскими, широкого распространения не получила. Ей препятствует то самое ощущение insularité, о котором мы уже упоминали.

Сложность в определении того места, которое занимает среди романских идиомов корсиканский, порождена языковой реальностью. Но есть и обратная связь: установка на тот или иной выбор этого места влияет на выбор тех характеристик, которые толкуются как типологически важные для корсиканского. Языковая реальность Корсики не позволяет «не замечать» существенных отличий между языковыми вариантами, а история делает невозможным тот путь, который прошла Италия – выбор нормы «по праву шедевра», на основании некоего литературного авторитета. Поэтому для определения современного состояния корсиканского выбрана формулировка «une langue polynomique» ‘многочленный язык’. Это «язык, единство которого является абстракцией, … существование которого основано на общем решении тех, кто на нем говорит, дать ему особое название и признать его независимым от других признанных языков» (Marcellesi 1984, 310).

Чтобы проиллюстрировать абстрактный характер единства корсиканского, отметим лишь некоторые существенные различия в плане фонетики. Так, на Юге существует ударный вокализм «сардинского» типа (пять гласных фонем: /a/, /e/, /i/,/o/ /u/, причем в историческом плане отсутствует слияние лат. Ē и Ĭ, а также Ō и Ŭ). Безударный вокализм сводится на Юге к /i/, /a/, /u/. На Севере же ударный вокализм западнороманского типа (семь фонем, как в итальянском: /a/, /e/, /ε/, /i/, /o/, /ą/, /u/). Но при этом для северных диалектов характерна инверсия общего для большинства романских языков соотношения между долготой латинских гласных и качеством романских гласных. При обычном переходе долгих в закрытые, а кратких — в открытые, в Северной Корсике соотношение оказывается обратным. Ср. лат. TĒLA > сев.-корсиканск. [tεla], итал. [tela], лат. PĔDEM > сев.-корсиканск. [pede], итал. piede [pjεde], лат. SŌLEM > сев.-корсиканск. [sąle], итал. [sole]. Это явление, видимо, стало результатом тосканизации, когда исходная фонологическая система оказалась измененной, но полного уподобления тосканскому не произошло.

Консонантизм Севера и, в гораздо меньшей степени, Юга отличается разнообразными чередованиями типа сандхи. Чередуются согласные в сильной позиции — в абсолютном начале и после согласного, и в слабой позиции — между гласными: fame [fãme] ‘голод’, pane [pãne] ‘хлеб’, cima [t∫ima] ‘вершина’, но с определенным артиклем a fame [a vãme], u pane [u bãne], a cima [a dʒima] и т.д. Эта вариативность делает корсиканский достаточно сложным для изучения; см., например, как средствами французской орфографии пытаются передать для неподготовленного читателя корсиканское произношение в диалоге авторы учебника «Le corse sans peine» из популярной серии «La Méthode Assimil»: — Site in salute, a vi dicu eiu… — A credi? Viderai quand’è tu averai i me anni!‘ —Вы здоровы, это я вам говорю… — Ты так думаешь? Посмотришь, когда доживешь до моих лет!’ (Marchetti 1974, 6-7). Это предлагается читать так: sidè ‘n saloudè, a oui igou éou… a gréhi? bihèra-i gouan’d’ è tou aouèra-i i mè anni!

Даже эти явления (а ими далеко не исчерпываются различия между существующими на Корсике вариантами) иногда меняют до неузнаваемости облик слова. При написании, например, в традиционной орфографии, ориентированной на итальянскую, слова a pelle ‘шкура, кожа’, произношение колеблется от [a bel:e] на Севере до [a pεd:i] на Юге с возможными промежуточными вариантами.

Реально же оказывается, что исследователи вынуждены выбирать предмет описания и сосредотачивают свое внимание на том или на другом говоре. Причем чем корректнее лингвистическое описание, тем более дробным оказыватся описываемый объект. Так, например, в работе М.-Ж. Дальбера-Стефанаджи взяты говоры двух населенных пунктов; один северного, а другой южного типа. Автор проводит их сопоставления, пытаясь выделить некоторые общие закономерности фонетической структуры корсиканского в целом (Dalbera-Stefanaggi 1991). «Соломоново» решение было найдено в уже упоминавшемся учебнике «Le corse sans peine»: уроки с 1 по 49 основаны на северном варианте, а с 50 по 70 – на южном, причем писали их разные авторы. Определенная сложность заключается и в том, что все описания ориентированы на устную форму языка, поскольку, как мы уже отмечали, устойчивой письменно-литературной традиции на Корсике не сложилось.

К настоящему времени сложилась традиция, прежде всего по инициативе исследователей-корсиканцев, выделять les indicateurs de corsité — структурные признаки, релевантные для корсиканского как для отдельного идиома. К ним относят, например, сохранение конечного –u, наличие палатализованных окклюзивов /t’/ и /d’/ (ср. лат. diurnum > итал. giorno, но корсиканск. ghiornu [d’ąrnu]); консонантные чередования; апокопированный инфинитив, апофонию в глагольном спряжении; вокатив, вводимый частицей о, перифрастическое будущее и др. (обзор см. в Giacomo-Marcellesi; Muljačić 1989). При этом все эти признаки не уникальны и встречаются в сардинском и/или в диалектах Италии. К тому же они оказываются разбросаны по различным зонам острова и представлены в разнообразных вариантах. Но следует признать, что в таком сочетании они действительно характерны именно для Корсики.

В настоящее время на Корсике сформировалась достаточно сложная языковая стратификация. Локальные говоры дополняются территориально ограниченным койне северного или южного типа. Существует и литературный вариант, который разрабатывался с конца XIX в. на основе северных вариантов. Есть еще сторонники использования в качестве письменно-литературного языка итальянского, который при этом неизбежно приобретает корсиканские черты. Наконец, существует весьма разнообразная гамма корсиканско-французских языковых регистров: это разнообразные варианты francorsu — мезолекта на основе корсиканских говоров и французского, региональный французский с отдельными корсиканскими характеристиками и литературный французский язык. В последние годы, как противовес традиционному литературному языку, ориентированному на северо-восточную основу и сильно итальянизированному, предлагается многовариантная норма, сочетающая основные типологические характеристики корсиканского и допускающая отражение диалектного многообразия.

Как бы ни определять корсиканский – как отдельный романский язык, или как один из итальянских диалектов – а оба этих определения по-своему правомерны — несомненны историческое своеобразие и структурная оригинальность этого идиома. Несомненно и другое. Хотя современная Корсика — самый бедный регион Франции и последние данные подтверждают, что в течение 90-х гг. неуклонно снижалось число тех, кто в той или иной степени владел корсиканским, этот язык достаточно востребован. Корсиканское сообщество заинтересовано в изучении, описании и нормативизации родного языка. К тому же, корсиканский никогда не выпадал из поля зрения специалистов-лингвистов, ибо в этом регионе Романии многие исследователи часто находили подтверждение собственным идеям, даже если эти идеи противоречили друг другу.

1. 
   Гак В. Г. Типология состояний двуязычия во Франции // Res Philologica. Филологические исследования. Памяти академика Георгия Владимировича Степанова. 1919-1986. М., 1990.
   
2. 
   L’italiano nelle regioni. Testi e documenti. A c. di F. Bruni. Torino, 1994.
   
3. 
   Bottiglione G. La penetrazione Toscana e le regioni di Pomonte nei parlari di Corsica (Saggio di riconstruzione storico-linguistica) // L’Italia dialettale. Anno II.1926, L’Italia dialettale. Anno III. 1927. Pisa.
   
4. 
   Melillo A. M. Corsica. Pisa, 1977.
   
5. 
   Giacomo-Marcellesi M. Corse. Languages of the world. Materials 65. München; Newcastle, 1977.
   
6. 
   Rohlfs G. An der Quellen der romanischen Sprachen. Halle, 1952.
   
7. 
   Guarnerio P.E. I dialetti odierni di Sassari, della Gallura e della Corsica // Archivio Glottologico Italiano 13 (1892-1894), 14 (1896-1898).
   
8. 
   Merlo C. Concordanze corso-italiane centro-meridionali // L’Italia dialettale, 1, 1925.
   
9. 
   Pellegrini G.B. Carta dei Dialetti d’Italia. Commento. Pisa, 1977.
   
10. 
    Marcellesi J.-B. La définition des langues en domaine roman: les enseignements à tirer de la situation corse // Actes du XVIII Congrès Internationale de Linguistique et Philologie romanes. Vol.5. Aix-en-Provence, 1984.
    
11. 
    Marchetti P. Le corse sans peine. Chennevières-sur Marne, 1974.
    
12. 
    Dalbera-Stefanaggi M-J. Unité et diversité des parlers corses. Le plan phonologique. Parenté génétique et affinité. Alessandria, 1991.
    
13. 
    Giacomo-Marcellesi M. Contributo all’originalità tipologica della lingua corsa // Linguistica e antropologia. Atti del XIV Congresso internazionale di studi, Lecce, 1980. Roma, 1983.
    
14. 
    Muljačić Ž. Corsica // La dialettologia italiana oggi. Studi offerti a M.Cortelazzo. Tübingen, 1989.