Палеофаунистическая характеристика других индикаторных видов яно-индигирской низменности

сконцентрированы возле Янской стоянки ее обитателями, людьми верхнего палеолита Конкретного ответа на вопрос: с какой целью и были ли эти кости остатками добытых животных, авторы не дают. Интересно, что на самой стоянке количество костей мамонта среди костей других ископаемых млекопитающих составляет всего около 3% (Питулько, 2010; Pitulko et al., 2004). В 2010 г. автор посетивший местонахождение Сопливая Гора обнаружил на данном месте 52 кости мамонтов, относящихся как минимум к 13 особям разного индивидуального возраста: детенышам разного индивидуального возраста, подросткам, половозрелым молодым и старым особям, вероятно, представлявшим остатки особей собой одной или нескольких семейных групп. Следов деятельности человека на костях мамонтов обнаружено не было. Предполагается, что одной из возможных причин гибели мамонтов в районе данного местонахождения может быть не избирательная гибель части семейных групп мамонтов во время половодья.

Не обнаружено следов орудий человека и на костях мамонтов, найденных и на других массовых захоронениях: Максунуохском (Боескоров и др., 2006; Лазарев, 2008) и Селляхском, на которых мамонты по-видимому, тоже, погибли в силу природных катастрофических событий (см. табл. 54). Надо отметить, что следы использования костей шерстистого мамонта обычны на стоянках верхнего палеолита, но все они относятся к примерам обработки кости вторичного характера, произведенным после гибели животных, или связь этих следов обработки с охотой на мамонта не является очевидной (Мащенко, 2009). Единственное прямое свидетельство охоты на мамонта из местонахождения Мамонтовый ручей (Луговское, Ханты-Мансийский автономный округ), до настоящего времени остается единственным во всей Евразии (Maschenko et al., 2003).

Таким образом, основная часть массовых захоронений костей мамонтов на Яно-Индигирской низменности образовалась в результате абиотических факторов, скорее всего, в результате многолетней не избирательной гибели мамонтов на определенных участках, где риску подвергались в первую очередь слабые особи. Накопление в местонахождениях именно костей шерстистого мамонта, а не других видов крупных млекопитающих, объясняется в первую очередь какими-то особенностями биологии и поведения этого вида. Вклад катастрофических явлений типа весенних наводнений в гибель целых групп несомненно существовал, но значение таких явлений для образования массовых скоплений костей мамонтов на Северо-Востоке Евразии несомненно второстепенен. По-видимому, только формирование местонахождения костей мамонтов на Мус Хая (или часть этого местонахождения) могло быть связано с антропогенным воздействием, однако не ясно (нет прямых свидетельств), какого рода могло быть это воздействие: результат охотничьей деятельности, или сбор костей (Basilyan et al., 2011).

Единичные находки костей шерстистого мамонта отмечены для большей части территории Якутии, от Арктики до юга республики, что, несомненно, говорит о том, что ареал данного вида занимал всю ее территорию, по крайней мере, в позднем неоплейстоцене.

С широким распространением на территории Якутии шерстистого мамонта связаны и находки единичных захоронения практически целых (или частей) скелетов и даже трупов мамонтов (на Яно-Индигирской низменности и на близлежащих Новосибирских островах к настоящему времени найдено не менее 10 скелетов мамонтов). В центральной части Якутии (Лено-Алданское междуречье и прилегающие территории) находки частей скелетов M. primigenius встречаются не так часто, как в северных улусах. До недавнего времени здесь было обнаружено только несколько частей скелетов одиночных особей мамонтов: «Суольский» мамонт (Зольников, 1960 по: Лазарев, Томская, 1987; Русанов, 1968), мамонт с 50-метровой террасы Мамонтовой горы, р. Алдан (Русанов, 1968), Чурапчинский мамонт (Лазарев и др., 1998) и Хандыгский мамонт (Плотников и др., 2012). Массовые скопления костей мамонтов в Центральной Якутии никогда не отмечались. Единственное небольшое «кладбище» мамонтов в этом регионе было обнаружено в 2011 г. на территории Соморсунского наслега в Амгинском районе (Плотников и др., 2012). Здесь было найдено 37 костей от пяти особей мамонтов разного индивидуального возраста (подростки, половозрелые молодые и старые особи). Радиоуглеродная датировка, полученная по одной кости, показала возраст 38 770+320 л. н. (ГИН 14 740), что соответствует эпохе потепления позднего неоплейстоцена (т.н. «каргинский» межстадиал, MIS-3). Следов деятельности человека на костях «соморсунских» мамонтов не обнаружено. Причина гибели Соморсунских мамонтов, пока остается предметом обсуждения, но вмещающие кости отложения, возможно, являются старичными и могут указывать на аквальный характер гибели мамонтов (Плотников и др., 2012).

Причина локализации крупных местонахождений остатков мамонтов («кладбищ») в Якутии на крайнем Севере, на Яно-Индигирской низменности, в противоположность их отсутствию в Центральной Якутии заключается в геоморфологических и тафономических различиях этих регионов.

На Яно-Индигирской низменности основные высоты рельефа располагаются в пределах от 0 до 100 м над современным уровнем моря, в Центральной Якутии, на Лено-Алданском и Лено-Вилюйском междуречьях рельеф значительно выше (в основном, от 100 до 250-300 м над уровнем моря) и сложнее (Атлас сельского хозяйства Якутской АССР, 1989). На Яно-Индигирской низменности располагаются бассейны крупных рек (Омолой, Яна, Индигирка) с многочисленными притоками. Обилие водотоков в сочетании с преобладанием низменных местообитаний во время разливов рек и в половодья могло создавать условия для гибели ослабших животных, возможно, в некоторых случаях, даже целых семейных групп мамонтов. Обширная дренажная система водотоков этого района также создавала условия для сноса остатков мамонтов в определенные участки, где могло происходить их захоронение и аккумуляция в течение сотен лет (Верещагин, 1977, 1979).

В настоящее время гипотеза о том, что человек поздней поры верхнего палеолита принимал активное (образующее) участие в образование местонахождений костей мамонта на Севере Якутии никогда палеонтологами и биологами не рассматривалась. Н.К. Верещагин рассматривал такую возможность только как второстепенную: «Возможно, что и палеолитические охотники принимали активное участие в гибели некоторой части мамонтов, загоняя их в трясину» (Верещагин, Украинцева, 1985). Мамонты «умирали здесь не естественной смертью, а по какой-то причине погибали. Гибли молодь и старики, то есть те, кто послабее» (Русанов, 1976).

В противоположность этому археологи всегда связывали образование мамонтовых кладбищ только с хозяйственной и охотничьей активностью человека позднего палеолита. «Обитатели стоянки Берелех были современниками мамонта – основного объекта их охоты…. …Кости мамонтов на стоянке Берелех являются не случайным скоплением, а остатками жилищ древнего человека…» (Мочанов, 1977). С точки зрения биологии и предполагаемой экологии шерстистого мамонта, забой сотен мамонтов единовременно на одном месте противоречит и популяционной структуре таких крупных животных и возможностям, которые дает охотничье вооружение человека позднего палеолита (Мащенко, 2009).

На вопрос почему же именно на конкретном участке Берелеха происходила гибель мамонтов однозначно ответить не возможно и потому, что это мог быть комплекс причин, часть из которых остается до настоящего времени не известной. Возрастная и половая структура группы погибших на Берелехе мамонтов, может соответствовать участку, где периодически, в течение длительного времени появляются и семейные группы и самцы. Таким местом может быть участок, где проходят миграции (с последующим захоронением трупов), или зимний водопой с источником незамерзающей воды, или участок с доступными для мамонтов минеральными веществами («солонец»). Одной из наиболее часто рассматриваемых причин гибели мамонтов является версия о том, что во время беллингского потепления финала позднего неоплейстоцена на берегах Пра-Берелеха образовывалось чрезвычайно топкое место, в котором регулярно увязали и погибали мамонты.

Для Русской равнины отмечалось, что, по крайней мере, часть стоянок человека средней и поздней поры верхнего палеолита человека размещалась вблизи естественных мамонтовых «кладбищ». Кости из таких местонахождений широко использовались в хозяйственной деятельности человека этой эпохи: строительный материал для сооружения жилищ в безлесной зоне, поделочное сырье для изготовления орудий и даже пищу (мерзлые части туш). Одним из первых археологов, полностью сформулировавшим основные положения такой «собирательской гипотезы» была О.П. Соффер (Soffer, 1987). Позднее, были сформулированы и обоснованности возможные закономерности формирования скоплений костей мамонта на участках тектонических разломов, осложненных сужениями долин рек на Русской равнине. Крупные скопления костей мамонтов (на Русской равнине это всегда стоянки человека позднего палеолита) в этом районе, по предложенной схеме были привязаны именно к таким участкам рельефа (Чубур, 1991)

До сих пор дискутируется вопрос о том, насколько широко практиковалась в верхнем палеолите охота на мамонта и существовала ли хотя бы у каких-то групп древнего населения Евразии специализация к такой охоте. Примеры с Берелехского местонахождения, не подтверждают прямые данные об охоте населения этой стоянки на мамонта. Найденные на Берелехской позднепалеолитической стоянке обожженные и расколотые кости мамонтов, судя по их сохранности, – не остатки животных, убитых на охоте мамонтов, а кости, подобранные на соседнем «кладбище мамонтов». Нет прямых свидетельств о массовой охоте на мамонтов и с других памятников позднего палеолита Северо-Восточной Евразии.