ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ КАЛМЫКОВ. ФОРМИРОВАНИЕ НАРОДНОСТИ

ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ КАЛМЫКОВ. ФОРМИРОВАНИЕ НАРОДНОСТИ

Процесс образования калмыцкой народности происходил в очень сложных условиях. Он пережил периоды дробления, скрещивания, слияния, ассимиляции, тяжелых политических испытаний, территориальных перемещений. В результате процесс этногенеза то замедлялся, то возобновлялся, но уже в степях Нижней Волги ойраты оказались в новых исторических условиях, благоприятных для образования самостоятельной калмыцкой народности. Добровольное вхождение ойратов в состав России явилось важнейшей предпосылкой для их объединения в одну этническую общность — калмыцкую народность, сложившуюся из различных древнемонгольских племен.

В источниках не сохранилось этнонимов, т. е. названий отдельных этнических элементов, из которых состоит калмыцкий народ. Автору удалось собрать у жителей различных аймаков и улусов, хорошо помнящих полученные ими от своих ближайших предков родоплеменные наименования, значительный фактический материал по этническому составу калмыков. Сопоставление их с данными «Сокровенного сказания», трудов персидского историка Рашид-ад-дина и других источников позволяет обнаружить древнемонгольскне элементы в этническом составе калмыцкого народа, которые указывают на то, что начало формирования калмыцкого этноса относится к периоду, предшествовавшему выступлению Чингисхана.

В довольно большом количестве в состав калмыков входили чоносы (чон — волк), которые жили в Багачоносовском и Ики-чоносовском аймаках Манычского улуса (южная часть Малодер-бетовского улуса). Два арвана—родственные группы (му чонос и сян чонос) обитали в Дунду-Хурульском аймаке Малодербетовского улуса. Чоносы составляли половину Шарнутовского аймака того же улуса. Согласно преданию, шарнутовские чоносы являются выходцами из Багачоносовского аймака Манычского улуса. Два чоносовских аймака входили в состав Болыпедербетовского улуса (ныне это территория современного Яшалтинского района). На Дону существовала казачья станица Чоносовская. Согласно народному преданию, к чоносам относились бембядяхины, входившие в Область Войска Донского. Часть чоносов встречается и среди уральских калмыков, переселившихся в начале 20-х гг. в Большедербетовский улус. Все чоносы являются дербетами по говору, обычаям и традициям. Чоносы — одно из древнейших монгольских племен, известных «Сокровенному сказанию» и Рашид-ад-дину под именем «чиносцев». По опубликованным работам известно, что среди монголов Монгольской Народной Республики их очень мало. Лишь в составе барга-бурят есть кость щонод. Этот этноним встречается в составе бурят-булагат, хонгодоров и эхиритов.

Почти во всех районах Калмыкии встречались кереиты (керя ворона). Они жили в Бюдермис-Кюбютовском аймаке Большедербетовского улуса (ныне п. Амур-Санан Городовиковского района). Кереиты жили в степной и мочажной части Яндыко-Мочажного улуса. В 1852 г., по сообщению П. Небольсина, на территории Хошёутовского улуса кочевало до 250 кибиток кереитов. В Эркетеневском улусе, по архивным данным 1894 г., кереиты насчитывали 94 кибитки. В 1905 г. во всех улусах Астраханской губернии числилось не менее 1332 кибиток кереитов. В Области Войска Донского они проживали во всех тринадцати калмыцких станицах. Этноним «кереит» известен и в среде уральских калмыков.

В XIII в. кереиты были одним из многочисленных монгольских племен, обитавших между нагорьями Хангай и Хэнтэй, в долинах рек Орхона и Толы. Разгромив их в открытой борьбе, Чингисхан приказал раздавать кереитский народ во все концы. Это также подтверждается Рашид-ад-дином, который сообщает, что они имели «больше силы и могущества, чем другие племена, много враждовали с многочисленными племенами, особенно с племенами найманов... Они вступали в войну (с Чингисханом), были побеждены последним и «стали пленниками и рабами Чингисхана». Таким образом, начало расселению кереитов было положено политикой Чингисхана. В самой Монголии этот этноним встречается у дербетов. Этноним «кереит» прослеживается у бурят, на что указывает название «тэрэт», где буква «т» заменила букву «к».

Этноним «кереит» встречается не только у монголоязычных народов, но и в Казахстане. В истории Казахской ССР сказано, что в первом десятилетии XIII в. на территорию Казахстана после разгрома Чингисханом прикочевала с Алтая часть многочисленных племен найманов и кереитов, между тем во времена Рашид-ад-дина кереиты жили в долинах рек Онона и Керулена. Казахи включили кереитов в свой состав сравнительно недавно, не раньше конца XVI и второй половины XVIII вв., т. е. в период наиболее интенсивного их общения и столкновения с ойратами. Известно, что в 1771 г. ушедшие с Нижней Волги торгуты оставили на территории современного Казахстана значительную свою часть, особенно представителей женского пола. Поэтому не случайно, многие казахи считают калмыков своими «нагаш» (родственниками по материнской линии), себя — калмыцкими «джиен», т. е. племянниками. Нет сомнения, в том, что re калмыки или ойраты, оказавшиеся в Казахстане, постепенно ассимилировались в казахской среде.

Таким образом, кереиты — одно из многочисленных монгольских племен — оказались расселенными на обширном пространстве Центральной Азии, Южной Сибири, Казахстана, но в основном они вошли в этнический состав современного калмыцкого народа.

По нашим полевым материалам, архивным данным и литературным источникам, довольно широко представлены в калмыцком народе калмыки, называющие себя «меркет» (мергн — по-калмыцки «меткий»). Они жили во многих районах Калмыкии. В середине XIX в., по сообщению П. Небольсина, меркеты обитали в Хошеутовском улусе вперемежку с эркетенами. В 1883—1886гг., согласно архивным материалам, мергучуты (по полевым данным — меркеты) состояли из 30 кибиток-хозяйств, из которых 10 семейств жили путем продажи своей рабочей силы рыбопромышленникам и богатым скотоводам. На территории Эркетеневского улуса, по архивным документам 1884 г., в пяти хотонах меркетов числилось 113 кибиток. Следовательно, меркеты считали себя обособленной территориальной группой. Небольшими группами они жили в Туктунах и в Сальском аймаке (среди каджиникинов) Малодербетовского улуса. Что касается меркетов, живших на территории п. Тугтун Приозерного района, то они были переселенцами из Эркетеневского улуса. В проекте преобразования Калмыцкой степи, составленном в 1905 г., в улусах Астраханской губернии насчитывалось до 155 кибиток, принадлежавших меркетам. Этноним «меркет» известен у кумских калмыков. Судя по родоплеменным названиям, опубликованным Ц.-Д. Номинхановым, можно утверждать, что меркеты жили почти во всех станицах донских калмыков.

Меркеты — одно из древнейших племен монголов. Им отведено немало места в «Сокровенном сказании». Чингисхан одержал победу над ними в союзе с вождями других монгольских племен. Рашид-ад-дин пишет, что «это племя имело многочисленное, чрезвычайно воинственное и сильное войско. Меркеты — это часть монгольского племени. Они сражались и воевали с Чингисханом и Онханом». По его же сообщению, Чингисхан приказал, чтобы «никого (из меркетов) не оставляли в живых, а (всех) убивали, так как племя меркет было мятежное и воинственное и множество раз воевало с ним».

По-видимому, среди халха-монголов этнические группы меркетского происхождения не встречаются. Если судить по литературным сведениям, то меркеты не участвовали в этногенезе третьего монголоязычного народа — бурят. Но меркеты приняли заметное участие в этническом формировании ряда тюркоязычных народов. Согласно переписи 1897 г., у теленгитов и телесов (южных алтайцев) в числе других родов зарегистрированы пять меркетов (меркутов). У собственно алтайцев (алтай-кижи) меркетов было 166 человек. Они были и у телеутов (северных алтайцев). Все названные группы алтайцев были в джунгарском подданстве.

Часть меркетов подверглась ассимиляции в казахской среде. Они были обнаружены в числе родоплеменных подразделений киргизов. Действительно, среди киргизов до сих пор живут группы: сарт-калмак, калмак-киргиз, калмак.

В формировании калмыцкой этнической общности приняли участие тячуды (тайджиуты), которые жили на территории Цевиднякинской, Балдырской, Эркетеневской, Бага-Бурульской, Чоносовской, Бембедякинской, Гелингякинской, Кюбютовской, Зюн-гаровской, Богшаргакинской и Багутовской станиц донских калмыков, т. е. в одиннадцати из тринадцати. В астраханской части Калмыкии они встречались в Бакшин-Шебенерах Малодербетовского улуса, ныне входящих в Приозерный район. В Ульдючинском аймаке жили тячин харнуты. Их предки, судя по литературным данным, не обнаружены ни у монголов, ни у бурят. Правда, среди монгольских байтов есть сходный термин «тайдж». Имеет ли данный этноним какую-нибудь связь с тайджиутами, сказать трудно.

В XIII в. тайджиуты (тайчиуды, тячуды) были довольно сильным и влиятельным племенем. Из «Сокровенного сказания» видно, что они вступили в борьбу с Чингисханом, который нанес им поражение. Об этом свидетельствует Рашид-ад-дин: «В конце концов, когда Чингисхан победил тайджиутов, он большинство их перебил, а оставшиеся в живых стали его рабами».

По мнению Рашид-ад-дина, их предки жили в долине Онона и Селенги среди монгольских племен, появившихся в Прибайкалье еще в XI—XII вв. Об этом свидетельствует то, что они вошли в состав монголоязычных калмыков, монгольское происхождение которых не вызывает ни у кого сомнения. Утверждение о том, что тайджиуты отнесены Рашид-ад-дином к тюркским племенам, не находит опоры в исторических и этногенетических материалах. Авторами «Истории МНР» они отнесены к монгольским племенам.

В калмыцком языке встречается ряд этнонимов, не упомянутых в «Сокровенном сказании» и Рашид-ад-дином. Носители их входили в ойратский союз в XIII в., но стали известны позже. К числу таких родоплеменных групп относятся батуты, о которых сообщают калмыцкие и монгольские источники. Из «Сказания о дербен-ойратах» и из примечаний к ним, составленных Г. С. Лыткиным, видно, что в XVI в. батуты входили в состав одного из четырех тюменей, или «дервен хари» («четырех чуждых», т.е. ойратов). Они насчитывали две тысячи, а остальные восемь тысяч состояли из хойтов. В «Шара Туджи» говорится о багатутах, входивших в состав одного из тюменей ойратов. Несомненно, термин «батут» попал в монгольский памятник как одно из самоназваний ойратских племен. Этот этноним сохранился у калмыков. Батуты жили в Яндыко-Мочажном улусе. Их мы находим в Ики-Бухусах Малодербетовского улуса под именем «ики-батут» и «бага-батут». В других аймаках дореволюционной Калмыкии этноним «батут» не встречается. По архивным данным, составленным в 1905 г., в Астраханской губернии числилось 67 батутских кибиток. Этноним «батат» встречается у селенгинских бурят. Согласно сообщению К. В. Вяткиной, батуты живут в Монгольской Народной Республике. Однако об их численности сведений нет.

Значительную группу составляли багуты, жившие в Яндыко-Мочажном улусе. Они делились на две группы: шарц багут и дойда багут, или ики-багут и бага-багут. После Октябрьской революции на территорию Багутовского аймака прикочевали разорившиеся калмыки из других аймаков и улусов, в частности из Эркетеневского улуса, они образовали группу шинэ багут (новый багут). По архивным документам, составленным в 1905 г., багутов в Астраханской губернии насчитывалось 2134 кибитки.

Кроме багутов, расселившихся в Яндыко-Мочажном улусе, был Багутовский аймак, или станица Батлаевская, на Дону. Этот аймак донских калмыков состоял из этнически смешанного населения. Об этом свидетельствует наименование костей, зафиксированных у выходцев из этой станицы и опубликованных Ц.-Д. Номинхановым.

Во многих аймаках Калмыкии встречался этноним «шаряды» («шарады»). Они жили в Цоросовском аймаке Большедербетовского улуса, в Хошеутовском аймаке Икицохуровского улуса, один арван был в Баруновском анги (территориальное объединение) Абганеровского аймака и в Северном аймаке Малодербетовского улуса. В Деде-Ламинском и Ики-Хурульском аймаках того же улуса шаряды кочевали в количестве 40 кибиток. По-видимому, эта цифра не отражала действительное число шаря-дов, так как в одном арване Баруновского анги Абганеровского аймака их насчитывалось до 20 кибиток. Шаряды обитали в Цевиднякинском, Белявинском, Чоносовском, Богшаргинском, Бембедякинском, Гелингякинском и Бага-Бурульском аймаках донских калмыков.

Судя по литературным данным, шаряды кочевали по различным районам Южной Сибири. Среди бурятского населения Красноярского уезда в XVII в. был Шараитский улус. В конце XIX в. Г. К. Потанин обнаружил в Нерчинском уезде род шараит. По сообщению С. П. Балдаева, шаряды живут и в настоящее время среди булагатов, которые встречаются в составе хоринских, ленских и нижнеудннских бурят. В Монгольской Народной Республике шаряды живут среди дербетов, барга-бурятов.

Имя шарнутов носил один из аймахов Малодербетовского улуса, шарнутский арван был в Багачоносовском аймаке Манычского улуса. Необходимо отметить, что шарнутский арван обнаружен и в Чоносовском аймаке Большедербетовского улуса. Их представители обитали среди кумских калмыков, где они объединялись не в арван, а в анги.

По-видимому, шарнуты в далеком прошлом были довольно многочисленны. Об этом свидетельствуют литературные данные. Так, Б. О. Долгих пишет, что в 1699 г. вместе с хонгодорами несколько бурят шарнутского рода переселились из Балаганского ведомства Енисейского уезда в Иркутский. Их потомки до сих пор живут среди аларских бурят. Потомки шарнутов, видимо, живут в Селенгийском аймаке Бурятской АССР под именем «чарнут». По материалам, опубликованным С. П. Балдаевым в 1961 г., шарнуты обитают среди бурят хонгодоров. Представители шарнутского рода обнаружены у аларских бурят. Таким образом, сообщения о шарнутах, относящиеся к XVIII в., подтверждаются данными, собранными в наше время.

В различных улусах обнаружены калмыки, происходившие от харнутов. Они проживали арванами в Деде-Ламинах, в Ики-Манланах и в Северном аймаке Малодербетовского улуса, в Багачоносовском аймаке Манычского улуса. Харнуты были в составе Эркетеневского улуса. По архивным документам, датируемым 1905 г., в улусах Астраханской губернии их насчитывалось 295 кибиток.

Этноним «хар-нут» известен и у бурят. В XVII в. часть кудинских харнутов поселилась на Байкале. На территории Илимского уезда в составе булагатов, согласно учету 1696 г., был харнутский род. С 1720 по 1732 гг. из Удинского присуда Красноярского уезда 28 харанутов перешли в долину Селенги. В XVII в. на территории Нерчинского уезда жили группы харанутов и намясинцев. Возможно, они являлись одной и той же группой. По мнению Б. О. Долгих, были тунгусы харнутовского рода, ассимилировавшиеся в XVII в. среди бурят. После проведения границы в 1727 г. некоторые хара-нямяты (харануты) образовали в Монголии группу так называемых «иройских хамнеган». Участие харнутов в этногенезе бурят подтверждается исследованиями современных бурятских ученых. Харнуты, зафиксированы в составе булагатского племени, а также среди хонгодоров в Забайкалье.

Большую роль в жизни ойратов играли цоросы, которые жили компактными группами в Сальском аймаке Малодербетовского улуса, в Цоросовском аймаке Большедербетовского улуса. Отдельными группами цоросы обитали на Дону в Цевиднякинском, Балдырском, Эркетеневском, Чоносовском, Богшаргакинском, Зюнгаровском аймаках, т. е. в шести из тринадцати. По архивным данным, составленным в 1880 г. землемером Тальновым, цоросы кочевали двумя хотонами на территории Харахусо-Эрд-ниевского улуса в количестве 49 кибиток, из которых владельцы 27 кибиток уходили на заработки в казачьи станицы и села Астраханской губернии, расположенные по обоим берегам Волги. По архивным документам 1905 г., в Астраханской губернии насчитывалась 121 цоросская кибитка.

Этноним «цорос» встречается и среди дербетов Монгольской Народной Республики. Дербеты — одна из крупных группировок западных монголов. И вполне понятно, что потомки многих ойратских родов и племен до сих пор живут в западной части МНР среди дербетов. Очевидно дербеты, в составе которых находятся люди цоросской кости, пришли на нынешнее местообитание в 1745 г. из районов Иртыша, где их возглавляли три Церена (Церен, Церен-Уваши и Церен-Менке).

Среди алтайских телеутов жили чоросы, являвшиеся потомками западных монголов, разбитых в 1756 г. императорским Китаем. Это соображение подтверждается косвенным фактом. В родовом составе алтайских тюрок были сеоки дербет, могол, ойрат, которые также являлись пришлыми ойратами, ныне утратившими свой родной язык, но распространившими среди алтай-кижи некоторые элементы своей культуры.

В формировании калмыцкого народа приняли участие зэты, которые жили в Северном аймаке Малодербетовского улуса. После Великой Октябрьской социалистической революции этот аймак был включен в состав нынешней Волгоградской области. На его территории было образовано несколько сельсоветов, в том числе Зэтевский. Зэты были в Цевиднякинском, Белявинском, Багутовском, Ики-Бурульском, Богшаргакинском аймаках донских калмыков. Причем зэты, жившие в трех последних аймаках, именуют себя «маанин зэт», в Богшаргакинском аймаке встречаются этнонимы «маанин зэт», и «зэт кэвюд». В 1905 г. в астраханской части Калмыкии было официально зарегистрировано 166 кибиток зэтов. Если принимать во внимание зэтов, обитавших среди донских калмыков, то эта группа была более значительной, чем мы думали. Что касается их деления на маанин зэт и зэт кэвюд, то это вовсе не означает, что они принадлежат к разным этническим группам. Маани — это флаг, флажок. Верующие калмыки прибегали к возгласу: «Ом маани падме хум!» Лыткин, переводчик калмыцких литературных памятников на русский язык, переводит слово «маани» как «эрдени» (драгоценность), иначе «мани минган или суто — отличный, отборный, избранный». Возможно, слова «маани или суто» равнозначны «иеке» (большой, великий), так как Лыткин пишет: «Иека (Маани или суту) Мингату» значит «имеющий или владеющий отоком Иеке минган. Не исключена возможность, что Маани — это имя человека-владельца: на такое соображение толкает нас то, что в 1552 г. хан туметских монголов Алтан-хан совершил поход против ойратов, в результате чего убил Маани Мингату, взял его жену Чжигеке-Ага, сыновей Тохай и Кокотер и улус». Следовательно, маанин зэт занимал какое-то особое (возможно, в религиозном отношении) положение, отличное от остальных зэтов.

О ранней истории зэтов нет никаких сведений, ни литературных, ни народных. Термин «зэт» записан в наше время в Монгольской Народной Республике, где зэты живут среди дербетов. Этим еще раз подтверждается предположение, что зэты в ранний период своей истории входили в состав ойратского союза западных монголов.

В Калмыкии есть группы, именующиеся «замуд». Они жили в нескольких улусах Астраханской губернии. В 1880 г., по данным топографа Александрова, в Харахусо-Эрдниевском улусе они кочевали двумя хотонами, состоящими из 60 кибиток. Из них хозяева 41 кибитки работали батраками у кулаков и рыбопромышленников, живших в селах и казачьих станицах, расположенных по берегам Волги от Черного Яра до Астрахани. Среди донских калмыков замуды были в Багутовском и Кюбютовском аймаках. Согласно полевым материалам, замуды обитали в Яндыко-Мочажном улусе. По архивным данным 1880 г., на территории Эркетеневского улуса, в той его части, которая была в ведении Яндыко-Мочажного улусного попечителя, находился замудов род (аймак Гари Самтонова). Это были выходцы из Икицохуровского улуса. В самом Икицохуровском улусе был замудов род, так же числившийся аймаком Гари Самтонова. Судя по архивным документам, датируемым 1905 г., в улусах Астраханской губернии замудов насчитывалось 158 кибиток.

Вне Калмыцкой АССР этноним «замоод» мы находим в составе булагатского племени, представляющего собой один из крупнейших компонентов бурятского народа.

Приведенные материалы указывают на то, что, очевидно, замуды были одним из ойратских племен, входивших в XIII в. в состав ойратского союза. Об этом свидетельствует тот факт, что замуды составляют один из компонентов калмыцкого народа. По мнению С. П. Балдаева, бурятские замооды присоединились или пришли к булагатам.

В 1880 г. топограф Блаженков зафиксировал в Багацохурозском улусе этноним «таргутов род», возглавлявшийся мелкопоместным владельцем Очиром Буюнтуковым. В одном месте Блаженков пишет, что таргутов род состоит из 101 кибитки. Из них 8 кибиток находится в русских селах Сасыкольском и Харабалинском Астраханской губернии, где хозяева их были батраками у богатых русских кулаков. В другом месте таргутов род называется им наряду с другими аймаками. Он нарисовал его тамгу (тавровый знак), представляющую собой кружочек, под ним черточка на некотором удалении от нижней части тавра, наверху - едва заметная, вертикально поставленная палочка. В документе 1905 г. указывается, что таргутов насчитывалось 66 кибиток. Правда, не удается выяснить в каком улусе они находились. Очевидно, они кочевали в Багацохуровском улусе, так как в других улусах, в том числе торгутовских, род таргутов не встречается.

Наличие среди калмыков торгутовского улуса этнонима «таргут» представляет определенный исторический интерес. Термин «таргут» появился в конце XIII - начале XIV вв. Рашид-ад-дин писал, что «в эту страну (Иран) от казна приходил некто по имени Таргудай; он происходил из этого племени (таргуты — У. Э.). Имена и положение других эмиров, которые были из племени таргут, неизвестны. Однако из старших жен от этой кости происходит наиболее почтенная госпожа, дочь Бартанбахадура, мать четырех сыновей, ее имя Сунигул (Сунигил) — Фуджин». По мнению Б. Я. Владимирцова, таргут — племя «лесных монголов». После Рашлд-ад-дина о таргутах никто не сообщает. Существует ли какая-нибудь связь между калмыцкими таргутами и средневековыми таргутами, о которых сообщает Рашид-ад-дин, что-нибудь определенное сказать трудно. Можно предполагать, что средневековые таргуты полностью слились с ойратами, как в отношении языка, так и культуры, быта, но сохранили свое название. Впрочем, наряду с торгутами, этноним «тергат» («торгад») встречается среди дербетов Монгольской Народной Республики. Факт пребывания родоплеменной группы таргат (таргад) среди дербетов Монголии толкает нас на мысль, не принадлежали ли багацохуровские и монгольские таргаты (таргады) к тому племени таргут, о котором писал персидский историк. Но это только предположение, какого-либо доказательства нашей гипотезы нет.

Наиболее многочисленными являются абганеры (авганар), от какого слова происходит этот термин, неизвестно. Возможно, этноним «абганар» произошел от слова «авга», «абга» (дядя). Абганеры жили на территории одноименного большого аймака Малодербетовского улуса, известного в Калмыкии как Таван Авгнар (пять абганеров), хотя фактически аймак состоял из шести анги: Кетчинеровского, Нойнахинского, Аванкинского, Асматовского, Хапчиновского, Баруновского. Некоторые абганеры жили в других аймаках Малодербетовского улуса. Значительная группа абганеров обитала в Северном аймаке под именем «терктин авганар» (п. Червленый). По рассказам стариков, последние — выходцы из Аванкинского анги (нынешнего Ергенинского сельсовета). Этот рассказ имеет реальную историческую почву, так как до сего времени существует сознание прежней общности и родства между калмыками Аванкинского анги и Терктин-Абганеровского анги Северного аймака. Среди терктин-абганеров жили также выходцы из Нойнахинского анги, из хончинеров и других мест.

Один абганеровский арван входил в состав Бакшин-Шебенеров. Мржно предположить, что предки нынешних бакшин-шебенеровских абганеров были пожалованы абганеровским - нойоном или зайсангом знатному бакши (настоятелю монастыря) в качестве крепостных. Абганеры жили арванами в Икичоносовском аймаке под именем «сян (знатный) авганар», «му (незнатный) авганар», а также в Ики-Бурульском и Манджинкинском аймаках. Не менее половины Кюбютов Манычского улуса тоже абганеры. Население Келькетов, где ныне организован совхоз «Чагорта», состояло из выходцев Абганеровского аймака, в частности, из нойнахинов и бакшин-шебенеров. По данным архивных документов 1905 г., в Астраханской губернии насчитывалось 1407 кибиток абганеров. Возможно, приведенная цифра не отражает реального количества абганеровских кибиток, так как кётчинеры подсчитывались отдельно. Может быть, неучтенными остались отдельные абганеровские арваны, разбросанные в разных аймаках Малодербетовского улуса.

Две большие (башантинская и гахаевская) группы абганеров входили в Болыпедербетовский улус. Кроме них, один абганеровский арван был в Бюдермис-Кюбютовском аймаке этого же улуса. Все калмыки, с которыми нам пришлось беседовать, убеждены, что абганеры Малодербетовского и Большедербетовского улусов составляли когда-то одно целое, имели своего нойона, подвластного общедербетовскому нойону. В самом начале XIX в., в связи с образованием Большедербетовского улуса в северной части Ставропольского плато, часть абганеров оказалась подданными Габун-Шарапа, который получил в 1805 г. Больщедербетовскин улус с санкции царской администрации. По этой же причине в новом улусе поселились отдельные группы бюдермисов, бурулов, чоносов, туктунов, кюбютов и других, с которыми связаны общностью происхождения и родством одноименные, хотя и смешанные в этническом отношении, дербеты, поныне живущие в Сарпинском, Приозерном, Целинном, Приютненском и Ики-Бурульском районах нашей республики»

По-видимому, абганеры были широко расселены в средневе­ковый период. Об этом свидетельствует тот факт, что еще в XVII в. обнаружены в восточно-сибирских уездах абганатские роды в составе различных бурятских племен. Абганаты, по всей вероятности, этнически близки к нашим абганерам, на что указывают сходные их родоплеменные названия. Это соображение не противоречит данным языка, так как в монгольском, калмыцком и бурятском языках окончания «р» и «т» или «д» являются показателями множественного числа. До настоящего времени абганаты живут в Бурятской АССР среди эхиритов. По сведениям С. П. Балдаева, абганаты находятся в составе булагатов. В Монгольской Народной Республике среди барга-бурят имеется кость абагсод.

Племена абганар и абга жили еще в XVII в. во Внутренней Монголии. Н. Я. Бичурин пишет, что «при Минской династии овладели им монголы. В сие время оно наименовалось Абханаром и подпало власти Халхаского Чечень-хана. Около 1640 г. покорилось маньчжурскому хану. Разделен на два знамена под управлением двух князей: бэйлэ над Правым, бэйлэ— над Левым. Кроме абханаров во Внутренней Монголии было племя абга. В 1635г. абгаский князь со своим народом покорился хану маньчжурскому. Абга был разделен на два знамя: Правое и Левое, которыми управляют два цьюн-вана». Согласно сообщению Б. X. Тодаевой, родоплеменные группы абга, абганары до сих пор живут в автономном районе Внутренней Монголии Китайской Народной Республики.

Происхождение абганаров не привлекало до сих пор серьезного внимания ученых. Между тем, они являются одним из ведущих компонентов дербетов. Относительно появления абганеров на просторах Нижней Волги калмыки современного Приозерного района сохранили одно предание, согласно которому первоначально прибыло 33 одиноких мужчины со своим 3-летним нойоном Сян-Ширвядыком во главе. Впоследствии к ним прикочевали новые дербетские абганары, число которых увеличивалось с каждым годом, в их табунах паслось много лошадей, много было крупного рогатого скота, овец и верблюдов.

Можно предположить, что названия «абганеры» Калмыкии, «абганаты» Бурятии, «абгаксод» Монгольской Народной Республики, «абга и абганеры» Внутренней Монголии являются различными вариантами этнонима «абга», оформленного во множественном числе монгольских языков. На эту мысль наводит нас одновременное существование родоплеменных групп абганеров (авга-нарэ и абга) в различных районах монголоязычного мира. Правда, абга, абганары неизвестны ни авторам «Сокровенного сказания», ни Рашид-ад-дину. Следовательно, абганары являются более поздним ответвлением какого-нибудь монгольского племени.

Абсолютное большинство арванов Абганеровского аймака называлось по имени их недавних исторически известных предков. Но среди наименований арванов прослеживаются этнонимы более древнего происхождения. В составе нойнахинов есть хонуд арван, причем он делится на нойон-хонуд и ноха-хонуд (ноха — собака). Бытует народное предание, согласно которому у нойона Хо было два сына, один из них был умным и рассудительным, от него пошел нойон-хонуд, а другой сын вел себя необузданно, за что обозвали его Ноха, потомки последнего носят название ноха-хонуд. Арваны с названием хонуд встречаются в Бага-Бухусах, Ики-Бухусах и Ики-Манланах. Никаких других сведений о хонудах не сохранилось ни в документах, ни в народной памяти.

В некоторых улусах прослежены хэды (хойты). Название их, по-видимому, произошло от слова «хен» (овца), но, точно это или нет, сказать трудно. Хэдов больше всего было в Хошеутовском улусе. Их численность, по сообщению П. Небольсина, около 150 кибиток к началу 50-х гг. XIX в. Но в это число входили хахачины — потомки одного кереитского военного подразделения, состоящего из 40 единиц. В 1880 г., согласно записи инженера-топографа Александрова, хойты кочевали по Ахтубе и займищам Волги четырьмя хотонами, состоявшими из 57 кибиток. Из них 19 кибиток занимались сенокошением и ловлей рыбы на рыболовных участках, арендованных ими у рыбопромышленников. 16 кибиток постоянно жили в селах и казачьих станицах, расположенных по берегам Волги, хозяева этих кибиток нанимались к богатым русским казакам и зажиточным крестьянам. Что касается хахачинов, то они составляли один хотон, состоявший из 14 кибиток, и кочевали по волжским займищам, где заготавливали сено для продажи. По окончании сезона сенокошения хахачины нанимались к рыбопромышленникам Астраханской губернии.

Согласно сообщению того же топографа Александрова, хэды (хойты) жили в Харахусо-Эрдниевском улусе в количестве 2 хотонов, в которых насчитывалось 111 кибиток. Из них 81 кибитка находилась в селах, расположенных по берегам Волги от Черного Яра до пос. Косик, их хозяева были наемными рабочими у рыбопромышленников, а хозяева 20 кибиток нанимались пастухами к богатым калмыкам. Все ли эти 111 кибиток были хойтскими, сказать трудно. Очевидно, это была территориальная группа смешанного родоплеменного состава, но, по-видимому, ядро ее составляли хэды.

Один арван хэдов обнаружен в Бюдермис-Кюбютовском аймаке Большедербетовского улуса, их количество нам неизвестно. Хэды обитали в Бага-Бурульском, Ики-Бурульском, Гелин-гякинском п Чоносовском аймаках донских калмыков. В Цевид-някинском аймаке жили кеке-нурин хэд.

Представителей этой группы, обнаруженных в Хошеутовском, Харахусо-Эрднневском, Большедербетовском улусах и в пяти аймаках донских калмыков, мы склонны считать потомками средневековых хойтов, широко упоминаемых в литературе по истории ойратов. О хойтах сообщается в «Шара Туджи» как об одном из четырех тюменов. Сообщение «Шара Туджи» уточняется калмыцким источником, где мы находим утверждение, что родовым улусом Иобогон-Мергена (йобогон — пеший, мерген — умный, меткий) был хойтский оток Иеке Минган. Хойты кочевали на большой территории, простиравшейся от алтайских стран до хребта Тарбагатай в верховьях р. Или и Юлдус. Они были, по-видимому, довольно многочисленными, так как по данным Г. С. Лыткина, хойты выставляли в XVI в. до восьми тысяч войнов. В другом месте говорится, что второй сын хошеутовского нойона Замьяна по имени «Бокбон, взяв часть хошоутов, хатаматов и наших из Зюнгарии пришедших хойтов — всех около 1000 кибиток с Убашн-ханом убежал в Чриалтайские страны». Следовательно, часть хойтов ушла в 1771 г. из России обратно в Джунгарию. Причем из этого сообщения видно, что хойты прикочевали с Алтая на нынешнюю территорию Калмыцкой АССР одними из последних. Об этом свидетельствует наличие этнониму «кеке-нурин хэд» (кукунорские хойты). Можно предположить, чю донские кеке-нурин хэд жили в районе Кукунора, откуда они прикочевали на Волгу, а затем передвинулись на Дон. Известно, что в 1635 г. князья хошеутов во главе с Туру-Байху (впоследствии Гуши-хан), не желая подчиниться цоросскому дому, глава которого Батур-Хунтайджи объявил себя в 1638 г. всеойратским ханом, ушли на юго-восток, в район Кукунора. Вместе с хошеутами туда ушли многие хойты. Последние, видимо, пришли потом на Дон и смешались с прежде перешедшими сюда калмыками, в частности, Цевиднякинского аймака. Термин «кеке-нурин хэд» подчеркивает, что они не те хойты, которые пришли сюда из Джунгарии. Название «кеке-нурин хэд» отразило их прежнее местообитание, т. е. проживание представителей этой группы в районе Кукунора. Данное мнение не противоречит историческим фактам: как отмечалось выше, приход калмыков на Волгу был не единовременным актом. В 1670 г. в пределы России прикочевало не менее 3000 кибиток хошеутов, около 1674 г. прибыло еще 4000 кибиток дербетов.

Этноним «хойты» обнаружен на территории Монгольской Народной Республики. Их потомки проживают до сих пор под именем «хойд» или «хзс» среди дербетов, байтов и изумчинов. Наличие сходных этнонимов в Калмыкии и МНР наводит на мысль о несомненных этнических связях предков калмыцких и монгольских хойтов, об их этнической общности и родстве.

Родоплеменная группа, известная под названиями «багас» и «барцхас», довольна распространена в Калмыкии. Вероятно, оба этнонима отражают близкое родство баргасов и барцхасов. Баргасы жили в Дунду-Хурульском аймаке Малодербетовского улуса под именем «бага (малый) баргас» и «ики (большой) баргас». Люди баргасской кости жили в Яргачин-Эркетеневском аймаке Икнцохуровского улуса. Калмыки баргасского происхождения бы­ли обнаружены также в Белявинском, Балдырском, Чоносовском аймаках донских калмыков. Кроме баргасов, записаны барцхасы в Богшаргакинском, Чоносовском, Эркетеневском и в Цевиднякинском аймаках. Среди бурят упоминается солон баргат. В Монгольской Народной Республике на территории Кобдоского аймака встречены близкие по своей этимологии этнонимы «барг-солон», «варга» (среди дербетов), «баргачут» (у узумчинов) и «барга-буряты».

Баргасы отождествимы с баргутами, о которых пишет Рашид-ад-дин следующее: «Племена баргут, коры и тулас близки друг с другом. Их называют баргутами вследствие того, что их стойбища и жилища находились на той стороне реки Селенги, которую населяли монголы, называющие себя «баргуджин-токум».

В Кюбютовском аймаке донских калмыков есть этноним «тула бээ» что в переводе на русский язык означает «заяц-шаман». Оставляя в стороне термин «бээ», название «туда» вполне можно сопоставить с названием древнемонгольского племени «тулас», близкого, согласно утверждению Рашид-ад-дина, к племенам баргут и кори, а также тумат: последний является ответвлением от первых трех племен.

В Богшаргакинском, Зюнгаровском и Цевиднякинском аймаках встречается этноним «залхус» (залху — ленивый). В других частях Калмыкии название «залхус» не встречалось. В 1908 г. Б. Я. Владимирцов совершил поездку к дербетам Кобдоского округа. Во время этой поездки он обнаружил залхус анги, на территории которого им были зафиксированы роды голгуд, шемнар (шевнер) и шазгн. Здесь наименование «залхус» было связано с названием анги, обозначающим часть. Анги у калмыков — территориальная община. Следовательно, этноним «залхус», очевидно, социального происхождения, включал в себя ряд самостоятельных этнических групп. Одновременное существование этнонима «залхус» в Калмыкии и в Кобдоском аймаке Монгольской Народной Республики говорит о том, что термин «залхус» появился до вхождения калмыков в состав России. В конце XVI — начале XVII вв. залхусы распались на две группы, одна из которых передвинулась на Волгу, будучи увлеченной остальной массой ойратов по тем же причинам, которые излагались выше. Возможно, что само название могло произойти от имени возглавлявшего их человека. Известно, что в истории народов немало случаев, когда собственные имена владык становились наименованиями не только отдельных этнических групп, но и целых народов (вспомним османов, узбеков, ногаев и т. д.).

Упоминаемый Б. Я. Владимирцовым этноним «голгуд» встречается в Бюдермис-Кюбютовском аймаке Большедербетовского улуса. Трудно сказать, есть ли какая-нибудь кровно-родственная связь между голгудами Кобдоского аймака Монголии и Большедербетовского улуса Калмыкии. Но нельзя считать случайным бытование одного и того же термина этнического характера в районах, удаленных друг от друга на огромное расстояние. Обращает внимание тот факт, что это название встречено только у калмыков Большедербетовского улуса и дербетов МНР - ойратов прошлом.

Таким образом, калмыцкий народ, как и другие народы, в этническом отношении сложен. Однако основу калмыцкого этноса составляли ойраты, к которым присоединились или были присоединены те или иные древнемонгольские или тюркские группы. Несомненно, формирование калмыцкой этнической общности происходило на протяжении многих столетий. В этом процессе принимали участие те монголоязычные племена, которые всегда жили на северной, северо-западной и западной территории монгольского мира. Согласно историческим данным, продолжался процесс активного взаимодействия ойратов с монгольскими и тюркскими элементами, обитавшими в верховьях Енисея, в западной части современной Монгольской Народной Республики, на Западном Алтае, в верховьях Иртыша и некоторых прилегающих к ним районах.

Ойраты — предки современных калмыков, еще до прихода в степи Нижней Волги, представляли собой довольно сложный этнический комплекс, образованный из различных древнемонгольских племен, ассимилировавших в своем составе ряд алтае-саянских тюрков. Энгельс писал: «...переселение... разрывало кровнородственный союз и в пределах округа, и должно было его разрывать... Продолжительные походы перемешивали между собой не только племена и роды, но и целые народы».

До сего времени в литературе бытовало мнение, согласно которому калмыцкий народ состоит из двух исторически засвидетельствованных родственных во всех отношениях племен — торгутов и дербетов. В состав первых нередко включают и хошутов. Эта точка зрения была господствующей в официальных документах царской администрации и в литературе того времени. Еще в XVIII в. Г. Ф. Миллер утверждал, что калмыки делятся на четыре поколения: элётов, бурят, хошеутов, тергетов (или торгоутов). Согласно документам царских чиновников, улус — это племя, аймак — род. Изложенные выше взгляды на этнический состав калмыцкого народа были восприняты некоторыми авторами в советское время. Т. Борисов, например, утверждает, что «калмыки разделялись на два племени: торгоутцы и дербетцы».

Приведенная этногенетическая концепция не опирается на фактический материал и смыкается с политически вредным воззрением калмыцких феодалов и царской администрации, которые воспитывали трудящихся Калмыкии на противопоставлении «этнически целостных» торгутов «этнически целостным» дербетам и хошутам — и наоборот. Данная концепция исходила из основного принципа царской политики «разделяй и властвуй». Эта политика настойчиво проводилась, несмотря на то, что племенные различия давно стерлись. Дербеты, торгуты и хошуты фактически не отличались друг от друга ни в этническом, ни в бытовом отношении, у них сложилось общекалмыцкое самосознание. Отсутствие племенной самобытности и окончательное размывание этнических различий обнаружил даже барон Ф. Бюлер, который утверждал: «...названия поколений торгоутов, дербетов и т.п. остались достоянием народной истории и преданий, сохранившихся между владельцами и жрецами». К сожалению, до сих пор встречаются люди, не избавившиеся от пережитков далекого прошлого, несмотря на то, что термины «торгуты», «хошуты» не являлись этнонимами. Слова «торгуты», «дербеты», «хошуты» представляли собой сохранившиеся названия частей ойратского «Союза четырех» («Дервн орд»), которые надо рассматривать как удельные княжества в составе империи Чингисидов, переживавшие период развития и утверждения феодальных отношений. Каждое из четырех феодальных объединений состояло из разнородных племен, как правило, монголоязычных и отчасти тюркоязычных. В конце XIX—начале XX вв. в состав торгутов входили меркеты, кереиты (керяд), багуты, батуты, харнуты, зюнгары, замуды, хошуты, таргуты, шаряды (шарады), часть цоросов, а также тюркоязычные в далеком прошлом цаатаны, кисик, тубанцы (туба) и др. Дербеты состояли из абганеров, чоносов, шарядов, шарнутов, таджиутов (тячудоз), цоросов, тукчинов (тукчинеров, туктунов), харнутов. Среди них встречались отдельные группы меркетов, кереитов, батутов, хойтов (хэдов), хошутов, а также присоединившиеся к ним тарачины, сохады, цаатаны, казахи, теленгиты. В Хошеутовском улусе находим хошутов (хошеутов), меркетов, кереитов, уранхусов, хойтов (хэдов), эркетеневцев, из тюркоязычных в прошлом — теленгитов.

Среди донских калмыков хорошо сохранились этнонимы: бага бурал, бага цоохор, баргас, барцхас, бисянкин, бургуд, бушхуд, чеслянкин, замуд, залхус, кювюд, ики цоохор, кевтюл, керяд, ковюд, кююрес, маанин зэт, мангад, меркет, монгол, нооган намчад, номчи, няр, нююрсюд, сохад, телянкен, туктун, тячуд, укр-алачин, улдечинер, учкюд, харада, хоо бухас, хотход хошут, ксюд, шавад, шара монгол, шарад (шаряд), хавчнн, шевнер, цармуд, дорос, эркетен, бамбар, бурут, чонос, кеке-нурин хэд. Таким образом, этнический состав донских калмыков был смешанным. Их станицы (аймаки) образовались за счет притока калмыков, убегавших из своих улусов, начиная с конца XVII вплоть до начала 60-х гг. XVIII в. Известно, что уход отдельных групп калмыков на Дон из районов основных кочевий имел место и в первой половине XIX в. Они были объединены общей территорией и политической властью царской администрации. Не было ни одной станицы, в которой не жили бы представители той или иной этнической группы. У кумских и терских калмыков есть этнонимы, сохранившие память о принадлежности к различным этническим элементам: шарнут, ша-рмгахин, тугульчинкин, меркет, церег, керяд. Среди уральских калмыков тоже есть представители разных этнических групп: ики цоохор, бага цоохор, керяд, чонос.

Несмотря на то, что донские и терско-кумские калмыки жили относительно изолированно от основного местообитания калмыцкого населения, они сохранили родной язык и основные элементы культуры, хотя, возможно, создались некоторые своеобразные детали материальной культуры и бытовые черты.

Вышеприведенные материалы говорят о несостоятельности попыток противопоставить «этнически целостных торгутов» «этнически целостным дербетам и хошутам», которые сформировались на протяжении длительного исторического периода в результате смешения различных этнических элементов.

Постепенное и неуклонное проникновение ойратов в бассейны среднего и нижнего течения Иртыша и его притоков, а также их добровольное вступление в состав Российского государства несколько усложнили этнический состав калмыцкого народа. Об этом свидетельствуют полевые материалы, собранные во всех районах Калмыцкой АССР, начиная с 1959 г.

Во многих сельсоветах встречаются «хасгуд арвн» — «казахские десятки». Около 60 семейств потомков казахов жили на территории Чапаевского сельсовета Малодербетовского района. О родоначальнике этого арвана в народе бытует предание, согласно которому он попал к калмыкам в возмещение убытков, причиненных скотокрадами из казахов (что невозможно подтвердить другими источниками). Казахский «род» (хасг арвн) проживал на территории современного Красносельского сельсовета того же района. Потомки казахов под именем «хашхтанар» обитали в бывшем Бага-Бухусовском сельсовете, расположенном между селами Малые Дербеты и Красносельское. Был казахский арван в бывшем Манджикиновском аймаке (территория Хомутниковского сельсовета Ики-Бурульского района). Название «хасг арвн» до сих пор встречается у населения Чилгирского сельсовета Яшкульского района.

На основании изложенного можно сделать вывод, что отдельные казахи или их группы приняли участие в этногенезе калмыцкого народа. Это вполне естественно, так как ойраты и казахи многократно вступали в контакты. Предки современных калмыков прошли через весь северный Казахстан при перекочевке из Джунгарии на нынешнюю территорию Калмыцкой АССР. До сего времени ходят предания о том, что казахи и ойраты обменивались девушками, бывали случаи и умыкания девушек друг у друга.

В бывшем Икицохуровском улусе (ныне Яшкульский район), по архивным документам и полевым материалам, собранным автором, обитала группа под названием «зекен кисиков род» и «тохан кисиков род». Слово «тоха» — это название урочища, где они обычно жили. Что касается наименования «кисик», то его происхождение неясно. По-видимому, «кисик» — этноним, свидетельствующий об их тюркском происхождении, так как у киргизов и казахов есть этнографические группы под именем «кесек».

В Калмыкии встречается этноним «харамангад» — черные татары (Калмыки называли все тюркоязычные народы «мангад» (татары), «хара мангад» - каракалпаки, скорее всего это караногайцы, «иштиг мангад» — башкиры, «улын мангад» — карачаевцы и балкарцы, «мангад» — собственно татары (астраханские и казанские) и т. д.). Калмыки, происходящие от хара мангад, жили и живут на Дону, в частности, в Цевиднякинах (станица Граббевская), а также проживали на территории современного Приозерного района. Обычно все остальные калмыки считают их орудами, чужаками, принятыми в калмыцкий «род». Под именем «хара мангад» калмыцкому населению известны караногайцы, с которыми ойратские переселенцы вступили в соприкосновение в начале XVII в. в долине р. Эмбы. Известно, что калмыки и ногайцы кочевали вперемешку, нередко пользуясь одними и теми же пастбищами: были случаи, когда они вместе совершали военные походы. Хара мангад могли быть выходцами из каракалпаков, которых калмыки знают под именем «харахалбак». В конце 30-х — начале 40-х гг. XVII в. калмыки кочевали на всем пространстве от Каракумов до сибирских городов и имели тесные экономические, возможно и политические, связи с каракалпаками, Хивой и Бухарой.

Почти во всех районах встречается этноним «мангад», и особенно часто в современном Каспийском районе, в г. Каспийском, на станции Улан Хол и на территории бывшего Долбанского района, включенного в настоящее время в состав Астраханской области. Кто эти татары, - сказать трудно. По-видимому, они происходят из тех, которые были подвластны калмыцким ханам. Ими могли быть джембулаки, едисанны, карагаши, кундровские татары и др.

В городе Каспийском мы встретили калмыка, предком которого был татарин (О своем татарском происхождении рассказывал Боромбаев Бембе Боромбаевич, 1904 г. рождения, рабочий Каспийского рыбоконсервного комбината). Он рассказывал нам, что его предок родился от калмычки, похищенной татарами, которая беременной возвратилась к родным. В Улан Холе мы записали рассказ о том, что в семье татарина, попавшего к калмыкам мальчиком, родились шесть мальчиков. Отсюда вся эта группа получила название «зурганкины» — род шестерых (Об этом рассказывал Манджиев Сангаджи-Гаря Балданович, старший счетовод Улан-Хольского сельпо Каспийского района). Люди татарского происхождения жили в Ики-Бурульском аймаке Большедербетовского улуса; некоторые из них живут в г. Элисте. Еще в начале 80-х гг. XIX в. И. А. Житецкий писал, что в хурулах были крепостные под именем «мангад-шебенеры», которые делились на две группы: улын мангад (кавказские тюрки) и хуучин бюрин мангад (Хуучин бюрин мангад — здешние татары, т. е. жившие здесь до появления калмыков. Ср.: Житецкий И. А., Астраханские калмыки (наблюдения и заметки). Астрахань, 1892, с. 124—125) - это татары, пришедшие в степь из Петровского поселения и обосновавшиеся вблизи Астрахани и Калмыцкого Базара. Последние покинули насиженные места из-за ссоры со своими односельчанами. С XVII в. калмыки кочевали вместе с туркменами и ногайцами на современной территории Калмыцкой АССР и Ставропольского края. Они имели много общего в культурно-бытовом укладе. Ставропольские туркмены и ногайцы, живущие и поныне на территории Ставропольского края, Дагестанской и Чечено-Ингушской АССР, пьют калмыцкий чай, ставший у них одним из главных напитков. А. Н. Самойлович, впоследствии видный советский академик, в 1912 г. писал, что среди ставропольских туркменов и ногайцев, у крымских татар имеются отюреченные калмыки, на что указывают сохранившиеся калмыцкие родовые имена «чонус», «баян», «бурул», «тобат», «дачгадут». В калмыцком языке были обнаружены этнонимы туркменского происхождения, в Гелингякинском аймаке, расположенном когда-то на Дону, была родственная группа, носящая название «теркмюд».

На территории Тугтунского сельсовета Приозерного района имелась малочисленная группа «теки-румбль». Этноним «теке» встречается у туркменов. Что касается этнонима «румбль», то он, по-видимому, относится к этническим элементам туркменского или узбекского происхождения.

О следах участия тюркоязычных этнических элементов в этногенезе калмыков свидетельствует большое количество слов тюркского происхождения: особенно это заметно в языке калмыков Хошеутовского, Яндыко-Мочажного и Эркетеневского улусов, а также Калмыцкого Базара. Для них характерно употребление татарских названий вещей: «кюль» (пальто, фуфайка и др.), «суль» (овес), тогда как у последнего есть собственное калмыцкое название «арва». Повсеместно в калмыцкий язык проникли тюркские названия: «бешмет» (по-калмыцки - бюшмюд), от татарского слова «камчат» (название женского головного убора) происходит калмыцкое название «камчатк» и т. д.

Тюркские элементы встречаются в топонимике Калмыкии. Яшкуль — «молодое озеро», Бешкуль — «пять озер». Название урочища Сараха, по-видимому, восходит к тюркскому, в частности, казахскому слову «ар-арка» (обширное ровное пространство, широкая степь). Примеры можно увеличить, но приведенных достаточно, чтобы убедиться в участии тюркских элементов в этногенезе отдельных групп калмыцкого народа.

Заняв нынешнюю территорию, калмыки установили довольно тесный контакт с народами Северного Кавказа, что не могло пройти бесследно. Об этом можно судить по полевым материалам, собранным автором в течение ряда лет в разных районах Калмыцкой АССР. В Бага-Бухусовском и Ики-Бухусовском сельсоветах и у хончинеров, на территории которых в настоящее время расположен совхоз «Красносельский» Малодербетовского района, существовали шеркеш арваны (буквально: черкесские десятки). Потомки черкесов и кабардинцев были в Аванкинах Абганеровского аймака Малодербетовского улуса и у дойд-багутов Яндыко-Мочажного улуса. Среди населения Багачоносовского аймака Манычского улуса также встречались калмыки, предками которых были горские татары (т.е. карачаевцы или балкарцы). На это указывает упомянутое выше сообщение И. А. Житецкого о том, что вблизи Астрахани и Калмыцкого Базара жили улын мангад — горские татары, которые растворились среди калмыков.

Какое-то воздействие на донских калмыков и калмыков Большедербетовского улуса оказало общение с русским населением, что обнаружено специальным обследованием, проведенным в 1933 г. в Западном улусе (ныне Городовиковском районе). Его руководитель Н. Н. Чебоксаров отметил у 10 процентов обследованных возможность европеоидной примеси: волосы извилистее и мягче, борода развита сильнее, скулы меньше, процент отсутствия складки верхнего века больше, спинка носа выше (особенно у выходцев из Ростовской области). Терские и кумские калмыки наиболее европеоидные из всех калмыцких групп. По мнению Н. Н. Чебоксарова, европеоидные примеси у калмыков Западного улуса объясняются их географической близостью с черкесами, кабардинцами, чеченцами, ингушами, аварцами и кумыками и активным взаимодействием с ногайцами, местными (кундровскими) татарами и туркменами, которые неоднократно оказывались в контакте с калмыками, нередко заключали с ними браки.

В трех сельсоветах, входивших в состав Малодербетовского улуса, были обнаружены небольшие родственные группы калмыков русского происхождения. В Ханатинском сельсовете проживал орсуд арван (русский десяток), потомки русского, женившегося на калмычке, которых насчитывалось до Великой Отечественной войны не менее 40 семей (Об этой группе рассказывали выходцы из п. Ханата Б. Б. Бушкиев 1906 г. рождения, заслуженный учитель школы РСФСР, проживавший в с. Малые Дербеты, и Б. С. Санджиев, 1906 г. рождения, член КПСС, бывший зав. сектором истории Калмыцкого НИИЯЛИ) Кетченерах (современный р. п. Советское) жили Баслиевы, происходившие от русского по имени Орс Бата, численно достигшие значения арвана (Информацию об этой группе дали Д. Б. Баслиев, 1889 г. рождения, живший в местности Сараха, на чабанской точке племзавода «Сухотинский», а также М. С. Санджиев, 1893 г. рождения, живший в р. п. Советском Приозерного района). В Цаган Нурском сельсовете обнаружен орсуд арван, родоначальником которого был русский, адъютант зайсанга Талтаева (Об этой группе рассказывал нам народный поэт Калмыкии С. К. Каляев, 1905 г. рождения, член КПСС. Его сообщение подтвердил Э. 3. Санджнев, 1916 г. рождения, член КПСС, бывший директор Цаган Нурской средней школы. Оба выходцы из Цаган-Нурского аймака), участника Отечественной войны 1812 г. Еще в 1900 г. антрополог В. В. Воробьев побывал в Калмыцкой степи и исследовал 75 взрослых калмыков мужчин. Ему удалось обнаружить 17 человек длинноголовых, высокорослых по сравнению с другими калмыками.

Исследователь С. Королев обследовал в 1901 г. около 200 человек, в том числе 18 женщин. Он также отметил у 34 человек (17%) волосатость, резко очерченные носы, отличающие их от обычного монгольского типа (в 33 случаях или 34), у 17 субъектов нос оказался слегка горбатым, у одного из них очень сильно, причем для горбоносых характерна высокорослость, что, по его мнению, «можно объяснить смешением калмыков с армянами, татарами, киргизами (как тогда называли казахов — У. Э.) и немалой ролью русских в образовании современного калмыцкого типа».

Сходного мнения придерживается Н. Н. Чебоксаров, который писал, что «нельзя не учесть последствий метисации».

В 1969—1971 гг. Д. О. Ашиловой было проведено антропологическое обследование под руководством антрополога И. М. Золотаревой в 11 административных районах Калмыцкой АССР. Обследованием было охвачено более 2000 калмыков: только у донских калмыков и больших дербетов обнаруживается некоторое ослабление монголовидных особенностей. В основном калмыки относительно однородны в антропологическом отношении. По мнению антропологов, они представляют собой один из вариантов центрально-азиатского антропологического типа. Однако приведенные выше антропологические данные не могут вызывать сомнения в участии в этногенезе калмыцкого народа отдельных представителей саяно-алтайских, среднеазиатских и казахских тюрков, а также горских и славянских элементов. Не всегда антропологические материалы совпадают с этнографическими. Для подтверждения данного соображения можно обратиться к антропологическим данным. С калмыками не случилось того, что произошло со славянами в пределах Болгарии, а также с предками осетин, балкарцев и карачаевцев на Кавказе. Славяне, расселившиеся на территории современной Болгарии и утвердившие свой язык в качестве языка-победителя, относятся в антропологическом отношении к темнопигментированной южной, или средиземноморской, ветви европеоидов. Пришедшие на Кавказ ираноязычные предки осетин передали свой язык местному кавказскому населению, жившему здесь с рубежа поздней бронзы и раннего железа, но современные осетины в значительной мере связаны с классическими представителями кавказионского антропологического типа. Балкарцы и карачаевцы по языку — тюрки, а по антропологическим признакам не отличаются от осетин. Современные египтяне — арабы по языку, но по антропологическим данным мало отличаются от древнего населения Египта и Нубии.

Влившиеся в состав калмыков тюркские, горские и славянские элементы не оказали сколько-нибудь заметного влияния на антропологические особенности калмыцкого населения.

Таким образом, калмыцкая этническая общность сложилась в основном из переселившихся в степи Нижней Волги и Предкавказья ойратов и ассимилированных ими отдельных иноязычных элементов.

У всех ойратов прослеживаются свадебные обряды, какие бытовали у калмыков. Сватовство, сама свадьба и обряды, связанные с ней, церемонии приобщения невесты к очагу жениха, порядок приема ее в род мужа, описанные Б. X. Тодаевой, удивительно сходны с калмыцкими, имевшими широкое распространение до недавнего времени.

Ойратские черты сохранились в калмыцком жилище и в его планировке. Калмыки продолжали жить в кибитках, в каких живут монголы, в частности, монгольские ойраты. Домашнее убранство, порядок размещения вещей внутри жилища, деление его на правую, левую и верхнюю части сохранили ойратские названия, генетически перешедшие к калмыкам.

Поразительное сходство наблюдается в пище и обрядах, связанных с угощением. Как у ойратов, так и у калмыков основными видами пищи являются чай, молочные и мясные блюда, названия которых одни и те же, что объясняется традиционными генетическими связями, уходящими в древнеойратскую эпоху.

Основой хозяйственной жизни калмыков, как и их сородичей, живущих в Монгольской Народной Республике, являлись овцы курдючной породы, крупный рогатый скот, лошади и верблюды. Сохранились также древнейшие способы обработки шерсти, кожевенного сырья, переработки молока на чигян, масло и на другие продукты.

Таким образом, между ойратами и калмыками существует прямая генетическая связь. Это положение не противоречит мнению других. В первом томе «Очерков истории Калмыцкой АССР» И. Я. Златкин писал, что ойраты и калмыки связаны между собой очевидными генетическими узами: ойраты — предки, калмыки — потомки. Несомненно, калмыки — потомки тех ойратов, которые покинули Джунгарию в силу недостаточности пастбищных территорий и резко ухудшившихся внутренних и внешнеполитических условий. Им, очевидно, было предпочтительнее искать новые, более просторные пастбища вне прежней родины.

Из ойратов, занявших степи Нижней Волги и Предкавказья, образовалась калмыцкая этническая общность — калмыцкая народность, отдельная от джунгарских ойратов. Данное мнение не противоречит историческим фактам. В истории много случаев, когда из одной этнической общности образовывались разные, т.е. различные народности или нации, оказавшиеся в неодинаковых социально-экономических условиях. Этническая однородность не является обязательным условием для образования новой этнической общности. Новые народы могут возникнуть из различных этнических элементов. Но при всех условиях для образования и развития новой этнической общности, хотя бы народности, обязательной является общность территории, Ф. Энгельс писал, что «...исходным пунктом было принято территориальное деление, и гражданам предоставили осуществлять свои общественные права и обязанности там, где они поселялись, безотносительно к роду и племени». Территория является необходимым материальным условием, экономической базой для нормальной жизни любого общества любой: эпохи. Материальной базой для образования калмыцкой этнической общности явились степи Нижней Волги и Предкавказья.

Территория, простиравшаяся от левого берега (в низовье) Волги на востоке до современного города Волгограда на севере, Дона на западе, Ставропольского плато на юго-западе, р. Кумы на юге и северо-западного побережья Каспийского моря на юго-востоке, была закреплена за калмыками указом Павла I от 14 октября 1800 г., который был подтвержден его сыном Александром в указе от 26 октября 1801 г.

Степь, очерченная в указанных границах, рассматривалась калмыцким народом как своя национальная земля, на которую он имеет неотъемлемое право, малейшее покушение других народов на эту территорию вызывало протест со стороны калмыков.

На новой родине оказались благоприятные для привычных занятий калмыков географические и климатические условия: обширные пастбища с Черными землями на юго-востоке, длинное лето, короткая зима, прекрасные сенокосные угодья и достаточное количество водопойных источников (реки Волга, Дон, Маныч, Кума, степные озера и речки и т. д.).

Постепенно у калмыков возникла привязанность к степям Нижней Волги, любовь к новой родине, патриотизм, о чем свидетельствуют многочисленные факты выступлений калмыков в защиту этой территории от турецких, крымских и кавказских феодалов. Необходимость обороны занятых ими земель от внешних врагов способствовала процессу дальнейшего сплочения переселившихся отдельными феодальными группами ойратов в одну калмыцкую этническую общность. Немалую роль в сложении последней играли постоянные контакты между различными группами ойратов в пределах одной и той же территории.

В направлении объединения и сплочения раздробленных феодальных владений действовал и политический фактор. Для ойратов, занявших относительно большую территорию, вопрос общенационального единства и национальной независимости стал вопросом жизни и смерти в условиях враждебного отношения со стороны феодалов Турции, Крыма, Кавказа и русского царизма, стремившегося превратить новых подданных в простых исполнителей своей воли.

Образовавшееся к 60-м гг. XVII в. Калмыцкое ханство способствовало дальнейшему сплочению и сложению калмыцкой народности. Это соображение подтверждается мнением классиков марксизма-ленинизма. Ф. Энгельс писал: «Королевская власть, опираясь на горожан, сломила мощь феодального дворянства и создала крупные, в сущности основанные на национальности, монархии, в которых начали развиваться современные европейские нации и современное буржуазное общество...». Положение Ф. Энгельса, выдвинутое им по отношению к европейским нациям, в какой-то мере применимо к калмыкам. Калмыцкие ханы сумели сломить разобщающие тенденции нойонов и зайсангов, собрать сравнительно однородные в этническом отношении феодальные владения, чем обеспечили дальнейшее сплочение и формирование калмыцкой народности в пределах России. Этому также способствовали установившиеся между улусами более тесные экономические, культурные и другие связи. Подвластные Российской империи калмыцкие ханы и царская администрация усилили процесс изоляции калмыков от джунгарских ойратов и содействовали окончательному обособлению их от восточных сородичей. В результате создания в степях Нижней Волги и Предкавказья ханства до минимума сократилось число междоусобиц, военных столкновений и уменьшилось переселение населения. Хотя Калмыцкое ханство было орудием классового господства феодалов, оно явилось серьезным фактором формирования и развития калмыцкой народности в пределах России.

Ламаизм, как и всякая другая религия, был и остается орудием в руках господствующих классов, одним «...из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством». Ламаистское духовенство было паразитическим сословием, но ламаизм стремился распространить свое влияние на все слои населения, опираясь на калмыцких ханов и царскую администрацию, чем он объективно поддерживал политику ханов по консолидации разрозненных групп ойратов в одну калмыцкую административную общность.

Добровольное вхождение калмыков в состав России способствовало развитию товарно-денежных отношений. Калмыки продавали на российском рынке не только скот разных видов, но и продукты животноводства. Вместе с тем они приобретали необходимые для удовлетворения собственных нужд промышленные изделия и продукты земледелия. Это имело большое экономическое и политическое значение. Преодолевались остатки племенной обособленности и феодальная раздробленность, а также складывались более широкие связи, чем это было в Джунгарии, постепенно происходили известные изменения в экономике и социальных отношениях. Товарно-денежные отношения подрывали феодальный способ производства и ускоряли процесс социального расслоения калмыцкого общества. Большинство населения разорялось, обогащалось незначительное меньшинство. Процессу разорения способствовали также периодически повторявшиеся зуды-бескормицы. Все это вызывало у калмыков стремление перейти к оседлому быту. Важную роль сыграло также близкое соседство и постоянное общение с оседлыми народами, в частности, с русским. Общая территория не может не развивать общие черты в хозяйстве и быте соседей. Идея перехода к оседлым поселениям была выдвинута хошеутовским нойоном Замьяном. В 1770 г. было завершено строительство постоянного оседлого дома для Замьяна, возле которого поселилось более 60 подвластных ему калмыцких семейств. Этот поселок известен в истории под названием Замьян-городок.

С 30-х гг. XIX в. было положено начало переходу к оседлому поселению и новому способу ведения скотоводческого хозяйства. Калмыки стали припасать на зиму сено, чтобы подкармливать скот в период тяжелых зим. Более того, они заготавливали настолько много сена, что даже продавали его своим соседям. Заготовка сена расширялась с каждым годом. Ею занимались калмыки, живущие в центральной части степи, даже в районе Черных земель. К концу XIX-началу XX вв. донские и большедербетовские калмыки жили оседло, не говоря об оренбургских. Население Малодербетовского, Манычского и западной части Икицохуровского улуса, а также жители Хошеутовекого, Яндыко-Мочажного и Эркетеневского улусов, обитавшие по берегам Волги и Каспийского моря, вели полукочевой образ жизни.

Основным занятием калмыков оставалось по-прежнему скотоводство, но все большее значение приобретали другие отрасли хозяйства, ранее малоизвестные их предкам.

С конца XVII в. получает развитие рыболовство в той части Калмыкии, которая расположена в низовьях Волги и по берегам Каспийского моря.

Произошли заметные изменения и в материальной культуре. Калмыки стали запрягать лошадей в телегу, чего не было у предков калмыков — ойратов. Наряду с хотонами - селениями из нескольких кибиток появились поселки оседлого типа из постоянных жилищ, в каких жили соседние русские крестьяне. Наиболее типичными и абсолютно преобладающими были землянки — наземные саманные дома. Встречались деревянные дома и здания из жженных кирпичей.

Заметные изменения произошли в одежде и пище калмыцкого населения. Вся одежда шилась из фабричных тканей, украшалась вышивками из гарусных ниток разных цветов, а также позументом.

Изложенное свидетельствует о том, что по мере сложения калмыцкой этнической общности развивались более широкие экономические связи, новые отрасли хозяйства, а также новые виды материальной культуры.

Согласно учению марксизма-ленинизма, язык является одним из важнейших признаков народностей и наций. Конечно, он находится в органическом единстве с другими их признаками, взаимодействует с ними. Территориальная общность может успешно развиваться и укрепляться при наличии общего языка между людьми, живущими на одной и той же территории и имеющими общность экономических связей. Именно ойратский язык явился одним из средств сплочения и объединения различных феодальных владений нойонов и зайсангов в одноязычный политический организм. В дальнейшем, в условиях колониального положения, калмыцкий язык был не только средством общения, но и символом национального единства и орудием защиты экономических и политических интересов калмыцкого народа.

В истории известно много случаев, когда одни языки поглощались другими в результате смешения и скрещивания или одни языки оттеснялись другими. Этого не случилось с калмыцким языком. Он явился прямым продолжением ойратского языка. Язык, который обслуживает ойратов и калмыков, имеет одинаковый грамматический строй, не отличается словарным фондом, хотя он не всегда может совпадать с этнической принадлежностью говорящих на одном языке народов.

Необходимо подчеркнуть, что калмыки жили и живут в иных социально-экономических условиях и в другом этноязыковом окружении, чем джунгарские ойраты. Калмыки вступали в тесный экономический, политический и социальный контакт с русским, тюркоязычными и горскими народами, с которыми надо было разговаривать и понимать их, так как фактически у всех перечисленных народов оказалась одна родина — Россия с одним законодательством, с одним правительством и одной границей. Следовательно, был неизбежен процесс смешения, скрещивания и взаимовлияния их языков. Словарный фонд калмыцкого языка значительно пополнился словами тюркского, русского и кавказского происхождения. Начавшийся в конце XVII в. тесный контакт с русским народом, а затем и украинским, привел к значительному влиянию их языков на калмыцкий, проникновению в последний большого количества слов славянского происхождения. Еще в самом начале XX в. в калмыцкий язык проникло много русских слов, которые впоследствии получили калмыцкое оформление: берданк (однозарядная винтовка, бывшая на вооружении русской армии с 1868 до 1891 гг.), баяинг (валенки), тулуп, хаш (каша), бэс (бязь), беш (печь), плуг, яарм (ярмарка), базр (базар), школ (школа), болост (волость), катк (катух), кютр (хутор), загон, дугу (дуга), седелк (седелка), хамут (хомут), цан (сани), картус (картуз), писр (писарь), лавк (лавка), сад, ламп (лампа), сеглятр (секретарь), бинтрь (вентерь) и т.д. Таким образом, еще в дооктябрьский период словарный состав калмыцкого языка значительно пополнился за счет проникновения в него русских слов хозяйственно-бытового и административного характера. Обогащение калмыцкого языка произошло не в результате проникновения этнических элементов славянского происхождения, а в результате близкого контакта и усиления экономических связей. Однако в дореволюционной Калмыкии двуязычия не создалось. Абсолютное большинство населения говорило только на родном языке, знающих русский язык было очень мало. Русский язык, в основном, знали пастухи, работавшие на русских и украинских кулаков и скотопромышленников. Несколько больше пользовались русским языком калмыки Области Войска Донского и рабочие астраханских рыбных промыслов.

Калмыцкий язык сложился окончательно как самостоятельный язык в середине XVII в., о чем свидетельствует принятие в 1648 г. разработанного Зая-Пандитой алфавита «Тодо бичг» и перевод им большого количества сочинений с тибетского и, возможно, монгольского и санскритского. Но это не исключает возможности существования в ойратском языке, в том числе тогдашнем калмыцком, остатков различных племенных диалектов древнемонгольского языка, взаимно понятных и очень близких друг к другу. Имеющиеся в современном калмыцком языке небольшие диалектные различия являются территориальными, продуктом отсутствия интенсивных связей между различными улусами и проживания в различном этническом окружении.

У приволжских калмыков, изолированных от Джунгарии политическими границами и огромным расстоянием, постепенно развивается самосознание национально-государственной общности с новой родиной — Россией. Объективной основой развития и формирования у калмыков отдельного от джунгарских ойратов национального самосознания являются все расширявшиеся экономические связи с обширными рынками Русского государства, общность территории и обогащавшийся за счет русских слов калмыцкий язык. Это тем более верно, что, согласно марксистско-ленинской философии, национальные чувства, национальное сознание не являются прирожденными, они подавляются экономическими и политическими интересами.

Калмыки участвовали во многих прогрессивных войнах России, которые велись против турецких, крымских и шведских феодалов в защиту общих интересов народив России. О том, что калмыки связали свое благосостояние, национальные интересы с интересами русского народа, видно из участия калмыков в ряде крестьянских восстаний России. Так, калмыки приняли активное участие в народном восстании под предводительством Е. И. Пугачева. Калмыцкие конники вместе с башкирами составили основной костяк конницы восставших, многие повстанцы-калмыки остались верными Емельяну Пугачеву до конца. Участие большой массы калмыков в восстании русских крестьян явилось серьезным фактором роста национального самосознания калмыцкого народа. Вместе с тем восстание под руководством Е. И. Пугачева обнаружило классовое различие в национальном самосознании калмыков. Господствующий класс, сомкнувшись в своих классовых интересах с русским царизмом, участвовал в подавлении народного восстания. Нойонам и зайсангам были безразличны на­циональные интересы калмыцкого народа. Этот шаг был предпринят калмыцкими феодалами в то время, когда царизм ликвидировал существовавшую более 100 лет калмыцкую государственность — Калмыцкое ханство.

Отечественная война 1812 г. против наполеоновских захватчиков явилась мощным фактором сплочения и национального пробуждения не только русского народа, но и в какой-то мере всех народов России, участвовавших в ней. Калмыцкие полки выступали в этой войне под общим лозунгом защиты не только Калмыкии, но и своего Отечества - России, что видно из песни «Маштак боро», сочиненной калмыцкими воинами, вступившими вместе с русскими войсками в столицу Франции — Париж. В этой песне поется:

Определенное влияние на развитие национального самосознания и национальной культуры калмыцкого народа оказало изучение передовыми русскими учеными его истории, этнографии и языка. Об этом свидетельствует всенародное движение за открытие в аймаках школ. Под влиянием общего революционного подъема в России начались отдельные выступления Калмыков. В 1903 г. произошло волнение калмыцкой молодежи, обучавшейся в средних учебных заведениях Астрахани, о чем сообщила большевистская газета «Искра». Отдельные калмыки — рабочие рыбных промыслов — пели «Марсельезу». В 1907 г. на Дону возникла культурно-просветительская организация — нелегальный союз калмыков-учителей под названием «Хальмг тангчин туг» (Знамя калмыцкого народа). Общенациональное самосознание у калмыцкого народа, фактически сложившееся к середине XVIII в., продолжало развиваться и укрепляться в последующие века.

Сформировавшаяся или формирующаяся народность приобретает название в большинстве случаев стихийно, хотя этой стихийностью управляют объективные законы. Ф. Энгельс писал по этому поводу: «Названия племен, по-видимому, большей частью скорее возникали случайно, чем выбирались сознательно, с течением времени часто бывало, что племя получало от соседних племен имя, отличное от того, которым оно называло себя само...».

Что касается этнонима «калмык», то необходимо отметить, что вопросом его происхождения занимались многие ученые. Одним из первых обратился к этому вопросу Паллас, который писал: «Элеты, именно та ветвь монгольского народа, которая известна в Западной Азии и Европе под именем калмыков... оставшиеся на родине элеты получили от своих соседей татар прозвище «калимак», т.е. оставшиеся позади». Данное мнение опровергается тем фактом, что оставшимся на прежней родине ойратам название «калмык» не привилось. Их продолжали называть дербетами, торгутами, злетами и т. д. Б. Бергман, занимавшийся изучением калмыцкого фольклора, давал иное объяснение, согласно которому татары и монголы имели общую религию (т.е. были шаманистами — У. Э.). Когда монголы приняли буддизм, их стали называть отступниками - калмыками. Те монголы, которые не приняли буддизм, не назывались калмыками. Известный французский монголовед Абель Ремюза пришел к выводу, что «калмыками называются те монголы, которые ушли вперед, а не оставшиеся позади».

А. Позднеев указывал, что название «калмыки»» произошло от татарского слова «калмык» — отделившийся, отставший: этим именем называют западную ветвь монголов, местообитание которой - отчасти в пределах Российской империи, в Калмыцкой степи, между Волгой и Доном, на Алтае и т.д. В. В. Бартольд полагал, что слово это выводится (вероятно, народной этимологией) от глагола «калмак» (оставаться) и что оно будто бы обозначает «оставшихся язычниками ойратов в противоположность «вернувшимся» (глагол «домек») вновь в ислам (по известным мусульманским представлениям) дунганам (мусульманам, говорящим по-китайски). Ц.-Д. Номинханов, который сделал ряд предположений по данному вопросу, считает мнение В. В. Бартольда наиболее правильным. Слово «калмак» появилось в связи с распространением ислама среди народов Восточного Туркестана. Ойраты-монголы не приняли ислам, остались шаманистами или буддистами.

Все перечисленные высказывания различных авторов по вопросу о происхождении названия «калмык» представляют собой гипотезу, ни один из них не приводит сравнительных фактов, ограничиваются переводом с тюркских языков слова «калмак», притом приводят это слово по-разному. Одни переводят - «оставаться», а другие — «отделиться»; по-видимому, эти переводы отражали тогдашнее состояние науки. Еще неизвестен факт, когда народ получал свое название по религиозному признаку. Выдвигалось мнение, согласно которому слово «хальмаг» связано «со стремительным, летучим, мобильным образом жизни ойратов, вынужденных совершать стремительные конные переходы в борьбе с многочисленными врагами». Историческая наука не знает фактов, когда народы мира приобретали свое название по признакам мобильности, подвижного образа жизни. Германцам их общее название дали соседи кельты, хотя германские племена не стали единым целым. Еще Л. Г. Морган отмечал, что европейские завоеватели «имя того или иного индейского народа обыкновенно узнавали не непосредственно от него самого, а от других племен, которые давали ему имя иное, чем собственное. В результате значительное число племен стало известно под именами, которые они сами не признают». Нередко названием рода или племени становилось слово, означавшее его тотем, т. е. название какого-либо животного или птицы, с которым члены рода или племени считаются связанными сверхъестественным родством. Вполне возможно, что от названий тотемов образованы такие калмыцкие этнонимы, как «чонос», «керяд» и т. д. Бывало, что имя родоначальника при родовом строе становилось наименованием его потомков. Например, названия восточно-славянских племен «вятичи» и «родимичи» восходят к их прародителям Вятко и Родима.

Кажется еще более неудачной попытка вывести название «халимак» от слова «хольмг» - смешанный. В этом случае народ назывался бы по имени руководящего племени, объединившего вокруг себя другие этнические группы. Это неверно даже с точки зрения лингвистики. «Хольмг» и «хальмг» — разные слова (и по происхождению). Буква «о» в слове «хольмг» не может переходить в «а» в слове «хальмг», так как «калмак» происходит от тюркского слова «кал» - оставаться, быть в остатке, сохраняться, оставаться на месте, пребывать, оказываться позади; «мг» -суффикс, характерный для тюрко-монгольских языков.

По мнению В. В. Бартольда, слово «калмак» согласно мусульманским источникам, появляется не позже XV в. как географический термин. После изгнания монгольской династии из Китая в ее владении остались только коренные области (юрт и асли), т. е. Каракорум и Калмак; позднее «эмиры ойратов отняли у них и это». На надгробной надписи уйгурского кагана Моюнчура, относящейся к середине VIII в., встречается слово «калмысы» обозначавшее «оставшиеся». Слово «калмык» и «калмысы» сходны как по форме, так и по содержанию. Термины этого времени «калмак» и «калмысы» не имеют никакого отношения ни к ойратам, ни к калмыкам. Название «калмык» дали ойратам, переселившимся в степи Нижней Волги и Предкавказья, их соседи — тюркоязычные народы. Г. Ф. Миллер утверждает, что «калмыки» - Татарское слово и произносится на этом языке «кал-мак». Но это слово употребляется только теми татарами, которые живут от Волги до Оби, тогда как «качинские, сагайские и прочие татары Красноярского и Кузнецкого уездов называют калмыков уйрятами», т.е. ойратами. Это мнение подтверждается русскими архивными документами. Начиная со второй половины XVI в. ойраты, перекочевавшие на подвластные России земли, неизменно называются калмыками. Те ойраты, которые остались в Джунгарии, именуются «зюнгары».

Следовательно, термин «калмак», вошедший в русские исторические документы в конце XVI — начале XVII вв., постепенно стал самоназванием тех ойратов, которые образовали новую для Нижнего Поволжья, этническую общность - калмыцкий народ. Это произошло в то время, когда прежние родоплеменные деления успели забыться. Конечно, новый этноним не мог прочно утвердиться за одно десятилетие. Прошло длительное время, пока он закрепился, вошел в сознание народа. Процесс формирования калмыцкой народности в степях Нижнего Поволжья, Прикаспия и Предкавказья занял почти два столетия (конец XVI — середину XVIII вв.) Принятие приволжскими ойратами этого имени является свидетельством того, что процесс сложения и формирования калмыцкой народности, в основном, завершился. Создание в 1648 г. самостоятельной калмыцкой письменности — неопровержимое свидетельство консолидации калмыков в народ. Маркс и Энгельс писали, что концентрация диалектов в единый национальный язык обуславливается «экономической и политической концентрацией». Самоназвание «ойраты» было полностью вытеснено названием «калмыки», данным тюркскими соседями.

Внешним материальным свидетельством сложения самостоятельной калмыцкой народности является общекалмыцкий символ «улан зала» — красная кисточка на головных уборах всех слоев населения, известный ойратам еще в первой половине XV в. Отсюда выражение «улан залата хальмг», сохранившееся только у калмыков. Таким образом, калмыцкая народность сложилась из ойратов, переселившихся в самом начале XVII в. из Джунгарии в степи Нижней Волги и Предкавказья.