Рэндалл коллинз

100
  
пейской музыки примерно со времен Баха он считал наличие так 
называемой рационализированной музыкальной гаммы, которая 
превращала ее в своего рода абстрактную математику. Не случайно 
некоторые комментаторы, особенно немецкие, Фридрих Тенбрук, 
Юрген Хабермас и Вольфганг Шлюхтер, утверждали, что тенден-
ция в направлении рационализации является главной темой Вебе-
ра в описании мировой истории. Если веберовский метод verstehen 
и подчеркивание им религиозных идей являются разновидностью 
идеализма Канта или «гуманитарных наук» Вильгельма Дильтея, то 
в своей трактовке всемирной истории как рационализации Вебер 
кажется современным наследником Гегеля. 
Но наиболее важным в Вебере было то, что он видел мир много-
мерным. Он рассматривал все факторы, избегая односторонностей 
идеализма и материализма. Он не поклонялся рационализации, ко-
торую он, несомненно, считал основной тенденцией последних 
столетий на Западе, подобно Парсонсу и некоторым другим из его 
немецких интерпретаторов. С точки зрения Вебера, рационализа-
ция была палкой о двух концах, предполагающей как увеличение 
формальных процедур, так и подрыв сущностно человеческой спо-
собности к сознательному достижению целей. 
Прежде всего Вебер стремился к объективности и сознавал ис-
кажающий потенциал ценностных суждений, заинтресованности 
и субъективности. Его многомерная перспектива делала его в фун-
даментальном смысле теоретиком конфликта. Ведь конфликт — не 
просто один из факторов среди прочих. Конфликт является вы-
ражением самой многомерности вещей, множественности различ-
ных групп, интересов, перспектив, которые конституируют мир. 
В конечном счете, мир не существует как единое социальное и ме-
тафизическое целое. Несмотря на согласие и солидарность, ко-
торые можно наблюдать в некоторых сегментах общества, мир 
представляет собой смешение борющихся частей. Именно такой 
подход — в дополнение к его ученичеству в стане марксистов/эн-
гельсианцев — определил колоссальное влияние Вебера на всю по-
следующую традицию конфликта. Вебер рассматривал не толь-
ко множественность социальных сфер, но и борьбу за господство 
в каждой из них. Экономика была для Вебера классовой борьбой, 
хотя и более сложной в сравнении с ее марксистской трактовкой. 
Политика выступала другой сферой борьбы между соперничающи-
ми политическими интересами и между политиками и экономиче-
скими классами. Мир идей также представал разделенным между 
заинтересованными группами. Например, религии характеризу-

101
1.  ˆ Œ  
ются своими внутренними конфликтами, основанными на соци-
альной организации самой церкви, которые противопоставляют 
профессиональных теологов «церковным политикам», а послед-
них — смиренной пастве. Даже там, где Вебер, казалось бы, ведет 
речь об автономном влиянии идей, он исследует сложное разви-
тие теории идеологии.
Таким образом, Вебер видел историю как запутанный многосто-
ронний процесс конфликта на нескольких фронтах. Он был про-
тивником упрощенных понятий эволюционных стадий или прочих 
элегантных моделей, которые теоретики всегда пытались навязать 
в своей трактовке сложностей исторической реальности. Уже это-
го достаточно, чтобы поставить под сомнение тезис о том, что Ве-
бер видел рационализацию как «главную тенденцию» истории. Был 
ли Вебер в таком случае историцистом, верил ли, что не существует 
общих законов, а только исторические особенности, отличающие 
принципы каждой эпохи от последующей? Иногда Вебер действи-
тельно кажется именно историцистом, особенно в начале своей ка-
рьеры, когда он писал главным образом методологические замет-
ки. Но такой подход несовместим с социологией, по крайней ме-
ре, с социологией как обобщающей наукой. Но в действительности 
у Вебера сохранил выход из историцизма. Он подчинил социоло-
гию задаче демонстрации тех элементов, из которых делается исто-
рия. Для этой цели он создал теорию идеальных типов, абстракт-
ные модели бюрократии, класса, рынков и тому подобного, кото-
рые передавали аспекты сложной исторической реальности. При 
этом для понимания различных сторон социальных явлений нуж-
но было использовать несколько различных идеальных типов од-
новременно.
Эти идеальные типы стали зародышами поствеберовской соци-
ологии. Каждый из них представляет собой разновидность отдель-
ной теории, подобно тому, как химическая таблица элементов яв-
ляется теорией построения молекул. Вебер отрицал, что сущест-
вуют законы всеобщей модели истории. Течение истории зависит 
от комбинации «молекул» в каждом конкретном случае. Но эти со-
циальные «молекулы» оказались достаточно структурированными 
и полноправными на своем собственном уровне, и именно они по-
родили теории классов, организации и тому подобного, давая ре-
альное содержание веберовской теории конфликта. 
Известная веберовская трехмерная модель стратификации дает 
ключ к пониманию его сложной системы. Американские перевод-
чики Вебера, Ганс Герт и Райт Миллс, обозначили ее терминами 

102
  
«класс», «статус» и «партия». Все эти три категории представляют 
разновидности заинтересованных групп (interest groups), которые 
могут противостоять как друг другу, так и интересам конкурирую-
щих групп внутри себя. Эти группы тесно связаны, и каждая из них 
описывает особую сферу, которая является предметом отдельной 
теории Вебера.
С точки зрения Вебера, класс — это та же сфера, о которой гово-
рили Маркс и Энгельс. Можно сказать, что Вебер рассматривал со-
циологию Маркса и Энгельса как один из элементов своей систе-
мы. Таким подходом он изменил их модель. Для Вебера классовый 
конфликт был явлением гораздо более сложным, чем для Маркса 
и Энгельса. Последние имели дело главным образом с конфлик-
том капиталиста (по крайней мере, в своих теоретических рабо-
тах) и рабочего, владельца средств производства и производителя 
труда. Вебер дополнил эту теорию конфликтом финансовых капи-
талистов (Маркс описал их в работе о революции 1848 года во Фран-
ции) с теми, кто берет деньги взаймы, а также противостоянием 
продавцов и покупателей. Эта схема была подхвачена не так давно 
Норбертом Уили, показавшим насыщенность американской поли-
тики классовым конфликтом. Здесь противостояние между капи-
талистом и рабочим было менее явно, чем противостояние между 
задолжниками и кредиторами. Последний вид противостояния до-
минировал в политике фермерских хозяйств в 1800-х годах; расо-
вые восстания 1960-х годов выливались в противодействие потре-
бителей продавцам в гетто. С точки зрения Вебера, классовый кон-
фликт был цирком с тремя аренами.
Классовый конфликт, описанный Вебером, отличается от Марк-
сова и в другом, более важном, аспекте. У Маркса классы опреде-
лялись отношением к средствам производства. У Вебера классы 
определялись позицией на рынке. В споре с Вебером недавние 
марксистские теоретики подвергли критике его схему, как выводя-
щую стратификацию на поверхностный уровень экономической 
циркуляции, а не на фундаментальный уровень экономического 
производства. Тем не менее, с моей точки зрения, в этом состо-
ит скорее сила, чем слабость Вебера. Марксова схема прикрепля-
ет классы к теории экономики, то есть к той части теории Марк-
са и Энгельса, которая оказалась наименее реалистической в пла-
не описания исторических изменений. Изменения в средствах 
производства и в правах собственности на них не следовали то-
му пути, который очертил Маркс, ни в эпоху, последовавшую за 
его предсказаниями, ни даже общеисторически. К тому же соб-

103
1.  ˆ Œ  
ственное описание некоторых исторических событий — напри-
мер, французской революции 1848 года, — осуществленное Марк-
сом и Энгельсом, по-моему, подтверждает это несоответствие. 
В этих описаниях они ведут речь о гораздо большем количестве 
классов, и отнюдь не только о собственниках на средства произ-
водства и рабочих. Фактически действие всегда концентрируется 
именно на промежуточных классах и на различных нетривиаль-
ных расколах внутри правящих классов: расколами между финан-
систами и землевладельцами (которых Вебер считал потенциаль-
ным классом задолженников), а также крупными и мелкими про-
мышленниками.
Вебер построил свою классовую теорию на экономических 
конфликтах, в тех сферах, где они наиболее реальны: в борьбе 
за контроль за место на рынке. С точки зрения Вебера, монопо-
лия — это не просто нечто, что возникает на поздних этапах ка-
питализма. Это фундаментальный процесс, с которым мы стал-
киваемся на протяжении всей истории. Общественные классы 
используют различные пути для установления контроля над от-
дельными рынками: деньги и кредит, земля, различные произво-
дящие индустрии, различные рабочие умения. Такой подход да-
ет более реалистическую картину классовых конфликтов как они 
есть и общетеоретическую концепцию процесса стратификации. 
Господствующие классы — это те, кому удается достичь жестко кон-
тролируемой монополии над некоторыми выгодными рынками. 
Классы с меньшей степенью доминации достигают только частич-
ной монополии или монополии на менее привлекательных типах 
рынков. Те классы, которые не имеют монополии и должны со-
ревноваться на открытом рынке, являются предметом нивелиру-
ющих сил монополий.
Теперь мы подходим ко второй категории стратификации Вебе-
ра — статусной группе. Эту категорию обычно понимают как про-
тивоположность экономической классовой стратификации. Если 
классы базируются на чисто экономических основаниях (группи-
ровка сходных интересов на основании сходных позиций на рын-
ке), статусные группы находятся в сфере культуры. Это не просто 
статистические категории, а реальные сообщества, люди, которых 
связывает общий стиль жизни и мировоззрение, люди, которые са-
моидентифицируются через принадлежность к группе. Это застав-
ляет нас вспомнить этнические группы, расы, религиозные группы, 
общины небольших городков, урбанистические соседские группы: 
группы, которые не подпадают под социальные классы и не прием-

104
  
лют классовых различий. Но фактически есть более глубокая связь 
между классом и статусной группой. Вспомним: классы — это груп-
пы, которые обладают какой-то степенью монополии на одном из 
рынков. Они достигают этого через особого рода организацию, че-
рез создание сообщества, приобретая особое самосознание, возве-
дением каких-то юридических или культурных барьеров — короче 
говоря, становясь статусной группой.
Всякий успешный господствующий класс должен быть органи-
зован в статусную группу. Исторически это всегда было так. Исто-
рические правящие классы Маркса и Энгельса были юридически 
и культурно организованы для контроля над собственностью. Сред-
невековые землевладельцы не только владели землей и эксплуати-
ровали крепостных: они делали это как благородное сословие со 
своими требованиями к наследственным родословным, рыцарски-
ми манерами, рыцарским стилем жизни, который не давал им за-
пачкаться ничем, кроме крови. В Индии группы занятости были 
еще более замкнуты и превратились в касты, которые избегали друг 
друга в контексте представлений о ритуальной чистоте, оправды-
вая это избегание религиозной доктриной прошлой кармы и буду-
щих перерождений. С точки зрения Маркса, эти классы просто оку-
тывали себя идеологией. Веберовская теория соглашается с этим, 
но делает уточнение: идеологическая или культурная сторона де-
ла абсолютно необходимы группе для того, чтобы стать не просто 
группой людей в сходном экономическом положении, а реальным 
социальным сообществом. Статусная группа также дает свой ответ 
на экономическую ситуацию: благодаря статусной позиции группа 
становится достаточно сильной для того, чтобы монополизировать 
нужную часть рынка вместо того, чтобы соревноваться на равных 
основаниях со всеми остальными. Организация статусной группы — 
ее экономическое оружие.
Поэтому статусные группы имеют внеэкономический характер. 
Их стиль жизни и мировоззрение зависят от экономических ресур-
сов и положения в обществе. Замки аристократов, а также лоша-
ди и костюмы были возможны только из-за богатства этой группы. 
Переводя ситуацию на современный язык, можно сказать, что выс-
шие классы устраивают балы и делают вклады в симфонические 
концерты и музеи искусства для того, чтобы превратить свой эко-
номический капитал в культурный, как его называет Бурдье. Даже 
их религиозные предпочтения подвергаются воздействию их клас-
совой позиции. Вебер подчеркивал в своем сравнительном анали-
зе, что высшие социальные классы всегда предпочитают достойную 

105
1.  ˆ Œ  
религию, преисполненную государственного церемониала, но не 
требующую слишком сильной личной преданности. Средние клас-
сы предпочитают аскетическую моралистическую религию, кото-
рая поддерживает их респектабельность и мотивирует их на тяже-
лую работу. Низшие классы относятся к религии как к форме ма-
гии, сверхъестественным вмешательствам, которые принесут удачу 
и одолеют врагов. Эти различные культурные мировоззрения по-
казывают высшие и низшие статусные группы как чуждые друг дру-
гу сущности. Мировоззрения также позволяют скрыть экономиче-
скую подоплеку разделения. Господствующая группа, которая ока-
залась организованной как статусная группа, всегда идеализирует 
себя и настаивает на своей инаковости не по причине богатства 
и власти, но из-за своего благородства, чести, вежливости и худо-
жественного вкуса, технических умений или чего-то другого в пре-
валирующей статусной идеологии. 
Обладание этим типом статусной идеологии облегчает для чле-
нов группы монополизацию экономических позиций. Аутсайдеры 
могут быть исключены, и соревнование может быть автоматиче-
ски ограничено, так как только «подходящие люди» принимаются 
на предпочтительные позиции. Время от времени тип статусной 
идеологии может меняться, но здесь всегда имеет место сходный 
процесс. Во времена Вебера образовательный статус еще не был 
достаточно развит, но он понимал, что именно образование созда-
вало современные статусные группы, которые служили монополи-
зации более прибыльных позиций в системе занятости. Рост совре-
менных «профессий» показывает, в какой степени наша рабочая 
сила стала насыщена этим типом монополий. Доктора вовлечены 
в одну из форм этого труда, но они отделяют себя от остального 
рабочего класса построением развитой профессиональной культу-
ры, ограничивающей доступ других, научными степенями и госу-
дарственными лицензиями, приводящим к монополии на медицин-
ские знания. В результате доктора построили выгодную для себя 
монополию в сфере распределения лекарств своими политически-
ми маневрами, чтобы ограничить продажу лекарств на открытом 
рынке. Такой же тип анализа может быть обращен на многие дру-
гие сферы образования.
Ключевой элемент, который Вебер развил на основе марксист-
ской теории классов, состоит в том, что экономическая борьба яв-
ляется гораздо более многосторонней по сравнению с представле-
ниями Маркса. Классы стали подразделяться на статусные группы 
и получили контроль над специфическими секторами экономиче-

106
  
ских рынков. Возникает вторичный рынок статусных атрибутов, 
который невозможно однозначно соотнести с экономическим де-
лением. Но под спудом этих атрибутов продолжается экономиче-
ская борьба. Эту систему не так просто увидеть, но она остается ске-
летом самой системы. 
Наконец,  партии или группы власти: здесь Вебер указывает 
на другую сферу борьбы, борьбы между политическими фракци-
ями. Он утверждает, что маневрирование политиков не сводимо 
к борьбе экономических классов или даже статусных групп, так как 
у них есть свои собственные интересы. Тезис о том, что все не сво-
дится к классовой борьбе, кажется антимарксистским. Но факти-
чески Маркс и Энгельс были не так уж далеки от этой идеи в своей 
реальной социологии. Вспомним, что в дополнение к различным 
классам, противостоящим друг другу в их революционных сцена-
риях, они также говорили о самих политических группах: армии 
и чиновниках во Франции 1848 года, императоре, противостоящем 
князьям и рыцарям в эпоху Реформации в Германии. Речь шла о ре-
альных столкновениях между заинтересованными группами (inter-

жүктеу/скачать 1.31 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: