Захаров В.Д. Метафизический образ мира
19
знающего субъекта. Предметное познание осуществляется через понятие,
общее, которое диктуется логически устроенным разумом. Тем разумом,
норму которого установит потом Аристотель, создавший формальную логи-
ку и теорию доказательств («если что-либо доказано, то иначе уже не может
быть»).
Можно ли в рамках формальной логики хотя бы поставить вопрос: что
такое есть бытие? Означает ли бытие то же самое, что
сущее (греч. τó ŏν)?
Аристотель, например, определяет предмет метафизики («первой филосо-
фии») как «начала и причины сущего как такового» [5, с. 180].
М. Хайдеггер, интерпретируя Аристотеля, утверждает вслед за ним: «В поле
зрения метафизики стоит сущее как сущее» (греч. őν ή ŏν), а это последнее
есть всё то,
про что можно сказать, что оно
есть, в отвлечении от каких-
либо характерных
свойств (способов
быть) этого сущего; далее он добавля-
ет, что «метафизическое представление обязано этим зрением свету бытия»
[6, с. 27]. Как же соотносятся сущее и бытие? Хайдеггер поясняет, что сущее
(его das Seiende) объемлет собой всё, что может быть воспринято каким
угодно образом, без какого-либо разделения Я и не-Я, то
есть не только
«физический мир», но и идеи, наши чувства, даже наши сны, словом, мы са-
ми. Под бытием же Аристотель понимает «истинно сущее», вводя ещё и
другое понятие – «сущность», как «суть бытия вещи» [5, с. 223]. Нелегко
разобраться в этих хитросплетениях терминов. На помощь приходит тот же
Хайдеггер, исследовавший древнегреческую этимологию метафизических
терминов в работах [7–9]. Однако если принять его разъяснения по поводу
сущего, то следует признать, что это никакое не определение. Всякое опре-
деление есть ограничение, а «все, что есть» или «все, что может быть вос-
принято», не содержит вообще ограничений. Если так определять сущее, то
мы не знаем, что означает «сущее», и не можем даже поставить вопроса, по-
чему вообще
есть сущее. Значит ли это, что «бытие» не представляет про-
блемы? Вовсе нет, но понятно лишь, что «бытие» ‒ нечто иное, чем сущее.
Бытие вообще не есть вещь, если под вещью разуметь какое бы то ни было
сущее.
Если пытаться возводить метафизику в ранг науки, то следует дать
строго научное, логическое определение бытия. Итак, поставим вопрос, ко-
торым задались греки: чтό есть бытие (τì τó ɛĭναι)?
Согласно формальной
логике, каждому высказыванию соответствует равноправное ему, но несо-
вместимое с ним его отрицание (это – «закон противоречия»). Отрицание
для бытия есть не-бытие, или,
по-другому,
ничто, то, чего нет. А теперь
спросим: чтό
есть ничто? Сам вопрос подразумевает, что мы изначально
считаем ничто чем-то таким, что так или иначе «есть» ‒
считаем его, по
крайней мере, сущим. Быть сущим, мы знаем, означает возможность как-то
быть воспринятым. Как можно воспринять ничто? Где и по каким воспри-
нимаемым признаком искать то, чего нет?
Обнаружив эту нелепость, мы заключаем, что на исходный вопрос «чтό
есть бытие?» невозможен никакой ответ в рамках логики. По этой причине
Метафизика, 2012, № 1 (3)
20
греческие софисты (в частности Горгий) считали бытие пустым понятием –
как допускающим отождествление со своей противоположностью (небыти-
ем). Они были по-своему правы, поскольку сами стояли на позиции рацио-
налистов-логиков.
Достарыңызбен бөлісу: