Метафизика, 2012, № 1 (3)
22
Дуализм Я и не-Я (субъекта и объекта) теперь может быть выражен
следующим образом. Так как идея есть нечто единое, а соответствующих
вещей, то есть чувственных воплощений этой идеи, множество, то отноше-
ние между идеей и чувственностью – это отношение между единым и мно-
гим. Может ли идея как единое, воплотившись во множестве вещей, остать-
ся единой? Второй вопрос: как вечные идеи могут реализоваться в вечно из-
меняющемся мире вещей? Это – вопрос об отношении между бытием и ста-
новлением.
Ответ содержится в диалогах Платона «Парменид» и «Тимей». Ответ на
первый вопрос, содержащийся в «Пармениде»,
кратко сводится к следую-
щему: если предполагать, что есть только единое, ни с чем не соотнесённое,
то оно не может быть ни целым, ни многим, не может быть причастным
времени и
не может быть познаваемым. Но допустим, что единое
сущест-
вует, обладает предикатом бытия. Это означает,
что бытие есть одновре-
менно
иное; как «единое существующее» оно уже есть целое, потому что
имеет части; в силу этого оно есть множественность. Единое как таковое не-
познаваемо, и о нём нельзя сказать, что оно обладает бытием. Единое как
иное обладает бытием, и это иное – множество. Бесконечное множество ак-
туально существует и познаваемо, в силу его соотнесенности с единым, все-
гда себе тождественным.
Второй вопрос – о соотношении между бытием и становлением – также
решается у Платона на внерациональном, диалектическом пути. В противо-
положность традиционному представлению его эйдосы не отделены непро-
ницаемой стеной от мира вещей. Его мир идей
отнюдь не трансцендентен
вещам. Его мировой разум ни в каком случае не является самодовлеющим
бытием, отделённым от тел. Таким самостоятельным бытием, отделённым
от всех вещей Космоса, является аристотелев Перводвигатель, самозамкну-
тый в себе и мыслящий самого себя же. Платоновский же мировой разум, по
А. Лосеву, «можно признавать только как порождающую модель Космоса,
как принцип конструирования всякой вещи» [13, с. 336].
Как можно мыслить себе, что абстрактная идея, принципиально лишён-
ная всякого конкретно-вещного содержания,
является порождающей моде-
лью для отдельной, причём чувственно воспринимаемой вещи? Ведь это оз-
начало бы, что сущность вещи (её
идея) каким-то образом находилась бы
вне самой вещи. Аристотель, создатель формальной логики, не мог предста-
вить себе, каким образом сущность может существовать отдельно от того,
чего именно она является сущностью. Чтобы представить себе, каким обра-
зом сущность вещи может существовать одновременно и в самой вещи, и
вне её, «для этого нужно было быть диалектиком, а
Аристотель является
страстным противником платоновской диалектики» [13, с. 335].
А. Лосев характеризует диалектику Платона как способ осмысления
вещи на основе её идеи. Смысл вещи есть её принцип, именуемый как
ипо-
теса (hypothesis). «То, что Платон называет идеей, – пишет Лосев [14,
с. 627], – есть
принципный, ипотесно-смысловой и систематически-
Захаров В.Д. Метафизический образ мира
23
диалектический метод осмысления и оформления каждой вещи… но
это
значит, что она есть также и метод
познания вещей». Однако, в отличие от
Гегеля и неокантианцев, для которых бытие является только категорией
мысли, у Платона бытие есть беспредпосылочное (
безыпотесное) начало,
стоящее выше самих идей, иначе они окажутся лишёнными какого-либо ос-
нования. Это беспредпосылочное начало (archē anypothetos) есть «принцип
тождества смыслового и несмыслового, идеи и вещи,
чистого мышления и
чистого алогического становления» (ib). Именно это диалектическое един-
ство идеи и вещи объясняет, каким образом платоновские эйдосы являются
структурными элементами Космоса.
Итак, бытие – это начало, стоящее выше самих идей и, разумеется, вы-
ше всяких понятий; бытие – внерационально. Метафизическое знание не
есть созерцание каких-то
вечных, неподвижных идей (эйдосов) как статиче-
ских прообразов некоего статического бытия. Таким будет представлять се-
бе бытие «классическая метафизика» рационалистов, и именно такую стати-
ческую концепцию абсолютного бытия имеет в виду Хайдеггер,
говоря о
необходимости
преодоления метафизики [6, с. 177].
Достарыңызбен бөлісу: