Концепции фольклористики проверялись и кор

417
Н
РАВ
И
ОБЛИК
«
ХОЗЯЕВ
»
А хозяин горы Номгон — это мужчина. Когда говорят 
«мужчина», представляется человек с темной обветрен-
ной кожей, с широкой большой грудью, в монгольских 
сапогах (гутал), с длинным ножом, с трубкой. Еще он лю-
бит выпить и возле него стоит рюмка с архи <…> У меня 
как у культработника есть мысль связать этих двух хо-
зяев гор — мужчину и женщину — посредством искус-
ства. Можно сделать постановку какого-нибудь танца 
или сочинить музыку (Нарангэрэл, 06.08.2009).
Фантазирование такого рода отнюдь не оторвано от 
почвы народных верований (ср.: «Тут есть обо, у него 
хозяйка — девушка в зеленом дели на черном коне, а 
у другого хозяин — молодой человек. Г о в о р я т, что 
они встречаются в долине»  [Дэмэбрэл, 13.08.2009]; 
вспомним, что обо может осмысливаться как место 
встречи духов); в строгом смысле слова оно и не явля-
ется вымыслом. Носители данной традиции по косвен-
ным признакам как бы д о г а д ы в а ю т с я о статусе, 
внешности и даже привычках духов, за чем стоят тан-
трические практики визуализации идама, хотя это от-
нюдь не исключает более глубокой шаманской основы 
всего перцепционного комплекса. 
Подобные практики визуализации различных буд-
дийских божеств прямо описываются учеными ламами 
в трактатах, посвященных культу обо. Так, после пред-
ставления «пяти драгоценностей, исполняющих жела-
ния» (хүслийн таван эрдэнэ) верующие визуализируют 
земных и водных богов, то есть лусов и савдаков, ко-
торые приглашаются и пребывают в позе лотоса перед 
поднесенными дарами: молочными продуктами, пе-
ченьем и конфетами (Davaa-Ochir. Oboo. P. 66, 110). Ду-
хи-хранители визуализируются как девять братьев, чьи 
тела излучают свет и радугу. Они носят золотую броню 
и шлемы, ездят на сильных лошадях. В своих правых 
руках они несут мечи и кнуты, в левых — копья с при-
вязанными вымпелами и арканами
11
.
11 
Bawden C.R. Two Mongol Texts Concerning Oboo Worship. P. 34.

418
ОТ ГЕОГРАФИИ К ИСТОРИИ
Обратимся к географии обряда, но прежде — несколь-
ко слов о его названии. Оно входит в монгольское лекси-
ческое гнездо, центром которого является глагол овой- ~ 
obui- (бурят. обой-, калм. ова-) ‘иметь форму кучи; тор-
чать, выдаваться кверху, возвышаться, громоздиться’
1
. Не 
только сибирско-тюркские формы (тувинские, алтайские, 
хакасские, шорские и др.), но, по-видимому, также кир-
гизские, казахские, кыпчакские (начиная с Codex Cuman-
icus, XIV в.) имеют монгольское происхождение
2
, хотя су-
ществующая древнетюркская параллель (опа; памятник 
на территории Киргизии, примерно VII в.
3
), возможно, 
и не исключает наличия более глубокой тюркской этимо-
логии
4
. Впрочем, толкование этой плохо сохранившейся 
надписи остается сугубо предположительным, опубли-
ковавший ее С.Е. Малов сам скорее склоняется к альтер-
нативной версии: «Крайняя (на изгибе, на краю находя-
щаяся) равнина…» (сопоставимо с осман. оба ‘равнина, 
широкое место’), а не к переводу «каменная насыпь (или 
жертвенная гора камней…)», к которому, кстати, приво-
дятся только алтайские и монгольские параллели
5
.
1 
БАРМС II: 454; Lessing F.D. (Ed.) Mongolian-English dictionary / 
Compl. by M. Haltod, J.-G. Hangin, S, Kassatkin. Berkeley; Los An-
geles: University of California Press, 1960. P. 599; Черемисов К.М. 
Бурятско-русский словарь. С. 348; Ramst. Kalm. Wört. S. 291; 
Калмыцко-русский словарь / Под ред. Б.Д. Муниева. М.: Рус-
ский язык, 1977. С. 391.
2 

жүктеу/скачать 6.74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: