противоречивыми гипотезами. Так, например, до сих пор остается неясным, что
же побудило различные скотоводческие племена к трансформации
традиционного типа хозяйства и его качественной перестройке. По мнению
одних исследователей, скотоводы по мере увеличения у них количества скота
были вынуждены осваивать новые пространства и интенсифицировать систему
выпаса скота, что и явилось главной причиной перехода оседлых скотоводов к
номадизму (Грязнов, 1957; История Казахской ССР. Т. 1. 1957; Боголюбский,
1959; Руденко, 1961; История Казахской ССР. Т. 1. 1977; Акишев, Байпаков,
1979 и др.). Целый
ряд исследователей полагает, что решающую роль в этом
процессе сыграли климатические изменения в эпоху ксеротерма и перехода от
суббореального к субатлантическому периоду по схеме Блитта-Сернандера
(Сорокин, 1962; Сальников, 1967; Вереш, 1979; Викторова, 1980; Хабдулина,
Зданович, 1984 и др.). Климатологическая концепция наибольшее развитие
получила в трудах Л. Н. Гумилева (Гумилев, 1966; Он же, 1966а и др.). Наряду
с этим бытует точка зрения о том, что возникновение
номадизма стало
следствием
Стр.28:
распада первобытнообщинных отношений и экономического и политического
давления на скотоводов с юга со стороны земледельческих государств
(Хазанов, 1973; Он же, 1975 и др.). В свою очередь, Л. С. Клейн главную
причину возникновения кочевничества видит в осознании скотоводами
военного преимущества кочевого быта (Клейн, 1980. С. 34). Более
обоснованной, на наш взгляд, представляется концепция Г. Е. Маркова. В
основе перехода скотоводческих и пастушеских народов к номадизму, считает
он, находился сложный комплекс факторов — климатогенных, антропогенных,
социально-экономических,
политических, культурных и др., сумма которых и
обеспечила генезис кочевничества. Непосредственным же толчком явились
объективные изменения в географической среде, когда земледельческое
хозяйство исчерпало себя в условиях аридизации климата в районах
местобитания скотоводов (Марков, 1973; Он же, 1976 и др.). Несомненный
интерес в этой связи представляет и точка зрения В. А. Шнирельмана о том, что
факторы, обусловившие развитие кочевничества были далеко не адекватны в
различных регионах. Им было предложено 4 типологические
модели генезиса
номадизма. Во-первых, в связи с обострением земельного вопроса и
перенаселением из земледельческо-ско-товодческих общностей могли
выделяться группы населения, которые в процессе переселения на окраины
ойкумены усиливали скотоводческую направленность своих занятий. Во-
вторых, земледельцы могли отдавать скот на выпас своим соседям или активно
его выменивать, что усиливало скотоводческое хозяйство на земледельческих
окраинах.
Эти модели, по мысли автора, вели к появлению того, что можно
назвать «первичным кочевничеством». Две другие модели были связаны с
производным
от
него
«вторичным
кочевничеством».
Во-первых,
скотоводческий акцент мог усиливаться в результате контактов с
преимущественно скотоводческими группами населения и, во-вторых,
некоторую
роль в становлении номадизма, по-видимому, сыграли охотничьи
группы населения (Шнирельман, 1988. С. 37, 48—50 и др.).
При этом практически все исследователи единодушнны в том, что процесс
эволюционного развития скотоводческого хозяйства древних насельников
Евразии, начальной точкой отсчета которого является, по-видимому,
рубеж
V—IV тысяч, до н. э., привел к возникновению кочевничества на рубеже II—I
тысяч, до н. э. К середине 1 тысяч, до н. э. номадизм вступает на арену мировой
истории как реальное историческое явление (Хазанов, 1975; Марков, 1976 и
др.). Особняком стоит точка зрения В. П. Шилова, утверждающего, что уже
носители древнеямной и последующих культур в Нижнем Поволжье могут
быть идентифицированы в качестве кочевников (Шилов, 1975. С. 81—91).
Попытка В. П. Шилова более чем на тысячу лет удревнить возникновение
номадизма не встретила поддержки в среде кочевниковедов. Таким образом,
становление кочевничества, как полагает наибольшая часть исследоза-телей,
произошло синхронно на всем ареале аридной зоны Евразии в начале 1 тысяч,
до н. э., когда произошла смена климатов —
Достарыңызбен бөлісу: