коммуни-
кации,
понимаемой как общение представителей разных социумов. Говоря о мо-
носоциумном vs. межсоциумном общении, я имею в виду общение членов одно-
го vs. разных социумов вне их национально-лингво-культурной принадлежнос-
ти (последняя в данном случае оказывается нерелевантной). Межсоциумное об-
щение — основной объект, например, социолингвистических, частично — этно-
лингвистических исследований, теории речевой коммуникации. На этом уровне
(на уровне межсоциумного общения) начинает работать принцип разграниче-
ния «свой — чужой». Оценка другой личности и «присвоение» ей того или ино-
96 ГЛАВА IV. УСПЕШНАЯ КОММУНИКАЦИЯ
статуса происходят через восприятие ее (личности) коммуникативного пове-
дения. Через коммуникативное же поведение личность заявляет себя и свое ме-
сто: хочу я быть «своим» или я манифестирую и подчеркиваю свою «чужесть».
Разумеется, коммуникативное поведение (а мы сейчас говорим именно о нем):
проявление «стереотипов мышления и поведения», соблюдение определенных
«норм и правил» (в терминологии И. А. Стернина), привычки, система навыков
и умений и т. д. — все это далеко не всегда поддается саморефлексии (особенно
это касается неречевого поведения, хотя и речевому поведению данная «труд-
ность» тоже не чужда). Вместе с тем аффектация (подчеркивание «я свой» или «я
чужой») — это всегда осознанный процесс. Особую роль во всем этом — и при
«неосознанном» проявлении, и при аффектации — играет речевое поведение.
Сравните с примером Э. Сепира: «Он говорит, как
значит, он наш» [Се-
пир 1993: 232].
Противопоставление «свой — чужой» и роль коммуникативного поведения
оказываются релевантными, и когда мы рассматриваем общение представите-
лей социальных общностей иной природы — разных национально-лингво-куль-
турных сообществ. На этом «уровне»
монокультурная ком-
муникация
и межкультурная коммуникация. Монокультурная коммуникация
понимается как общение представителей одного национально-лингво-культур-
ного сообщества, обладающих, соответственно, единой когнитивной базой.
Межкультурная коммуникация
есть, соответственно, общение представителей
разных национально-лингво-культурных сообществ, носителей разных менталь-
но-лингвальных комплексов, обладающих разными национальными когнитив-
ными
В целом, думается, не будет преувеличением сказать, что между
межсоциумным общением и межкультурной коммуникацией много общего (по
большому счету, межкультурная коммуникация — один из видов межсоциумно-
го общения). Однако между ними есть и принципиальные различия.
При межсоциумном общении первостепенное значение имеют 1) различия
коллективных когнитивных пространств тех социумов, в которые входят ком-
муниканты (например, в случае профессиональных социумов), и 2) расхожде-
ния на уровне представлений (например, в случае генерационных социумов). По-
нятно, что при наличии единой когнитивной базы в условиях межсоциумной
коммуникации существует большое «поле» для взаимопонимания, при этом воз-
можно «прогнозирование» с определенной долей «попадания».
При межкультурной коммуникации различий может быть больше, чем со-
впадений, причем последние будут, скорее всего, квазисовпадениями. «Прогно-
зирование» проблематично, более того, оно может создавать дополнительные
стороны, если мы, например, предполагая, что собеседнику
а
коммуникация есть процесс непосредственного взаимодействия куль-
взаимодействия осуществляется в рамках несовпадающих (частично,
что
иногда и полностью) национальных стереотипов мышления и поведе-
ственно влияет на взаимопонимание сторон в коммуникации» [Стернин 1996: 97].
97
не известен феномен, к которому мы апеллируем, начинаем объяснять свои сло-
ва, это может вызвать обиду, так как данный феномен может входить в число
«очевидных» для собеседника («я это знаю, не надо мне этого объяснять»). С
другой стороны, если мы считаем, что феномен, к которому мы апеллируем, из-
вестен собеседнику («ну кто ж этого не знает!»), но на самом деле этот «прогноз»
ошибочен, то возможно непонимание. (Справедливости ради замечу, что такое
может случиться не только в межкультурной коммуникации, но в последнем слу-
чае это наиболее вероятно.)
В связи с только что сказанным позволю себе небольшое отступление. Рас-
суждая о философии Декарта, М. К. Мамардашвили пишет: «Нарисуем прямую
линию или прямоугольный треугольник. Они одинаковы для нас в смысле не-
коего идеального объекта. Допустим, вот я нарисовал и веду процесс математи-
ческого рассуждения, пытаюсь доказать какую-то теорему о треугольнике или
прямой линии. Рассуждая, я думаю о прямых линиях, о треугольнике. То есть я
вижу эти предметы прямыми или треугольными. Но Декарт спрашивает, вер-
нее, говорит так... если бы идея прямой линии не была нам врождена, то мы не
видели бы никаких прямых линий. Почему? По следующей причине. Ведь мы
считаем, что все наши идеи имеют свои причины во внешнем мире. Например,
идея линии треугольника должна иметь причину: в мире есть линии и есть треу-
гольники. Но, скажет Декарт, в мире ни одна линия не является прямой. В мире
вообще нет правильных треугольников, и, более того, их нет и на моем рисунке,
исходя из которого я рассуждаю о прямых линиях. Каким же образом я вижу
прямую линию? Узнаю (если воспользоваться более психологическим выраже-
нием), глядя на явно непрямую линию — и она не может быть прямой, — узнаю,
что она прямая? Или вообразите, что из этих нарисованных черточек складыва-
ется лицо какого-нибудь знакомого вам человека. Задайте вопрос (для психоло-
гов это банальность): детерминировано ли этими черточками то, что я узнал
здесь Иванова? Я узнал его именно по этим черточкам, в них увидел Иванова,
но узнавание Иванова не детерминировано этими черточками. То есть я знаю
до узнавания» [Мамардашвили 1993: 65] (а также: [Указ. соч.: 69, 80, 87, 124]).
Вот это очень важно (именно поэтому я и привела столь пространную цитату):
узнаю до узнавания.
А если на рисунке не четкие линии, складывающие в более-
менее определенную фигуру, а некое «размытое» изображение с расплывчаты-
ми границами? Или если перед нами, например, знаменитый тест «Чернильные
пятна» Роршаха, которые нужно интерпретировать? Тогда один человек может
увидеть в этом «облаке» треугольник, другой — квадрат, третий — круг (при-
мер Д. Б. Гудкова), а в некоторой конфигурации штрихов — господина Ивано-
ва, а не, скажем, мистера Смита или герра Мюллера. Следовательно, каждый
видит то, что он знает,
и для того чтобы видеть, надо знать. Но как на самом
деле я могу знать, что на рисунке треугольник или Иванов, а не квадрат или
Браун? Очевидно, что я знаю это потому, что я родилась и выросла именно в
этом месте и в это время и социализировалась именно в данном национально-
|