3 ЭТИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ АБАЯ И ШАКАРИМА –
КВИНТЭССЕНЦИЯ КАЗАХСКОЙ ФИЛОСОФИИ
3.1. Духовная эволюция Абая
Есть писатели, философы, поэты, без которых нельзя жить,
которые формируют душу человека, душу самого народа. Абай
относится к их числу. Нравственный уровень его творчества пре-
дельно высок. Казахский поэт-философ прочно и органично свя-
зан с духовной жизнью своего народа, со своим временем, а, как
известно, тот, кто верен своему времени, легче других добивается
бессмертия. Но обостренный интерес к великому гуманисту объ-
ясняется, на наш взгляд, тем, что Абай обладал даром говорить
поэтично и философски о том, что не может не волновать чело-
века, что не может не трогать каждое новое поколение. Потому,
наверное, вчитываясь сегодня в абаевские строки, можно глубже
понять и современность. Как никогда ценен сегодня сам строй
его суждений, нацеленный на вечное, на поиск смысла жизни, на
возвышение достоинства человека.
И все же, почему Абай для нас снова и снова открытие?
Потому, может быть, что для него самого человека – всегда тайна?
Неслучайно ведь и о себе Абай писал, что он – «человек-загадка»:
«Жүрегімнің түбіне терең бойла,
Мен бір жұмбақ адаммын, оны да ойла» [70, с.48]
(«Проникни в глубину моего сердца, Я – человек-загадка, по-
думай и о том»).
Современное звучание и актуальность абаевских идей вызва-
ли к жизни огромную литературу об Абае, свидетельствующую не
только о широте и глубине интереса к великому мыслителю и поэту,
но и об определенной закономерности, заключающейся в том, что
Абай – зеркало своей эпохи и что нельзя, не всматриваясь в это
зеркало, ни узнать, ни понять историю, традиции, идейные устрем-
ления, прошлое и будущее казахского народа. М.О. Ауэзов верно
отмечал, что «читая Абая, можно составить ясное, разностороннее
и точное представление о социально-экономическом, правовом, се-
мейном и общественном, а также культурно-историческом, мораль-
ном состоянии казахского общества» [71, с.268]. Действительно,
наследие казахского поэта-философа – это поистине своеобразная
энциклопедия народной жизни и поэтому вполне закономерно, что
о нем написано так много, что каждое поколение, опираясь на опыт
предшественников, изучает эту своеобразную энциклопедию.
86
87
По сведениям отдела абаеведения Института литературы и
искусства им. М.О. Ауэзова МОН РК за последние годы, а особен-
но в канун 150-летнего юбилея великого мыслителя, прошедшего
в 1995 году под эгидой ЮНЕСКО, было издано более 30 моногра-
фий по творческому наследию Абая. Среди наиболее значитель-
ных и интересных следует отметить труды в области исследова-
ния философского наследия Абая – это «Хакім Абай (даналық
дүниетанымы)» [72], «Абай туралы философиялық трактат» [73]
Гарифоллы Есима, труд М.С. Орынбекова «Философские воз-
зрения Абая» [74], а также коллективную монографию «Абайдың
дүниетанымы мен философиясы», подготовленную в Институте
философии [75]. Во всех этих работах авторы глубоко анализи-
руют философское творчество поэта и дают развернутую и широ-
кую панораму мировоззрения мыслителя.
А впервые в литературе имя Абая Кунанбаева как «пред-
ставителя нового течения в киргизской (казахской – Г.Б.) поэзии»
упоминается в 1903 году в известном многотомном научном из-
дании «Россия. Полное географическое описание нашего отече-
ства» под редакцией академиков П.П. Семенова-Тян-Шанского
и В.И. Ламанского, 18 том которого был специально посвящен
историко-экономическому описанию Казахского края [76, с.203].
Человеком, впервые познакомившим российскую обществен-
ность с казахским поэтом Абаем Кунанбаевым – автором «мно-
гих стихотворений изящных по форме и поэтических по содер-
жанию (особенно описания природы)», которому «принадлежат
хорошие переводы «Евгения Онегина» и многих стихотворений
Лермонтова (который оказался наиболее понятным для киргиз)»
[76, 203], был Алихан Букейханов – крупнейший общественный
деятель, талантливый экономист, ученый-историк, литературо-
вед, пламенный публицист и переводчик, написавший этот раз-
дел 18 тома, который был опубликован еще при жизни Абая. В
1905 и 1907 годах, после смерти поэта в 1904 году, он же публи-
кует очерк-некролог, в котором впервые дается научный анализ
творческой биографии великого казахского поэта и мыслителя
[77]. Очерк, положивший начало абаеведению как науке, отлича-
ется глубиной проникновения в мир сложных явлений творческо-
го наследия Абая. Следует отметить, что и первый сборник про-
изведений Абая, опубликованный в 1909 году в Петербурге, был
издан также по инициативе и под руководством А. Букейханова, о
чем писал в своей статье «Абай» М. Дулатов [78, с.249].
В 1913 году А. Букейханов публикует большую статью
«Қазақтың бас ақыны» («Первый казахский поэт»), посвященную
творчеству Абая, в которой он особо отмечает просветительские
воззрения мыслителя [79, с.298]. А. Байтурсынов, также как и А.
Букейханов, высоко отзывался о друзьях поэта – семипалатин-
ских политических ссыльных, благодаря которым Абай пережил
настоящий переворот во взглядах на поэтическое и философ-
ское творчество [79, с.300]. В первом номере журнала «Абай»
Ж. Аймаутов, который был редактором этого издания, в статье
«Журнал туралы» («О журнале») первым в истории абаеведения
оценил философское дарование казахского поэта и мыслителя,
назвав его «вышедшим из казахской среды философом (мудре-
цом)» [80].
В изучении и познании всего, что создано Абаем, велика
роль М.О. Ауэзова, создателя всемирно известной эпопеи, в ко-
торой показано общечеловеческое значение пути Абая [81]. М.О.
Ауэзов, в чьем научном творчестве Абай был стержневой темой,
разработал концепцию о трех источниках, питавших мировоззре-
ние поэта-мыслителя. Ранее неопубликованные его труды пока-
зывают, что исследователь из-за сложных политических обстоя-
тельств в свое время не смог написать об идейных истоках и о
мировоззрении Абая так, как хотел бы [82, с.239].
Известно, что в течение многих лет во всех общественных
науках был принят подход, который можно было бы назвать клас-
совым редукционизмом. То есть все многообразие общественных
и духовных процессов сводилось к чисто классовым моментам:
например, история рассматривалась только с точки зрения клас-
совой борьбы, современность – с точки зрения противостояния
капитализма и социализма и т.д. Думается, нет необходимости
доказывать, какой ущерб наносил такой зауженный взгляд, когда
логика конфронтации поглощала всякую иную логику.
Именно с таких позиций идеологических штампов и кон-
фронтационной зашоренности классового подхода было написа-
но немало работ в абаеведении, что, безусловно, отразилось на
уровне исследований в области изучения философских воззре-
ний мыслителя [83], да и всего мировоззрения Абая в целом [84].
Увы, таково было требование эпохи.
Но все ставит на свои места время, провозгласившее верхо-
венство общечеловеческой идеи и человека как наивысшей ценно-
сти. С позиций приоритетности общечеловеческих ценностей над
классовыми и поиска современного, нового подхода к проблеме
мировоззрения Абая, его философских, этико-эстетических и ре-
лигиозных воззрений и были написаны указанные выше труды Г.
Есима, М.С. Орынбекова, коллективные монографии «Абайдың
дүниетанымы мен философиясы», «Абай и современность» [85], а
также работы известного ученого-абаеведа М. Мырзахметова [86].
88
89
Абаем осуществлен качественно новый уровень философ-
ского осмысления действительности в казахской мыслительной
традиции. Крупнейшие представители ее, предшественники
Абая: Бухар-жырау, Дулат, Шортанбай и другие, будучи яркими и
глубокими мыслителями, выразившими в своем творчестве дух
времени, думы и чаяния народа, рассматривали мир в рамках
только восточной культуры, их взоры были обращены в основном
к прошлому, а жизнь понималась во многом с точки зрения стати-
ки. Совершенно иное миропонимание у Абая, сложившегося как
мыслитель под влиянием не только восточной культуры и осуще-
ствившего в своем мировоззрении синтез идей Востока и Запада.
Им впервые в казахской философской мысли предпринимается
попытка смотреть на мир с точки зрения идеи развития, измене-
ния, его воззрениям присуща диалектичность.
Проблема генезиса мировоззрения Абая, казалось бы, до-
статочно полно изученный вопрос, но тем не менее, здесь имеют-
ся некоторые аспекты, требующие к себе современного подхода.
Шакарим Кудайбердиев в своем труде «Родословная тюрков, кир-
гизов, казахов и ханских династий», опубликованном в 1911 году,
указывает истоки своих воззрений, об этом подробнее мы пишем
в следующей главе. М.О. Ауэзов творчески развил эти идеи и тео-
ретически разработал их в отношении генезиса мировоззрения
Абая. Концепция о трех источниках, питавших мировоззрение и
творчество Абая, была разработана им в 30-е годы. «Один из них,
- писал М. Ауэзов, - древнеказахская культура, запечатленная в
устных и письменных памятниках прошлого, созданных самим
народом. …Другой источник – это лучшие образцы восточной
культуры: таджикская, азербайджанская, узбекская классическая
поэзия… Третий источник – это русская, а через нее и мировая
культура» [87, с.23]. Сейчас эта концепция является общепри-
знанной, более того, многие исследователи относят вышеназ-
ванные источники ко всему казахскому Просвещению.
Выше мы уже отмечали, что ранее неопубликованные рабо-
ты М. Ауэзова свидетельствуют о том, что из-за сложных и дра-
матических обстоятельств своей жизни исследователь не смог
сказать об идейных истоках Абая все, что хотел сказать. Следует
отметить в этой связи, что до 40 лет творчество Абая питали два
источника: устное народное творчество казахского народа и ду-
ховное наследие Востока.
Народное мировоззрение, основанное на отстоявшейся му-
дрости поколений, безусловно, было одним из важнейших ис-
токов мировоззрения Абая. С раннего детства он впитывал в
себя произведения казахского фольклора, народного эпоса. От
бабушки Зере, матери Улжан, отца Кунанбая, народных сказите-
лей Абай слышал множество сказок, былин, поэм, изречений, на-
родных пословиц и поговорок, которые с легкостью запоминал и
хранил в памяти.
Первоначальные знания об искусстве речи, казахском обыч-
ном праве и российском законодательстве Абай получил от
отца Кунанбая. А. Янушкевич, польский ссыльный, друг Адама
Мицкевича, оставивший добрый след в истории Казахстана, с
явной симпатией писал о Кунанбае как о человеке недюжинного
ума, больших организаторских способностей, называл его «су-
дьей неподкупной честности и примерным мусульманином», стя-
жавшим себе славу пророка, к которому из самых дальних аулов
спешат за советом молодые и старые, бедные и богатые, называл
его «степным Цицероном». Более того, он заявлял, что «все баи
(богачи) недостойны развязать ремешок на обуви Кунанбая» [88,
с.62-63]. «Кунанбай, – пишет Янушкевич, – это …ну, просто маши-
на для говорения… Как только проснется, пускает в ход свой язык
и говорит неустанно, пока не заснет. Каждую минуту приходят к
нему киргизы (казахи – Г.Б.) за советом, а он как оракул, который
вещает со своего треножника, часто подперев бока руками; на
каждые три слова цитата из шариата, а память у него такая уди-
вительная, что все указы и распоряжения правительства приво-
дит, будто по книжке читает» [88, с.184].
С 10 до 12 лет Абай учился грамоте в ауле, в 12 лет посту-
пил в медресе семипалатинского муллы Ахмед-Риза, учился там
4 года. Находясь в медресе, в 14-летнем возрасте, в течение 3-х
месяцев посещал русскую приходскую школу. На этом и закончи-
лось школьное образование Абая. Все, чего достиг Абай в даль-
нейшем, все его разносторонние, глубокие познания – это плод
самообразования, большой работы над собой. В уже упоминав-
шемся очерке А. Букейханова, посвященном анализу творческого
наследия Абая, исследователь подчеркивал: «К 20 годам своей
жизни Абай стяжал славу первого оратора (шешен), первого зна-
тока народной жизни, ее юридических обычаев, знал на память
многочисленные решения разнообразных дел знаменитыми бия-
ми Киргизской (Казахской – Г.Б.) степи и, благодаря своим стара-
ниям знать и необычайной своей памяти, представлял ходячий
сборник народных преданий, пословиц, сказок и афоризмов, соз-
данных мудрецами Киргизской (Казахской – Г.Б.) степи» [77, с.2].
Дух народа, историю народа, умение мыслить философски в
поэтической форме – все это Абай почерпнул в казахском эпосе.
Безусловно, среди многообразных памятников богатейшего устно-
го народного творчества эпос занимает совершенно особое место.
90
91
Древнее художественное мастерство, отшлифованное многочис-
ленными поколениями безымянных талантов, вековой жизненный
опыт народа, запечатленный в эпических произведениях, истори-
ческая достоверность изложенного позволяет называть эпос уст-
ной историей народа, рассказанной в поэтической форме.
Анализ соотношения исторической действительности и эпо-
са был дан еще Гегелем в его «Эстетике». Он верно писал, что
«ни из какого источника, кроме Гомера, нельзя с той же жизнен-
ностью и простотой узнать греческий дух, греческую историю или,
по крайней мере, принцип того, чем был народ в своей исходной
точке» [89, с.488].
Образы героического эпоса «Ер Тарғын», «Алпамыс батыр»,
«Қобланды батыр», «Қамбар батыр», пронизанные духом патрио-
тизма, мечтами об единстве и сплоченности казахского народа в
борьбе против захватчиков, герои лирического эпоса «Қыз-Жібек»,
«Қозы-Көрпеш – Баян-Сұлу», выступившие нарушителями старин-
ных патриархальных традиций, несомненно, оказали большое вли-
яние на формирование мировоззрения великого казахского поэта-
философа. А. Букейханов совершенно справедливо отмечал, что
«еще не было киргизского (казахского – Г.Б.) поэта, так возвысивше-
го духовное творчество народа, как Абай» [77, с.8].
Не менее важным идейным источником философских воз-
зрений Абая явилась духовная культура Востока. Абай знал в
оригинале весь арабо-персидский героический эпос и великих
классиков Востока: Фирдоуси, Низами, Саади, Хафиза, Навои,
Физули, знал исторические труды Табари, Рабгузи, Рашид-эддина,
Бабура, Абулгази-Багадур-хана и многих других, а также хорошо
владел основами логики и мусульманского права.
Следы влияния восточных мыслителей, особенно арабских,
заметны в его «Назиданиях», где арабские и персидские слова
встречаются часто, что свидетельствует о знании Абаем этих
языков и использовании им арабо-персоязычных источников.
А. Букейханов правильно подчеркивал мысль о том, что «новое
время, характерное успехами и упрочением в степи ислама, об-
ратило внимание Абая на знания, заключающиеся в книгах на
арабском, персидском и тюркском языках. Благодаря досугу и
способности, он самоучкою достиг того, что выучился арабскому
и персидскому языкам, на которых свободно читал и приобрел
имя знатока священных книг» [77, с.2].
О влиянии Востока на философию Абая в истории абае-
ведения существовали различные точки зрения и толкования,
в результате которых разгорались длительные дискуссии. Одни
исследователи отстаивали «решающее влияние Восточной поэ-
зии (арабо-иранской и тюркской литературы) на формирование
мировоззрения Абая» [90], другие вообще отрицали какое-либо
влияние со стороны Востока на раннего Абая [91].
В настоящее время наблюдается стремление к углубленному
изучению данной проблемы. Известный абаевед М. Мырзахметов
подчеркивает, что истоки философских воззрений Абая во многом
восходят к Востоку, а усвоение идей именно восточных мысли-
телей и поэтов способствовало формированию гуманистических
аспектов воззрений Абая. По мнению исследователя, значение и
происхождение множества философских, педагогических и пси-
хологических терминов Абая мы можем понять, если сравним их
с отдельными местами трактата Юсуфа аль-Карабаги, жившего в
Бухаре во второй половине ХVI века. Например, происхождение
фразы Абая «жанның тамағы» (т.е. пища души) в его 38-м слове
«Назиданий» следует искать именно здесь, в сочинении Юсуфа
аль-Карабаги, у которого эта фраза имеет двуединое значение,
в виде антонимов: вредная (жадность, ревность, ложная вера и
т.п.) и полезная (щедрость, вера) и т.д. [92, с.232].
Еще в мальчишеские годы, во время учебы в медресе, Абай
знакомится с творчеством великих поэтов, классиков Востока. С
упоением читал он «Шах-Наме» Абулькасима Фирдоуси, «Лейли
и Меджнун», «Искандер-Наме» Низами Гянджеви, стихи и поэ-
мы Саади, Шамси Табризи, Хафиза, Сайхали, поэму «Фархад и
Ширин» Алишера Навои, а также «Тысячу и одна ночь». Именно
в те юношеские годы он написал эти строки:
«Шамси, Саади, Физули,
Хафиз, Навои, Сайхали,
Фирдоуси, – молодому поэту,
Великие, вы помогли!» [93, с.270]
Великие поэты Востока сопровождали Абая всю жизнь, он
воспитывался на их поэзии, впитал их дух. Его восхищали поэ-
тическая яркость, высокая духовность, очарованность миром,
гармония и гуманизм, свойственные восточной классической по-
эзии.
Поэзия восточных классиков оказала значительное влияние
на все творчество Абая. В его творческом наследии совершенно
явственно прослушиваются несколько мотивов восточной поэзии.
Порой он прибегает к древней традиции «назира», т.е. к спосо-
бу раскрытия сюжетов и тем своих предшественников по-своему,
по-новому, как бы соперничая с именитыми поэтами Востока в
искусстве слова, в владении яркой метафорой. Например, сюжет
92
93
его поэмы «Искандер» заимствован из древних восточных легенд
и Корана, поэма «Сказание об Азиме» – поэтический пересказ
главы из «Тысячи и одной ночи», о чем он сообщает сам в первых
строках поэмы и т.д.
В произведениях Абая о любви очень много созвучного с лю-
бовной лирикой восточных поэтов. Джами писал: «Жизнь без люб-
ви – даже не пыль – пылинка…». Абай отвечает ему: «Без любви
жизнь пуста» [94, 66]. Фирдоуси писал: «О, путь влюбленных – бес-
конечный путь!» И слышится Абай: «Путь любви – трудный путь»
[94, с.67]. Хафиз писал: «Да – я понял: у речи любви – приметы
свои». «Язык любви – речь без слов», – отзывается Абай [94, с.67].
Примеров таких созвучий, перекличек можно найти бесконечно
много, потому что все творческое наследие Абая пронизано вос-
точной традицией, восточным мироощущением и философией.
Думается, от суфийской традиции поэтов Востока идет мно-
гозначный образ и культ сердца в творчестве Абая. Он синони-
мизировал его с такими понятиями, как искренность, нравствен-
ность, любовь, благочестие, доброта, милосердие.
В 14-м слове «Назиданий» Абай писал: «Самое дорогое у че-
ловека – это его сердце. У казахов понятия «мужество» и «тру-
сость» родились от слова «сердце». В народе батыра называют
«жүректі», что означает – жигит с настоящим сердцем, труса кли-
чут «жүрексіз», то есть человеком, у которого сердце отсутствует.
Все лучшие человеческие качества, такие, как отзывчивость,
cострадание человеческому горю и человеколюбие, – рождаются
сердцем. Даже торопливость идет от сердца. И не бывает лжи,
когда язык послушен сердцу, а если язык лжет, значит, сердце
просто-напросто обмануто» [95, с.29].
В 17-м слове «Назиданий» Абая вступают в спор Сила,
Разум и Сердце, доказывая свою значимость и преимущества. И
Сердце говорит: «Я – царь жизни. Я гоню кровь по жилам, во мне
обитает душа, потому и нет без меня жизни!...
Я – справедливость, удовлетворение, совесть, благодар-
ность и милосердие . …Только люди не способны сохранить
меня таким и потому сами становятся разными» [95, с.34].
Все истинное, все настоящее и достойное – от сердца, вну-
шает Абай. Эта же мысль явственно звучит у Джами:
«Язык – толмач, слова – рабы,
их смело подчинило сердце,
Ту речь, что мы произнесли,
в глубинах породило сердце.
Весь мир и зримое кругом:
земля, небесный окоем –
Частица малая того,
что суть свою вместило сердце.
Все проявленья бытия,
твою тоску, любовь твою,
То, что написано пером, -
волнуясь, сотворило сердце.
Оно – разящая стрела,
что луком пущена была,
Рука нам только помогла,
но метко в цель пронзило сердце» [96, с.97].
Суфийская символика, образы и мотивы пронизывают всю
восточную классическую поэзию, особенно персоязычную, чуть в
меньшей степени – арабскую. Известно, что «суфийские учения
изначально антропоцентричны: им присущ глубокий анализ мель-
чайших движений души человека, скрытых мотивов его поступ-
ков, внимание к личному переживанию и внутреннему осознанию
религиозных истин» [97, с.225]. На наш взгляд, именно идеи вос-
точных поэтов-мыслителей о человеке, его душе, их вера в то,
что улучшения общества можно добиться путем нравственного
совершенствования человека оказали ощутимое влияние на ду-
ховную эволюцию Абая как мыслителя и философа.
Анализируя вопрос о влиянии на философские взгляды Абая
русской культуры следует заметить, что оно шло несколькими пу-
тями: через брата Халиуллу Ускенбаева (разные фамилии Абая
и Халилуллы объясняются тем, что один из них взял фамилию
по имени отца Кунанбая, а другой – по имени деда Ускенбая),
через общение с политическими ссыльными в Семипалатинске и
в процессе самостоятельного изучения произведений классиков
русской литературы и общественно-философской мысли.
Первоначальное знакомство Абая с произведениями
Лермонтова, Тургенева, Толстого и других писателей связано с
братом Халилуллой. Интереснейшие сведения о нем приводит
Г.Н. Потанин в своем очерке «В юрте последнего киргизского ца-
ревича: «Мне рассказывали об одном киргизском султане (уже
умершем Ускенбаеве), который кончил курс в Омском кадетском
корпусе и потом жил на родине в степи около Семипалатинска,
что он любил вечерами рассказывать своим землякам содержа-
ние русских повестей и романов, и киргизы с таким интересом его
слушали, что просили его записать свои рассказы; таким обра-
зом, получились тетради, написанные по киргизски и содержащие
в себе вольный перевод произведений Тургенева, Лермонтова,
94
95
Толстого и др. Иногда во время этих литературных вечеров в юрте
киргизы пускались в суждения, и тогда, как рассказывал очеви-
дец, можно было слышать, что Ускенбаев пользовался русскими
авторитетами: «Послушайте, а вот что об этом говорит известный
русский критик Белинский», или «Вот какого мнения об этом был
русский критик Добролюбов» [98, с.331].
Халиулла, получивший блестящее образование в Сибирском
кадетском корпусе, выделялся своей незаурядностью даже среди
образованных казахов. Будучи истинным сыном своего народа,
Халиулла стремился служить ему всеми силами: «Он учил своих
соплеменников, что, кроме их тесного «кайсацского» мира, есть
другой мир, мир света и знаний, мир науки и вечного стремления к
совершенствованию… Халиулла имел большое влияние на гени-
ального поэта Абая. Через него и политических ссыльных Абай по-
знакомился с передовыми идеями и произведениями русской ли-
тературы», - совершенно верно отмечал А.Х. Маргулан [99, с.66].
В начале 80-х годов ХIХ в. Абай, часто посещая Семипала-
тинскую публичную библиотеку, познакомился с политическими
ссыльными Е.П. Михаэлисом, С.С. Гроссом, Н.И. Долгополовым,
А.А. Леонтьевым, А.Л. Блеком. Придавая большое значение тому
влиянию, которое оказали на Абая его друзья Е.П. Михаэлис и С.С.
Гросс, А. Букейханов подчеркивал: «Абай, быть может, умер бы,
не проявив своего выдающегося поэтического дарования, если бы
в 80-х годах он не пережил переворот в своих взглядах на дея-
тельность певца» [77, с.4]. Продолжая и развивая эту мысль, А.
Байтурсынов писал: «Абай понял теперь, что у цивилизованных
народов поэтическое и философское творчество является одним
из самых почетных занятий» [79, с.300]. Он хорошо осознал, что
если в народе поэтическое творчество не пользуется должным
уважением, то виновато в этом не оно, а акыны, превратившие
свое искусство в ремесло, попрошайничество, унижение. Главным
достижением Е.П. Михаэлиса, С.С. Гросса, Н.И. Долгополова в от-
ношении Абая было то, что теперь он не стыдился унизить себя
званием акына, которого степная аристократия презирала. Абай,
вступив на путь поэтического творчества, сочинил немало строк, в
которых заклеймил казахских акынов за то, что они искусство пре-
вратили в средство выпрашивать у богатых деньги и скот, золотое
слово песни превратили в медь.
Следует подчеркнуть, таким образом, что изучение и позна-
ние Абаем русской культуры способствовало новому пониманию
места и назначения поэзии в жизни общества, «теперь он смо-
трел на поэтическое творчество с почтением, воздвигнув его на
пьедестал» [79, с.301].
Абай хорошо знал русский язык, чувствовал его, понимал
тонкости и нюансы. Им переведены на казахский язык «Евгений
Онегин» Пушкина, басни Крылова, произведения целого ряда
других поэтов, а переведенные им «Дума», «Кинжал», «Парус»,
«Молитва» Лермонтова до сих пор являются непревзойденными
шедеврами переводческого искусства. А.Х. Маргулан вспоми-
нал, как он, будучи студентом историко-филологического фа-
культета Ленинградского университета, показал профессору В.В.
Сипковскому переводы Абая из «Евгения Онегина», вошедшие
в книгу его произведений, изданную в 1909 году в Петербурге, и
профессор, приятно удивленный, сказал: «Это очень интересно.
В другой восточной литературе мы ничего подобного не встретим
[27].
Абай всегда очень сожалел о том, что в молодости ему не
удалось учиться. Желая наверстать упущенное, он стал учить
своих детей в русских школах, «при этом хлопотал об их образо-
вании, не имея в виду никаких утилитарных видов, как это пре-
следовали другие киргизы (казахи – Г.Б.), отдавая детей в русскую
школу» [77, с.5]. Этот свой взгляд на образование своих сыновей
Абай выразил в следующих стихах:
«Адамның бір қызығы – бала деген,
Баланы оқытуды жек көрмедім.
Баламды медресеге біл деп бердім,
Қызмет қылсын, шен алсын деп бермедім» [28, с.47].
(«Одна из радостей человека – дети, я старался учить их, де-
тей в школу посылал не для того, чтобы они служили и получали
чины, а чтобы учились и знали»).
Следует заметить, что Абай и два его сына Акылбай и Магауия
состояли членами Семипалатинского общества попечения о на-
чальном образовании, платили ежегодные взносы, а Абай был
одним из первых казахов, кто стал добровольно вкладывать не-
малые средства в образование своих детей.
Абай был избран членом Семипалатинского областно-
го статистического комитета, организованного по инициативе
Е.П. Михаэлиса в 1878 году и задуманного им как руководящий
научно-исследовательский центр по экономике, истории, народ-
ному хозяйству и природе края. Преемником областного стати-
стического комитета стал Семипалатинский подотдел Западно-
Сибирского отдела Императорского Русского Географического
общества. Исследовательские работы Семипалатинского обще-
ства были весьма плодотворны: более 30 томов научных трудов
96
97
было подготовлено обществом, из них 15 издано. В работе обще-
ства принимали участие видные ученые: Г.Н. Потанин, академики
В.А. Обручев, П.П. Семенов-Тян-Шанский. Почетными членами
общества состояли академики А.П. Карпинский, С.Ф. Ольденбург,
Ю.М. Шокальский, а из местных ученых – Е.П. Михаэлис, Н.Я.
Коншин, Б.Г. Герасимов и Абай Кунанбаев. Общество отклика-
лось на различные исторические события и юбилейные даты, в
том числе – 26 января 1914 года – оно отметило десятилетие со
дня смерти своего почетного члена – Абая Кунанбаева.
Абай обладал могучим даром перерабатывать и обобщать
собственным умом все, что было достигнуто его предшествен-
никами, умел глубоко усваивать иные культурные традиции и
влияния. Можно смело утверждать, что русская культура оказала
большое влияние на все его духовные силы и оставила глубокий
отпечаток на его мыслях и чувствах. Мыслитель, горячо высту-
пая за приобщение к ней казахского народа, писал: «У русского
народа… развитая наука и высокая культура… Русская наука и
культура – ключ к осмыслению мира и, приобретя его, можно бы
намного облегчить жизнь нашего народа» [95, с.46-47].
Отдельной линией преемственности в процессе духовной
эволюции Абая явилась западноевропейская культура, восходя-
щая в своих истоках к античности. О знании Абаем философии
древних греков, в частности Аристотеля, которого он, по всей ви-
димости, читал на арабском языке, свидетельствует его поэма
«Искандер», посвященная Александру Македонскому, в которой
Аристотель показан как «мудрейший из мудрецов» древности [93,
294]. Знал Абай и философию Платона, и философию Сократа,
переданную Ксенофонтом. «В 1876-1887 гг. в России дважды из-
давались сочинения Ксенофонта. (Сочинения Ксенофонта в трех
частях. Часть 1. Анобазис. Часть 2. Воспоминания о Сократе.
Киев-Спб., 1876. Часть 3. Киропедия. Киев-Спб., 1878; Полное
собрание сочинений Ксенофонта в пяти частях. Спб., 1887)… С
полным основанием можно предположить, что Абай читал одно
из этих изданий Ксенофонта, в процессе которого он и познако-
мился с философией Сократа», - пишет известный исследова-
тель этических воззрений Абая Б.Г. Габдуллин [100, с.26].
Далее исследователь верно подмечает, что четвертая
Достарыңызбен бөлісу: |