Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
71
картинками, мы
еще не видим, что там есть. Загадочные картинки — это тем самым худо-
жественное увековечивание таких колебаний, «мук зрения». Сходным
образом дело обстоит и с
произведениями словесного искусства. Только когда мы понимаем текст, то есть по меньшей мере
владеем языком, с которым имеем дело, этот текст может быть для нас произведением словесного
искусства. И даже когда мы слышим почти абсолютную музыку, мы должны ее «понимать». Толь-
ко когда мы ее понимаем, когда она нам «ясна», она становится для нас художественным образом.
Следовательно, хотя абсолютная музыка — это чистая подвижность формы как таковая,
разновидность звуковой математики и не существует предметно значимых содержаний,
которые
мы могли бы ей приписать, но понимание ее тем не менее содержит в себе соотнесенность со зна-
чимостью. Неопределенность этой соотнесенности и является специфическим значением такой
музыки
14
.
Зрение «как таковое», слух «как таковой»— догматические абстракции,
искусственным образом
редуцирующие соответствующие феномены. Восприятие всегда включает значение. Поэтому
поиск единства эстетической структуры только в ее форме, противопоставленной содержанию,—
это извращенный формализм, не имеющий права в этом случае апеллировать к авторитету Канта.
Вводя свое понятие формы, Кант имел в виду нечто совершенно иное. Он характеризует принцип
построения эстетической структуры понятия формы, выступая при этом не против
Достарыңызбен бөлісу: