Журналистских текстах
жүктеу/скачать 0.68 Mb. Pdf көрінісі
|
| Передовик по гречке
В самом крупном социальном доме «Ной» — в деревне Клейменово Егорьевского района — почти сто постояльцев. Руководитель Максим Скоморохов — сам бывший алкоголик и бомж. «На улице жить и не пить невозможно,— объясняет он.— Если бы вы знали, сколько здоровых мужиков бросили семьи, кредиты — и пьют в Москве! Правда, долго так не протянешь, года три — потом либо тебя покалечат в пьяной драке, либо уснешь на морозе — и в ящик». Максим тут бросил пить, стал верующим, женился — Елена была в «Ное» волонтером, а сейчас она помощник мужа. В их комнатке — иконы, мягкие игрушки и два попугая Кеша и Глаша. «Мы стараемся создать настоящий дом: и для себя, и для всех остальных. Я много рабочих домов до "Ноя" сменил, много всего видел, знаю, что хорошо и что плохо. Поэтому хочу, чтобы у наших людей было ощущение семьи здесь, чтобы профессию они получили, перестав попрошайничать». С профессиями нелегко — в Егорьевском доме несколько лежачих бабушек, парализованные после инсульта, пострадавшие от обморожений. Катя Козловская потеряла руку — после перелома не лечилась. О своей прошлой жизни рассказывает бойко: «Волна легкомыслия и дискотек поглотила меня... Тогда, в похмельном бреду танцевальных площадок, я даже не могла и подумать, что совсем скоро стану инвалидом, алкоголиком, человеком падшего сознания». Катю подобрали волонтеры фонда «Доктор Лиза», обработали ей обмороженные ноги и руку, затем созвонились с Емилианом Сосинским — больше никто бы Катю не приютил, работать ведь она не может. Сейчас Катя ведет страничку приюта в соцсетях, пишет заметки, за что получает небольшие деньги. Зарплату получают сиделки, ухаживающие за лежачими стариками, повар, подсобные рабочие, швеи — всем находят занятие. Коврики, которые плетут здесь, берет на реализацию Троице-Сергиева лавра. Гипсовые фигурки, магнитики, деревянные игрушки, глиняные свистульки — в мастерских что только не производят. И хотя покупателей этих нехитрых поделок найти трудно, работникам получку выдают все равно. Такой уж в «Ное» принцип: никакой праздности. «У нас не больница, у нас дом трудолюбия, где все работают,— подтверждает Сосинский.— Даже лежачие какие-то клубочки сматывают. Приходится иногда буквально придумывать им работу, чтобы делом заняты были, чтобы даже самый криворукий мог пару тысяч получить и ощущать себя достойным человеком с зарплатой». В приюте не приветствуют сожительство, но поощряют свадьбы. Молодоженам выдают подарок: 5 тысяч рублей. Хотя бывает, жених и невеста эти деньги пропивают, отправляясь на выходные за ворота. Крепких семей среди бездомных не так уж много. Шамиль и Наталья Шамшединовы, к примеру, могут работать и мирно существовать только в этом доме, где им не дают драться, пить и ссориться. Тут они родили двоих детей, планируют даже третьего. Несколько раз они пытались уйти, начинали новую жизнь. Но всегда возвращались — побитые, растерявшие все свое имущество. Шамиль мог бы устроится в любой другой рабочий дом, мужчина он крепкий. Но кто туда возьмет его семью? Поэтому живет и трудится он здесь — мужской работы в деревне полно. Людмилу Елисееву и ее троих детей тоже ни один приют не брал. А здесь у них своя комнатка, детей устроили в школу, Людмила шьет постельное белье, подушки и покрывала. Главная ее гордость — мягкая игрушка «Обиженный кот», из черного искусственного меха смастерила она фигурку кота, без лица, будто со спины. «Отвернулся он, обиделся на весь мир». Гена, инвалид в коляске, перебирает крупу: отделяет гречку от пшена. Это странное занятие придумал руководитель соцприюта. «Мы сначала пытались тем, у которых работает одна рука, доверить изготовление кожаных этикеток,— признается Максим Скоморохов.— Но они только портили материал — может, не могли никак научиться, а может, и намеренно... В общем, смешал я им пшено и гречку... Так они развивают мелкую моторику и заняты, не бездельничают. По 50 рублей в день зарабатывают, ничем от других не отличаются. Хоть одной рукой, но на сигареты и печенье себе заработают, как все, так и они. Нельзя, чтобы эти люди бездельничали, а то они сразу начинают думать, как напиться или повеситься... Вот Игорь Сапогов, был таким кондовым бомжарой, а как хорошо стал работать с гипсом, какие церквушки отливает! А Гена у нас — передовик по гречке!» Гена — рационализатор. Его напарники — пенсионерка Валентина Кузьмина и бывший преподаватель философии Сергей Багдасаров. «У меня два инфаркта, три инсульта!» — заявляет Багдасаров. Работают они покорно, без возражений. А Гена все старался ускорить процесс сортировки, поэтому в коробочке от чая проделал отверстия для более мелких крупинок пшена. Но потом, сообразив, что это ничего не меняет — все равно в конце рабочего дня Максим все смешает,— тоже смирился. Сейчас он во время своей монотонной работы слушает в наушниках лекции по НЛП: «Нейролингвистическое программирование — это вещь! Я, еще когда ходил, с помощью этих методик мог в любой магазин зайти и спокойно взять в долг выпивку, чисто на доверие. Главное — перед этим неделю не пить... Не возвращал потом ничего, конечно. Смеетесь, что ли?» Галина Глебовская работает в швейной мастерской. Когда-то она жила в Москве вместе с гражданским мужем, преподавателем. «Ради него я бросила первую семью, в Сибири... Прожили мы 15 лет, я не работала, муж обеспечивал, а потом он умер — инсульт. И его сын попросил меня освободить квартиру. Это было так неожиданно, у меня на нервной почве ноги отнялись... Думала, все умру на улице. Но спасибо этому дому, спасли меня». Благодарных в «Ное» не так уж много — такие люди. «Только выходим их — они сразу капризничать начинают,— улыбается Елена Скоморохова.— Сиделок матом посылают, нас запугивают: "Вот придет проверка, а я скажу, что вы нас бьете". Полгода они тихие, а потом начинают требовать больше благ, уверенные, что мы им должны больше и больше. Самых недовольных отправляем в государственное учреждение для бездомных, раз уж они считают, что там лучше. Так они потом нам звонят и просят забрать обратно! У нас же они здесь все ухоженные, не оставленные, вокруг помощники у них. А там — что?» Был в Клейменово инвалид без ног, который в блогах все на коляску себе собирал. Коляска у него имелась, сотрудники соцдома восстановили ему документы, оформили хорошую пенсию, но он создал в интернете страничку, где слезно жаловался на жизнь и получал от благотворителей неплохие суммы. В итоге так разбогател, что бросил приют и уехал на своей коляске куда-то в лучшую жизнь. А другой парень, наоборот, ушел на своих ногах, уверенный, что теперь он отличный работник, который уж точно устроит свою жизнь: «Без вас справлюсь», а вернулся уже на коляске, без ног, ампутированных после обморожения: «Простите... Примете обратно?» Если работоспособный бездомный в Москве всегда найдет себе и кров, и работу — было бы желание, то инвалиды, старики и женщины с детьми без чужой помощи вряд ли справятся. «Если бы не наш дом — этих людей уже бы не было,— Максим кивает на "ноевцев", собирающихся в столовой на ужин.— Пусть они злятся на нас, пусть считают, что мы им должны, пусть уходят, срываются в запои на выходных и снова просятся обратно — зато живы, зато надежда на исправление остается — я же смог... Так, что у нас сегодня в меню? Курица, салат из свеклы, макароны, чай. А там что? — Максим смотрит в окно на заснеженную темную улицу. — Ну вот куда они пойдут?» (Журнал "Огонёк" № 46 от 03.12.2018, стр. 26) жүктеу/скачать 0.68 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|