Перевод на русский язык А. М
жүктеу/скачать 2.95 Mb.
|
ПО реноса с образованием симптомов в раннем возрасте, следует искать в более ранних фазах развития либидо. Однако в чем состоит здесь задержка развития и, прежде всего, в чем заключается фазовое различие, которое должно было лежать в основе предрасположения к неврозу навязчивости, а не к истерии? Об этом ничего долго нельзя было узнать, и от моих ранее предпринятых попыток разгадать эти две диспозиции — например, что истерия, должно быть, обусловлена пассивностью, а невроз навязчивости активностью в инфантильном переживании — вскоре пришлось отказаться как неудачных1. Я возвращаюсь теперь на почву клинического индивидуального наблюдения. Я долгое время наблюдал одну больную, невроз которой претерпел необычное изменение. Он возник после травматического переживания в виде тревожной истерии и на протяжении нескольких лет сохранял этот характер. Но однажды он неожиданно превратился в невроз навязчивости в самой тяжелой форме. Такой случай должен быть важным в нескольких отношениях. С одной стороны, он, вероятно, мог претендовать на значение двуязычного документа и показать, как идентичное содержание выражается обоими неврозами на разных языках. С другой стороны, он угрожал вступить в противоречие с нашей теорией предрасположения как задержки развития, если бы мы не решились предположить, что у индивида в развитии его либидо может быть несколько слабых мест2. Я себе сказал, что не имею права отвергать эту последнюю возможность, но вместе с тем очень хотел понять этот случай болезни. В ходе аначиза этого случая, мне довелось увидеть, что положение вещей было совершенно иным, чем мне казатось. Невроз навязчивости представлял собой не очередную реакцию на ту же самую травму, которая вначаае вызвала тревожную истерию, а реакцию на второе событие, которое полностью обесценило первое. (Стало быть — правда, пока еще допускающее обсуждение — исключение из нашего тезиса, утверждающего независимость выбора невроза от переживания [с. 109].) К сожалению, в силу известных причин я не могу вдаваться в историю болезни пациентки столь глубоко, какмне бы того хоте-
111
лось, и вынужден ограничиться нижеследующими сообщениями. До своего заболевания пациентка была счастливой, почти полностью удовлетворенной женщиной. Она хотела обзавестись детьми, будучи мотивированной инфантильной фиксацией желания, и заболела, узнав, что не сможет родить детей отсвоего исключительно любимого мужа. Тревожная истерия, которой она среагировала на эту фрустрацию, соответствовала, как она вскоре сама сумела понять, отказу от фантазий о соблазнении, в которых осуществлялось закрепившееся желание родить ребенка. Теперь она стала делать все для того, чтобы не позволить своему мужу догадаться, что она заболела вследствие причиненной им фрустрации. Но я не стал бы утверждать без веских причин, что каждый человек в своем собственном бессознательном обладает инструментом, с помощью которого он способен толковать проявления бессознательного у другого; муж без признания или объяснения понял, что означает тревога у его жены, обиделся из-за этого, того не показывая, и со своей стороны среагировал теперь невротически, отказав — впервые за все время — в половом сношении. Сразу после этого он уехал, жена считала, что он навсегда стал импотентным, и за день до его ожидаемого возвращения у нее возникли первые симптомы невроза навязчивости. Содержание невроза навязчивости состояло в мучительном навязчивом умывании, навязчивом соблюдении чистоты и в чрезвычайно энергичных защитных мерах против причинения тяжелого вреда, то есть в реактивных образованиях, направленных против анально-эротических и садистских импульсов. В таких формах должна была выражаться ее сексуальная потребность после того, как ее генитальная жизнь была полностью обесценена импотенцией единственного для нее мужчины. С этим моментом связан недавно созданный мною небольшой фрагмент теории, который, разумеется, только на первый взгляд основывается на этом одном наблюдении, а на самом деле обобщает огромную сумму более ранних впечатлений, которые, однако, только после этого последнего опыта стали способными оформиться в понимание. Я себе сказал, что моя схема развития либидиноз-ной функции нуждается в новой вставке. Вначале я выделял только фазу аутоэротизма, в которой отдельные парциальные влечения, каждое само по себе, ищут своего исполненного удовольствием удовлетворения в собственном теле, а затем стремятся к объединению всех парциальных влечений для выбора объекта под приматом гениталий, служа продолжению рода. Как известно, анализ парафре-ний вынудил нас вставить между этим стадию нарцизма, в которой 112
выбор объекта уже произошел, однако объект по-прежнему совпа-даетс собственным «я»1. И теперьмы видим необходимость допустить еще одну стадию перед окончательным формообразованием, на которой парциальные влечения уже объединены для выбора объекта, объект уже противопоставляется собственной персоне как посторонний, но примат генитальных зон еще не установлен. Парциальные влечения, которые преобладают в этой догенитальной организации1 сексуальной жизни, являются скорее анально-эроти-ческими и садистскими. Я знаю, что каждая подобная формулировка вначале кажется странной. И только благодаря выявлению ее связей с нашим прежним знанием она становится для нас хорошо знакомой, и в конце концов ее судьба нередко заключается в том, что она признается незначительным, давно напрашивавшимся нововведением. Итак, перейдем теперь со сходными ожиданиями к обсуждению «догенитальной сексуальной организации». а) Уже многим наблюдателям бросалась в глаза и с особой остротой в конечном счете была подчеркнута Э. Джонсом та чрезвычайная роль в симптоматике невроза навязчивости, которую играют импульсы ненависти и анальной эротики. (Jones, 1913.) Теперь это непосредственно вытекает из нашей формулировки, если они являются парциальными влечениями, вновь взявшими на себя в неврозе функцию представительства генитальных влечений, предшественниками которых он и были в развитии. Здесь включается до сих пор скрывавшаяся часть из истории болезни нашей пациентки. Ее сексуальная жизнь началась в самом нежном детском возрасте с садистских фантазий о побоях. После их подавления наступил необычайно долгий латентный период, в котором девочка прошла высоконравственное развитие, не пробудившее женского сексуального ощущения. С заключением в юные годы брака начался период нормальной сексуальной жизни в качестве счастливой жены, который продолжался в течение нескольких лет, пока первая серьезная фрустрация не послужила причиной истерического невроза. С последующим обесценением генитальной жизни ее сексуальная жизнь, как уже отмечалось, опустилась на инфантильную ступень садизма. 1 [См. более позднюю работу Фрейда о нарцизме (1914с); он уже не раз Излагал эту мысль, прежде всего в анализе Шребера, см. ниже, с. 184 и далее.| : |Это выражение появляется здесь впервые.] 13 Нетрудно определить особенность, которой этот случай невроза навязчивости отличается от других, более часто встречающихся, которые начинаются в более юные годы и с тех пор протекают хронически с более или менее заметными обострениями. В этих других случаях сексуальная организация, которая содержит предрасположение к неврозу навязчивости, однажды возникнув, никогда снова полностью не преодолевается; в нашем случае она сначала сменилась более высокой степенью развития, а затем снова активировалась в результате регрессии. б) Если, отталкиваясь от нашей формулировки, мы будем искать привязку к биологическим взаимосвязям, то мы не вправе забывать, что противоположность мужского и женского, которая вводится функцией продолжения рода, еще не может существовать на ступени догенитального выбора объекта. Вместо нее мы обнаруживаем противоположность стремлений с активной и пассивной целью, которая вдальнейшем спаивается с противоположностью полов. Активность обеспечивается общим влечением к овладению, которое мы и называем садизмом, если его обнаруживаем на службе у сексуштьной функции; оно должно также выполнять важные вспомогательные функции в полностью развитой нормальной сексуальной жизни. Пассивное течение питается анальной эротикой, эрогенная зона которой соответствует старой, недифференцированной клоаке. Преобладание этой анальной эротики на догенитальной ступени организации у мужчины оставляет после себя предрасположение к гомосексуализму, когда достигается следующая ступень сексуальной функции, ступень примата гениталий. Надстройка этой последней фазы над предыдущей и происходящая при этом переработка развития либидинозных катексисов ставит перед аналитическим исследованием самые интересные задачи. Может показаться, что всех рассматриваемых здесь трудностей и осложнений удастся избежать, если отрицать наличие догенитальной организации сексуальной жизни, а саму сексуальную жизнь приравнять к генитальной функции и к функции размножения, равно как и с нее начинать. В таком случае с учетом результатов аналитического исследования, не допускающих неверного истолкования, о неврозах следовало бы сказать, что вследствие процесса сексуального вытеснения они вынуждены выражать сексуальные стремления через другие не сексуальные влечения, то есть компенсаторным образом сексуализировать последние. Но поступая так, мы отходим от психоанализа. Мы снова оказываемся там, где находились до психоанализа, и вынуждены отказаться от полученного с его по- 114 мошью понимания взаимосвязи между здоровьем, перверсией и неврозом. Психоанализ настаивает на признании сексуальных парциальных влечений, эрогенных зон и полученного таким образом расширенного понятия «сексуальная функция» в противоположность более узкому понятию «генитальная функция». Впрочем, достаточно пронаблюдать за нормальным развитием ребенка, чтобы отказаться от подобного искушения. в) В области развития характера нам приходится сталкиваться с теми же силами влечения, действие которых мы выявили в неврозах. Однако их строгого теоретического разделения требует то обстоятельство, что в характере упраздняется то, что свойственно механизму невроза, неудача вытеснения и возвращение вытесненного. При образовании характера вытеснение либо не задействовано, либо оно полностью достигает своей цели — заменить вытесненное реактивными образованиями и сублимациями. Поэтому процессы образования характера менее понятны и менее доступны анализу в сравнении с невротическими1. Однако именно в области развития характера нам встречается хорошая аналогия с описанным нами случаем болезни, то есть подтверждение догенитальной садистской анально-эротической сексуальной организации. Известно — и это давало людям много материала для жалоб, — что очень часто у женщин, после того как они отказались от своих генитальных функций, особым образом меняется характер. Они становятся сварливыми, мучительными и не терпящими возражений, мелочными и жадными, то есть проявляют типичные садистские и анапьно-эротические черты, которые до этого не были им присущи в эпохуженственности. Комедийные поэты и сатирики во все времена направляли свои выпады против «старой карги», в которую превращались прелестная девушка, любящая жена, нежная мать. Мы понимаем, что это изменение характера соответствует регрессии сексуальной жизни на догенитальную садистскую анально-эротическую ступень, в которой мы выявили предрасположение к неврозу навязчивости. Таким образом, она является не только предшественницей генитальной фазы, но и довольно часто также ее наследницей и сменщицей, после того как гениталии выполнили свою функцию. 1 [Ср. более раннюю работу Фрейда «Характер и ан&чьная эротика» (1908b), выше, с. 25 и далее. См. также упомянутые там, с. 30, прим. 2, ссылки на другие источники.1 115
Сравнение такого изменения характера с неврозом навязчивости весьма впечатляющее. В обоих случаях мы сталкиваемся с продуктом регрессии, но в первом случае — с полной регрессией после гладко произведенного вытеснения (или подавления); в случае невроза — с конфликтом, стремлением не допустить регрессии, реактивными образованиями, направленными против нее, и симпто-мообразованиями посредством компромиссов с обеих сторон, расщеплением психической деятельности на способную к осознанию и бессознательную. г) Наша формулировка догенитатьной сексуальной организации является неполной в двух отношениях. Во-первых, она не учитывает поведения других парциальных влечений, в котором многое было бы достойно исследования и упоминания, и ограничивается выделением примата садизма и анальной эротики1. Особенно в отношении влечения к знанию часто создается впечатление, будто в механизме невроза навязчивости оно может напрямую заменять садизм. В сущности, оноявляетсясублимированным, поднявшимся в интеллектуальную сферу отпрыском влечения к овладению, его отвержение в форме сомнения играет важную роль в картине невроза навязчивости2. Второй недостаток гораздо существеннее. Мы знаем, что обусловленная историей развития предрасположенность к неврозу является полной только тогда, когда она точно так же учитывает фазу развития Я, в которой наступает фиксация, как и фазу развития либидо. Однако наша формулировка относилась только к последней, то есть она не содержит всего знания, которого мы вправе требовать. О стадиях развития влечений Я до сих пор мы знаем очень мало; мне известно только об одной многообещающей попытке Ференци (1913) подступиться к этим вопросам. Я не знаю, покажется ли это слишком смелым, если, идя по имеющимся следам, выскажу предположение, что, если развитие Я опережает по времени развитие либидо, то это содействует предрасположению к неврозу навязчивости. Такая поспешность привела бы к тому, что влечения Я вынуждали бы к выбору объекта, в то время как сексуальная функция еще не достигла своей окончательной формы, в результате 1 [На наличие более ранней догенитальной организации, которая характеризуется приматом оральной зоны, Фрейд указал лишь несколько лет спустя. См. «Предварительные замечания издателей», выше, с. 108.) 2 [См. историю болезни «Крысина» (1909;/), выше, с. 97—99.) 116
чего происходит фиксация на ступени догенитатьной сексуальной организации. Если подумать о том, что у больных неврозом навязчивости должна развиваться гипертрофированная мораль, чтобы защитить свою объектную любовь от подстерегающей за нею враждебности, то мы будем склонны определенную меру этого опережения развития Я представить как типичную для человеческой природы, а способность к возникновению морали объяснять тем обстоятельством, что в соответствии с развитием ненависть является предшественницей любви. Возможно, в этом состоит значение тезиса В. Штекеля, который в свое время показался мне непонятным, согласно которому первичным эмоциональным отношением между людьми является ненависть, а нелюбовь1. д) После всего того, о чем говорилось выше, у истерии сохраняется тесная связь с последней фазой развития либидо, которая характеризуется приматом гениталий и появлением функции размножения. В истерическом неврозе это приобретение подлежит вытеснению, с которым не связана регрессия на догенитапьную ступень. Из-за того, что развитие Я нам не известно, пробел в определении предрасположения здесь еще более ощутим, чем при неврозе навязчивости. И наоборот, нетрудно доказать, что другая регрессия на более ранний уровень присуща также и истерии. Сексуальность ребенка женского пола находится, как мы знаем, во власти мужского ведущего органа (клитора) и во многих отношениях ведет себя, как сексуальность мальчика. Последний всплеск развития в пубертатный период должен устранить эту мужскую сексуальность и возвысить происходящую от клоаки вагину до господствующей эрогенной зоны. Очень частое истерическом неврозе женщин происходит реактивация этой вытесненной мужской сексуальности, против которой в таком случае со стороны влечений, сообразных Я, ведется оборонительная борьба. Однако вдаваться здесь в обсуждение проблем истерической предрасположенности мне кажется преждевременным. 1 Stckel (1911, 536). [Об этом также говорится в конце метапснхолошческой работы Фрейда «Влечения и их судьбы» (1915с), Sludienausgabe, т. 3, с. 98— 102.) 117
Мифологическая параллель к одному пластичному навязчивому представлению (1916)
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ ИЗДАТЕЛЕЙ Издания на немецком языке: 1916 Int. Z. ami Psychoanai, т. 4 (2) 110-111 1918 S. К. S. АС, т. 4, 195-197. (1922, 2-е изд.) 1924 G. S., т. 10, 240-242. 1946 G. W., т. 10, 398-400. Эта небольшая работа, в которой анализируется симптом навязчивости, в комментарии не нуждается. 120 У одного 21-летнего больного продукты бессознательной умственной работы осознаются не только в виде навязчивых мыслей, но и в виде навязчивых образов. То и другое могут друг друга сопровождать или возникать независимо друг от друга. В свое время, когда он увидел своего отца, входящего в комнату, у него возникли тесно связанные между собой навязчивое слово и навязчивый образ. Это слово звучало «отцовская задница» (Vaterarsch), а в сопровождавшем его образе отец представал в виде обнаженной нижней части тела с руками и ногами, голова и верхняя часть туловища отсут-ствовати. Гениталии не были обозначены, черты лица нарисованы на животе. При объяснении этого совершенно несуразного симптомооб-разования необходимо заметить, что интеллектуально хорошо развитый мужчина с высокими этическими устремлениями до десятилетнего возраста очень активно осуществлял анальную эротику в самых разных формах. После того как она была преодолена, его сексу&тьная жизнь оказалась оттесненной на анальную предшествующую ступень из-за последующей борьбы с генитальной эротикой. Своего отца он очень любил и уважал, вместе с тем немало его побаивался; однако с позиции своих высоких требований к подавлению влечений и аскетизму отец ему казался «чревоугодником», искателем наслаждений, нацеленным на материальное. «Vaterarsch» вскоре объяснилось как шутливое онемечивание почетного звания «патриарх». Навязчивый образ — это общеизвестная карикатура. Она напоминает о других изображениях, которые с целью принизить заменяют всего человека одним-единственным органом, например его гениталиями, о бессознательных фантазиях, которые ведут к отождествлению гениталий с человеком в целом, и о шутливых выражениях, таких, как: «Я весь внимание»1. Помещение черт лица на живот осмеиваемого персонажа вначале мне показалось весьма необычным. Но вскоре я вспомнил, что видел подобное во французских карикатурах2. Затем случай позна-
121
комил меня с античным изображением, которое демонстрирует полное соответствие с навязчивым образом моего пациента. Согласно греческому сказанию, Деметра в поисках своей похищенной дочери отправилась в Элевсин, была принята Дисавлом и его женой Баубо, но в своей глубокой печали отказалась притронуться к еде и напитку. И тут хозяйка Баубо рассмешила ее, неожиданно задрав свое платье и оголив живот. Обсуждение этого исторического анекдота, который, вероятно, должен объяснять ныне уже непонятный магический церемониат, содержится в четвертом томе труда Саломона Рейнаха «Культы, мифы и религии» (1912) [115]. Там также упоминается, что при раскопках малоазиатского Приена были найдены терракоты, изображающие эту Баубо. На них можно 
увидеть женское тело без головы и груди, на животе нарисовано лицо; задранная юбка обрамляет это лицо, словно копна волос (S. Reinach, там же, с. 117). О превращении влечений, в частности анальной эротики (1917) ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ ИЗДАТЕЛЕЙ Издания на немецком языке: 1917 Int. Z. arzti Psyckoanai, т. 4 (3), 125-130. 1918 S. К. S. N., т. 4, 139-148. (1922, 2-е изд.) 1924 G. S., т. 5, с. 268-276. 1926 Psychoanalyse der Neurosen, 40—49. 1931 Sexualtheorie und Traumlehre, 116—124. 1946 G. W., т. 10, 402-410. Эта работа появилась только в 1917 году, но, по всей видимости, была написана значительно раньше, возможно, уже в 1915 году. Ее публикация постоянно откладывалась в связи экономическими условиями военного времени. Суть этого сочинения Фрейд выразил в абзаце, добавленном им в издании 1915 года «Трех очерков по теории сексуальности» (19(Ш, Studienausgabe, т. 5, с. 93). Кроме того, многие выводы, к которым пришел Фрейд в своем исследовании «превращений влечений», по-видимому, восходят к анализу «Волкова» (1918А), история болезни которого большей частью была написана осенью 1914 года. Основной тезис данной работы довольно подробно разбирается и иллюстрируется примерами в последней части раздела VII указанной истории болезни (Sludienausgabe, т. 8, с. 194 и далее). Список наиболее важных статей, посвященных проблеме невроза навязчивости, которые Фрейд опубликовал после настоящей работы, приведен в «Предварительных замечаниях издателей» к работе «Навязчивые действия и религиозные отправления» (выше, с. 12). 124 Несколько лет назад, основываясь на психоаналитических наблюдениях, я высказал предположение, что постоянное совпадение трех особенностей характера: аккуратности, бережливости и своенравия — указывает на усиление анально-эротических компонентов в сексуальной конституции таких лиц, у которых, однако, в процессе развития в результате «истощения» их анальной эротики это привело к образованию таких предпочтительных для Я способов реагирования'. Тогда для меня было важно сообщить о выявленной мною фактической взаимосвязи; ее теоретическая оценка меня мало интересовала. С тех пор повсеместно утвердилось мнение, что каждая из этих трех особенностей: скупость, педантичность и своенравие — имеет источником влечения анальной эротики, или — выражаясь более осторожно и полно — получают из этих источников значительные субсидии. Случаи, в которых объединение трех упомянутых недостатков накладывало на характер особый отпечаток (анальный характер), являлись лишь крайностями, в которых интересующая нас взаимосвязь должна была быть очевидной даже при поверхностном наблюдении. Несколько лет спустя, руководствуясь особенно убедительным аналитическим опытом, я сделал вывод из обилия впечатлений, что в развитии человеческого либидо перед стадией примата гениталий следует допустить «догенитальную организацию», в которой ведущую роль играют садизм и анальная эротика2. С тех пор стал неизбежен вопрос о дальнейшем местопребывании анально-эротических импульсов влечения. Какова их судьба, после того как они потеряли свое значение в сексуальной жизни в результате установления окончательной генитальной организации? Сохранились ли они как таковые, но теперь продолжают су-
125
шествовать в состоянии вытеснения, подверглись ли они сублимации или истощились, превратившись в особенности характера, или они вошли в новую форму сексуальности, в которой определяющую роль играет примат гениталий? Или, лучше сказать, поскольку ни одна из этих судеб анальной эротики, вероятно, не может быть исключительной: в какой степени и каким образом распределяются эти различные возможности при определении судьбы анальной эротики, органические источники которой все же не могли быть засыпаны из-за появления генитальной организации? Можно было подумать, что для ответа на эти вопросы не будет недостатка в материале, поскольку упомянутые процессы развития и превращения должны происходить у всех лиц, ставших объектом психоаналитического исследования. Но этот материал настолько неясен, а обилие постоянно повторяющихся впечатлений настолько сбивает с толку, что у меня и сегодня нет окончательного решения проблемы —я могу лишь внести некоторый вклад в ее решение. При этом я не буду избегать возможности, когда это позволяет контекст, упоминать некоторые другие превращения влечений, которые не касаются анальной эротики. В конце концов едва нужно подчеркивать, что описанные процессы развития — здесь, как и вообще в психоанализе — были выведены из регрессий, которые были обусловлены невротическими процессами. Исходным пунктом этих рассуждений может стать впечатление, что в продуктах бессознательного — в мыслях, фантазиях и симптомах — понятия «кал» («деньги», «подарок»)1, «ребенок» и «пенис» плохо разделяются и легко подменяются друг другом. Когда мы так выражаемся, мы, разумеется, знаем, что обозначения, употребительные для других областей душевной жизни, мы неправомерно переносим на бессознательное и соблазняемся тем преимуществом, которое приносит с собой сравнение. Поэтому повторим эту же мысль в более безупречной форме: в бессознательном с этими элементами часто обращаются так, как если бы они были экви-вапентны друг другу и вполне могли друг друга заменять. Легче всего это увидеть в отношениях между «ребенком» и «пенисом». Не может быть безразличным то, что оба слова в символическом языке сновидения и в повседневной жизни могут заменяться одним общим символом. Ребенка, как и пенис, зовут «малышом». Известно, что символический язык часто пренебрегает различием 1 [Отношения между калом и деньгами или золотом более подробно рассматриваются в работе «Характер и анальная эротика» (выше, с. 28-29).] 126
полов: «мапыш», первоначально обозначавший мужской член, вторично может использоваться для обозначения женских гениталий. Если достаточно глубоко исследовать невроз женщины, то нередко можно натолкнуться на ее вытесненное желание обладать, как мужчина, пенисом. Случайные неудачи в жизни женщины, довольно часто являющиеся следствием ярко выраженных мужских задатков, снова активировати это детское желание, которое мы в качестве «зависти к пенису» относим к комплексу кастрации, и вследствие обратного течения либидо делают его главным носителем невротических симптомов. У других женщин ничего из этого желания обладать пенисом выявить не удается; его место занимает желание иметь ребенка, фрустрация которого в жизни может затем вызвать невроз. Дело обстоит так, словно этим женщинам стало понятно — что все же не могло быть мотивом, — что природа дала женщине ребенка взамен другого, в чем она ей была вынуждена отказать. Еще от других женщин узнаешь, что в детстве у них имелись оба желания и одно сменило другое. Сначала они хотели иметь пенис, как мужчина, а в более поздней, но по-прежнему инфантильной, эпохе на смену пришло желание иметь ребенка. Нельзя избавиться от впечатления, что случайные моменты из детской жизни, присутствие или отсутствие братьев, рождение нового ребенка в благоприятное время жизни повинны в этом разнообразии, а потому желание иметь пенис в сущности идентично желанию иметь ребенка. Мы можем указать, какая судьба ждет инфантильное желание иметь пенис, если в последующей жизни отсутствуют условия для развития невроза. В таком случае оно превращается в желание иметъмужа, то есть оно мирится с мужем как с придатком к пенису. Благодаря этому превращению побуждение, направленное против женской сексуачьной функции, становится для нее благоприятным. Тем самым для этих женщин становится возможной любовная жизнь по мужскому типу объектной любви, который может утвердиться наряду с собственно женским типом, происходящим отнарцизма. Мы уже слышали1, что в других случаях только ребенок делает возможным переход от нарциссической любви к себе к объектной любви. Стало быть, также и в этом пункте ребенка можно заменить пенисом. Мне несколько раз предоставлялась возможность узнать о сно-виденияхженщин после первых совокуплений. Эти сны со всей оче- |См. работу Фрейда о нарцизме (1914с), Studienausgabe. т. 3, с. 56-58.] 127 видностью обнаруживав желание женщин оставить при себе пенис, который они ощущали, то есть соответствовав — независимо от либидинозного основания — мимолетной регрессии от мужчины к пенису как объекту желаний. Безусловно, появится склонность чисто рационалистически свести желание иметь мужа к желанию иметь ребенка, поскольку однажды становится понятным, что без содействия мужчины нельзя родить ребенка. Но скорее бывает так, что желание иметь мужа возникает независимо от желания иметь ребенка и что, если оно появляется по понятным мотивам, которые целиком принадлежат к психологии Я, то к нему в качестве бессознательного либидинозного подкрепления присоединяется старое желание иметь пенис. Значение описанного процесса состоит в том, что он переводит часть нарциссической мужественности молодой женщины в женственность и тем самым делает ее безвредной для женской сексуать-ной функции. Другим путем часть эротики догенитатьной фазы становится пригодной для использования в фазе примата гениталий. Ребенок все же рассматривается как «люмпф»1 (см. аначиз матень-кого Ганса), как нечто, что отделяется от тела через кишечник; тем самым некоторое количество либидинозного катексиса, которое предназначаюсь содержимому кишечника, может распространиться на родившегося через кишечник ребенка. В языке свидетельством этой идентичности ребенка и кала является оборот речи: получить в подарок ребенка. Ведь именно кат представляет собой первый подарок — часть собственного тела, с которой младенец расстается лишь поддаваясь уговорам любимого человека и которой он добровольно доказывает ему свою нежность, поскольку посторонних людей, как правило, он не пачкает. (Аналогичные, хотя и не такие интенсивные реакции встречаются и с мочой.) При дефекации у ребенка проявляется первый выбор между нарциссической установкой и любовью к объекту. Л ибо он послушно отдает кал, «жертвует» им ради любви, либо удержи вает его для аутоэротического удовлетворения, а позднее —для утверждения своей собственной воли. С принятием последнего решения формируется упрямство (своенравие), которое, стало быть, происходит из нарциссического застревания на анальной эротике. Вполне вероятно, что не золото или деньги, а подарок является следующим значением, к которому продвигается интерес к фекали- ' [Выражение «маленького Ганса, которое он употреблял для обозначения кала. Ср. Studienausgabe, т. 8, с. 50-51 и с. 62. прнм.| 128
ям. Ребенок не знает других денег, кроме тех, что ему дарят, незаработанных, несобственных, унаследованных. Поскольку фекатии — это его первый подарок, он с легкостью переносит свой интерес с этого материала на новый, который предстает перед ним как самый важный подарок в жизни. Кто сомневается в таком происхождении подарка, пусть призовет на помощь свой опыт в психоанати-тическом лечении, изучит подарки, которые он получает от больного как врач, и обратит внимание на бурные переносы, которые он может вызвать у пациента подарком. Стало быть, интерес к калу отчасти продолжается в виде интереса к деньгам, отчасти переводится в желание иметь ребенка. В этом желании иметь ребенка сходятся анально-эротическое и генитать-ное (зависть к пенису) побуждения. Однако пенис имеет также анатьно-эротическое значение, независимое от интереса к ребенку. Отношение между пенисом и наполненной и возбужденной им полостью слизистой оболочки имеет свой прототип вдогениталь-ной, анатьно-садистской фазе развития. Оформленный кат — или, по выражению одного пациента, «палка из ката» — это, так сказать, первый пенис, раздраженная им слизистая оболочка— оболочка прямой кишки. У некоторых людей анатьная эротика остается неизменной и явно выраженной до предпубертатного возраста (до десяти-двенадцати лет); от них узнаешь, что уже вэтойдогениталь-ной фазе в фантазиях и извращенных играх проявлялась организация, анатогичная генитальной, в которой пенис и вагина были представлены «папкой из кала» и кишечником. У других — больных неврозом навязчивости — можно ознакомиться с результатом регрессивного понижения генитальной организации. Он выражается в том, что все фантазии, изначально создаваемые генитатьно, перемещаются в анатьную область, пенис заменяется «папкой из ката», вагина — кишечником. Если интерес к фекатиям нормальным образом пропадает, то изображенная здесь органическая аналогия содействует тому, что он переносится на пенис. Если позднее при сексуальном исследовании узнают, что ребенок рождается из кишечника1, то он становится главным наследником анальной эротики, но предшественником ребенка как в том, так и в другом смысле был пенис. Я убежден, что разнообразные отношения в ряду: фекалии — пенис — ребенок теперь стали совершенно запутанными, и поэто- 1 |См. «Об инфантильных сексуальных теориях» (1908с, Smdienausgabe, т. 5. с. 179-180.] жүктеу/скачать 2.95 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|