Питання про виникнення людини хвилює людство здавна. У XIX ст

Человеческое стадо отличается от своего эволюционного предшественника тем, что на этот этапе появляется индивидуальность людей, а вместе с ней и родственные отношения в сообществе наших древних предков. Возможно, что первоначальной формой индивидуальности служила идентификация человека не со своим именем, а с коллективом. В свою очередь, коллективность отождествлялась с тем или иным животным. Подобная форма коллективной идентификации получила название тотемизма.

Как отмечает С.Токарев, тотем (от алгонкинского слова «тотем» – «его род») – это чаще всего животное, реже растение, которое становится табу (запретным) для всех членов данной праобщины. Тотем – это видимый знак единства и солидарности первобытного рода. Через тотем почитается не только животное, но и данный род. Таким образом, тотемизм – самая ранняя и самая сильная форма идентификации группы. В то же время это первая культурная форма социального символа.

За исключением строго определенных ритуалом обстоятельств к тотему вообще нельзя прикасаться: его нельзя убивать, нельзя есть его мясо и причинять ему какой-либо вред. Ко всем животным данного вида относятся с величайшим страхом, и одновременно, с любовным почтением. Их пытаются задобрить и ждут от них милостей. Случайно погибшее животное оплакивается и хоронится как соплеменник.

Зарождение тотемизма и магии – самые значимые явления неандертальской фазы с точки зрения состояния духа и очередного этапа структурирования семантического пространства. Ее можно назвать фазой тотемического сознания.

Рис. 21. Неандерталец. Неандерталец (фас и профиль). Реконструкция М.М. Герасимова. 1948.

 

Видимо, ритуал невозможен там, где нет первобытных верований и где они еще не появились. Верование и ритуал рождаются практически одновременно. Придать ритуалу особенную, сверхъестественную или потустороннюю силу, вдохновляющую и возбуждающую жизненную энергию исполнителей могло только верование. Самой древней формой верования выступает тотемизм, а одной из самых древних форм ритуала является, следовательно, тотемический ритуал.

Первым объектом верования выступало животное. Наши предки ощущали с избранным в качестве тотема (родового символа) животным, скажем, медведем или волком, такое же кровное родство, как с самыми близкими людьми. Через тотемного предка осуществлялась символическая связь родовой общины с территорией. Тотемизм освящает традиционное право данного рода на его землю и его угодья.

Переход к тотемической стадии существенно обогащает ритуал. Он приобретает чисто театральные эффекты, выстраивается по законам драматургического действия с собственной завязкой, интригой и развязкой. В ритуалах погребения кроме хореографического кружения и завываний, кроме показной порчи вещей умершего встречается раскраска тел и лиц.

Итак, ритуал - это уже не только пританцовывание вокруг костра, но повествование о своем отношении к почитаемому вождю или об истории почитаемого животного, раскрытие характера и образа жизни племени, демонстрация в театрализованных действиях единства поту- и посюстороннего миров. Это эпос в миниатюре. Понятно, что с возникновением ритуала человеческая культура вступила на новую, качественно более высокую ступень своего развития.

Веками повторяющийся обычай постепенно расширяется и обрастает дополнительными структурами, действиями, операциями, которые в совокупности составляют ритуал. Ритуал вырастает из коллективных действий по поводу обычая. Но не простых действий, а внушающих соплеменникам чувство солидарности, приобщенности к группе, коллективную уверенность.

И обычай, и ритуал включали первоначально одни и те же действия. Чем же они тогда различались? Формой и содержанием. Формой потому, что ритуальные действия имели экспрессивно-выразительный характер и поначалу представляли элементы коллективной хореографии, например, вытанцовывание вокруг огня. Содержанием потому, что ритуал имел мировоззренческую начинку. Он призван был вдохновить и сплотить группу, заставить поверить ее в существование каких-то высших сил и духов. Обычай же просто представлял передачи чего-либо, стереотипные действия, основанные на запоминании, некую схему, выполняемую бессознательно. Одними из первых появились на свет ритуальные трупоедение (каннибализм) и захоронение.

Трансляция норм поведения проводилась старшими членами общин при посвящениях – инициациях, где юношам и девушкам сообщают священные предания и верования рода, племени, внушают повиновение обычаям и моральным предписаниям, особенно в области половой жизни и в отношении к старейшим. Неофитам объясняли, что в случае нарушения этих норм они будут наказаны божествами, духами, установившими эти правила.

Суть тотемного танца состояла в уподоблении человека определенному животному: его повадкам, характеру, охотничьим манерам. Магическое соединение в инсценированном действе повадок человека и повадок животного служило для первобытного человека необходимым условием успешной охоты. Во-первых, человек таким способом приобщался к духу родового животного, как бы вставал под его защиту и становился тем самым непобедимым. Во-вторых, человек верил в переселение души животного на время охоты в тело человека, способность того руководить действиями первобытного охотника и таким путем увеличивать вероятность успеха. Ведь животное всегда успешнее человека в охоте, если в ней не пользоваться оружием.

Подражание охотничьему арсеналу поведения избранного животного, его способам маскировки, загонной охоты, подкрадывания к жертве и методам нападения служили также прекрасным тренингом, своеобразными курсами повышения профессионального мастерства. Позже тотемные танцы оторвались от своей естественной основы и превратились скорее в театральную инсценировку, ритуальное и церемониальное представление. Они приобрели некоторую повествовательную функцию, так как рассказывали зрителям, прежде всего молодежи, которая в такие минуты проходила активную фазу социализации и общинного воспитания, историю рода, образ жизни предков, их героические приключения. Таким образом, тотемическая обрядность послужила как бы истоком для театрального действа и мифологии.

Первые реалистические рисунки берут свое начало от магико-тотемической идеи возможности воздействия на тотемное животное через его изображение. С тотемизма берет начало скульптура, передающая сложную символику тотемного знака. Наконец, связь с мифологией определила роль тотемизма в формировании коллективной исторической памяти. В неразрывной связи с верой в тотемических предков находятся представления о тотемическом цикле рождения и смерти. Умерший становился тотемическим предком, он возвращался при новом рождении, чтобы вновь пройти весь цикл.

Одним из наиболее известных следов тотема является восточный (китайский) календарь, в котором каждый год ассоциируется с каким-либо животным (например, «черная свинья», «красная обезьяна»), образуя систему из пяти 12-летних циклов. Сакрализация по признаку крови в иудаизме – также реликт тотемного прошлого.

В первобытном человеческом стаде занятия распределялись в соответствии с естественным разделением труда и способностями каждого из членов этого коллектива. Женщины собирали плоды, поддерживали огонь, присматривали за детьми и делали укрытия из прутьев на временных стоянках. Из шкур убитых животных изготовляли одежду. Мужчины охотились, защищали свою территорию и изготовляли примитивные орудия. Они обрабатывали камни, дерево и кости животных, делали из этих материалов ножи, копья и дубины - весьма грубые изделия, которые, тем не менее, вследствие суровых условий жизни приходилось постоянно совершенствовать. Старики и дети помогали собирать плоды.

Уже этот, довольно примитивный, вид разделения общественного труда представляет собой качественный шаг вперед по сравнению с миром животных. У последних в принципе отсутствует разделение труда между полами. Не бывает так, чтобы, например, у львов самка занималась собирательством, а самец – охотой. Каждый животный – универсальный добытчик пищи. Только у людей одни особи могут пользоваться плодами чужого труда, обменивая их на плоды своего труда.

Разделение труда позволяет человеку собирать или делать только то, что он лучше всего умеет делать, а не то, что ему хочется для удовлетворения биологических потребностей, как у животных. И лев и львица умеют делать одно и то же, кроме единственного различия – рождение и обучение потомства. Разделение труда у людей сразу же поставило их на ступеньку выше по лестнице эволюции. Человек стал узкоспециализарованным, а потому и более эффективным производителем. Специализация мужчин на охоте, а женщин на собирательстве позволило примитивной группе не оставаться без пищи. Если мужчины возвращались с неудачной охоты, они могли удовлетворить свои потребности плодами, собранными женщинами. У животных такой кооперации нет. Удачная охота позволила накормить более калорийной пищей все племя, а плоды и коренья сохранить на черный день.

С момента первого разделения общественного труда сложилась пищевая специализация людей: женщины преимущественно вегетарианцы, а мужчины – мясоеды. Обмен продуктами труда позволил мужчинам получать необходимые организму растительные витамины и минералы, а женщинам – обеспечивать свой собственный организм и организм будущего ребенка витаминами, содержащимися в мясе. Как выяснилось, большинство приматов питаются как мясной, так и растительной пищей. Прожить исключительно на мясной диете человеку, видимо, невозможно. Обмен разноориентированной пищей позволял устанавливать первобытным людям более тесные социальные связи.

Чем разнообразнее источники питания и пища, тем гарантированнее их поступление. Но чем разнообразнее питание, тем разнообразнее культурная жизнь общества и тем больше возможностей для развития человеческой личности. Разнообразие пищи почти зеркально отражается в разнообразии типов личности и типов поведения.

Чем гарантированнее питание, тем больше численность проживающего на данной территории населения, тем выше вероятность перехода к оседлому образу жизни и, стало быть, развитию городской культуры. Чем многочисленнее население, тем крупнее становятся общества, тем разнообразнее, универсальнее и гибче доминирующая культура, которая опирается или окружена широким спектром субкультур.

Чем многочисленнее население, тем сложнее им управлять, тем более громоздким становится государственный аппарат, тем больше постановлений, законов и нормативов издается. Следовательно, тем выше вероятность перехода от неписаного к писаному своду социальных норм. Чем больше размеры группы, тем актуальнее становится поиск подходящих правил соединения неженатой молодежи и обучения ее добытым знаниям. Стало быть, тем необходимее совершенствование институтов семьи, брака, образования.

 

Древнейшим видом коммуникации К.Леви-Стросс считал обмен женщинами. Оборотной стороной таких обменов надо считать запрет инцеста – недопущение брачных связей внутри рода. Обмен женщина одновременно выступал и как обмен высшими ценностями.

Чем глубже разделение труда в первобытном стаде между полами, тем весомее роль социальных факторов. В стаде животных и в стаде предлюдей шансы на спаривание определялись физической силой, более старший и более сильный самец монополизировал это право, отгоняя, выгоняя или уничтожая вовсе молодых претендентов. В человеческом стаде на первый план выдвинулись статусные права. Если прежде самец, не спрашивая самку, просто овладевал ею, то теперь женщина выбирала себе брачного партнера в зависимости от того, насколько хорошо он выполняет функцию кормильца и заботливого отца. Мужчина, в отличие от самца, перестал воспринимать женщину как машину для воспроизводства потомства и передачи его генов следующим поколениям. Она стала его социальным партнером, от взаимодействия с которым зависело его экономическое выживание и общественное благополучие.

Иными стали взаимоотношения между двумя мужскими поколениями. Теперь уже мужчина, как глава семейства, находил своему сыну брачного партнера, готовил подарки, обучал социальным навыкам.

Чем глубже разделение труда, тем больше различий наблюдается между членами одной группы, а значит тем выше уровень социального неравенства и дифференциации. Чем выше уровень социальной дифференциации в социуме, тем разнообразнее общественная жизнь. Но это одновременно порождает новые задачи, решать которые человечеству предстояло еще только научиться. Прежде всего речь идет о том, чего не было в мире животных. Мать обучала детенышей только навыкам охоты и выживания. Но в человеческом стаде зародились социальные отношения, которым тоже необходимо было обучать молодое поколение. В одиночку мать не могла справиться. К воспитанию детей привлекается отец, а социализация превращается сначала в совместное - отцовско-материнское, - а затем в коллективно-общинное мероприятие. Таким образом, на стадии человеческого стада впервые появляется социализация в истинном смысле слова.

Выход за узкие рамки семейных отношений и превращение в общественное событие произойдет уже на следующем витке эволюции, когда появятся племена, рода и вождества. И вновь движущей силой прогресса выступит знакомое нам разделение общественного труда.

Общественное разделение дало человечеству еще две важные вещи. Первая – стоянка охотников или первобытный лагерь. Большинство обезьян вынуждены постоянно перемещаться, находя пропитание там, где они остановились. Где застигала их ночь, там они и устраивали себе гнездо. При таком образе жизни не могут появиться скарб, домашняя утварь, орудия, съестные припасы. Постоянный лагерь для первобытных людей служил тем местом, куда они возвращались после длительного отсутствия, прежде всего мужчины-охотники, где они находили знакомых собратьев, членов семьи, предметы и пейзаж, к которым они успели привязаться и считали своими. Стоянка – одновременно место отдыха (рассказы об охоте, обсуждение последних событий, развлечения и игры), школа (обучение молодого поколения социальным и трудовым навыкам) и кухня (распределение, приготовление и употребление пищи).

Наличие постоянного лагеря позволяло полнее изучить окружающую местность, узнать все биоресурсы и эффективнее их использовать. При мигрирующем образе жизни животные и птицы перемещаются вдоль определенного маршрута, мало отклоняясь в стороны и довольствуясь лишь тем, что встречают под ногами. Примитивный лагерь давал радиальный охват: мужчины и женщины могли участок за участком обследовать всю окружающую площадь, ничего не пропуская, а затем вернуть на место, чтобы утром возобновить обследование. Как только все ресурсы прилегающей местности были использованы, группа или племя сворачивало лагерь и переносила его на другое место.

Постоянный лагерь укреплял также и межпоколенные связи. Женщина привлекала к переноске собранных плодов подростков, занимаясь приготовлением пищи, она наблюдала за поведением детей, контролируя и направляя их действия. Подростково-женские группы занимались собирательством, обустройством жилища и приготовлением пищи, воспитанием и передачей жизненного опыта, организацией досуга и игровой деятельности.

При бродячем образе жизни каждая женщина могла позволить рожать не чаще, чем один раз в пять-шесть лет, когда предыдущий ребенок уже сможет самостоятельно ходить на большие расстояния, так как при перекочевках нести более одного младенца (плюс различный хозяйственный груз) она была не в состоянии. Постоянные поселения резко изменили ситуацию. Для земледельцев (да и для кочевников, обладающих вьючным транспортом, и для оседлых скотоводов) это ограничение снимается, и появляется возможность для каждой женщины полностью реализовать свои способности к деторождению. Это означало, что прирост населения у оседлых производящих обществ, их способность к демографической экспансии становились в пять-шесть раз выше, чем у бродячих присваивающих групп.

Разделение труда – это закрепление людей за выполнением определенных задач. Чем глубже разделение труда, тем уже задача, закрепленная за каждым индивидом, тем больше вероятности, что он выполнит ее более качественно. Но чем выше качество исполнения задач, прежде всего экономических, тем выше общий уровень культуры группы. Образно можно сказать так: локомотивом социальной и культурной истории выступает общественное разделение труда.

С ростом профессионализации и выделением верхушки общества резко возрастала эффективность производства. Об этом догадывались уже в глубокой древности. В книге Мэн-Цзы 1У-Ш веков до н.э. мы читаем: «Когда бы каждый сам делал все, что способны принести человеческому телу сто ремесел, да и пользовался только тем, что сделал сам, весь народ не знал бы отдыха».

Родовые группы охотников древнего каменного века, состоявшие из отдельных семей порой в несколько десятков человек, сменились земледельцами, в поселениях которых уже существовала дифференцированная социальная система. Первоначально единообразное общество все более отчетливо делилось на группы и социальные слои. Предметы, найденные в более древних захоронениях, свидетельствуют о равенстве жителей поселений независимо от пола. Полноправными членами общества были даже дети.

Коллективизм этого образа жизни наиболее ярко проявлялся во время совместных работ на полях и при строительстве ирригационных сооружений. Однако уже начался первый этап специализации труда: ремесленники обрабатывали камни и металлы, изготовляли керамику, остальные добывали пищу.

Об особенностях социальной структуры можно судить по распространенным в Центральной Европе длинным домам, их население представляло собой уже отдельные сообщества. В одном таком доме жило, вероятно, от 30 до 60 человек, которые совместно строили укрепления и работали на полях. Это сообщество образовывали, как правило, кровные родственники. Они еще не знали частной собственности на землю, - в то время она еще только зарождалась. Наибольшие изменения в социальные отношения земледельцев привнесли начавшиеся войны. Насилие существовало и во времена охотников и собирателей, но только появление собственности, проблемы ее приобретения, приумножения и защиты способствовали развитию специфически военного мышления. Впервые в истории ремесленники начали изготовлять оружие и другие технические средства для борьбы человека с человеком. Изменился и характер содержимого захоронений. Мужчин чаще погребали с оружием, особенно если это был известный воин. К III тысячелетию до н.э. глубокие изменения в социальной жизни привели к появлению института царской власти. В Египте более четко пролегла грань между правителем и остальными членами общества: царя, до этого лишь богатого и влиятельного человека, игравшего ведущую роль в обществе, приравнивали к божеству. От других людей его отделяла пропасть, созданная религией. Так некогда равноправное общество благодаря объединению религиозной и политической власти превратилось в абсолютную монархию с сильным аппаратом управления.

В Месопотамии царства формировались вокруг шумерских городов, центрами которых были храмы. Жрецы здесь контролировали не только культовую деятельность, но и хозяйственную жизнь, организацию орошения и главные зернохранилища. Принадлежность практически всей земли в городе местному божеству и всеобъемлющее подчинение управления, хозяйства и культуры храму позволяли жрецам представлять царя как наместника Бога на земле.

В период становления государства зависимость населения от царя не была еще столь сильной. Разливы больших рек не только позволяли собирать богатые урожаи, нужно было проводить работы, которые требовали совместных усилий населения, что формировало особенности общественного устройства. Обработка земли привела к появлению крупных общин, из которых на основе растущего богатства возникали большие города как опорные пункты обороны и экспансии. Различия в функциях отдельных групп сформировали новые группы - жрецов, ремесленников, торговцев, наемных работников и земледельцев. Вскоре общество стало делиться на аристократию, свободных людей и рабов.

 

Рис. 22. Каменные орудия труда древнего человека

 

***

Исторические заслуги данной стадии эволюции человеческого рода заключаются в том, что она подготовила все необходимые социобиологические предпосылки для формирования человеческого общества. После нее эволюция стала качественно иной – из преимущественно биологической она становится преимущественно культурной. Человеческое стадо – такое промежуточное состояние, при котором биологическое и культурное начало находились в неразделенном состоянии, не имея преимуществ друг над другом. В этом плавильном котле еще трудно разглядеть собственно человеческие черты, которые только еще начинают прорисовываться на общем зверином фоне. Тем не менее, именно на этой стадии развития можно твердо говорить, что социальное начало победило и эволюция приобрела необратимо прогрессивное направление.

Перечислим типы древнейших орудий:

чоппер – большое орудие из заготовки (галька, желвак, обломок) с оббивкой края с одной стороны;

чоппинг – большое орудие из заготовки (галька, желвак, обломок)с оббивкой края с двух сторон.

В зависимости от формы исходной заготовки  и характера  острого (рабочего) края (протяженность лезвия, его форма)  выделяются разные типы чопперов и чоппингов: боковые, концевые, остроконечные и т.д.

Кроме орудий, выделяются:

нуклеус – галька, желвак или обломок камня, от которого откалывались сколы, или отщепы, которые могли далее использоваться как орудия;

отщеп – осколок камня с острыми краями, отколотый от нуклеуса или при изготовлении орудия. Этот отщеп, или скол использовался как орудие без дальнейшей обработки или с минимальной ретушью, но мог также выбрасываться за ненадобностью, становясь отходом при обработке лезвий орудий.

В олдованских индустриях иногда трудно отчленить чопперы и чоппинги от нуклеусов, поскольку камень мог оббиваться одновременно с двумя целями: оформление лезвийного края орудия и получение отщепов для их дальнейшего использования.

1. обработка их была нацелена только на создание рабочего края (лезвия) и, порой, обеспечение удобного захвата орудия рукой, а общая форма его не была предметом внимания мастера;

2. обработка производилась, как правило, путем грубой оббивки крупными сколами, без дополнительного выравнивания лезвий мелкими сколами («ретушью»);

3. эти орудия использовались, видимо, только как прямое продолжение руки, метательных орудий достоверно неизвестно, хотя наверняка и австралопитеки, и "ранние Homo" умели бросать разные предметы (часто находимые сфероиды интерпретируют как метательные камни).

Древнейшие примеры использования кости известны из южноафриканских пещер Сварткранс и Дримолен Кэйв с датировками около 1,2-1,8 млн.л.н.; они выглядят как костяные обломки, использовавшиеся для расковыривания термитников, что было доказано экспериментально по характерной изношенности концов орудий. Иногда орудия изготавливались из обломков крупных костей по той же технологии, что и каменные орудия, но специальной технологии обработки кости ещё не было. Несмотря на простоту олдованских орудий, их изготовление требует определённых навыков и интеллектуальных способностей, точности взгляда и верности руки. Орудия эти достаточно эффективны как режущие; экспериментально было показано, что чопперами несколько человек могут разделать тушу слона за пару часов.

человеческое свойство нам кажется более существенным: прямохождение (7 млн.л.н.), изготовление орудий труда (2,7 млн.л.н.), заботу о немощных соплеменниках (1,8 млн.л.н.), приручение огня (1,5 млн.л.н.), появление мозга современного размера (200 тыс.л.н.), украшения (не менее 80 тыс.л.н.), погребения умерших (не менее 60 тыс.л.н.), искусство (не менее 50 тыс.л.н.), подбородочный выступ (не менее 45 тыс.л.н.), появление мозга современного строения (25 тыс.л.н.)

Древнейшие жилища – более 1,75 млн. лет

Керамика появилась не менее 15 тыс. лет назад

Культурные растения - 12 тысяч лет назад

Алексеев В.П. От животных – к человеку. – М. : Советская Россия, 1969. – 192 с.

Алексеев В.П. Становление человечества. – М. : Политиздат, 1984. – 462 с.

Бунак В.В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюия. – М. : Наука, 1980. – 328 с.