Польша и поляки в творчестве А. И. Солженицына

Тема Польши и поляков существовала в русской литературе почти всегда. Долгое время Польша была самым сильным европейским соседом российской империи. В шестнадцатом веке и в начале XVII века Польша пыталась распространить свое влияние на Русские Земли. Во время смуты появилась даже такая идея, чтобы польский наследник престола Владислав IV Ваза стал царем России. Начиная со второй половины XVII в., ситуация изменилась коренным образом: Россия начала экспансию на польские территории. Это привело в 1795 году к гибели Речи Посполитой.

Постоянные войны, смешанные семьи, проблема национальности граждан Великого Княжества литовского являются причиной того, что тема Польши была всегда актуальной в России. Пик интереса русской литературы к полякам начался в XIX в., когда часть Польши стала частью Русской империи. К полякам, которые с 1795 г. (1815 или 1830) стали гражданами Империи, почти все русские относились, как к чужим. Большинство поляков также, несмотря на свое привилегированное положение в империи, не чувствовали себя подданными царя и стремились к восстанию и полной независимости своей Родины. Русская литература реагировала на действия поляков импульсивно, не всегда понимая их поведение. Если до 1830 года многие русские писатели дружили с польскими, то с 1830 года – со времен польского, или так называемого «ноябрьского», восстания, они начали отрицательно высказываться о своих польских друзьях, и особенно об их стремлении к независимости. В это время популярным стал даже тезис о Польше как Иуде — предателе Славянства. Это, несомненно, позволяет говорить о явлении широко распространенной полонофобии в русской литературе¹. Отрицательно о поляках писали не только авторы XIX века, например, Федор Михайлович Достоевский в «Братьях Кармазовых» и «Игроке», но и такие современные писатели, как, Станислав Куняев в «Шляхте и мы». Однако история русской литературы знает так же и много писателей, которые положительно относились к Польше и полякам. Об Александре Герцене можно даже сказать, что он боролся за независимость Польши. Александру Солженицыну намного ближе по отношению к Польше взгляды А. Герцена, чем Ф.М. Достоевского.

Лауреат литературной нобелевской премии многократно высказывался о Польше в своих художественных произведениях, интервью и многочисленных публикациях. В «Архипелаге ГУЛаг» он дважды писал о Ежи Венгерском – польском инженере, который, подобно многим другим солдатам Армии Краевой (Armia Krajowa), попал в лагерь. Первый раз автор вспоминает о Е. Венгерском, когда тот согласился одолжить ему, почти не знакомому человеку, свой складной метр². Это не был обычный поступок, потому что в лагере была другая система ценностей и метр был самым ценным имуществом заключенного. Но для Солженицына это был пример нормального человеческого поведения в нечеловеческих условиях. Второй раз А. Солженицын описывает Е. Венгерского во время забастовки, когда заключенные, протестуя против нечеловеческих условий, отказались принимать пищу. Однако, после нескольких дней голодовки, властям лагеря удалось сломить сопротивление заключённых. По свидетельству Александра Исаевича Солженицына, не покорился только один человек — Ежи Венгерский. Описание поведения Ежи Венгерского ярко иллюстрирует то, как писатель относился к полякам. Стоит еще подчеркнуть, что автор очень редко писал с таким восторгом о своих соотечественниках, с каким он пишет о гордом поляке.

“Среди сотен писем, которые я теперь получаю, было особенно радостно и приятно получить Ваше. Я искренне Вас любил и люблю, часто вспоминаю эти годы. Удивительное в Вас сочетание с одной стороны доброты и человеческого расположения, с другой стороны, выдержки и чувства чести. Никогда не забуду Вас 26-го января, как Вы отказались идти на ужин”.³

Е.Венгерский получил еще в шестидесятые годы несколько коротких, но очень теплых писем от А. Солженицына. Они очень хотели встретиться друг с другом, но им к сожалению это не удалось. Потом А. Солженицын был вынужден эмигрировать на Запад

и долгие годы не могло быть речи о том, чтобы встретиться. После выдворения писателя из Советского Союза Ежи Венгерски только один раз получил письмо-микрофильм из США от А. Солженицына⁴. Возможно, А. Солженицын написал таких писем намного больше, но польские службы безопасности, по всей вероятности, перехватили их переписку. О вышеупомянутом фрагменте «Архипелага ГУЛага» Е. Венгерский узнал от знакомых, которые слушали польские передачи Радио «Свобода». С одной стороны этот фрагмент был для него поводом для гордости, но, с другой стороны, у него сразу же могли появиться проблемы с польскими службами безопасности. Но, к счастью, это были уже семидесятые годы и все закончилось только несколькими неприятными разговорами.

А. Солженицын уже в начале семидесятых годов высказал свое мнение по поводу катынского растрела. Свое мнение по поводу преступления советских властей он высказал в 1973 г. в статье «Раскаяние и самоограничение как категории народной жизни». Рассуждая о сложных отношениях между Польшей и Россией, А. Солженицын призывал оба народа к тому, чтобы они признались (точнее раскаялись) в том, что каждый из них виноват перед соседом. Писатель от имени россиян просил прощения за все грехи России: за три раздела Польши, за подавление восстаний, за русификацию. Писатель не забыл также о других событиях: «высокоблагородный удар в спину гибнущей Польше 17 сентября 1939 года; и уничтожение цвета Польши в наших лагерях; и отдельно Катынь; и злорадное холодное наше стояние на берегу Вислы в августе 1944 года, наблюдение в бинокли, как на том берегу Гитлер давит варшавское восстание национальных сил — чтоб им не воспарять, а мы-то найдем, кого поставить в правительство (я был там рядом и говорю уверенно: при динамике нашего тогдашнего движения форсировка Вислы не была для нас затруднительна, а изменила бы судьбу Варшавы)».⁵

Одновременно Солженицын заявил, что со стороны Польши он также ожидает взаимного раскаяния. По его мнению, Польша также неоднократно была виновата перед Россией и должна попросить прощения за завоевание и угнетение русских земель в XVI веке, за войны Сигизмунда III, за двух самозванцев на русском престоле, за захват Смоленска, за поход Владислав IV и за подавление восстания Богдана Хмельницкого⁶. А. Солженицын к этому списку добавляет еще и разрушение более 100 православных церквей в Польше в 1937 году и поход Ю. Пилсудского на Киев. По его мнению, это самый яркий пример довоенного польского экспансионизма. По этому поводу А.Солженицын пишет следующее: «Больше столетия, испытав горечь разделенного состояния, вот Польша получает по Версальскому миру независимость и немалую территорию (опять за счет Украины и Белоруссии). Первое внешнее действие ее — в 1920 году напасть на Советскую Россию — напасть энергично, взять Киев и иметь цель выйти к Черному морю. (…) Эта цель Польше не вполне удалась (но контрибуция с Советов взята). Тогда второе внешнее действие ее, 1921 г.: беззаконное отобрание Вильнюса со всею областью от слабой Литвы»⁷.

Писатель одним из первых в 1978-м году поздравил Польшу с выбором Кароля Войтылы на должность Понтифика. Он выразил свое убеждение в том, что выбор поляка на ватиканский престол — это следующий удар по коммунистической системе. В отличие от многих глубоко верующих православных русских А. Солженицын был очень рад, что у католиков будет сильный и мудрый наставник – Папа Римский.

О польском Папе А. Солженицын всегда высказывался очень положительно. Перед возвращением в Россию ему удалось в Ватикане встретиться с Иоанном Павлом II. А. Солженицын в интервью, данном Джозефу Пирсу, воспоминал, что во время беседы, которая длилась полтора часа, их мнения разошлись только один раз — в ходе дискуссии на тему попыток католиков сотрудничать с большевиками в двадцатые годы XX-го века. Папа Римский не соглашался с мнением писателя, который был убежден, что Ватикан пытался расширить свое влияние на Востоке во время кризиса православной церкви в 30 годы XX века. Понтифик ответил, что такие разговоры велись только по собственной инициативе отдельных священнослужителей.⁸

Не все знают, что Солженицын поддерживал также польский независимый профсоюз “Солидарность”. В его поддержку он отправил телеграмму польским рабочим, в которой восхищался их духом и достоинством.⁹

Не оставил он своих польских собратьев и в декабре 1980 года, когда в Гданьске начались репрессии против оппозиционеров — борцов за независимую Польшу. В их защиту автор написал короткое сообщение, в котором заявлял о репрессиях советской системы народов, живущих в Центральной и восточной Европе. Это была даже не статья, а всего лишь несколько предложений о стремлениях «кровавых последователей Ленина» покорить мир. И в заключении добавил, что в эти дни «сердце подневольного русского народа — вместе с польским».¹⁰

Он высказывал свое мнение и по поводу лидера «Солидарности» — Леха Валенсы. В 1982 году он отправил Нобелевскому комитету мира письмо в поддержку его кандидатуры. У А. Солженицына не было никаких сомнений, что Л.Валенса – это мужественный лидер польской оппозиции, стремящейся, самым простым путем к независимости, с которой должны брать пример и другие народы социалистического лагеря. Писатель в своем письме заявил, что «мы все в долгу у Л. Валенсы – больше чем это, может быть, сознают сегодня в Европе».¹¹ Поэтому он был особенно рад, что Л.Валенса получил нобелевскую премию. Через польскую службу Би-Би-Си он заявил, что раньше такие премии получали люди, которые капитулировали перед агрессором, а «Сегодня этой премией награждён безоружный человек высокого духа, самый выдающийся борец не только за права народных масс, но и за будущность всего мира, на самом горячем участке борьбы и в самые мрачные месяцы Польши»¹².

А. Солженицын никогда не был в Польше, но во время Великой Отечественной Войны вместе с советским фронтом наступал на территорию тогдашней Восточней Пруссии – сегодняшней Польши. Он всегда очень внимательно следил за этой территорией. Самым ярким свидетельством того являются описания Восточной Пруссии, которые он позднее представил в «Красном колесе», описывая шествие и судьбы Армии Самсонова. Читатели «Архипелага ГУЛага», наверное, помнят, что именно на территории сегодняшней Польши А. Солженицын был арестован. В январе 1945 года, вместе со всей батареей, он освобождал несколько польских городов. В Польше он был арестован. Писатель воспоминает в «Архипелаге ГУЛаг» свой арест и дорогу в Москву: «Я молчал в польском городе Бродница — но, может быть, там не понимают по-русски? Я ни слова не крикнул на улицах Белостока — но, может быть поляков это все не касается? ¹³» В 2008 году жители и мэр города Бродница установили памятную доску в честь трехдневного пребывания А.Солженицына в их городе.¹⁴ Эта доска была открыта 13 декабря 2008 года в честь 90-летия рождения А. Солженицына в парке им. Яна Павла II (Иоанна Павела II) — одном из самых почетных мест г. Бродница.

Значительное большинство поляков после знакомства с произведениями А. Солженицына, утвердилось в своем отрицательном отношении к коммунизму. Адам Михник — бывший польский оппозиционер и борец за независимую Польшу, сегодня редактор «Gazety Wyborczej», сказал, что «Архипелаг ГУЛаг» был для него шоком. Благодаря этой книге, русский язык перестал быть для него языком лжи и обмана, а он сам понял, что кроме России Брежнева существует еще и не известная ему до того времени Россия А. Солженицына¹⁵. Уже в 70-е годы подобное мнение об А. Солженицыне высказывали Густав Герлинг-Грудзинский — автор «Innego świata/ Другого мира» — самой известной польской книги о лагерях, и Ян Новак- Езеряньский — директор польского вещания Радио «Свобода».

Последние десять в Польше почти не говорили об А. Солженицыне. Время от времени кто-то высказывался о нем как о мертвом писателе-пророке или как о русском националисте. Последнюю книгу нем издал в 1994 году профессор Люциан Суханек¹⁶. В 2005 году появился перевод короткой американской биографии, написанной Джозефом Пирсом¹⁷. Стоит также отметить, что в 1997 году был издан сборник материалов конференции «Александр Солженицын и Польша»,¹⁸ Но он практически не доступен. В книге «Antyrosja — historyczne wizje Aleksandra Soіїenicyna. Próba polskiego odczytania» мною была предпринята попытка обратить внимание на эту проблему и начать в Польше дискуссию о творчестве и деятельности А. Солженицына.¹⁹ К счастью, время от времени в Польше появляются новые издания произведений А. Солженицына. Но пока ни одно издательство еще не решилось издать «Красное колесо» и «200 лет вместе».