Посвящается

235

То, что уже давно стало знаменательной и неотъемлемой чертой экономической жизни, сегодня начинает проявляться также в образовании и интеллектуальной жизни. Рост университетов с 5 тыс. до 50 тыс. студентов представляет собой не просто линейное увеличение их масштаба, а крупные изменения во внутренней структуре. Если в прошлом (и это в определенной мере еще остается справедливым для Оксфорда и Кембриджа) вопросы финансирования, административного управления, приема и обучения были прерогативой единого академического органа, то теперь мы видим сложную иерархию хозяйственных чиновников, администраторов, руководителей учебных подразделений и исследовательских институтов, должностных лиц, отвечающих за прием студентов, и преподавателей, причем первые и последние находятся между собой в сложных отношениях бюрократического типа. В научно-исследовательских институтах и академических учреждениях идет аналогичный процесс роста дифференциации — и напряженности — в коллективе. Если в этом плане и

имеет место нечто, отличающее вторую половину двадцатого столетия от первой, то это проникновение специализации функций из сферы экономики в сферу интеллектуальной деятельности.

Эти две концепции — темпы перемен и изменение масштабов — представляют собой идеи, вокруг которых может быть построено обсуждение ключевых структурных компонентов постиндустриального общества — знания и технологий.

ХАРАКТЕРИСТИКИ ЗНАНИЯ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЗНАНИЯ

Каким образом можно датировать общественное изменение? Как определить время появления новой социальной проблемы? Что касается характера знания, то переломным моментом я условно назвал бы 1788 год. Как отмечается во вводных замечаниях к 11-му изданию Британской энциклопедии, «ее первые издания (1745—1785 годы), как и все предшествовавшие ей аналогичные работы, составлялись одним или двумя людьми, которые могли считать все сферы человеческих знаний полем приложения своих усилий. Начиная с 3-го издания (1788 год) при составлении энциклопедии впервые решено было полагаться на знания специалистов». Такова дата, когда единый массив знаний был расчленен на части. Следует отметить, что в подготовке издания энциклопедии 1967 года принимали участие около 10 тыс. «известных экспертов».

Что понимается под «знанием»? «Энциклопедия» означает «полный спектр», и в сферу этого определения может быть включено все, что известно человеку (что записано или сказано). Для целей данной главы я определяю знание как совокупность субординированных фактов или суждений, представляющих собой аргументированное утверждение или экспериментальный результат, способный быть переданным другим людям с использованием средств связи в определенной систематической форме. Таким образом, я отличаю знание от новостей и сообщений развлекательного характера. Знание состоит как из новых суждений (исследования), так и новых изложений уже известных суждений (учебники).

236

Глава III

1. Практические знания, которые пригодны для использования в работе, решениях и действиях и могут быть подразделены, в соответствии с видами человеческой деятельности, на: а) профессиональные знания; б) предпринимательские знания; в) знания навыков физического труда; г) знания в области ведения домашнего хозяйства; д) иные практически применяемые типы знания.

2. Интеллектуальные знания, удовлетворяющие интеллектуальную любознательность человека и считающиеся составной частью либерального образования, гуманистического и научного обучения, общей культуры и приобретающиеся, как правило, в результате активного сосредоточения усилий на оценке существующих проблем и ценностей.

3. Бесполезные и развлекательные знания, вызванные к жизни неинтеллектуальной любознательностью или желанием получить легкое развлечение или эмоциональный стимул, включающие местные слухи о происшествиях, в том числе криминальных, легкие романы и рассказы, шутки, игры и т.п., приобретающиеся, как правило, в результате пассивного отдыха после занятий

237

«серьезными» делами и подходящие для удовлетворения эмоциональных потребностей человека.

4. Духовные знания, имеющие отношение к религиозному пониманию Бога и путей спасения души.

5. Нежелательные знания, находящиеся вне сферы интересов человека, обычно приобретающиеся случайно и сохраняющиеся бесцельно⁷.

Р.Лэйн, выдвинувший идею «общества знания» (knowledge society), стремится подвести философско-эпистемологический фундамент под свою концепцию. Подобно Ф.Махлупу, он включает в нее как «знаемое (известное)», так и «состояние знания», однако стремится также подчеркнуть возрастающее социальное самосознание, обеспечиваемое таким знанием. Р.Лэйн пишет: «В качестве первого приближения к определению можно сказать, что обладающее знаниями общество (knowledgeable society) — это такое общество, члены которого в большей мере, чем члены других сообществ: а) познают основы своих представлений о человеке, природе и обществе; б) руководствуются (возможно, бессознательно) объективными стандартами истины, а при достижении высокого уровня образования следуют научным правилам доказательства и построения выводов; в) выделяют значительные ресурсы на получение знаний, в результате чего имеют большой их накопленный объем; г) систематически собирают, организуют и интерпретируют знания для извлечения из них всего того, что полезно для практических целей; д) используют знания для демонстрации (и, возможно, модификации) своих ценностей и целей, а также для их совершенствования. В той же мере, в какой основанием «демократического» общества являются государственные и межличностные отношения, а основанием «общества изобилия» — экономика, корни общества, обладающего знаниями, уходят в эпистемологию и логику познания»⁸.

Определения такого рода не являются ни правильными, ни ошибочными; они скорее устанавливают некоторые границы ис-

238

пользования терминов. При рассмотрении проблем всеобъемлющих социальных изменений следует учитывать эти формулировки. Однако для целей социальной политики, [в центре которой находится] необходимость определять пропорции распределения ресурсов общества для конкретных целей социального характера, я предложил бы более узкое определение: знание — это то, что объективно известно, это интеллектуальная собственность, принадлежащая определенному лицу или группе лиц и удостоверенная авторским правом или какой-либо другой формой социального признания (скажем, публикацией). Это знание оплачивается — на основе времени, затраченного на исследование и изложение его результатов, и на основании расходов, связанных с его распространением и передачей при обучении. Знание подвержено оценкам со стороны рынка, высших административных и политических должностных лиц или равных им по положению людей, которые могут высказывать суждения в отношении как ценности результатов, так и обоснованности претензий на ресурсы, когда таковые предъявляются. В этом смысле знание является составной частью социальных инвестиций; оно представляет собой законченное изложение [чего-либо] в форме книги, статьи или даже компьютерной программы, записанной на бумагу или магнитную ленту с целью передачи, и подвержено грубой количественной оценке. Нет необходимости подчеркивать, что такое утилитарное определение не претендует на включение таких вопросов «социологии знания», как социальное установление идей, их взаимосвязи, их отношение к тем или иным структурным основам и т.п. Любая оценка специфического характера того или иного конкретного набора знаний, безусловно, потребует рассмотрения подобных вопросов, однако в данном случае это не входит в мои задачи⁹.

ИЗМЕРЕНИЕ ЗНАНИЯ

Проявления роста. В последние годы мы привыкли к утверждениям, что знание увеличивается экспоненциальными темпами.

⁹ О всеобъемлющей парадигме, излагающей типы вопросов, на которые должна ответить социология знания, см.: Merton R.K. The Sociology of Knowledge // Social Theory and Social Structure. Glencoe (111.), 1957. P. 460-461.

Параметры знаний и технологии

239

Ф.Райдер размышлял — и эти размышления выглядели в тот период эксцентрично — о том, что произойдет, если Иельская библиотека будет и впредь продолжать расти «темпами, не более самых консервативных», которыми фонды библиотеки увеличивались в предыдущий период. В этом случае, подсчитал он, і; 2040 году Иельская библиотека будет иметь «приблизительно '00 млн. томов, которые будут занимать более 6 тыс. миль по-юк. Набор ее каталогов — если тогда они сохранятся в карточной форме — будет состоять из почти трех четвертей миллиона іщиков, занимающих не менее восьми акров площади помеще-

240

ний. Новые поступления достигнут 12 млн. томов в год, а их каталогизация потребует штата библиографов, превышающего 6 тыс. человек»¹².

Результаты проведенных Ф.Райдером исследований роста американских научных библиотек были распространены Д.Прай-сом на оценку всей совокупности научных знаний. В своей первой книге, посвященной этой проблеме, «Наука со времен Вавилона»¹³, он стремился нарисовать картину роста издания научного журнала и научной газеты как двух основных индикаторов знания. И тот, и другая были продуктами научной революции конца XVIII века. Они позволяли обеспечить сравнительно быструю передачу новых идей растущему кругу лиц, проявлявших интерес к науке. Старейшим из сохранившихся журналов являются «Философские труды Лондонского Королевского Общества», впервые опубликованные в 1665 году, за которыми последовали еще три или четыре подобных журнала других национальных академий европейских государств. Затем число издаваемых журналов стало расти, достигнув к началу девятнадцатого века около ста, к середине столетия — тысячи, а к 1900 году — примерно 10 тыс. Д.Прайс делает следующий вывод: «Если произвести... подсчет за период с 1665 года до наших дней, сразу же становится очевидным, что огромный рост количества научных периодических изданий от единицы до порядка ста тысяч происходил с чрезвычайной регулярностью, которую редко можно наблюдать в статистике какой-либо человеческой деятельности и природных процессов. С большой степенью точности вырисовывается, что это количество возрастало десятикратно каждые полвека, начиная с 1750 года, когда в мире было около десяти научных журналов»¹⁴.

В последующих публикациях Прайс отстаивает идею подсчета издаваемых газет как способа оценки уровня научного

241
¹² Rider F. The Scholar and the Future of the Research Library. P. 11-12. При этом не принимается в расчет возможность замены книг микрофильмами. Однако это проблема хранения, а не роста знания.

із p_rj_cg и Science Since Babylon. New Haven (Ct.), 1961. Его первой публикацией по этому вопросу была статья, вышедшая во французском «Archives Internationales d'Histoire des Sciences» в 1951 году (No. 14). Впоследствии она была расширена и помещена в более популярной форме в лондонском журнале «Discovery» (июнь 1956 года).

¹⁴ Price D. Science Since Babylon. P. 96.

знания. В статье, опубликованной в 1965 году, он писал: «Для самого ученого публикация представляет собой непостижимо мощный, вечный и открытый литературный архив, в котором он читает результаты своих исследований. Только в очень редких и особых случаях ученому приходится иметь дело лишь с собственно научной работой, в которой нет конечного продукта, имеющего литературную форму. К ним относятся скорее патологические случаи, подобные тому, что произошел с Г.Кавен-дишем, занятым интенсивными научными исследованиями, но в подавляющей части не публиковавшим свои выводы и открытия. По этой причине они на столетие были потеряны, пока их не обнаружил Дж.Максвелл, всего через несколько лет после того, как эти ценные результаты были независимо получены другими. Являются ли вкладом в науку неопубликованные труды, подобные работам Г.Кавендиша, или те, что остаются неизвестными и не публикуются, потому что числятся государственными секретами? Я считаю, что в целом будет правильным ска- ■ зать: нет, не являются. Наука, которая не имеет способов передачи своих результатов, — это не наука!

Таким образом, согласно нашему определению, наука — это то, что публикуется в научных журналах, газетах, докладах и книгах. Короче, это то, что воплощается в литературе. Достаточно удобным представляется то, что печатную продукцию намного легче определить, очертить ее границы и дать ее количественную характеристику, чем что-либо другое, с чем в данном случае приходится иметь дело. Ввиду того что научная литература имеет важнейшее функциональное значение для ученых, она в течение столетий является объектом систематизации с использованием индексов, классификаторов, реферативных журналов и систем поиска... Она подсчитывается, классифицируется и год за годом подбирается в продолжающиеся серии. Например, главный компонент исследовательской литературы может быть определен как публикации в научных сериях, включаемых во «Всемирный перечень научных периодических изданий» — инструмент для ссылок, хорошо знакомый работникам библиотек»¹⁵.

¹⁵ Price D. The Science of Science // Platt J.R. (Ed.) New Views of the Nature 4 Man. Chicago, 1965. P. 58-59.

242

К 1830 году, когда стало очевидно, что при наличии в мире около трехсот научных журналов человек, работающий в науке, уже не в состоянии успевать знакомиться с новым знанием, появился новый инструмент — реферативный журнал, в сжатом виде представлявший содержание статей и позволявший заинтересованному человеку решить, с какими из них ему целесообразно ознакомиться в подробном виде. Однако, как указывает Д.Прайс, число реферативных журналов также росло, повторяя тот же путь — увеличиваясь десятикратно каждые полстолетия. В результате к 1950 году их количество достигло «критической величины» — около трехсот изданий.

Из этих цифр Д.Прайс попытался вывести «закон экспоненциального роста». Он считал важнейшим выводом то, что количество новых журналов росло не линейно, а экспоненциально. «Константа выражается примерно 15 годами для удвоения, что соответствует десятикратному увеличению за 50 лет и тысячекратному — за полтора столетия...» Если это так, то важно отметить, что мы не просто наблюдаем быстрый рост, но и что отражающая его кривая должна быть экспонентой, как математическое следствие той зависимости, что чем больше количество, которое возрастает, тем быстрей происходит его рост. «Почему происходит так, — спрашивает Д.Прайс, — что издаваемые жур^ налы вызывают рост новых темпами, пропорциональными их количеству в какой-то один момент, а не с конкретным уровнем?» Так должно происходить потому, говорит он, что «это связано с научными открытиями или статьями, в которых они публикуются... Так как каждое научное достижение генерирует новую серию успехов достаточно постоянными темпами, то количество появляющихся достижений строго пропорционально количеству открытий в то или иное конкретное время»¹⁶.

Этот «закон экспоненциального роста», применимый к числу реферативных журналов, может быть распространен, считает Д.Прайс, и на фактическое количество помещенных в них научных статей. Проанализировав статьи, опубликованные в журнале «Физические рефераты» за период с 1918 года до наших дней, он утверждает, что общее их число соответствует кривой экспоненциального роста, причем отклонения не превышают 1 процента.

243

Более позднее исследование публикаций в области математики, проведенное К.О.Мэем¹⁸, подтверждает общую закономерность, выведенную Д.Прайсом для физики, однако его автор приходит к выводу, что «темпы роста [числа публикаций] в математической науке наполовину меньше выявленных Д.Прайсом». Интервалы удвоения, которыми оперирует Д.Прайс, «соответствуют ежегодному росту на 5—7 процентов, в то время как для математики ежегодный рост составляет около 2,5 процента, а удвоение происходит каждые 28 лет».

Причиной расхождений является то, что для исследований были избраны разные исходные точки. Как отмечает К.О.Мэй, «прежде чем делать поспешный вывод о том, что в математике имеют место темпы роста, отличающиеся от других наук, заметим, что хотя Д.Прайс говорит о «литературе», словно он исследует всю литературу, фактически его данные относятся к литературе в той или иной области после определенного временного рубежа, которым в каждом случае является появление реферативной службы: для физики это — 1900 год, для химии — 1908-й, для биологии — 1927-й и для математики — 1940-й».

Профессор К.О.Мэй начинает свое исследование с 1868 года, когда стал выходить ежегодник «Jahrbuch ueber Fortschritte der Mathematik», и прослеживает по нему рост до 1940 года, продолжая свои оценки с 1941 по 1965 год — по «Mathematical Reviews». Он отмечает, что если игнорировать литературу до 1900, 1920 и 1940 годов, то в математике также можно получить серии кри-иых роста, сходные с наивысшими результатами Д.Прайса. «Представляется вероятным, — делает вывод К.О.Мэй, — что если бы

'" May K.O. Quantitative Growth of the Mathematical Literature // Science. Vol.154 (1966). P. 1672-1673.

244

Глава III

245

Описанная выше экспоненциальная модель, предполагающая достижение некоего потолка, представляет собой сигмоиду, или S-образную кривую, на которой темпы изменения ниже и выше ее середины часто бывают совершенно симметричными. Поскольку это так, легко строить прогноз исходя из того, что темпы изменения выше срединной точки будут соответствовать темпам ниже ее, после чего окончательно затухнут. Именно красота этой кривой вызывает у многих статистиков соблазн считать ее «философским камнем», дающим понимание человеческого поведения.

Феномен насыщения применительно к общему закону народонаселения был впервые предложен в 30-х годах XIX столетия статистиком А.Кетле, основоположником социальной физики, в качестве реакции на теорию Т.Р.Мальтуса. По его мнению, типичная модель роста населения предполагает медленное повышение от асимптотического минимума, переходящее в быст-

' Приводимый пример заимствован из книги: Price D. Science Since Babylon.

P. 108.

рое многократное увеличение, после чего рост замедляется и продолжается до слабовыраженного асимптотического максимума; в своем движении кривая проходит через пункт изгиба и приобретает S-образную форму. В 1838 году коллега А.Кетле математик П.Ф.Верхальст попытался придать этому общему выводу форму, позволяющую превратить кривую Мальтуса, выражающую геометрическую прогрессию, в S-образную, или, как он ее называл, логистическую кривую, которая выражала бы истинный «закон народонаселения» и показывала предел, сверх которого его рост был бы маловероятен²⁰.

В 1924 году биолог и математик Р.Перл, ознакомившись с трудами П.Ф.Верхальста, сформулировал закон Верхальста —Перла. Стремясь получить S-образную кривую роста народонаселения, он установил, что темпы роста зависят от численности населения в конкретный момент и от наличия «неиспользованных резервов жизнеобеспечения населения», [в первую очередь] в виде невозделанных земель. Ранее Р.Перл сформулировал уравнения, описывающие рост популяции фруктовых мух в закрытой среде, и в 1925 году на базе подобных же уравнений он сделал прогноз, согласно которому население Соединенных Штатов в 1950 году дол-

246