Посвящается

жно было составить 148,7 млн. человек, а в 1960 году — 159,2 млн. Прогноз на 1950 год отклонился от реальных данных в пределах 3 млн. человек, но прогноз на 1960 год был превышен уже более чем на 25 млн. Оценка Р.Перлом верхнего предела населения Соединенных Штатов в 197 млн. человек была превзойдена уже в нашем десятилетии, а к 2000 году население страны вполне может составить 275 млн. человек.

Ключевой проблемой анализа, основанного на использовании S-образной кривой, является то, что он применим только либо к «закрытой системе», либо базирующейся на фиксированных ресурсах, подчиняющихся физическим законам, либо предполагающей некие безусловные допущения. Говоря другими словами, «условия потолка» вызывают выравнивание кривой. Поскольку человеческое сообщество не является «закрытой системой», при использовании логистических кривых для прогнозирования его развития всегда существует риск ошибки. Однако применение такой модели в качестве «базовой линии» или гипотезы, на основе которой проверяется социальная действительность, имеет определенную ценность. Покойный Л.Райденур, бывший главный научный специалист военно-воздушных сил США, который первым прокомментировал данные Ф.Райдера (в 1951 году в статье, опубликованной в сборнике «Библиография в эру науки»), отметил, что феномен темпов удвоения университетских библиотек можно наблюдать также в росте активов страховых компаний, количества междугородных телефонных и радиотелефонных разговоров, сокращении времени кругосветного путешествия, увеличении веса гражданских самолетов, пассажиро-километров перевозок, числе зарегистрированных легковых автомобилей и т.д. Считая закон экспоненциального роста экспериментально доказанным, он утверждал, что существует «закон социального изменения», сходный с «самоподдерживающимся процессом», таким, как химическая реакция или рост клетки, описанные в химии и биологии. Стремясь найти этому объяснение, Л.Райденур утверждал также, что темпы принятия членами общества нового продукта или услуги (таких, как междугородные телефонные переговоры или пользование пассажирским авиатранспортом) пропорциональны количеству людей, которым о них известно. Поскольку в каком-то пункте должно наступить насыщение, Л.Райденур, как и П.Ф.Верхальст, предлагал дифференциальное урав-

Паратетры знаний и технологии

247

Проблема предложенного Л.Райденуром «закона социального изменения» состоит в том, что подобные кривые могут быть построены только для одной переменной и заранее предполагают насыщение. Однако то, что верно для бобов, дрожжей, мух и подобных им организмов, рост которых в фиксированной экологической среде точно отображается данной кривой, может и не иметь силы для социальных ситуаций, где решения порой откладываются (как в случае с рождением детей) или где возможны замены (например, использование автобусов и метро вместо легковых автомобилей), в результате чего рост не происходит строго фиксированным, «имманентным» образом. По этой причине использование логистических кривых может ввести в заблуждение.

Однако одно преимущество этого метода в любом случае остается: использование математического языка часто позволяет обнаружить идентичные основы самых разных явлений. Вряд ли кто-нибудь считает, что вступление людей в брак и обзаведение детьми суть явления того же рода, что и замена основного оборудования на предприятии, но тем не менее английский экономист из Кембриджа Р.Стоун нашел точную математическую аналогию между ними. Он обнаружил такое же поразительное сходство между эпидемиями и спросом на образование²³. При

²² См.: Ridenour L., Shaw R.R., Hill A.G. Bibliography in an Age of Science. Urbana (111.), 1952. Применяя математические уравнения к «закону социального измерения», Л.Райденур пишет: «Поскольку так много аспектов человеческой деятельности подчиняются одному и тому же общему типу кривой роста, представляется целесообразным исследовать вопрос: нельзя ли найти рационалистическое объяснение эмпирическому закону социального изменения? Одно из таких объяснений находится на поверхности. Оно зависит от обоснованной, как представляется, посылки о том, что темпы дальнейшего принятия обществом нового устройства или услуги в любой данный момент прямо пропорциональны тому, в какой мере таковые уже используются. Если взять конкретный пример, то эта посылка предполагает, что число людей, которые купят личный автомобиль, в расчете на единицу времени, будет зависеть от степени возможности тех, кто не имеет автомобилей, ездить в машинах, которые имеют другие. Масштабы же таких возможностей прямо пропорциональны количеству уже зарегистрированных автомобилей».

²³ Stone R. A Model of the Educational System // Stone R. Mathematics in the Social Sciences and Other Essays. Cambridge, 1966. P. 105.

14 - 2537

248

Глава III

Множество сложных проблем возникает даже тогда, когда анализ с применением логистической кривой используется не для составления реальных прогнозов, а как модель, подчеркивающая уже известную трендовую линию. Это связано с тем, что в характерных точках S-образной кривой достигаются «критические величины» и логистическая кривая «реагирует» на условия приближающегося потолка различным образом. Р.Перл и Л.Райденур в своем анализе исходили из простого насыщения и замедления роста. Д.Прайс в «Науке со времен Вавилона» также склонялся к принятию аналогичной упрощенной точки зрения: «Характерной чертой симметричной сигмоидной кривой является то, что ее переход от малых значений до значений насыщения происходит в ее центральной части в период времени, соответствующий только пяти или шести периодам удвоения (более точно — 5,8), независимо от того, какова точная величина отображаемого ею потолка... Для науки Соединенных Штатов точные цифры роста показывают, что между периодом, когда трудности почти не ощущаются, и временем, когда они становятся настолько острыми, что, возможно, окажутся непреодолимыми, проходит всего около 30 лет... Сегодня мы

249

Двумя годами позже Д.Прайс, однако, начал менять свою точку зрения. Он, похоже, стал осознавать, что накопление знаний описывается не просто S-образными, или логистическими, кривыми. Под влиянием работ гарвардского физика Дж.Холтона он попытался определить более дифференцированные способы изменения. Прибегая уже к подчеркнуто гипотетическому языку, Д.Прайс пишет: «...Рост, который длительное время оставался экспоненциальным, не обязательно содержит в себе стремление к замедлению. Еще до достижения срединной точки [такие кривые] начинают делать изгибы и повороты и, подобно злым духам, меняют свою форму и утрачивают четкость, чтобы не быть уничтоженными при достижении этого ужасного предела. Или, если выражаться менее антропоморфными терминами, возникает кибернетический феномен поиска, и кривая начинает лихорадочно колебаться. Каждое новое ограничение порождает реакцию восстановления роста, но кривая, описывающая такой рост, сначала взмывает вверх, далеко опережая предыдущую отметку, а затем резко падает ниже прежнего. Если реакция достигает своей цели, ее значение состоит, как правило, а том, что благодаря преобразованию исследуемого объекта кривая оживает и с новыми силами устремляется вверх, пока не достигнет своего естественного предела.

Таким образом, существуют два варианта традиционных логистических кривых, встречающихся чаще плоских кривых. В обоих случаях каждый из них возникает в какой-то момент изгиба кривой, предположительно тогда, когда проблемы, вызванные снижением темпов экспоненционального роста, становятся непереносимыми. Если несколько скорректировать определение исследуемого объекта — в той мере, в какой возможно измерять новое явление в тех же показателях, что и старое, — то, подобно фениксу, из пепла прежней логистической кривой рождается но-пая. Это явление впервые было установлено Дж.Холтоном и удачно названо им «эскалацией». В том случае, если изменившиеся усло-ния не допускают нового экспоненциального роста, возникают интенсивные флуктуации, которые либо продолжаются до тех пор, пока статистические данные не станут настолько неточны-

¹ Price D. Science Since Babylon. P. 115-116.

250

ми, что ими уже невозможно пользоваться, либо (в некоторых случаях) не начнут уменьшаться в логарифмической прогрессии до стабильного максимума. Иногда за этой завершенностью может даже последовать крах, и вместо стабильного максимума возникают либо медленный спад обратно к нулю, либо внезапное изменение самого объекта, делающее невозможным измерение индекса и круто прерывающее кривую на полпути»²⁵.

Однако довольно рассуждений о симметрии сигмоидной кривой! Д.Прайс предлагает: «Теперь, когда нам многое известно о патологической потусторонней жизни логистической кривой и установлено, что подобные тенденции имеют место в ряде областей науки и техники, вернемся к вопросу о кривой роста науки в целом»²⁶. Открытие Д.Прайса в конечном счете сводится к тому, что после «крушения» линии экспоненциального роста кривая развития (после сжатия мускулов для прыжка!) может двигаться «либо в направлении эскалации, либо в направлении интенсивных флуктуации». Но в каком именно направлении — мы не знаем. Как же в этом случае оценивать ситуацию? Идея «эскалации», или возобновления поднимающейся вверх кривой, может иметь определенное значение там, где существует заданная траектория движения, подчиняющегося некоторым физическим законам, что в определенном смысле находит применение в технологических прогнозах, использующих в подобных случаях так называемую «огибающую кривую». Однако разговоры об «интенсивных флуктуациях» приносят мало пользы для оценки измеряемых изменений, поскольку сами флуктуации не описываются какой-либо определенной моделью.

В итоге мы приходим к выводу, что «общие» оценки научного знания, выражаемые кривыми роста, приносят, по крайней мере пока, мало пользы, если не учитывать их метафоричность или способность привлекать наше внимание к проблемам, с которыми мы можем столкнуться в будущем. Основывать социальную политику на таких вычерченных кривых было бы в высшей степени ошибочо. Для решения возникающих вопросов необходимо обратиться к менее «точным», но социологически более значимым наблюдениям, относящимся к характеру развития знания.

251

Идея экспоненциальное™, согласно которой научное знание накапливается некоторым сложным образом, игнорирует тот факт, что более характерной и важной особенностью его развития является не просто рост, а «разветвление», т.е. образование новых многочисленных сфер и специальностей в рамках каждой области науки.

В противоположность господствовавшему в прошлом веке представлению о науке как ограниченной или исчерпаемой совокупности знаний, пределы которого в конечном счете будут достигнуты, мы придерживаемся сегодня мнения об открытости знания, проявлением чего является его огромная дифференциация. Каждое новое достижение приоткрывает, иногда быстро, иногда медленно, новые области, которые, в свою очередь, порождают собственные ответвления. В качестве иллюстрации можно взять приводимый Дж.Холтоном пример с «ударными волнами», исследование которых было начато в 1848 году англичанами — математиком и физиком Дж.Г.Стоксом и астрономом Дж.Чалли-сом, получившими теоретические уравнения движения газов, что привело не только к важному вкладу в уже существовавшие направления математики и физики (во многом благодаря работам Э.Маха, а позже — Дж. фон Неймана и Г.Бете), но и к появлению четырех явно выраженных областей исследования: shock tube, аэродинамики, детонации и магнитогидродинамики. Последняя, разработанная в 1942 году Алфвеном, играет основополагающую роль как в фундаментальных, так и в прикладных исследованиях термоядерного синтеза²⁷.

Иногда возникает ситуация, когда кажется, что та или иная область полностью исследована, но позже новые открытия порождают серию внезапных прорывов. Так, в 1895 году казалось, что В.Рентген до конца исследовал все основные аспекты открытого им излучения, но обнаружение в 1912 году М. фон Лауэ, В.Фридрихом и Книппингом дифракции рентгеновских лучей в

252

кристаллах коренным образом трансформировало две различные области: рентгенографию и кристаллографию. Подобным же образом открытие в 1934 году супругами Жолио-Кюри искусственной радиоактивности породило качественный сдвиг, давший на одном ответвлении импульс работам О.Гана и Штрассмана, которые Л.Майтнер удачно интерпретировала как расщепление атома урана, а на другом — исследованиям Э.Ферми по увеличению радиоактивности металлов, бомбардируемых медленными нейтронами, — работам, которые непосредственно привели к открытию контролируемого деления атомного ядра и созданию атомной бомбы.

Явление дифференциации в большой степени обусловлено не только «имманентной» логикой интеллектуального развития, но и социальной организацией науки. В XIX столетии наука была малочисленной, но престижной профессией отдельных лиц. Однако в XX веке тот способ, каким ученые стали организовывать свои исследования, формируя «быстрорастущее содружество знания», как его именует Дж.Холтон, побуждал их во все большей мере сосредоточиваться на работе в рамках собственных исследовательских групп. Дж.Холтон иллюстрирует это явление путем изображения «дерева» и его «ветвей», и одним из его примеров служит работа нобелевского луареата И.А.Раби. В 1926 году он, работая в Колумбийском университете, осуществил «прорыв» в чистой физике, исследовав молекулярное излучение в магнитном поле, что дало толчок к развитию нескольких различных направлений в оптике, физике твердого тела, ядерных исследованиях и полудюжине других областей. И.А.Раби не только разработал оригинальные методы исследования молекулярных излучений — создал ствол дерева, — но побудил также группу талантливых помощников и учеников провести исследование новых вопросов, углубиться в смежные проблемы и способствовать прорыву в несколько новых направлений, многие из которых впоследствии дали начало собственным ответвлениям²⁸.

Некоторые показатели чрезвычайно большой пролиферации областей науки можно найти в «Национальном регистре научно-технического персонала», официальном издании, где указаны специализации всех лиц, занятых в науке. («Регистр» вы-

253

Ни одно из научных обществ, ответственных за составление перечня, не ставило целью выявить причины пролиферации объекта этого издания, и потому неясно, происходит ли она в результате изменений в классификации или же в силу появления новых областей науки. Между тем систематическое наблюдение за развитием каждой из областей могло бы выявить полезные и важные показатели темпов изменения в ходе развития областей знания.

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ

МОДЕРНИТИ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС

Отличительным признаком модернити можно считать потребность в новизне, причем подобные требования не столько представляют собой какие-то новые аспекты человеческого опыта, сколько изменение в масштабах явления. Культурный синкретизм [известен давно]; он был отличительной чертой эпохи Константина с ее смешением [политеистической] греческой и мистической азиат-

254

ской религий. Раздвоение сознания так же старо, как и разделение Платоном рационального и духовного, если не старше. Однако революция в средствах передвижения и связи, превратившая мировое общество в одну огромную Ойкумену (Вселенную), означала распад старых замкнутых культур и слияние всех существующих в мире традиций искусства, музыки и литературы в новое, вселенское вместилище, доступное для всех и обязанное своим существованием всем. Уже это расширение горизонта, смешение отдельных искусств, поиски «нового», будь то путешествие с целью открытий или снобистское стремление чем-то отличаться от других, само по себе представляет создание нового типа модернити.

В центре этой проблемы стоит значение понятия «культура». Когда речь идет о «классической культуре» или о «католической культуре» (об этом часто говорят почти в том же смысле, что и о «бактериальной культуре», т.е. выращивании четко определенных штаммов), имеют в виду совокупность долгое время формировавшихся взаимосвязанных представлений, традиций, обрядов и правил, которые в ходе их исторического развития образовали нечто однородное по своему стилю. Но модернити — это четко выраженный разрыв с прошлым как с прошлым, перемещающий его в настоящее. Старая концепция культуры базируется на преемственности, современная — на многообразии; старой ценностью была традиция, современный идеал — синкретизм.

В этом разрыве между настоящим и прошлым технология является одной из главных сил, определяющих характер социального времени; принося с собой новую систему оценок и расширяя контроль человека над природой, она трансформирует наши социальные отношения и все наше мировоззрение. Несколько произвольно можно выделить пять способов, которыми технология вызывает к жизни эти перемены:

1. Позволяя производить больше товаров с меньшими издержками, технические достижения являются главным средством повышения жизненного уровня повсюду в мире. Именно они, как любил повторять И.Шумпетер, позволили сделать цену шелковых чулок доступной как для королевы, так и для простой продавщицы. Однако техника стала не только средством повышения жизненного уровня, но также основным механизмом уменьшения неравенства в западном обществе. Во Франции, пишет Ж.Фу-

Паратетры знаний и технологии

255

2. Развитие технологии создало новый класс, ранее неизвестный в обществе, — класс инженеров и техников, людей, непосредственно не участвующих в производительном труде, но представляющих собой «аппарат планирования» операций, образующих процесс производства.

3. Технологический [прогресс] сформировал новое определение рациональности, новый способ мышления, делающие упор на функциональные отношения и на количественные показатели. Критериями производительности в нем являются эффективность и оптимизация, т.е. использование ресурсов с наименьшими издержками и усилиями. Это определение функциональной рациональности имело своим следствием новые формы образования, когда количественные методы системного и экономического анализа оттесняют старые принципы, основанные на умозрительных размышлениях, традициях и внутреннем смысле.

4. Революции в области транспорта и передачи информации, явившиеся следствием развития техники, создали новые экономические взаимосвязи и новые социальные взаимодействия. Возникли новые комплексы социальных взаимоотношений (прежде всего произошел сдвиг от связей, основанных на родстве, к базирующимся на профессиональных признаках и роде занятий); средой человеческой деятельности стали новые компактные образования, физические и социальные.

5. Радикально изменились эстетические представления, особенно касающиеся пространства и времени. Древние не знали концепции скорости и движения в том понимании, в каком они существуют сейчас: тогда не было и синоптической концепции высоты — вида с воздуха, — которая сегодня дает возможность использовать другой стандарт для оценки вида сельской мест-

²⁹ Vourastie J. The Causes of Wealth. Glencoe (III.), 1960. Chap. 1. Особенно см.: р. 30-31.

256

ности или городской панорамы. Именно это радикальное изменение восприятия отражено в искусстве, особенно в живописи³⁰.

ОЦЕНКА ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИИ

Развитие техники оказывает влияние прежде всего на экономику, так как техника есть основа индустриального общества. Экономические новации и перемены непосредственно зависят от новой технологии. Тем не менее этот факт был осознан сравнительно недавно. Отцы-основоположники современной экономической науки были заняты преимущественно мрачными размышлениями, поскольку им казалось, что накопление капитала не может продолжаться бесконечно долго. Этот вывод базировался на трех посылках: законе уменьшающейся отдачи; мальтузианском принципе (согласно которому увеличение реальной заработной платы вело лишь к ускорению роста населения и «проеданию» этого увеличения) и, неявно, на представлении о неизменном состоянии техники. Все это составляло основу экономической теории Д.Рикардо³¹. Она была развита Дж.Ст.Миллем в его концепции «the Stationary State».

Даже К.Маркс, который в этом смысле был пострикардиан-цем, приходил к пессимистическому выводу. Хотя он значитель-

³⁰ Более подробное рассмотрение этого вопроса см. в: Bell D. The Disjunction of Culture and Social Structure // Holton G. (Ed.) Science and Culture. Boston, 1965. P. 236-251.

³¹ Д.Рикардо писал в «Принципах политической экономии и налогового обложения»: «Когда население испытывает нехватку средств существования, есть только два способа решения проблемы: либо сокращение численности населения, либо ускорение накопления капитала. В богатых странах, где все плодородные земли уже обрабатываются, второй способ является не очень целесообразным и не очень желательным, поскольку результатом его применения будет (если оно зайдет слишком далеко) превращение всех классов в равной мере в бедняков». Цитировано по: Lave L.B. Technological Change: Its Conception and Measurement. Englewood Cliffs (NJ), 1966. P. 3. В предшествовавшем абзаце я также следовал формулировкам Л.Лэйва.

Рассмотрение Дж.Ст.Миллем вопроса о «стабильном государстве» представлено в его работе: Mill J.St. Principles of Political Economy. Toronto, 1965. Book IV. Chap. 6. P. 752-758.

257

Однако этот пессимизм был развеян. Реальная заработная плата в последние 100 лет неуклонно возрастала; доход на душу населения в Соединенных Штатах с 1870 года увеличивался в среднем более чем на 2 процента ежегодно. Как могло случиться, что представители классической экономической науки так жестоко ошиблись? Как пишет профессор Л.Лэйв: «Если бы Д.Рикардо спросили, возможен ли рост производительности, он, вероятно, ответил бы, что производительность будет повышаться, если будут возрастать размеры капитала, в том числе и земли, в расчете на одного рабочего»³². Однако он не смог бы выразить этот эффект количественно. Стандартное отношение «капитал — выпуск» (известное как функция Кобба—Дугласа), которое обычно используется для ответа на этот вопрос, исходит из того, что каждые 3 процента роста капитала, при постоянном уровне рабочей силы, порождает рост производительности на 1 процент. В период с 1909 до 1949 год капиталовооруженность в расчете на один человеко-час в частном несельскохозяйственном секторе экономики США увеличилась на 31,5 процента. На этом основании рост выпуска продукции в расчете на человека должен был составить около 10 процентов. Однако поразительный факт состоит в том, что за период, в течение которого капиталовложения выросли на 31,5 процента, выпуск готовой продукции в расчете на человеко-час повысился не на 10, а на 104,6 процента. Произошло увеличение производительности, которое на 90 процентов нельзя объяснить одним лишь ростом капиталовооруженности труда рабочего. Объяснение этому — простое по сути, но

258

259

Однако этот простой ответ требует сложного вопроса: что представляют собой технологические изменения? Можно сказать, что технический прогресс включает в себя совершенствование всех методов, которые повышают эффективность (т.е. улучшают использование) как старого, так и нового капитала. Но сюда входит множество факторов. Это может быть машина для прессования блоков автомобильных двигателей, пришедшая на смену старым ручным методам литья. Это может быть механическое приспособление, такое, например, как наклонная плоскость, позволяющая затаскивать наверх камни при строительстве пирамид. Это может быть простой хозяйственный метод, такой, как грубое разделение труда при изготовлении обуви или детальный анализ процесса труда с точки зрения хронометража отдельных производственных операций. Это может быть логическое исследование, выраженное в оценке операций или математической формуле, такой, как линейное программирование, определяющее новые таблицы производства или графики очередности, по которым должны выполняться заказы. Совершенно ясно, что все эти различные вещи несоизмеримы. Как же можем мы свести их под одну рубрику и попытаться измерить?

Острота этой проблемы усугубляется тем, что нам приходится постоянно слышать, что мы живем в эпоху «неуклонно ускоряющихся темпов технических изменений», которые порождают новые «взрывоопасные» социальные проблемы. Сейчас уже никто не может отрицать, что со времен второй мировой войны произошло немало технологических перемен: использование атомной энергии, создание ЭВМ и реактивных двигателей — лишь три наиболее впечатляющих примера появления новых продуктов и процессов. Однако трудность публицистической (и политической) аргументации при рассмотрении темпов технического прогресса состоит в том, что сам термин «темпы» подразумевает измерение, указывает на то, что происходящие сегодня технические изменения могут быть сопоставлены, скажем, с внедрением парового двигателя, железной дороги, телефона, динамо-машины и других подобных технических творений XIX столетия. Но каким образом можно сравнить изменения, вызванные открытием электричества, с переменами, принесенными использованием атомной энергии? Сделать это невозможно. И то и другое — «революционные» новшества. Методов адекватного сравнения их эффекта не существует. Более того, одновременно происходят многие социальные изменения, и часто авторы сваливают их в общую кучу, рассматривая как составную часть идеи быстрых технологических перемен.

Вопрос о том, что же представляет собой та «революция ускорения», которая происходит в наше время, слишком широк и туманен. Очевидно, что она имеет технологическую составляющую, однако это и политическая революция в том смысле, что мы впервые видим включение широких масс в общественную жизнь,

интеллектуальные подпорки в виде идеи о технических изменениях» (Griliches Z., Jorgenson D.W. Sources of Measured Productivity Changes: Capital Input // American Economic Review. May 1966).

Если «правые» экономисты ставят под сомнение значение техники, то «левые» считают, что схема Р.Солоу является слишком неоклассической и не уделяет достаточного внимания структурным факторам. В своем анализе производственных функций Дж.Робинсон рассматривает капиталистический характер хозяйства скорее с позиций выбора технологических методов, чем общих условий равновесия. Эти вопросы освещены в: Harcourt G.C. Some Cambridge Controversies in the Theory of Capital // The Journal of Economic Literature. Vol. VII. No. 2. June 1969.

260

и этот процесс сопровождается пересмотром социальных, гражданских и политических прав. Это также и социологическая революция, поскольку она предвещает крупный сдвиг в сознании и моральных устоях: в сексуальном поведении, понятии успеха, характере социальных связей, чувстве ответственности и т.п. Она представляет собой и культурную революцию, что уже было отмечено выше. Очевидно, что не существует простого концептуального метода, позволяющего сгруппировать все эти различные аспекты воедино и найти для них общий измеритель. Если строго ограничить себя идеей «изменений», то измерить их «темпы» невозможно. Какого-либо сводного индекса не существует; каждый из элементов приходится рассматривать по отдельности.

Если ограничиться измерением технических параметров и поставить вопрос о темпах их изменений, необходимо прежде всего вернуться к той области, где выражаются их ценности (в первую очередь в денежном аспекте), т.е. к экономике.

Для экономиста техническое изменение есть изменение в «производственной функции»³⁴. Последняя может быть определена как отношение между издержками и выпуском, показывающее в любой момент времени максимальный уровень выпуска благ, который может быть достигнут на основе данного объема факторов производства. В простейшем случае факторами производства можно считать капитал и труд, и производственная функция покажет в этой ситуации наиболее эффективную комбинацию (оптимальные соотношения) факторов при заданных издержках³⁵.

261

В более широком смысле мы должны перейти от производственных функций к измерению производительности, рассчитанной по последовательным временным сериям. Условно можно исходить из того, что совокупным измерением технологических сдвигов служит ежегодное изменение объема выпуска в расчете на человеко-час, или то, что экономисты называют частным индексом производительности. Он рассчитывается путем деления рыночной стоимости товаров и услуг, произведенных в течение данного года (в экономике в целом или в определенной отрасли), на количество человеко-часов, затраченных на их производство. Рассчитанная таким путем производительность никоим образом не показывает, за счет чего возросла эффективность: в силу

материалов и компонентов, с которыми могли бы работать создатели техники (см.: Nelson R.R., Peck M.J., Kalachek E.D. Technology, Economic Growth and Public Policy. The Brookings Institution, Washington (D.C.), 1967. P. 23).

³⁰ Пересчет модели Р.Солоу позволил обнаружить некоторые ошибки, и доля капитала в увеличении производительности более точно может быть определена не в 12,5, а 19 процентов (см.: Lave L.B. Technological Change. P. 34).

262

использования ли новых машин, более квалифицированной рабочей силы или даже интенсификации труда. Тем не менее, если требуется ответить на вопрос, имело ли место в последние годы резкое ускорение технического прогресса, этот метод является единственным удовлетворительным способом его измерения.

В наиболее всеобъемлющем исследовании производительности труда за последние годы, выполненном Дж.У.Кендриком³⁷, приводится следующий ряд выводов. В период с 1889 по 1957 год реальный ежегодный прирост национального продукта США, в расчете на человеко-час, составлял в среднем 2—2,5 процента. Эти показатели распределяются во времени очень неравномерно вследствие быстрого роста, начиная с первых десятилетий XX века, реальной почасовой заработной платы и сокращения продолжительности рабочего дня на 20 — 30 процентов. После первой мировой войны, согласно Дж.У.Кендрику, имело место изменение тенденции. В период 1889—1919 годов выпуск в расчете на человеко-час рос со средним темпом 1,6 процента в год, а в период 1920—1957 годов — 2,3 процента. Причины такого роста неясны. Дж.У.Кендрик полагает, что ими были распространение научной информации, увеличение числа лиц с высшим образованием и учеными степенями на административных должностях в бизнесе, расширение производственных исследований и разработок, а также изменения в иммиграционной политике. Сходная картина возникает и в том случае, если для расчетов используется и «совокупный» индекс производительности. Этот последний, разработанный Е.Домаром, учитывает изменения, связанные с вкладом как труда, так и капитала, а не одного только труда. Используя его, Дж.У.Кендрик подсчитал, что в период 1889—1957 годов общая производительность для всей национальной экономики США возрастала на 1,7 процента, а в период после первой мировой войны — на 2,1 процента в годовом исчислении.

В рамках таких оценок обычно предполагается, что изменения в технике носят в основном «организационный» характер, т.е. технический прогресс состоит в применении более совершенных методов, позволяющих повысить эффективность как старо-

263

Большая часть аналитических и фактологических оценок относится к периоду в десять и более лет назад. Происходил ли рост в последующие годы? Неуклонно высокий уровень безработицы в начале 60-х (в среднем около 6 процентов) породил опасения, что ее причиной является быстрый рост автоматизации (что обязательно проявилось бы в ускорении темпов роста производительности). Ряд экономистов предсказывал столь высокие темпы роста производительности, при которых народное хозяйство должно было оказаться неспособным поглотить новые товары, не произведя предварительно четкого разделения между доходом и трудом. В 1965 году президент Джонсон образовал Национальную комиссию по технике, автоматизации и экономическому прогрессу с тем, чтобы подготовить доклад по данному вопросу, и после годичного изучения проблемы комиссия пришла к выводу, что опасения авторов прогноза сильно преувеличены. В ее докладе говорилось: «В течение 35 лет, предшествовавших окончанию второй мировой войны, объемы производства в частном секторе экономики росли с трендовым темпом 2 процента в год. Однако этот период включает депрессию 30-х годов. Между 1947 и 1965 годами производительность повыша-

264

265

Если обратиться к более точным индексам, то, согласно оценкам Кендрика и Сато, средние ежегодные темпы роста совокупной производительности в частном секторе американской экономики на этапе 1948—1960 годов составили 2,14 процента в год по сравнению с 2,08 процента, характерными для более длительного периода 1919—1960 годов. Р.Нельсон, исходя из того, что изменения в технике носили организационный характер, оценил их средние темпы в период 1922—1947 годов на уровне 1,9 процента в год, с 1947 по 1954 год — 2,9 и с 1954 по 1960 год — 2,1 процента в год. Таким образом, хотя и имеются некоторые свидетельства того, что после Второй мировой войны темпы технического прогресса были выше, чем в предыдущий период, эта разница значительно меньше той, которая вырисовывается при анализе показателей выпуска в расчете на человеко-час труда⁴⁰.

Вышеупомянутая президентская комиссия заключала: «Наша оценка имеющихся фактов позволяет прийти к мнению, что достаточной базы для выступления с глобальными заявлениями по поводу ускорения научного и технического прогресса не существует... Наш общий вывод сводится к тому, что темпы технологических изменений в последние десятилетия выросли и в будущем могут возрасти еще более, но при этом какого-либо скачка в непрерывном ходе технического прогресса в прошлом не произошло, и ничто не говорит о том, что это может случиться в следующем десятилетии [поскольку наиболее крупные открытия в области техники, которые будут иметь значительное экономическое влияние в этот период, уже находятся на стадии коммерческих разработок]»⁴¹.

³³ Technology and the American Economy. Washington (D.C.), 1966. P. 2.

⁴⁰ Данные приводятся в работе: Mansfield E. Technological Change // Technology and the American Economy. P. 105.

⁴¹ Technology and the American Economy. P. 1. Слова, помещенные в квадратные скобки, взяты со стр. 4 этого отчета. Комиссия признала причиной высокого уровня безработицы в период 1958—1966 гг. низкие темпы роста эконо мики ввиду отставания роста совокупного спроса и удвоения темпов пополнения рабочей силы молодежью как результат достижения работоспособного воз

ПРОГНОЗИРОВАНИЕ ТЕХНИКИ;

Хотя трудно доказать, что в последние десятилетия в «темпах» технических изменений произошел значительный скачок, нельзя отрицать того, что некие существенно новые черты техники стали определять экономическую и социальную историю [нашего времени]. Это изменившийся характер взаимоотношений между наукой и техникой, включение науки через институционализа-цию научных исследований в действующую экономическую структуру, а в Соединенных Штатах — и вхождение ее в качестве естественной составной части в структуру коммерческой корпорации. Поэтому новыми являются два аспекта: систематическое развитие научных исследований и создание новых, базирующихся на науке, отраслей промышленности.

Экономисты классической школы, даже того позднего ее направления, к которому принадлежал Дж.Ст.Милль, полагали, что население и земля являются переменными, ограничивающими экономический рост, и что разумное развитие должно завершиться созданием «статичной (stationary) структуры»⁴². К.Маркс, напротив, видел, что динамика капиталистического общества неизбеж-

раста представителями поколения, родившегося сразу после второй мировой войны.

Поскольку некоторые выводы доклада комиссии могут вызывать возражения, следует сообщить о моем «личном интересе» в этих вопросе, так как я был членом данной комиссии, участвовал в ее исследованиях и подписал ее заключение. Основным автором раздела о технологических изменениях был профессор Р.Солоу из Массачусетсского технологического института.

266

267

Пугало «экономической зрелости» к настоящему времени большей частью развеяно. Главной причиной тому являются открывшиеся возможности техники. В своей книге «Капитализм, социализм и демократия», опубликованной в 1942 году, Й.Шумпетер писал: «В настоящее время мы находимся на затухающей фазе той волны предпринимательской деятельности, которая создана с появлением электростанций, электротехнической промышленности, электрифицированных ферм и домов, а также автомобиля. Все это мы нашли настолько чудесным, что в течение всей жизни не можем видеть, откуда бы могли появиться новые возможности такого же масштаба и значения».

Хотя Й.Шумпетер и был настроен пессимистически в отношении будущего капитализма (ввиду бюрократизации корпораций и враждебности со стороны интеллектуалов), у него не было четкого представления о перспективах, которые открывало развитие техники. Так, он добавлял: «...остается фактом, что надежды, связанные с развитием только одной химической промышленности, сегодня намного больше тех, какими они были, скажем, в 1880 году... Технические возможности — это неизведанное море. ...Нет никаких причин ожидать снижения темпов производительности из-за их истощения»⁴⁴.

За четверть века, прошедшую с тех пор, когда Й.Шумпетер сделал свои пророческие замечания, произошло два важных изменения. Первым стало систематическое соединение науки с изоб-

ретательством, главным образом через организацию научных исследований и технических разработок. Второе, более новое, связано с усилиями «изведать море» техники путем создания новых методов технического прогнозирования, которые позволяют определять будущие области разработок и на этой основе дают возможность промышленности или обществу в целом систематически осуществлять перспективное планирование хозяйственных инвестиций, определять потребности и продукты производства. Этот новый синтез науки и инноваций, открывающий возможность систематического и организованного технологического прогресса, является одной из фундаментальнейших основ постиндустриального общества.

Прежние изобретения и технические новшества не были напрямую связаны с научными исследованиями. К примеру, Р.Нельсон, М.Пек и Э.Калачек отмечали: «Сравните использование Уат-том концепции скрытой теплоты при изобретении отдельной камеры сжатия для паровых двигателей или то, как Маркони применял разработки в области электромагнетизма, с работой У.Ка-розерса, открывшего нейлон, или У.Шокли, приведшей к созданию транзистора, или с последними техническими достижениями в производстве лекарств и военных самолетов. В первых случаях научные исследования, обусловившие прорыв в знании, были полностью отделены от изобретательской деятельности. В последних большая часть научных знаний, лежащих в основе изобретений, была получена в результате усилий, осознанно направленных на обеспечение понимания фундаментальных законов и получение данных, необходимых для достижения последующих технических результатов. Исследования У.Карозерса, проведенные им на фирме «Дюпон» и положившие начало производству нейлона, финансировались руководством фирмы в расчете на то, что более глубокие знания о длинных полимерах приведут к созданию новых химических продуктов или к усовершенствованию существующих. Исследовательский проект У.Шокли был осуществлен компанией «Белл телефон лэборэториз», полагавшей, что получение новой информации о полупроводниках приведет к созданию более совершенных электрических приборов»⁴⁵.

⁴³ См.: Hansen A. Fiscal Policy and Business Cycles. N.Y., 1941.

⁴⁴ Schumpeter J. Capitalism, Socialism and Democracy. N.Y., 1942. P. 117-118.

⁴⁵ Nelson R.R., Peck M.J., Kalachek E.D. Technology, Economic Growth and Public Policy. P. 41.

268

269

Роль «исследований и разработок» как составной части научной и экономической деятельности будет рассмотрена в следующем разделе. Сейчас же, рассматривая измерения технического прогресса, следует обратиться к новым видам знания, представленным технологическим прогнозированием.

Способны ли мы сегодня предвидеть [будущее] лучше, чем раньше, по крайней мере в таких относительно познанных областях, как технология? Современное состояние прогнозирования отличается от прежнего тремя факторами: 1) пониманием того, что в обществе идет сложный процесс дифференциации, что требует исследования различных видов систем и их взаимоотноше-

ний; 2) развитием новых методов, преимущественно статистических, а зачастую и математических, облегчающих систематизацию и анализ данных образом, позволяющим выявлять различные темпы изменений, происходящих в различных секторах общества; 3) наличием достаточного количества эмпирических данных, дающих возможность выявлять детальный структурный состав секторов и выражать тенденции развития в виде последовательных временных рядов.

Самым простым и, возможно, наиболее важным достижением является наличие обширных статистических данных. В 1790 году в английском парламенте дебатировался вопрос о том, увеличивается или уменьшается население страны. Разные люди, основываясь на своих ограниченных эмпирических сведениях, отстаивали прямо противоположные доводы. Вопрос был разрешен путем проведения первой современной переписи населения. Однако важно и то, какое количество специалистов способно компетентно работать с этими данными. Дж.Шпенглер был недалек от истины, когда говорил: «Сегодня экономисты не только могут больше уделять внимания проблеме народонаселения, чем в предшествующие 80 лет, когда этому вопросу они посвящали от 1 до 1,5 процента своих статей; имеется также больше экономистов, способных выполнять эту работу. Сегодня в мире работает больше экономистов, чем их жило за предыдущие 4 тысячи лет, и их число возрастает даже быстрее, чем численность населения»⁴⁷.

Попросту говоря, чем больше имеется в наличии информации (вы только посмотрите на количество исходных данных, необходимых для построения системы национальных счетов!), тем легче составить схему поведения переменных и сделать прогноз. Если не все наши основные экономические и социальные проектировки, то большая их часть основана сегодня на концепции валового национального продукта. При этом поразительно сознавать, сколь недавно была учреждена государственная система сбора и публикации подобных макроэкономических данных, восходящая к бюджетному посланию президента Ф.Д.Рузвельта 1944 года. [Следует иметь в виду], что систематическое технологическое прогнозирование и сегодня пребывает в зачаточном состоянии. Во нсеобъемлющем обзоре вопросов технического прогнозирования,

270

подготовленном для Организации экономического сотрудничества и развития, Э.Янтш пишет: «подавляющая часть технических прогнозов делается сегодня без последовательного использования специальных методов... Потребность в формальных методах стала осознаваться всего несколько лет назад. Хотя начало систематического технического прогнозирования может быть отнесено примерно к 1950 году, а первые шаги к нему — к 1945-му, широкий интерес к его специальным методам впервые проявился около 1960 года, а первые эксперименты с применением новых методов относятся к концу 50-х. Теперь, в середине 60-х, наблюдается заметный интерес к более совершенным многоуровневым методам и интегрированным моделям, которые могут быть приспособлены для компьютерного программирования»⁴⁸.

Большая часть современного технического прогнозирования все еще строится на учете того, что воображают в качестве возможного инженеры и писатели. В 1892 году немецкий инженер Плесснер предсказал технические разработки (сверхкритичный пар и турбины для паров металла) и [некоторые] новые функциональные возможности (печать текстов «с голоса» и телеуправление), которые относились — а в определенной степени и сегодня относятся — к отдаленному будущему. А.Кларк, который в своих серьезных научно-фантастических произведениях сделал ряд наиболее рискованных прогнозов, утверждает, что все, что теоретически возможно, будет, несмотря на технические трудности, достигнуто, если существует достаточно сильное желание это сделать. «Фантастические» идеи, говорит он, осуществлялись и в прошлом, и только исходя из того, что они по-прежнему будут осуществляться, мы можем в какой-то мере надеяться на возможность предсказывать будущее⁴⁹. Большая часть такого рода надежд имеет «поэтический» характер, поскольку в них слишком мало уделяется внимания существующим ограничениям, особенно экономическим. Фантазия, возможно, необходима, однако только при условии, что она ставится соответствующими методами в определенные рамки. М.Маклухан, с его склонностью к парадоксам, говорил, что совершенствование интуиции есть сугубо техническое дело.

Параметры знаний и технологии

271

В этом отношении, как отмечал Дж.Б.Куинн, технические прогнозы весьма схожи с рыночными или хозяйственными прогнозами. Ни один квалифицированный менеджер не станет ожидать, что рыночный прогноз позволит предсказать размеры или характеристики отдельных рынков с точностью до десятой единицы измерения. Разумно предполагать, что исследователь приблизительно определит наиболее вероятные, или «ожидаемые», размеры рынка и оценит вероятность и последствия формирования вариантов рынка с иными характеристиками. В этом смысле Дж.Б.Куинн отмечает: «За исключением непосредственной прямой экстраполяции ныне существующих методов, предсказание точного характера технологии, применение которой будет доминировать в будущем, является тщетной задачей. Однако можно разработать «набор прогнозов» функциональных характеристик, потребность в использовании которых наиболее вероятна в будущем. Можно сформулировать вероятностные оценки того, какие функциональные характеристики будет способен обеспечить к

272

определенному моменту будущего конкретный класс техники. Наконец, можно проанализировать, какие потенциальные последствия будет иметь появление к определенному сроку в будущем этих технико-экономических возможностей»⁵¹.

Происшедшему в 60-е годы «скачку» в развитии технического прогнозирования в значительной мере способствовали труды Р.Ленца-младшего, работавшего в отделе аэронавигационных систем Системного командования ВВС США (авиабаза Райт-Паттерсон, штат Огайо). Небольшую монографию Р.Ленца «Техническое прогнозирование», в основе которой лежит его магистерская диссертация, выполненная десятью годами ранее в Массачусетсском технологическом институте, особенно часто цитируют за содержащуюся в ней классификацию и систематизацию методов технического прогнозирования⁵². Он подразделил типы прогнозирования на экстраполяцию, аналогии роста, трендовую корреляцию и динамическое прогнозирование (т.е. моделирование) и попытался показать области применения каждого типа как по отдельности, так и в сочетании друг с другом. Э.Янтш в своем обзоре, подготовленном для ОЭСР, дал перечень ста различных методов (хотя многие из них являются лишь модификациями некоторых статистических или математических методов) и свел их в четыре группы, названные им интуитивными, исследовательскими и нормативными методами, а также методами обратной связи.

Четыре из этих подходов, показавших наиболее обнадеживающие результаты и наибольшую практическую применимость, будут проиллюстрированы ниже: это S-образные и огибающие кривые (экстраполяция), дельфийский (интуитивный) метод, методы морфологического проецирования и построения дерева целей (матрицы и контексты) и исследование периода распространения, или предсказание темпов изменения во внедрении уже разработанных новых видов техники.

273

Большинство экономических прогнозов все еще базируется на линейных приближениях, так как представляется, что темпы хозяйственных изменений подчиняются именно такому типу закономерностей. В других же областях — таких, как изменение количества населения, объема знаний или спекулятивного спроса, где рост представляется экспоненциальным,— различные авторы, от П.Ф.Верхальста до Д.Прайса, пытались применять S-образные, или логистические, кривые. Трудности, связанные с их использованием, как мы видели выше, проистекают из того, что либо необходимо придерживаться посылки о неизменности окружающей среды, либо признавать ее открытость [и наблюдать, как] кривые утрачивают свою устойчивость и становятся беспорядочными. Сравнительно недавно внимание ряда авторов, особенно исследующих проблемы технического прогнозирования, привлекла идея «эскалации»; она предполагает, что по мере того, как каждая кривая на своей траектории переходит в прямую, она дает начало новой, продолжающей повышательную тенденцию.

Понятие эскалации, в разработку которого в последние годы внесли наибольший вклад Б.Фуллер, Р.Ленц и Р.Эйрес, стало (под названием «огибающей кривой») самым заметным мето-

274

дом технического прогнозирования⁵³. При его использовании максимизация параметров любого конкретного изобретения (скажем, скорости самолета) или класса техники фиксируется в течение длительного периода времени, до тех пор, пока она не достигнет максимального предела, который называется «огибающей характеристикой». При этом принимается предложение о существовании конечного значения данной характеристики, причиной чего является либо ее теоретически обоснованный естественный предел (например, полет над поверхностью Земли может осуществляться со скоростью не более 16 тыс. миль в час, превышение которой ведет к переходу летательного аппарата на космическую орбиту), либо некое внешнее ограничение (например, темп использования ресурсов обусловлен оценкой потолка ВНП США к 1985 году в полтора триллиона долларов). Приняв в качестве условия конечное насыщение, прогнозист изображает как ранее осуществленные, так и предполагаемые новые этапы эскалации, соединяя «выпуклые» стороны их индивидуальных кривых касательными. Огибающие кривые фактически представляют собой большие S-образные кривые, образованные из множества меньших кривых того же рода, отражающих последовательное уменьшение темпов роста по мере того, как кривая приближается к верхним пределам, обусловленным внутренними или внешними ограничителями.

Говоря иными словами, необходимо знать о существовании или исходить из предположения абсолютного конечного предела развития любого вида техники, а затем уже исчислять устойчивые темпы роста, отражающие движение по пути к этому пределу. Тот факт, что в данный момент отсутствуют технические возможности для продвижения за пределы нынешнего уровня, сам по себе не является препятствием для таких построений, поскольку предполагается, что в будущем произойдет «прорыв» в технологическом развитии.

Анализ с использованием огибающей кривой, как отмечает Д.Шон, строго говоря, является не прогнозом какого-то конкретного изобретения, а скорее оценкой предполагаемых эффектов последовательных инноваций, связанных с совершенствова-

275

ДИАГРАММА 3-1 Кривые тенденций в развитии параметра скорости

нием некоторых параметров⁵⁴. При этом предполагается, что поскольку каждый параметр имеет определенную внутреннюю логику развития — например, увеличение эффективности внешних систем передачи энергии сгорания, ускорение темпов возрастания энергии в ускорителях физических частиц, увеличение мощности и скорости самолета (см. диаграмму 3-1), — то это обяза-

276