Посвящается

менного социального порядка, но и потому, что резкий рост информационных потоков пока не привел к соответствующему росту знаний, что вызывает у авторов серьезную тревогу. Констатируя, что «ввиду усложнения многих проблем... адекватность наших знаний становится проблематичной», Д.Белл и С.Гробард пишут, что в новых условиях институциональная стабильность общества как никогда ранее зависит не столько от политических факторов, сколько от качеств самих граждан и их мировоззрения, от «ценностей, превалирующих в обществе, и способов, какими эти ценности воплощаются в общественных институтах, от степени доверия, испытываемого гражданами к этим институтам»¹¹⁹. Разумеется, все это не изменяет радикальным образом того подхода, который был выработан Д.Беллом в последние десятилетия, однако налицо и новые, весьма показательные акценты.

Последовательность Д.Белла и его приверженность фундаментальным элементам созданной им концепции еще ярче прослеживаются при анализе Предисловия к настоящему изданию, написанного весной 1998 года. Здесь можно наблюдать жесткое отстаивание фактически всех основных тезисов постиндустриальной концепции, выдвинутых автором в разные годы. Весьма показательно, что, подчеркивая значение предпринятого им деления исторического процесса на три большие стадии, Д.Белл повторяет все основные положения о характере и значении третьей технологической революции, концепция которой, как мы отмечали выше, несколько противоречит основам его теории¹²⁰. «При оценке технологических прорывов и их последствий можно по праву говорить о трех революционных изменениях, происшедших на Западе за последние два с лишним столетия», — пишет он, хотя и отмечает, что «любое деление исторических процессов на периоды и этапы достаточно произвольно»¹²¹.

Особого внимания в тексте данного Предисловия заслуживают рассуждения автора о влиянии на его идеи (как позитивном,

LXX

так и негативном) марксистской теории, что дает возможность более полного «погружения» в процесс формирования основ постиндустриальной методологии. В замечаниях Д.Белла прослеживаются дополнительные аргументы в пользу его подхода, которые не встречались в предшествующих текстах. Так, анализируя теорию постиндустриального общества как методологический инструмент социологического исследования, он пишет: «Марксистская концепция была основана на представлении, что базисом общества является способ производства, который в конечном счете определяет характер других социальных измерений — политического, правового, культурного. В этой связи возникает гносеологический вопрос, а именно: является ли способ производства элементом общества или концептуальной призмой, через которую оно рассматривается?.. Суть [этого] методологического различия состоит в том, что утверждения о материальной природе способа производства могут быть правильными или ложными, а рассмотрение через концептуальную призму — полезным или бесполезным», и продолжает: «Я считаю, что марксистское толкование способа производства является концептуальной призмой, равно как и предложенная М.Вебером система способов господства (патриархального, патримониального, рационально-правового), которые исторически сосуществуют, как слои текста на древней рукописи; поэтому речь идет о полезности, а не об истинности»¹²².

В контексте полемики со сторонниками марксизма Д.Белл отмечает также, что «анализ изменений, которые с течением времени претерпевает способ производства, показывает, что между этими двумя категориями [общественными отношениями и технологией] нет ярко выраженной или последовательной связи»¹²³. И здесь же он акцентирует внимание российского читателя на том, что не относится к технологическим детерминистам, добавляя: «(в том смысле, в каком К.Маркс был экономическим детерминистом)»¹²⁴.

Таким образом, из анализа работ Д.Белла, вышедших в свет после публикации «Культурных противоречий капитализма», вид-

LXXI

РЕАКЦИЯ НА ПОСТИНДУСТРИАЛЬНУЮ ТЕОРИЮ

Выход в свет фундаментальных работ Д.Белла, и в первую очередь «Грядущего постиндустриального общества», не только сделал его одним из наиболее известных социологов, но и вполне естественным образом поместил предложенную концепцию в центр научных и идеологических споров. В научном мире постиндустриальная концепция была встречена неоднозначно, однако нельзя не отметить, что сама ее критика свидетельствует о редкой внутренней стройности предложенной доктрины. По сути дела, в течение двадцати пяти лет, прошедших со дня публикации основных трудов Д.Белла, в серьезной социологической литературе не появилось работ, авторы которых смогли бы осно-нать свою критику на анализе содержащихся в этих трудах внутренних противоречий. Отмеченные нами выше идеи трех технологических революций, не вполне согласующиеся с общей канвой концепции, — это, пожалуй, наиболее серьезный момент, к которому могут быть обращены претензии подобного рода. Среди оппонентов Д.Белла можно выделить три группы.

Первая — наиболее лояльная. Речь идет об исследователях, ныступающих против обозначения формирующегося общества как постиндустриального прежде всего из-за несовершенства терминологии. Они считают возможным характеризовать современное общество неким центральным признаком, определяющим социальную структуру. Исторически данное направление возникло как концепция «информационного общества», однако это понятие, хотя и распространилось достаточно широко, также подверглось критике, причем в первую очередь со стороны тех, кто подчеркивал различие между информацией и знаниями какLXXII

В.Л. Иноземцев

факторами производства и условиями социального прогресса¹²⁵. В 80-е годы была предложена концепция технетронного общества, которая не получила широкого распространения как по причине разительного внутреннего сходства с постиндустриальной теорией, так и ввиду чрезмерных акцентов на технологические факторы прогресса. Попытки развивать это направление привели лишь к тому, что определения становились все более расплывчатыми и не характеризовали формирующийся социальный порядок сколь-либо однозначно. Трактовка будущего общества как «организованного (organized)»¹²⁶, «конвенционального (conventional)»¹²⁷ или «программируемого (programmee)»¹²⁸ не обеспечивает выделения того комплекса основных принципов и отношений, который может быть признан центральным для становления и развития социальной структуры. О перспективности такого подхода говорит и то, что предлагаемые в его рамках определения все чаще принимают предельно общий характер; так, начинают говорить об «активном (active)»¹²⁹ и даже «хорошем (good)»¹³⁰ обществе. В этом контексте вполне показательно признание О.Тоффлера, охарактеризовавшего современную эпоху в качестве «третьей волны» в развитии цивилизации, что все ранее предложенные определения будущего общества нельзя считать удачными¹³¹. Таким образом, представители этой группы оппонентов Д.Белла пытаются найти иное терминологическое обозначение будущего общества, но остаются весьма близки постиндустриалистам в главных концептуальных положениях. В силу этого взаимные критические замечания отличаются высокой степенью корректности.

¹²⁵ Подробнее см.: Stehr N. Knowledge Societies. Thousand Oaks - L., 1994. P. 5-18.

¹²⁶ См.: Crook S., et al. Postmodernisation. Change in Advanced Society. Newbury Park - L., 1993. P. 15-16.

¹²⁷ См.: Pakulski }., Waters M. The Death of Class. Thousand Oaks - L., 1996. P. 154.

¹²⁸ См.: Tourain A. Critique de la modernite. P., 1992. P. 312-322.

¹²⁹ См.: Etzioni A. The Active Society. N.Y., 1968.

¹³⁰ См.: Bellah R., et al. Good Society. N.Y., 1985; Galbraith J.K. The Good Society: The Human Agenda. Boston - N.Y., 1996; Etzioni A. The New Golden Rule. N.Y., 1997. P. 25-28.

¹³¹ См.: Toffler A. The Third Wave. N.Y., 1980. P. 9.

Постиндустриальный мир Д.Белла

LXXHI

Несмотря на обусловленность культурологическими построениями, постмодернизм нельзя считать только ими порожденным. Само понятие «постмодернизм» появилось фактически одновременно в культурологических и социологических работах. В 1934 году, когда Федерико де Ониз впервые использовал термин «post-iiiodernismo»¹³², историки и социологи были вполне готовы к тому, чтобы воспринять всю современную эпоху как post-modern период. Всего через пять лет А.Тойнби обозначил таким образом этап, открытый окончанием первой мировой войны, а в 1946 году отодвинул его границы далее в XIX век, назвав переломным моментом середину 70-х годов прошлого столетия¹³³. В послевоенные годы изучение постмодернистских традиций в литературе и искусстве также шло параллельно с расширявшимся использованием этого понятия философами и социологами; наиболее известные культурологические статьи Л.Фидлера и Л.Мейера¹³⁴, работы И.Хассана и К.Дженкса¹³⁵, посвященные развитию постмодернистских тенденций в искусстве и архитектуре, не говоря уже

LXXIV

о трудах Ж.-Ф.Лиотара и Ж.Бодрийяра¹³⁶, заложивших основы постмодернистской психологии, теории языка и других символов, появились на свет даже несколько позже, чем А.Тойнби стал активно использовать понятие постмодернити в своих исторических исследованиях, а Ч.Райт Миллс и П.Дракер определили формирующийся порядок как post-modern¹³⁷. Постмодернизм стал естественной реакцией представителей разных направлений общественных наук и различных сфер искусства на возросшую комплексность социума, выделение в котором неких узких форм человеческой деятельности более не казалось целесообразным.

Между тем идея модернити не имела четкой хронологической определенности и не могла стать альтернативой концепции индустриального общества. Само понятие modernus стало использоваться для обозначения эпохи, современной авторам, когда христианский мир был впервые противопоставлен языческим обществам¹³⁸ как anticuus¹³⁹. В XVII —XVIII веках под модернити стали понимать общества, в которых воплотились идеалы эпохи Просвещения. Б этом случае оказалось, что эпоха модернити охватывает все развитие западных стран начиная с середины XVIII¹⁴⁰ (иногда считают, что с конца XVII¹⁴¹ и даже с последней четверти XV¹⁴²) века. Таким образом, термин, изначально не имевший хронологической определенности, стал применяться для обозначения конкретного общественного состояния — буржуазного строя XVIII — XIX веков в его европейском исполнении.

Хотя теория постмодернизма основывалась на широком интеллектуальном базисе, при анализе конкретных социальных процессов ее авторы по сути дела оставались учениками постиндуст-риалистов, хотя при этом и критиковали последних за увлечение

LXXV

Критикуя постиндустриальную теорию, постмодернисты поспешили определить новое общество через максимально резкое его противопоставление предшествующему. По мнению А.Турена, «история модернити представляет собой историю медленного, но непрерывного нарастания разрыва между личностью, обществом и природой»¹⁴³; при этом он указывает, что наиболее опасны разделенность социума и активного субъекта¹⁴⁴, феномен роста отчужденности человека от общества, становящейся непомерно высокой платой за достижение материального и экономического прогресса. Говоря сегодня о растущей плюралистичнос-ти общества¹⁴⁵, многовариантности современного прогресса¹⁴⁶, уходе от массового социального действия, об изменившихся мотивах и стимулах человека¹⁴⁷, его новых ценностных ориентаци-ях и нормах поведения¹⁴⁸ как о важнейших характерных чертах складывающегося общества, сторонники постмодернизма уделяют излишнее, на наш взгляд, внимание остающимся довольно-таки поверхностными процессам демассификации и дестандар-тизации¹⁴⁹, преодолению принципов фордизма¹⁵⁰ и отходу от форм индустриального производства¹⁵¹. Результатом становится ситуация, когда состояние социума, которое претендует на статус

LXXVI

качественно нового, противопоставляется не более чем традиционному капитализму — либо как дезорганизованный¹⁵², либо как поздний¹⁵³ капитализм, — несмотря на то, что в философских дискуссиях такое понимание затушевывается обильной риторикой. Таким образом, методологически эта концепция не несет в себе ничего качественно нового по сравнению с теорией постиндустриального общества.

С другой стороны, в рамках постмодернизма оказывается почти невозможным четкое терминологическое определение формирующегося социального состояния. Этот момент тесно связан с условиями формирования самой данной доктрины. Возникнув на волне социальных трансформаций 60-х, постмодернизм стал наиболее понятным (но при этом и наименее удачным) термином, в котором воплотились ощущение быстро меняющегося мира, революционные ожидания того времени и который оказался весьма удобным для многих деятелей культуры, политиков и философов¹⁵⁴. На этом этапе постмодернизм еще не был наукой, какой он стал во второй половине 70-х, когда основы нового миропорядка были уже заложены, а социальные и экономические тенденции успешно объяснены в рамках постиндустриальной концепции; сама ситуация как бы предопределяла доктринерский характер нового направления, хотя оно и оставалось обреченным на популярность благодаря своей фразеологии, напоминавшей события переломного периода. По мере того как реальная революционность сходила на нет, революционный и схоластический дух теории оказывался все более явным. Акцентируя внимание на резком ускорении социальных изменений на этапе становления постмодернити, исследователи в то же время не отказывались и от трактовки модернити как эпохи, «отрицающей саму идею общества, разрушающей ее и замещающей ее идеей постоянного социального изменения»¹⁵⁵; в результате оказывалось, что не только современное общество следует рассматривать как постсовременное, но и динамизм его обусловлен не меньшим дина-

¹⁵² См.: Lash S. Sociology of Postmodernism. P. 18.

¹⁵³ См.: Jameson F. Postmodernism, or, The Cultural Logic of Late Capitalism. L., 1992 P. XXI.

¹⁵⁴ См.: Calinescu M. Five Faces of Modernity. P. 268.

¹⁵⁵ Touraine A. Critique de la modernite. P. 281.

Постиндустриальный мир Д.Белла

LXXVII

С момента выхода в 1973 году книги Д.Белла она, а также последующие его работы стали объектом достаточно пристального внимания в СССР. Нельзя не отметить, что Д.Белл всегда инимательно следил как за развитием советской социологической доктрины, так и за эволюцией марксистской социологии в целом. Характерно, что большая часть первой главы, в которой рассматривается теоретический поиск в русле различных идеологических течений, стремившихся исследовать становление но-г»ой социальной общности, в той или иной мере представляет со-оой диалог автора с К.Марксом и другими представителями марксистской теории.

Д.Белл относился и относится к марксистской теории с позиций ее объективного и непредвзятого критика; его суждения по поводу отдельных постулатов и тезисов марксизма содержат в себе порой глубокое несогласие с ними, отнюдь не переходящее, однако, в то вульгарное нигилистическое отрицание, которое нередко можно встретить в работах современных российских обществоведов. В Предисловии к настоящему изданию своей книги Д.Белл пишет: «...Я вовсе не антимарксист... Как может ученый-социолог быть антимарксистом? Многое в марксистском анализе социальных и производственных структур сохранило свое значение и вошло в современные теории, как и результаты лю-5ых глубоких концептуальных обобщений. Я бы скорее назвал Себя постмарксистом, в том смысле, что я воспринял достаточно іного марксистских представлений о социуме»¹⁵⁶. Эта позиция і,.Белла, однако, не принималась в расчет в советский период, и

^ж Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. С. ХСІ.

LXXVIII

его теория получала, к сожалению, главным образом идеологические оценки.

Условно их также можно разделить на три группы. Во-первых, это полемические замечания, вызванные в первую очередь излишним, как полагали оппоненты Д.Белла, вниманием, уделенным в его теории технологическим процессам в ущерб анализу развития системы общественных отношений; совокупность таких тезисов весьма разнообразна и содержит иногда оригинальные и заслуживающие внимания суждения. Во-вторых, это критика, вызванная расхождением между точкой зрения Д.Белла на отдельные проблемы развития современного общества и официальной марксистской позицией по данным вопросам; на фоне такой критики постиндустриальная концепция выглядит особенно взвешенной и аргументированной. В-третьих, это своеобразные отповеди Д.Беллу, имевшему, по мнению некоторых советских авторов, ошибочные взгляды либо на отдельные блоки марксистской теории, либо на реалии построенного в СССР социалистического общества.

Мы не касаемся здесь оголтело идеологических нападок на постиндустриальную концепцию, также во множестве представленных в литературе 70-х и 80-х годов; на некоторые из них сам Д.Белл отвечает в Предисловии к настоящему изданию, а большинство вовсе не заслуживает внимания.

Начнем с первой группы оценок. Уже первые отклики на книгу Д.Белла показали, что его работа была отнесена к исследованиям, игнорирующим значение социальных процессов в угоду преувеличенной роли технологического прогресса; даже признание того, например, «факта», что «Зб.Бжезинский в еще большей мере, чем Д.Белл, абстрагируется от анализа производственных отношений»¹⁵⁷, сделанное академиком А.Г.Милейковским, подтверждает, что концепции этих авторов, по своей сути весьма различные, рассматривались в одном логическом ряду. Совершенно очевидно, что основная критика советских обществоведов была направлена не против оценки технологического базиса общества как таковой, а против того пренебрежения, которое, по их мне-

Постиндустриальный тир Д.Белла

LXXIX

В связи с категорическим неприятием советскими марксистами самой возможности отказа от доминирующей роли отношений собственности критике подвергалась и та часть теории Д.Белла, в которой он рассматривает переход от преимущественного производства материальных благ к преимущественному производству услуг и информации. В подчеркнуто «одностороннем» исследовании одного ведущего сектора экономики В.С.Афанасьев усматривал проявление технологического детерминизма уи отмечал, что «характеристика общества с точки зрения веду-|щей отрасли его экономики не дает и не может дать представле-Іния о социально-экономической сущности этого общества»¹⁶⁰. 'По его мнению, такой подход предполагает анализ лишь характеристик конкретного труда в той или иной отрасли хозяйства и затушевывает понимание всеобщей сущности абстрактного труда, создающего стоимость и объясняющего социально-экономическую природу буржуазного общества; по В.С.Афанасьеву, в данном случае имеет место объективное стремление по-стиндустриалистов подменить анализ производственных отно-

LXXX

шении капитализма оценкой развития его производительных сил¹⁶¹.

Здесь мы переходим ко второй группе оценок теории Д.Белла, открывающих ряд положений, выдвигаемых марксистскими критиками, которые явно не соответствовали реальному ходу исторического процесса, в целом адекватно описанному Д.Бел-лом. Выступая против «излишнего» технологического детерминизма в тех его аспектах, которые непосредственно касаются развития капиталистических обществ, советские обществоведы неожиданно занимают совершенно противоположные позиции, как только речь заходит о более общих методологических основах исследования. Так, рассматривая определение Д.Беллом до-индустриального, индустриального и постиндустриального обществ, С.А.Хавина критиковала уже не излишнее внимание по-стиндустриалистов к технологическим аспектам, а, напротив, имеющий в их концепции место отказ от принципа социально-исторического монизма. Полагая, что «Д.Белл видит смысл выделения "доиндустриального", "индустриального" и "постиндустриального общества" в применении различной методологии», она указывала, что «методологический плюрализм, основанный на абсолютизации самостоятельности движения различных сфер и процессов, ведет к релятивизму, разрыву единой социальной реальности»¹⁶². Более точно суть данной претензии сформулирована Ю.Я.Ольсевичем и состоит в том, что, согласно постиндустриальной теории, «роль технологии не всегда была определяющей; она стала таковой лишь в условиях современного "индустриального общества", тогда как на более ранних стадиях экономическая система была объектом "идеологического выбора" »¹⁶³. Конечно, советские теоретики не могли согласиться с такой постановкой вопроса, в рамках которой отличия капитализма от социализма могли признаваться не слишком существенными, но при этом они забывали, с одной стороны, что сами проповедуют тот технологический детерминизм, от которого

¹⁶¹ См.: Афанасьев B.C. Указ. соч. С. 318-319.

¹⁶² Критика буржуазных, мелкобуржуазных и ревизионистских теорий развитого социализма. М., 1984. С. 62.

¹⁶³ Олъсевич Ю.Я. Указ. соч. С. 33.

Постиндустриальный мир Д.Белла

LXXXI

Одинаково понятной и странной выглядит критика Н.Д.Га-узмером разработанной Д.Беллом доктрины формирования но-пых социальных структур вне поля основных противоречий предшествующих. Стремясь доказать, что «при капитализме власть науки не приходит на смену власти монополий, а, наоборот, монополии подчиняют себе науку», он отрицает возможность обретения научным сословием того же положения в постиндустриальном обществе, какое промышленное сословие, не принадлежавшее ни к феодалам, ни к крестьянам, обеспечило себе в индустриальную эпоху¹⁶⁴. Между тем в данном случае подвергаются сомнению сразу два марксистских тезиса: во-первых, вполне четко сформулированная самим К.Марксом в «Манифесте Коммунистической партии» возможность «взаимной гибели борющихся классов» в ходе становления нового общества; во-вторых, со-иданная основоположниками марксизма в рамках теории общественных формаций концепция многовариантности прогресса на протяжении переходных периодов от одной общественной формации к другой¹⁶⁵.

Советские обществоведы не могли также пройти мимо оценки Д.Беллом роли коммунального общества и новой системы политической организации в рамках постиндустриального строя, которая, по его мнению, способна преодолеть разрушительные рыночные тенденции и обеспечить переход к программируемой экономике. И хотя некоторые признавали справедливость его замечаний «об устарелости институтов частной собственности и рынка»¹⁶⁶, большинство критиков отмечало, что идея возможности их преодоления в рамках «государственного капитализма» представляется совершенно нереалистичной и снижает про-

¹⁶⁴ См.: Гаузнер Н.Д. Указ. соч. С. 44.

"'⁵ Подробнее см.: Иноземцев В.Л. Альтернативность общественного развития // Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика. 1991. № 4. С. 3—9. ^[т Критика буржуазных, мелкобуржуазных и ревизионистских теорий... С. 89.

LXXXII

В.Л. Иноземцев

Несмотря на специфические условия, в которых советские обществоведы вели полемику с Д.Беллом и сторонниками постиндустриальной теории, анализ их позиций приводит к целому ряду небезынтересных выводов. Нельзя не отметить, что при всей остроте критики, направленной против постиндустриализма, в целом советские исследователи восприняли Д.Белла и его

LXXXIII

Теория постиндустриального общества, не воспринимая в качестве центрального никакого преходящего социального процесса или явления, была изначально создана в таком виде, который мог и легко инкорпорировать в себя целый ряд новых направлений в социологическом анализе, и, в свою очередь, породить множество новых подходов, основанных на применении ее основополагающих методологических постулатов к оценке возникающих с течением времени тенденций. Это обусловило идеологическую «нейтральность» постиндустриализма. Конструктивная критика теории постиндустриального общества может |6ыть направлена лишь против отдельных содержащихся в ней относительно поверхностных противоречий, но не против са-|мой концепции как таковой; в этом случае, как мы пытались Іпоказать выше, возникает взаимообогащающий диалог, способ-

LXXXIV

ствующий более глубокому осмыслению реальных социальных процессов. Такая неуязвимость постиндустриальной концепции по отношению к критике и ее лояльность к иным социальным теориям обусловила то, что она никогда не встречала в западной социологии явной оппозиции, — факт, который нельзя не признать уникальным в истории развития представлений об общественном прогрессе.