Посвящается

ным на общественную должность и т.п. Второй связан с социально-экономическими неравенствами — распределением доходов и богатства, различиями в степени полномочий и т.п. Нас интересует прежде всего второй принцип. Ключевыми в его формулировке являются двусмысленные выражения «в соответствии с личными достижениями» и «равно открытые для всех». Что они означают?

Цель рассуждений Дж.Роулза является сложной, но понятной. «Равно открытые для всех» может означать либо равные в том смысле, что карьеры открыты для талантливых людей, либо равные в смысле «равенства справедливых возможностей». Первое понимание просто означает, что людям, у которых имеются способности и устремления, полагаются те места, которые они занимают. Это традиционный либеральный взгляд. Но Дж.Роулз отмечает, что он не принимает во внимание искажения, обусловленные социальными неожиданностями. «Во всех социальных сферах, — пишет он, — должны существовать примерно равные перспективы повышения культурного уровня и мобильности для каждого человека, имеющего сходную систему мотивации и одаренности... Шансы на получение культурных знаний и навыков не должны зависеть от классовой позиции человека, и, таким образом, система школьного образования, будь она частной или государственой, должна быть организована таким образом, чтобы устранять классовые барьеры».

Этот либеральный принцип трактует необходимость устранения социальных различий для обеспечения равных стартовых возможностей, но оправдывает неравные результаты, основанные на естественных способностях и талантах. Однако для Дж.Роулза «естественные» преимущества столь же произвольны или случайны, как и социальные. Они не обеспечивают «справедливых возможностей». «Существует не больше оснований связывать распределение доходов и богатств с распределением естественных дарований, чем, скажем, с исторической или социальной удачей... На степень, в которой развиваются и достигают зрелости естественные способности, влияют все формы социальных условий и классовых отношений. Даже сами стремления совершить усилия, предпринять попытку, другим образом обратить на себя внимание зависят от благополучия семьи и благоприятности социальных обстоятельств. На практике не-

595

Дж.Роулз поэтому приходит к выводу, что нельзя выравнять возможности и что их можно лишь увязать с другой целью — с равенством результатов. «Никто не заслуживает ни больших естественных способностей, ни более благоприятной стартовой позиции в обществе. Но отсюда не вытекает, что эти различия должны быть устранены. Существует другой способ обращения с ними. Базовая структура может быть организована таким образом, что эти непредвиденные обстоятельства будут работать на благо наиболее обездоленных. Таким образом, если мы хотим создать такую социальную систему, в которой никто не выигрывает и не проигрывает от своего места в системе распределения естественных дарований или от своих стартовых позиций в обществе, в которой каждый теряет или обретает взамен этого некоторые компенсирующие преимущества, мы приходим к "прин^ ципу различия" (difference principle)»⁹¹**.

Таким образом, вопрос поворачивается от «равной открытости для всех», т.е. от шансов на место в обществе, к проблеме распределения базовых социальных благ или ценностей, т.е. к смыслу понятия «индивидуальные преимущества». Это выражение, по Дж.Роулзу, может быть определено в категориях «принципа эффективности» или «принципа различия».

«Принцип эффективности» соответствует тому, что в экономике благосостояния получило название «оптимальность Паре-то». Распределение благ или полезностей считается эффективным в случае достижения такой точки равновесия, когда невоз-

* Rawls J. A Theory of Justice. P. 74.

⁹¹ Как далее отмечает Дж.Роулз, «естественно одаренные люди не должны иметь выгод оттого, что они являются более способными; таковые должны лишь покрывать издержки их подготовки и образования и использоваться в формах, которые помогают также и менее удачным» {Rawls J. A Theory of Justice. P. 101). См. также обсуждение Дж.Роулзом проблемы того, «заслуживают» ли индивиды преимуществ в виде естественных способностей (Rawls J. A Theory of Justice. P. 104).

** Rawls J. A Theory of Justice. P. 102.

596

Эпилог

597

«Принцип различия» означает, что если некоторые находятся в заведомо лучших условиях, то менее удачливые также должны быть поставлены в лучшее, а в ряде случаев даже в гораздо более лучшее положение. Если один человек оказывается в выигрыше, в таком же положении должны находиться и остальные. «Интуиция говорит о том, что социальный порядок не должен создавать и поддерживать более выгодные перспективы для тех, кто находится в лучшем положении, до тех пор, пока это не будет обеспечено и для менее удачливых»⁹²*.

Все это приводит Дж.Роулза к более широкой концепции социальной справедливости или социального идеала: «Все базовые социальные блата — свобода и возможности, доходы и богатство, другие основы самоуважения — должны быть распределе-

⁹² Прибегая к интересному сравнению, Дж.Роулз (подобно Ж.-Ж.Руссо) использует прообраз семьи в качестве модели своего принципа. «Семья по своему замыслу и зачастую на практике, — пишет он, — является тем местом, где отвергается принцип максимизации суммы преимуществ. Члены ее часто не стремятся получить какие-то преимущества, если они не могут делать это способами, которые способствуют реализации интересов также и остальных членов. Попытка действовать на основе "принципа различия" имеет точно такие же последствия» (Rawls J. A Theory of Justice. P. 105). Трудность, возникающая в связи с этим аргументом, — если рассматривать общество как семью, только больших размеров, — состоит в том, что семья, как утверждал З.Фрейд, скрепляется вместе любовью, что носит специфический характер. Муж любит свою жену и детей — и пытается распространить на них свои преимущества. Там, где любовь расширяется до размеров общества, она становится «бесцельной» (поскольку один человек любит всех) и в результате слабой и недейственной. Поэтому З.Фрейд утверждал, что коммунизм невозможен в открытом обществе (см.: Freud S. Civilization and Its Discontents // Standard Edition of the Complete Psychological Writings of Sygmund Freud. Vol. XXI. L., 1961. P. 112-113).

* Rawls J. A Theory of Justice. P. 75.

ны равномерно, если только неравное распределение любого или всех этих благ не способствуют успехам наиболее ущемленных»⁹³. По этой же причине Дж.Роулз отвергает идею меритократии. Хотя меритократическая идея является демократической, она противоречит концепции справедливости. «[Меритократический] социальный порядок следует принципу открытости карьер для талантов и использует равенство возможностей как форму высвобождения человеческой энергии в стремлении к экономическому благоденствию и политическому лидерству. Между высшим и низшим классом существуют заметные отличия как в получении средств для жизни, так и использовании прав и привилегий организованной власти. Культура беднейших слоев дискриминируется, тогда как культура правящей и технократической элиты прочно основана на служении национальным целям власти и богатства. Равенство возможностей означает равные шансы оставить менее удачливых позади в собственном стремлении к влиянию и социальному статусу. Таким образом, меритократическое общество представляет опасность для иных, кроме демократической, интерпретаций принципа справедливости. Ибо, как мы только что видели, «принцип различия» фундаментально трансформирует социальные цели.

«Принцип различия» имеет два следствия для социальной политики. Первый из них — принцип компенсации отдельным лицам: «Согласно этому принципу, незаслуженные неравенства требуют компенсации, а поскольку неравенства, обусловленные рождением и естественной одаренностью, относятся к этому числу, они должны быть каким-то образом компенсированы. Таким образом, для справедливого обращения со всеми людьми, для обеспечения подлинного равенства возможностей общество должно уделять больше внимания лицам с меньшей естественной одаренностью и тем, кто рожден в менее благоприятных социальных

598

599

Мы сталкиваемся здесь с фундаментальным обоснованием важнейшего сдвига в системе ценностей: вместо принципа «от каждого по способностям — каждому по способностям» мы имеем принцип «от каждого по способностям — каждому по потребностям». Оправданием же потребностей является честное отношение к тем, кто оказался в ущемленном положении по причинам, которые они не в состоянии контролировать.

В философии Дж.Роулза мы видим наиболее серьезную попытку современного оправдания социальной этики. В его переоценке равенства как справедливости заложены предпосылки развития политической философии, которой суждено изменить интеллектуальный климат последних десятилетий XX века, подобно тому как доктрины Дж.Локка и А.Смита сформировали идеологию XIX столетия. Либеральная теория общества была создана в ходе слияния концепций индивидуализма и рациональности. В ее рамках свободный индивид пытался удовлетворить собственные потребности на основе своего труда — и он должен был получить вознаграждение за свои усилия, мужество и

риск, — а обмен продуктами строился человеком с учетом цели максимизации своего удовлетворения. Общество не должно было выносить суждения в отношении людей — ему следовало лишь установить свод процессуальных норм, — а наиболее эффективным распределением ресурсов было то, которое порождало наибольшую сумму удовлетворенных потребностей.

Сейчас мы пришли к концу классического либерализма. Мерой социального блага является уже не удовлетворение индивидуальных стремлений, но выравнивание социального дисбаланса в пользу беднейших слоев как первейшее требование к социальной совести и социальной политике⁹⁴. Попытка Дж.Роулза в его «Теории справедливости» сводится к установлению принципа честности, но он обращает мало внимания, кроме как используя обобщающий термин «находящиеся в ущербном положении», на тот круг лиц, которым необходима помощь⁹⁵. Его аргументация

* Rawls J. A Theory of Justice. P. 101.

Одинаково удивительно и то, что десять лет назад политические дебаты сводились к вопросу об «исключительности». Фонд Стерна выступил спонсором крупного исследования проблемы определения исключительности; Дж.Гарднер написал книгу, озаглавленную «Исключительность: можем ли мы быть равными и одновременно исключительными?» (1961). В тот период слово «мери-тократия» имело настолько положительный смысл, что М.Петерсон в своей авторитетной биографии о Томасе Джефферсоне заявил, что если бы последнему было известно это понятие, он использовал бы его для определения «естествен-

25 - 2537

w

600

выражена в категориях общественного договора, а его «конституция справедливости» представляет собой продукт соглашения индивидов. Однако в современном обществе ущемленные слои населения могут быть идентифицированы по групповым признакам, а принцип справедливости оказывается связанным с принципом пропорционального (квотного) представительства.

Защита групповых прав формально противоречит принципу индивидуализма, делающему упор на достижения и универсализм. Однако в реальности он представляет собой не что иное, как распространение на первоначально исключенные социальные единицы того группового принципа, на котором строилась американская политическая система с самого ее возникновения. Групповой процесс, явившийся хваленым открытием «реалистической школы» в американской политологии (см. дискуссию по этому вопросу в главе V), состоял в основном из системы соглашений экономического характера между функциональными или лоббистскими группами, действовавшими вне формальной партийной системы. В настоящее время мы сталкиваемся с этническими и другими устойчивыми группами, заявляющими о своем праве на представительство как в формальной политической структуре, так и во всех остальных социальных институтах.

Эти требования обоснованы тем фактом, что Америка является плюралистическим обществом и подошла к принятию нового определения плюрализма, отличающегося от прежней гомогенности американизма. Плюрализм в его классическом понимании⁹⁶ выступал за последовательную культурную самоидентификацию этнических и религиозных групп и за институциональную автономию культурных институтов (например, университетов) от политики. Он, таким образом, исходил из разграниченности различных сфер общественной жизни. Но в настоящее время мы имеем ситуацию всепроникающей политизации общества, в котором не только рынок подчиняется подитиче-

ной аристократии». В настоящее время фокус внимания почти исключительно связан с равенством и беднейшими слоями. Совершит ли б будущем «круг социальной проблематики» полный оборот?

⁹⁶ См., например: Maclver R.M. The More Perfect Union: A Program for the Control of Inter-Group Discrimination. N.Y., 1948; с религиозной точки зрения проблема рассмотрена в: Murray J.C. We Hold These Truths: Reflections on the American Proposition. N.Y., 1960.

ским решениям, но и все прочие институты должны склоняться перед требованиями политического центра и политизировать себя в аспекте группового представительства. В последней сфере происходит и иная перемена. В условиях функциональных групп членство в них не носило закрепленного характера, можно было встретить межгрупповые альянсы и изменчивые коалиции. В настоящее время группы, заявляющие о своем праве быть представленными в политических партиях, университетах, больницах и местных сообществах, сформированы на основе врожденных иди биологических признаков, а неизменный характер пола или цвета кожи очевиден.

И после того, как «принцип компенсации» и представительства ущемленных слоев в первоначально сформулированных категориях групповых интересов окажется принят, для политической системы будет весьма сложно отвергнуть последующие притязания. В этом заключается логика демократии, которая всегда присутствовала в противоречивом наследии принципа равенства.

ПЕРЕСМОТР ПОНЯТИЯ МЕРИТОКРАТИИ

У любого принципа неизбежно имеются свои противоречия, поскольку никакая этическая ситуация не имеет строго очерченных контуров, особенно в случае противопоставления равных возможностей равным результатам, и здесь налицо скорее конфликт между правильным и верным, нежели между правильным и ложным. Каковы же тогда трудности и противоречия роулзовского «принципа честности» и достаточны ли они для того, чтобы считать его бессмысленным?

Во-первых, что вкладывается в понятие ущемленности? Что является измерителем честности? Носит ли она субъективный или объективный характер? Зачастую чувство несправедливости зависит от субъективных ожиданий и степени лишений. Но по каким стандартам? В качестве одного из измерителей Дж.Роулз предлагает «определение исключительно в категориях сравнительного дохода и богатства, без соизмерения социального статуса. В этом случае все лица с доходами и богатствами меньше средних могут рассматриваться как относящиеся к наименее преус-

602

певающим сегментам населения. Это определение зависит только от низшей половины распределительной кривой, и его достоинство состоит в том, что оно фокусирует внимание на социальной дистанции между теми, кто имеет меньше всех, и теми, кто занимает среднее положение»⁹⁷.

Однако для большинства лиц проблема несправедливости или лишений не имеет некоего абсолютного стандарта, а вызвана сравнениями со статусом других лиц. Из многочисленных социологических исследований известно, что значительные разрывы в доходах и статусе воспринимаются как справедливые, если люди чувствуют, что они заработаны личными усилиями, в то время как небольшие различия, если они носят произвольный характер, зачастую представляются несправедливыми. Санитары в больницах сравнивают свои доходы с доходами медсестер, а не врачей. Таким образом, относительная бедность и принадлежность к определенной референтной группе (выражаясь на социологическом жаргоне) в каждой точке социальной структуры обусловливают степень разрыва⁹⁸. Но должны ли мы принимать субъективные оценки индивидов в качестве моральной нормы или же объективного критерия, и на какой основе?⁹⁹ Этот момент неясен.

Если ущемленность трудно определить, то при выявлении признаков «наименее удачливой группы» возникает иная проблема. Дж.Роулз пишет: «В этом случае невозможно избежать некоторой произвольности. Одна возможность состоит в том, чтобы выбрать определенную социальную позицию, допустим, неквалифицированного рабочего, а затем посчитать наименее удачливыми всех, у кого средние доходы и состояние соответствуют имеющимся у этой группы или находятся на более низком уровне.

603

Ожидания самого низшего репрезентативного члена этой группы определяются как средние для всего данного класса»¹⁰⁰*.

Даже не учитывая проблем ограничений и оттенков — а с практической точки зрения они являются весьма значимыми, — определение социального положения в этом ключе поднимает серьезный психологический вопрос. Одно из важнейших соображений моральной философии состояло в том, чтобы избегать навешивания ярлыков, или клейма, на ущемленных слоях. Это являлось одной из причин того, почему реформаторы всегда выступали против «проверки состояния жизненных средств» как условия предоставления государственного вспомоществования и пытались обеспечить ее на правовой основе. Это является также одной из причин (помимо административных проблем), почему предложения о перераспределении доходов сводились к тому, чтобы оговоренная сумма средств предоставлялась бы всем, а доходы свыше определенного уровня сокращались бы с помощью налогообложения. Однако Дж.Роулз считает, что «нам необходимо в определенный момент прибегнуть к практическим соображениям при формулировке "принципа различия". Рано или поздно возможности философских или иных аргументов, проводящих такие различия, окажутся исчерпанными». Но именно в эти моменты принципы должны закрепляться в законах, и именно здесь начинается поле государственной политики и администрирования.

Проблемы компенсации и навешивания ярлыков возвращают нас к более общему противоречию, а именно к соотношению ра-

* Rawls J. A Theory of Justice. P. 98.

604

Эпилог

605

Однако в ситуации, где затрагиваются богатства и доходы, мы далеко продвинулись в противоположном направлении. По законодательству о подоходном налоге, принятому в нашем столетии, люди не только не платят равных сумм (скажем, по 500 долларов каждый), они не платят даже равных долей (допустим, 10 процентов, что вело бы к различным абсолютным величинам в зависимости от суммы доходов). Они платят более высокие ставки по мере роста доходов. В этом случае способность — способность платить — становится измерителем. Вполне может статься, что в сфере богатств и доходов решатся руководствоваться принципом «от каждого по его способностям, каждому — по чужим потребностям»; в этом случае применим принцип справедливости, поскольку должны сравниваться предельные величины. (Если двое платят одинаковую сумму, то в одном случае она может составлять половину доходов, а в другом — только десятую часть; этот принцип действует в системе пропорционального налогообложения.) Но в более широком плане безоглядное следование идее справедливости во всех сферах общественных

отношений сдвигает всю ось социальных ценностей от принципа равной ответственности и универсализма к принципу неравного бремени и административного всевластия.

Основой честности, говорит Дж.Роулз, является обобщенная социальная норма, базирующаяся на общественном договоре. Последний основывается на теории рационального выбора, когда индивиды изъявляют свои предпочтения исходя из принципа компенсации и принципа различий; и этот рациональный выбор подталкивал бы социальное равновесие в сторону нормы. В настоящее время теория полезности может ранжировать предпочтения индивида и определять его рациональное поведение; и, согласно теории полезности, общество организовано правильно, когда имеется нулевое сальдо индивидуальных выигрышей или потерь, устанавливающееся на основе проявления индивидуализированных личных предпочтений в ходе свободного обмена. Однако тут мы наталкиваемся на трудности. Если рациональность является основой социальных норм, может ли функция общественного благосостояния объединить разноречивые преференции множества людей в единый выбор, который обладает рациональностью индивидуального выбора? Если признавать аргументы, изложенные в теореме невозможности Эрроу (относящейся к условиям демократии и выбора большинства), функцию социального благосостояния построить нельзя¹⁰¹. Вопрос о том,

Не существует поэтому никаких доказательств, что желание большинства является правильным. Этот вопрос относится к сфере политических оценок и не имеет отношения к теории справедливости. Достаточно отметить, что, хотя граждане обычно подчиняют свое поведение демократическим властям, то есть признают исход выборов, как устанавливающий при прочих равных условиях

606

Эпилог

607

Если, таким образом, определение социальной нормы носит политический характер, принцип помощи наименее удачливым, понимаемый в качестве исходного социального обязательства, может означать — как в социологическом, так и в статистическом смысле — движение в направлении усреднения. Если предположить, что мы уже достигли стадии изобилия, это может представлять собой желаемую форму социальной политики. Но если это не так — а сомнительно даже то, может ли такая фаза быть достигнута когда-либо в будущем, — и если определять общество вслед за Дж.Роулзом как «кооперативное предприятие, отвечающее взаимной выгоде», то почему бы, следуя его логике, не предоставить больших стимулов тем, кто в состоянии увеличивать

обязывающие их законы, они не жертвуют своими суждениями и оценками» (Rawls J. A Theory of Justice. P. 356).

Дж.Роулз, конечно, прав в том, что в соответствии с традиционными теориями справедливости принятие какого-либо решения большинством не делает его справедливым. Тирания большинства в течение долгого времени признавалась таким же источником несправедливости, как и тирания деспота. Процедурная проблема, однако, состоит в том, имеется ли как общее правило нечто лучшее, чем правление большинства при условии демократического контроля со стороны меньшинства, имеющего право и возможность изменить условия и также стать большинством.

Дж.Роулз пытается избежать дилеммы Эрроу путем определения «завесы незнания» при составлении первоначального общественного договора. Поскольку никто не знает, насколько сильно он может преуспеть, то в его интересах получить хотя бы минимальное гарантированное поощрение. Таким образом, каждый человек примет свод правил, максимизирующий шансы выигрыша по край-*ней мере некоего приза, и при этом будет стремиться к тому, чтобы этот приз был максимально большим. Предполагается, что подобный «неопределенный

совокупный общественный продукт и использовать этот растущий «социальный пирог» для взаимной (хотя и дифференцированной) выгоды всех?

Весьма примечательно, что, пожалуй, единственное в современной истории общество, которое сознательно начало с принципа почти полного равенства (включая почти полное отсутствие дифференциации в заработной плате), — Советский Союз — постепенно отошло от этой политики, причем не вследствие реставрации капитализма, а потому, что обнаружило, что дифференцированная заработная плата и привилегии служат стимулами и представляют собой также форму более эффективного «рационирования» времени. (Если время управляющего более ценно, чем время неквалифицированного рабочего, поскольку ему приходится принимать больше решений, то должны ли мы требовать от него, чтобы он ездил в переполненном трамвае, или же ему следует предоставить личную машину для поездок на работу?) Даже те общества, которые имели сравнительно небольшую дифференциацию в доходах и стимулах в послевоенные годы, такие, как Израиль и Югославия, постепенно увеличили ее ради повышения эффективности хозяйства. И один из главных советов, которые сочувствующие экономисты дали Ф.Кастро для восстановления его разваливающейся экономики (которая была в основном организована на основе морального увещевания и бесплатных сверхурочных работ), состоял в том, что необходимо шире использовать материальные стимулы и дифференциацию в

торг» должен привести к усреднению достижений (т.е. базовых социальных благ, таких, как доход, самоуважение и др.). В то же время А.Туроу отмечает: «Хотя максимизация минимального достижения кажется эгалитарной, она не такова... Дж.Роулз полагает, что эффект усреднения столь значителен, что невозможно появление такой экономической деятельности, которая концентрировала бы денежные выигрыши среди групп с высокими доходами. Как экономист, я не разделяю этой веры. Существует множество видов экономической деятельности с минимальными величинами усреднения. Чтобы быть подлинно эгалитарными, социальные законы должны гласить, что индивидам следует выбирать виды экономической деятельности с наиболее ярко выраженными усредняющими эффектами» (Thurow L. A Search for Economic Equity // The Public Interest. Spring 1973).

Таким образом, для достижения желаемого результата функционирования свода законов, который максимизировал бы минимальный результат, необходим некий механизм принуждения или повышенное внимание к ущемленным слоям.

608