Продавец обуви. История компании Nike, рассказанная ее основателем

Моримото  пришел  вовремя.  Возраст  у  него  был  почти  такой  же,  как  у
меня, но выглядел он как более зрелый и более уверенный в себе человек.
Одет он был в помятую спортивную куртку, да и лицо у него было какое-то
помятое. Мы присели за столик у окна. Немедленно, еще до того, как к нам
подошел официант, чтобы принять заказ, я пустился в бой, высказав все, о
чем я поклялся не говорить. Я сказал Моримото, насколько я был огорчен
посягательством  этого  «ковбоя  Мальборо»  на  мою  территорию.  Я  сказал,
что  у  меня  сложилось  впечатление,  что  я  установил  личную  связь  с
руководителями  компании,  с  которыми  встречался  за  год  до  этого,  и  это
впечатление было усилено письмом от г-на Миязаки, подтвердившим, что
тринадцать  западных  штатов  были  исключительно  моей  территорией.
Поэтому я в затруднении, как объяснить такое отношение ко мне. Я взывал
к  чувству  справедливости  Моримото,  к  его  чувству  чести.  Он  выглядел
смущенным, поэтому я перевел дыхание и сделал паузу. Затем перешел от
личного к профессиональному. Я перечислил свои внушительные продажи.
Я  упомянул  имя  своего  партнера,  легендарного  тренера,  чья  репутация
известна  даже  на  другой  стороне  Тихого  океана.  Я  также  подчеркнул  все
то, что я мог бы сделать для «Оницуки» в будущем, если мне дадут шанс.
Моримото  отпил  глоток  чая.  Когда  стало  ясно,  что  я  выговорился,  он
поставил  чашку  и  выглянул  в  окно.  Мы  медленно  совершали  круг  над
Кобе. «Я свяжусь с вами».
Еще  одна  бессонная  ночь.  Я  просыпался  несколько  раз,  подходил  к
окну, наблюдал за судами, подпрыгивавшими на темно-фиолетовых волнах
залива,  на  берегу  которого  стоял  Кобе.  Красивое  место,  думал  я.  Очень
жаль,  что  вся  эта  красота  обходит  меня  стороной.  Мир  теряет  красоту,
когда ты проигрываешь, а я был близок к проигрышу. Крупному.
Я знал, что утром Моримото скажет мне, что ему жаль, ничего личного,
просто бизнес, но они остаются с «ковбоем Мальборо».
В  9.00  утра  зазвонил  телефон  у  изголовья  кровати.  Моримото.  «Г-н
Оницука… лично… желает встретиться с вами», — произнес он.
Я  надел  костюм,  взял  такси  до  штаб-квартиры  «Оницуки».  В
конференц-зале,  знакомом  конференц-зале,  Моримото  указал  мне  на
кресло в середине стола. На этот раз в середине, не во главе стола. Больше
никакого  кей.  Сам  он  сел  напротив  меня  и  вперил  в  меня  свой  взор,  пока
зал  медленно  заполнялся  руководителями  фирмы.  Когда  все  собрались,
Моримото кивнул мне. «Хай», — сказал он.
Я  начал  говорить,  по  существу,  повторяя  то,  что  я  уже  говорил  ему
накануне  утром.  Когда  мой  голос  повысился  до  крещендо,  когда  я  уже
готовился  закончить  свое  обращение,  все  головы  повернулись  в  сторону

входа,  и  я  остановился  на  полуслове.  Температура  в  помещении  упала
градусов на десять. Прибыл основатель компании — г-н Оницука.
Одетый  в  темно-синий  итальянский  костюм,  с  копной  черных  волос,
густых,  как  ковер  из  грубого  ворса,  он  объял  ужасом  каждого,  кто
находился в конференц-зале. Тем не менее он, казалось, не обратил на это
никакого  внимания.  При  всей  своей  власти,  при  всем  своем  богатстве  его
движения  были  учтивыми.  Он  вышел  вперед,  прихрамывая,  шаркая
ногами,  не  подавая  никакого  вида,  что  он  был  боссов  всех  боссов,  сёгун
обуви.  Медленным  шагом  он  обошел  вокруг  стола,  на  мгновение
встречаясь  взглядом  с  каждым  директором  компании.  В  конце  концов  он
подошел ко мне. Мы раскланялись, пожали руки, после чего он занял свое
место  во  главе  стола,  и  Моримото  попытался  суммировать  причину,
почему я оказался здесь. Г-н Оницука поднял руку и оборвал его.
Без предисловий он пустился в длинный, страстный монолог. Когда-то,
сказал  он,  у  него  было  видение.  Удивительная  картина  будущего.  «Все
жители  планеты  постоянно  носят  спортивную  обувь,  —  сказал  он.  —  Я
знаю, этот день придет». Он сделал паузу, оглядывая сидящих за столом и
переводя взгляд с одного человека на другого, чтобы убедиться, знают ли
они  об  этом.  Наконец  его  взгляд  остановился  на  мне.  Он  улыбнулся.  Я
улыбнулся. Он дважды моргнул. «Ты напоминаешь мне меня самого, когда
я  был  молод»,  —  сказал  он  мягко.  Он  вглядывался  в  мои  глаза.  Секунду.
Две.  Потом  повернулся  и  посмотрел  на  Моримото.  «Это  насчет  тех
тринадцати западных штатов?» — спросил он. «Да», — ответил Моримото.
«Хм»,  —  сказал  Оницука.  Он  сузил  глаза,  посмотрел  в  пол.  Казалось,  он
медитировал.  Затем  взглянул  на  меня.  «Да,  —  сказал  он,  —  хорошо.
Западные штаты твои».
«Ковбой  Мальборо»,  сказал  он,  может  и  далее  продавать  борцовки  по
всей  стране,  но  свою  торговлю  кроссовками  для  бега  он  ограничит
Восточным побережьем. Г-н Оницука лично напишет «ковбою Мальборо»
и проинформирует его о своем решении.
Он  встал.  Встал  и  я.  Встали  все.  Мы  все  поклонились.  Он  покинул
конференц-зал.
Все,  кто  остался  в  нем,  выдохнули.  «Итак…  решено»,  —  произнес
Моримото.  «На  один  год,  —  добавил  он.  —  Потом  к  этому  вопросу
вернемся».
Я поблагодарил г-на Моримото и заверил его, что компания «Оницука»
не  пожалеет,  что  она  поверила  в  меня.  Я  обошел  вокруг  стола,  пожимая
каждому руку и кланяясь, а когда подошел к Моримото, то пожал ему руку
с особой силой. Затем я вышел вслед за секретаршей в соседнюю комнату,

где  подписал  несколько  контрактов  и  разместил  огромный  заказ  на
кроссовки общей стоимостью тридцать пять тысяч долларов.
Я  пробежал  весь  путь  до  своей  гостиницы,  причем  с  полпути  —
вприпрыжку,  а  потом  и  вовсе  высоко  подпрыгивая,  как  танцор.  Я
задержался  у  перил  и  оглядел  залив.  Теперь  его  красота  уже  не  была  для
меня  чем-то  сторонним,  чужим.  Я  любовался  лодками,  скользящими  под
парусами, гонимыми бодрящими порывами ветра, и решил, что найму одну
такую  для  себя.  Прокачусь  по  Внутреннему  морю.  Час  спустя  я  стоял  на
носу лодки, ветер трепал мои волосы, я шел под парусом прямо на закат и
был очень доволен собой.
На следующий день я сел в поезд, идущий в Токио. Наконец-то настало
время подняться за облака.
Во  всех  путеводителях  говорилось,  что  подниматься  на  гору  Фудзи
надо  ночью.  Кульминация  правильного  восхождения,  говорилось  в  них,  в
том,  чтобы  увидеть  восход  солнца  с  вершины  горы.  Поэтому  я  прибыл  к
подножию  горы  точно,  когда  смеркалось.  Днем  было  душно,  но  воздух
становился прохладнее, и я сразу же пересмотрел свое прежнее решение о
том,  чтобы  оставаться  в  бермудах,  футболке  и  кроссовках  «Тайгер».  Я
увидел  человека,  спускавшегося  с  горы  в  прорезиненном  плаще.  Я
остановил его и предложил три доллара за его плащ. Он взглянул на меня,
посмотрел на плащ и кивнул.
Мне удавалось вести успешные переговоры по всей Японии!
С  наступлением  ночи  появлялись  и  начинали  подъем  в  гору  сотни
местных  жителей  и  туристов,  образующих  как  бы  восходящие  людские
потоки.  У  всех,  как  я  заметил,  были  длинные  бамбуковые  посохи,  на
которых  были  закреплены  и  позванивали  бубенчики.  Я  выбрал  из  толпы
пожилую пару англичан и спросил их про посохи.
«Они отгоняют злых духов», — ответила женщина.
«А на горе есть злые духи?», — спросил я.
«Предположительно».
Я  купил  посох.  Затем  я  заметил  людей,  столпившихся  вокруг
придорожного
торговца.
Люди
покупали
соломенные
сандалии.
Англичанка  объяснила,  что  Фудзияма  —  активный  вулкан,  и  его  пепел  и
сажа  гарантированно  испортят  ботинки.  Поэтому  те,  кто  поднимался  в
гору,  надевали  соломенные  сандалии,  так  сказать,  одноразового
пользования.
Я купил сандалии.
Облегчив  карман,  но  наконец-то  должным  образом  экипированный,  я
пустился в путь. Существовало множество маршрутов, по которым можно

было  спуститься  с  горы  Фудзи,  но,  согласно  моему  путеводителю,  был
лишь  один  путь  наверх.  Еще  один  жизненный  урок,  подумал  я.  В
указателях,  расставленных  вдоль  тропы  наверх,  на  разных  языках
сообщалось,  что  до  вершины  нас  ждут  девять  станций,  на  каждой  из
которых будут предложены еда и места для отдыха. Спустя два часа тем не
менее  я  прошел  мимо  третьей  станции  уже  несколько  раз.  Что,  японцы
считают по-другому? Встревоженный этой неожиданностью, я стал гадать,
а что, если тринадцать западных штатов на самом деле означают три?
На  седьмой  станции  я  остановился  и  купил  японское  пиво  и  чашку
лапши.  Во  время  своего  ужина  я  разговорился  с  еще  одной  парой.  Это
были американцы, моложе меня — студенты, предположил я. Одет он был
стильно,  но  как-то  нелепо.  В  слаксы  для  гольфа,  тенниску,  подпоясан
тканевым  ремнем  —  он  отражал  всю  палитру  пасхального  яйца.  Она
выглядела  чистым  битником.  Рваные  джинсы,  линялая  футболка,  дикая
копна  темных  волос.  Ее  широко  расставленные  глаза  были  коричнево-
черные. Как маленькие чашечки кофе эспрессо.
Оба  вспотели  от  подъема.  Они  заметили,  что  я  не  взмок.  Я  пожал
плечами и сказал, что занимался бегом в Орегонском университете. «Бегал
на  дистанцию  в  полмили».  Парень  нахмурился.  Его  подруга  выдохнула:
«Вау!» Мы прикончили свое пиво и вместе возобновили подъем.
Ее  звали  Сарой.  Она  была  из  штата  Мэриленд.  Край  лошадей,  сказала
она. Богатый край, подумал я. С малых лет она ездила верхом, занималась
конным  спортом  и  проводила  большую  часть  времени  в  седле  и  на
конкурных  полях.  Она  рассказывала  о  своих  любимцах  пони  и  лошадях,
будто они были ее ближайшими друзьями.
Я  спросил  о  ее  семье.  «У  папы  компания,  выпускающая  шоколадные
батончики»,  —  сказала  она.  Она  назвала  компанию,  и  я  рассмеялся.  Мне
приходилось съедать массу батончиков ее семейного производства, иногда
прямо  перед  забегом.  Компанию  основал  ее  дед,  сообщила  она,  но  тут  же
поспешила добавить, что у нее нет никакого интереса к деньгам.
Я заметил, что ее бойфренд вновь насупился.
Она  изучала  философию  в  женском  колледже  Коннектикута.  «Не  ахти
какое заведение», — сказала извиняющимся тоном. Она хотела поступить в
школу  бизнеса  Роберта  Смита,  в  которой  на  четвертом  курсе  училась  ее
сестра, но не смогла. «Чувствуется, что ты еще переживаешь из-за отказа в
приеме», — сказал я.
«Еще как», — ответила она.
«Всегда нелегко, когда получаешь отказ», — сказал я.
«Это уж точно».

Ее  голос  звучал  как-то  по-особенному.  Некоторые  слова  она
произносила странно, и я не мог понять, был ли это мэрилендский акцент
или же дефект речи.
Что бы это ни было, оно меня восхищало.
Она  поинтересовалась,  что  привело  меня  в  Японию.  Я  объяснил,  что
прилетел  спасать  свою  обувную  компанию.  «Свою  компанию?»  —
переспросила она. «И ты… спас ее?» — опять спросила она. «Да, спас», —
отвечал я. «У нас дома все ребята идут в школу бизнеса, — сказала она, —
а
потом
планируют
стать

жүктеу/скачать 1.74 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: