Пролог: «Messige Митридата» Первая война компания 89-88 гг до н э. «Эфесская вечерня»

Поражение при Херонее изменило ситуацию в Элладе. Сулла взял под контроль Среднюю Грецию, но Архелай, имея базу в Халкиде, был недоступен для римского оружия (флота у Суллы все еще не было). Понтийцы могли высадить десант в любом месте, однако сражения избегали, затягивая время.

Поражение Архелая вызвало всплеск политической борьбы и в Азии. Яркой иллюстрацией этого является эпизод с хиосцами. В 88 г. до н.э. этот остров перешел на сторону царя, участвовал в убийстве римлян и выслал корабли для осады Родоса. Правда, во время боя хиосский корабль в суматохе протаранил царскую пентеру. Противники Митридата обычно используют это сюжет для иллюстрации вероломства и коварства царя: сначала он сделал вид, что считает все случившееся недоразумением⁶³, но потом решил отомстить за обиду. Однако, анализ сообщения Аппиана показывает, что хиосцы действительно планировали перейти на сторону римлян.

Дело в том, что, узнав о высадке Суллы в Элладе, зажиточные («лучшие») граждане стали бежать к нему и договариваться о помощи. Особенную тревогу царя вызвало даже не это, в общем-то прогнозируемое, событие, а то, что остальные хиосцы не сообщили понтийцам об этих контактах: «ни на кого из них вы не указали и не донесли мне, что они это сделали не по общему решению». Возникало естественное подозрение, что проримски настроенные зажиточные граждане действовали по решению Народного Собрания. Тот факт, что часть хиосцев решила помочь римлянам подтверждается самим Суллой. В 85 г.до н. э. хотел наградить хиосцев как «друзей римлян», которые хотели помощь республике, но не смогли. На остров была направлена карательная экспедиция под командованием Зенобия (Мемнон, правда называет имя Дорилая (Memn.XXXIII)). Жители острова были выселены в восточные провинции Понта⁶⁴.

Выслав хиосцев Зенобий направился в войсками в Эфес. Трудно сказать и мел ли он приказ провести и здесь карательные акции. По крайней в город он зашел мирно: сложив оружие у городских стен, с небольшим количеством сопровождающих. Доверчивость стоила ему жизни. Ночью жители Эфеса подняли восстание арестовали и убили Зенобия «заняли свои стены, распределили все население на отряды, собрали с полей все предметы питания и вообще поставили свой город на военное положение» (Арр., Mithr, 48). Восстание распространилось и на соседние города («жители Тралл, гипейбы, месополитяне и некоторые другие, боясь такого же несчастия, какое постигло хиосцев, поступили так же, как жители Эфеса»). В результате Митридату пришлось отвлечь часть армии на подавление движения⁶⁵.

Кажется важной одна деталь - репрессии на Хиосе коснулись только граждан, метеки не пострадали (Арр., Mithr, 46). И это было не случайно – узнав о восстании в Эфесе в 86 г. до н.э. Митридат сделал следующий шаг: «дал свободу греческим городам, объявил об уничтожении долгов, метеков в каждом городе сделал полноправными гражданами, а рабов - свободными, понадеявшись, как это и действительно случилось, что должники, метеки и рабы будут на его стороне, считая, что только под властью Митридата за ними неизменным останется дарованное право» (Арр., Mithr, 48). Перед нами поэтапно реализованная социальная программа. Сейчас мы не рассматриваем вопрос о том, чего больше было в замыслах Митридата социальной демагогии или реформаторства. Понятно, что он не стремился к полному уничтожению рабства и социальной несправедливости. Кажется также, что его ненависть к жадности римлян была совершенно искренней.

Как можно понять, Аристион не единственный эллинский политик на которого он мог опереться - известно имя тирана колофян Эпигона, но явно были и другие. Сулла, обращаясь к представителям состоятельных эллинских слоев в Азии («пользующиемся значением людей») утверждал, что Митридат «совершил раздел земель, уничтожил долги и освободил рабов, над некоторыми из вас он поставил тиранов» (Арр., Mithr, 62).

Этот политический курс Митридата сразу вызвал сопротивление среди части зажиточной части эллинских городов и противники понтийцев появились сразу. Они «покушались на его [Митридата] жизнь или стремились к государственному перевороту или вообще были сторонниками римлян» (Арр., Mithr, 48). С. Ю. Сапрыкин пишет, что «аристократия в греческих городах была недовольна мерами социального характера, проводимыми в интересах средних и малоимущих граждан и назначением в города тиранов, боровшихся с аристократией»⁶⁶. С этим утверждением трудно спорить, но исследователь не объясняет, почему Митридат прибег к этим мерам.

Реализация второго этапа социальной программы Митридата (освобождение рабов, равноправие метеков, свобода полисов) вызвала новый виток политического конфликта в Азии. Именно в этот момент составили «заговор против Митридата Миннион и Филотим из Смирны, Клисфен и Асклепиодот с Лесбоса» Показательно, что в этом заговоре приняли участие те группы, которые раньше поддерживали Митридата – «все они были люди, знакомые с царем, а Асклепиодот был даже некогда близким другом». Известно и о заговоре в Пергаме, (по которому было арестовано 80 человек) и в других городах (Арр., Mithr, 48).

Военные действия в Элладе между тем продолжались Аппиан считает, что у Архелая после Херонеи оставалась 10 000 (Арр., Mithr, 45) и он ждал подкреплений. В это время в Греции появилась еще одна римская армия – консула Флакка – сторонника Мария и врага Суллы. Последний даже считал, что задачей Флакка была война не с Митридатом, а с Суллой. Военным советником консула Флакка, который не имел военного опыта, стал Фимбрия. Когда два легиона Флакка «переправлялись морем из Брундизия, многие из их кораблей были раскиданы бурей, а отплывшие вперед были сожжены другим войском, посланным Митридатом». Дело в том, что Архелай, наконец, получил помощь - «в Халкиду с множеством кораблей прибыл Дорилай, который привез восемьдесят тысяч отборных воинов Митридата, наилучшим образом обученных и привыкших к порядку и повиновению» (Арр., Mithr, 41, Plut., Sulla, 20). Сулла пошел на соединение с Флакком, но тот, избегая столкновений, ушел через Македонию к проливам. Интересно, что Флакк переправился в Азию не через Геллеспонт а через Боспор Фракийский (Арр., Mithr, 52). Об этом же сообщает и Мемнон – «переправившись через пределы византийцев в Вифинию» (Memn. XXXIV). Как можно понять, несмотря на конфликт Митридата в Ионии, на севере Азии позиции царя были еще прочными – по крайней мере римляне вынуждены были «наказывать сторонников каппадокийцев, и земли тех, которые не принимали его, он опустошать»⁶⁷ - принимали их, получается далеко не все. Триумфального шествия не получалось…

Однако главным театром военных действий оставалась Эллада. Аппиан считает, что у Архелая и Дорилая было 90 000 из которых конницы не менее 10000 (Арр., Mithr, 49). Поскольку, по мнению Плутарха Сулла при Херонеи потерял всего 15 человек (???), то можно сделать вывод, что римская армия не уменьшилась. Итак 15 тыс. пехоты и 1500 всадников против 80 тыс. пехоты и 10 тыс. конницы. Опять «полчища»против «римских орлов». Решающее сражение произошло при Охромене. Руководствуясь нашим методом трудно установить реальную численность понтийского войска в этом бою. Схема сражения заметно проще, чем при Херонее. Римляне опасаются понтийской конницы: «римляне из-за страха перед конницей сражались слабо» (Арр., Mithr, 49.). Сулла пытается защититься от понтийской конницы тем, что приказывает копать «рвы с двух сторон, чтобы, если удастся, отрезать врагов от удобных для конницы мест с твердой почвой и оттеснить в болота» (Plut., Sulla, 21). Однако смелая атака понтийской конницы (видимо в центре) «смяли большую часть выстроенного к бою [римского] войска, которое обратилось в бегство» (Plut., Sulla, 21). Сулле пришлось перебросить подкрепления с правого фланга и во главе отрада телохранителей броситься в атаку. Плутарх и Аппиан утверждают (думается, опираясь на воспоминания римского полководца), что бегство легионеров было остановлено призывом Суллы: «Римляне! Если кто спросит вас, где вы предали вашего вождя Суллу, скажите: когда он сражался под Орхоменом» (Арр., Mithr, 49). После этого Архелай перенес атаку на правый фланг. Кто участвовал в этой атаке не понятно. Плутарх сообщает ТОЛЬКО о лучниках, и о гибели пасынка Архелая Диогена. После неудачной атаки конницы пехота отступила в лагерь, который был взят после штурма. Подводим итог: в реальности Сулла сражался только против конницы и легковооруженных пехотинцев. Точная численность конницы неизвестна. По словам Аппиана она составляла «приблизительно (!) 10000».

Дальше опять паника, захват лагеря понтийцев и «гибель десятков тысяч варваров». Говорить о численном превосходстве армии Митридата на основании рассказа историков о ходе сражения очень трудно – по сути римляне сражаются опять только с конницей и легковооруженными воинами. Были ли тяжеловооруженные понтийцы? Есть основания снова обратить внимание на страх, который вызывает понтийская конница у римлян. Сулла рискует жизнью, пытаясь остановить паническое бегство легионеров.

И перед Орхоменом можно было использовать «стратегию измора». По крайней мере, оппонент Архелая Дорилай был согласен с этим: «Дорилай сам оказался первым среди тех, кто предпочитал не решать дело битвой, но затягивая войну, вынуждать противника к напрасной потере средств и времени» (Plut., Sulla, 20). Однако, и на этот раз понтийцы не стали этого делать. Опять глупость? Так или иначе Архелай опять отступил в Халкиду, а Сулла разграбив Беотию зимовал в Фессалии.

Одновременно продолжались военные действия в Азии. Об этих сражениях мы знаем меньше всего, есть. Между римскими полководцами произошел конфликт и Фимбрия убил Флака в Никомедии. , переправился в Азию и «с успехом провел несколько сражений с сыном Митридата». Как сообщает Мемнон Митридат Младший «имея с собой Таксилла, Диофанта и Менандра, лучших стратегов, и ведя большое войско, кинулся навстречу Фимбрии» (Memn. XXXIV, 2). Первоначально понтийцы побеждали. Мемнон считает, что у Митридата Младшего был численный перевес. Если помнить, что Флакк привел с собой два легиона, что какую-то часть он потерял в Элладе (см. выше), во время перехода через Македонию и Фракию, в ходе боев в Азии, то вряд ли его войска насчитывали более 8-10 тыс. Возможно, что понтийцы действительно имели перевес… Успех Фимбрия принесла внезапность и отсутствие в армии Митридата Младшего надежного охранения. Полководец римлян «около рассвета, когда шел дождь, неожиданно переправился через поток и напал на врагов, объятых сном в палатках» (Memn. XXXIV, 3).

В результате римляне двинулись на Пергам (резиденцию Митридата) с севера, отрезая его от Понта. Царь отступил в порт, Питану, но Фимбрия окружил город валами. Галатия была охвачена восстанием, Эфес сохранял независимость. Наконец на море появился римский флот, который привел Лукулл. Первоначально римляне ожидали, что флот дадут египтяне, но они были связаны с Понтом тайными соглашениями ирешили остаться в стороне от этой войны. Лукулл собрал корабли к Финикии, Пафилии и на Кипре. С этим флотом он подошел к Родосу и объединился с родосскими кораблями, тогда на сторону римлян перешел Кос и Книд. Оттуда эскадра Лукулла двинулась на север к Самосу и Хиосу. Римская эскадра оказалась ближе к Питане, чем корабли Митридата. В результате, если бы Лукулл и Фимбрия объединились, то они взяли бы царя в плен, окружив с суши и моря. Но вражда сулланцев и марианцев спасла Митридата - Лукулл отказался от этого союза и в результате царь ускользнул из ловушки.

У Лемноса Лукулл вступил в бой с царской эскадрой, которой командовал Неоптолем и обратил ее в бегство. Царские войска сосредоточились в Троаде. Плутарх сообщает, что у Митридата оставалось «двести военных кораблей, двадцать тысяч гоплитов, шесть тысяч всадников и множество серпоносных колесниц» (Plut., Sulla, 24). Это не обязательно означает, что понтийская армия этим и исчерпывается, но если так, то на завершающем этапе 5 легионов Суллы и два легиона Фимбрии превосходят войска Митридата числом.

В 85 г. до н.э. был заключен Дарданский мир, закончилась Первая война. Как оценить ее результаты? Митридат не смог достигнуть ни одной из поставленных задач: занять Азию, освободить Элладу, уничтожить (ослабить) Рим. С другой стороны он почти ничего не потерял: 3000 талантов, которые передали Сулле значительно меньше той суммы, которую он вывез из Азии, территориальные потери спорны (см. ниже). Впечатление, что реализовался «нулевой вариант»: обе стороны отказались от продолжения войны по внутриполитическим причинам.

Внимательный анализ не позволяет говорить о подавляющем численном превосходстве понтийской армии, на поле боя легионеры не побеждают «варварских полчищ». Сотни тысяч солдат Митридата не сражаются с римлянами, а только «маячат на горизонте». В реальных боях участвуют силы совершенно сопоставимые по численности с римскими (иногда численный перевес на стороне Митридата, иногда римских полководцев). Однако, мобилизационный ресурс республики намного выше, чем Понта: в Италии у Мария мобилизована огромная армия. Плутарх называет цифру в 450 когорт, что, конечно, фантастика, но очевидно, что силы Рима далеко не исчерпаны и стратегические резервы существуют. У Митридата ситуация совершенно другая.

Наиболее значимое военное события этой войны – осада Афин и Пирея. Она длилась долго, в результате римляне понесли огромные потери. Античные авторы вынуждены признать, что «готовность к бою» солдат Архелая ни в чем не уступала римской. Можно предположить, что именно здесь и сражались те воины, которых царь готовил к войне почти десять лет – отборные части понтийской армии.⁶⁸ Безусловно, сильной стороной понтийской армии была конница, правильное использование которой могло принести успех при Херонее и Охромене.

Вместе с тем и сам царь, и его военачальники допустили ряд ошибок: это и промедление на год с наступлением в Македонию, и отсутствие единства командования армией в Беотии в 86 г. до н.э., и, преждевременная эвакуация Пирея. Слишком рано понтийцы отказались от «тактики измора», о чем говорят и римские авторы. Да и сама невозможность для Архелая оказать полноценную помощь осажденным Афинам кажется спорной.

Историков давно привлекал вопрос о том, как и когда главнокомандующий армии Митридата, герой сражения при Амнейоне и осады Пирея, Архелай стал предателем царя и «другом и союзником римского народа».

Одни считают, что он стал жертвой придворных интриг по окончании Первой войны. Надо было на кого-то свалить вину за поражение, и нашелся «козел отпущения» (ССЫЛКА?!). Другие ищут какую-то личную интригу: страсть Митридата к жене Архелая⁶⁹. Третьи считают, что во всем виноват сам Митридат: «подозрительность царя и его беспощадные расправы со всеми подозреваемыми, измена которых даже не всегда была доказана, сделали Архелая из верноподданного предателем»⁷⁰.

Попробуем разобраться в том, что сообщают источники. Уточним задачу: во время переговоров Архелай заявил Сулле, «что он никогда не будет предателем по отношению к тому, кто поручил ему главное начальство» (Арр., Mithr, 84). Попытаемся понять, что говорит понтийский полководец. Архелай рассуждает не в категориях «верности/измены отечеству», он говорит о личной верности царю. Архелай – «друг царя», напомним, это не столько личная привязанность – это звание, титул. Иными словами, говориться о невозможности предать того, кто доверяет и дал командование войсками. Вместе с тем переход Архелая на сторону римлян состоялся не позже 83 г. до н. э. Вопрос поэтому стоит так: когда на самом деле «друг царя» перешел на сторону Рима?

Как мы помним, впервые мысль о том, что Архелаем может быть предателем, высказал еще Дорилай сразу после Херонеи, но тогда это «не имело последствий». У самого царя сомнения в преданности Митридата возникли после Дарданского мира. Царь «стал подозрительно относиться и к Архелаю за то, что он в переговорах в Элладе уступил Сулле больше, чем было нужно» (Арр., Mithr, 64). Насколько «больше»? Источники дают указание о том, что не устраивало царя.

Митридат послал приказ Архелаю заключить мир на возможно благоприятных условиях. (Арр., Mithr, 54). Архелай начал переговоры через своего тезку делосского купца Архелая. Условия Суллы были следующие

- Митридат передаст нам весь тот флот, который находится у тебя, Архелай,

- возвратит нам предводителей, пленных, перебежчиков, бежавших рабов,

- вернет на прежнее местожительство хиосцев и всех других, которых он заставил насильно переселиться в Понт,

- выведет гарнизоны из всех укреплений, за исключением тех, которыми он владел до нарушения им этого мира,

- выплатит расходы за эту войну, которые пришлось произвести из-за него,

- он удовольствуется властью над одним только наследственным царством,

О тех, же условиях сообщает и Плутарх: «Митридат уходит из Азии и Пафлагонии, отказывается от Вифинии в пользу Никомеда и от Каппадокии в пользу Ариобарзана, выплачивает римлянам две тысячи талантов и передает им семьдесят обитых медью кораблей с соответствующим снаряжением, Сулла же закрепляет за Митридатом все прочие владения и объявляет его союзником римлян» (Plut. Sulla. 22).

Вскоре прибыли послы от Митридата и сообщили, что он принимает все условия, но просит, чтобы у него не отбирали Пафлагонию, и с требованием о выдаче флота решительно не согласен (Plut. Sulla. 23). О этом же сообщает и Аппиан, но он не знает про нежелание царя отдать корабли и говорит только про Пафлагонию (Арр. Mithr. 56). Логика Митридата понята: Пафлагония была захвачена им задолго до начала Первой войны в 104 году до н. э. Царь считал, что его права гарантированы тем, что есть завещание пафлагонских царей, о том, что его отец становился наследником Пафлагонии в связи с вымиранием их рода – т. е. она тоже «наследственное царство». Римляне тогда проглотили этот захват. Почему теперь спустя 15 лет надо возвращаться к уже решенному вопросу? Не понятно, почему надо отдавать флот? Митридат предлагает «нулевой вариант»: он отдаст только то, что захватил после начала Первой войны, восстановит «статус кво».

Причем Пафлагония тревожила Митридата больше, чем 70 караблей: Аппиан сообщает только об этом требовании. Были ли у царя шансы добиться своего? Кажется, были. Можно было затягивать переговоры – Сулле было дорого время. Можно было долго играть на противоречиях между Суллой и Фимбрией. И сам Митридат, и Сулла хорошо знают об этой альтернативе. Митридат говорит Сулле, что ««получил бы гораздо больше для себя, если бы стал вести переговоры с другим вашим полководцем, Фимбрией» (Арр. Mithr. 56).

Сулла оправдывается перед своими офицерами, что «если бы Фимбрия и Митридат объединились против него, то воевать сразу с обоими было бы ему не по силам» (Plut. Sulla. 24). То есть даже такая альтернатива обсуждалась! Как известно, потом к Митридату перебежали фимбрианцы братья Магии (см.ниже) – то есть какие-то контакты у царя с офицерами Фимбрии были. Вместе с тем, мир был заключен на условиях Суллы (хотя, как справедливо пишет Е. А. Молев, ни Рим, ни Понт полностью условия мира не выполнили - (ССЫЛКА?!) ). Мир подписал Митридат, правомерно ли возлагать на Архелая ответственность за эту дипломатическую неудачу? Попытаемся еще раз внимательнее разобраться в том, что произошло…

Переговоры с понтийской стороны вели два человека: Митридат и Архелай. Царь и Посол. В этой ситуации разумнее всего если их позиции внешне не совпадают – можно играть на альтернативах, зондировать почву, отказываться от уже сделанных обещаний. Торговаться. И тянуть время легче именно так. Кто должен быть более «жестким» и «непримиримым», а кто более «мягким»? Это зависит от того, как были распределены роли. Иногда полезно, чтобы Посол был умереннее Царя, а глава государства мог проявить «неприступность». Иногда полезно наоборот – Царь проявит «мудрое человеколюбие». Можно менять роли по ходу переговоров. Недопустимо только одно – самодеятельность Посла за спиной главы государства (Царя). Она может сорвать всю игру.

В реальных условиях заключения Дарданского мира, Митридат был – «жестким», а Архелай – «мягким». И здесь возникает вопрос: это была изначальная договоренность? Источники сообщают только о приказе Митридата заключить мир на «благоприятных условиях» (Арр. Mithr. 54). Естественно, благоприятных для Понта, а не Рима. Кажется, что, выполняя свою роль «мягкого переговорщика», Архелай пошел дальше, чем позволяли его полномочия. Во-первых, Аппиан сообщает, что уже после первого контакта с Суллой «Архелай тотчас же стал выводить гарнизоны отовсюду, а относительно остальных условий запросил царя. (Арр. Mithr. 55). Откуда и почему сразу началась эвакуация понтийских войск? Из главной базы оперирования - Халкиды? А зачем оттуда уходить, ведь, находясь в Халкиде, понтийцы сдерживают возможности Суллы двигаться в Македонию и Фракию? А если Митридат откажется от условий римского полководца? А если принято будет решение – «тянуть время»? Поведение Архелая кажется ошибкой – он ограничивает свободу политического маневра Царя («жесткого»).

Есть и еще одна подозрительная деталь – а что говорил Архелай на переговорах? У нас есть довольно подробный рассказ о том, что говорил сам Сулла и значительно более короткий рассказ о том, что говорили Архелай и Митридат. Все это понятно – источник информации, видимо, «Воспоминания» Суллы. То есть мы знаем только то, что он решил рассказать.

По свидетельству историков, Архелай начинает с официальной версии Понта: война началась из-за корыстолюбия римских полководцев, отказывается от предложения Суллы предать Митридата и сам предлагает взять «у царя деньги, триеры и сколько понадобится войска, плыть в Рим, чтобы начать войну со своими противниками». Кроме того, по свидетельству Плутарха, он «даже простершись ниц, (выделено мной – Л. Н.) умолял Суллу прекратить военные действия и примириться с Митридатом» (Plut. Sulla. 22). Какое странное поведение! Не похоже, что сам Митридат требовал от своих друзей земных поклонов, зачем же они Сулле? Архелай бросился в ноги Сулле после того, как тот произнес: «Будто ты не тот самый Архелай, что бежал от Херонеи с горсткой солдат, уцелевших от стодвадцатитысячного войска, два дня прятался в Орхоменских болотах и завалил все дороги Беотии трупами своих людей!» (Plut. Sulla. 22). Почему эта фраза спровоцировала такое странное поведение? Конечно, напоминание о поражении при Херонее и Охромене, можно воспринимать как угрозу «завалить трупами дороги Азии». А можно и как угрозу рассказать, что такое про Архелая, что должно его скомпрометировать. Шантаж? «Если царь узнает, о тебе, что ты…, как тогда объяснить потери».

Тогда становиться понятно и еще одна психологическая деталь в поведении Архелая: «принялся умолять Суллу и старался смягчить его гнев, взяв его за правую руку и проливая слезы. Наконец он уговорил Суллу, чтобы тот послал к Митридату его самого: он-де добьется мира на тех условиях, каких хочет Сулла, а если не убедит царя, то покончит с собой (выделено мной – Л. Н.)». Какая самоотверженность! Или страх?

Откуда такое неудержимое стремление Архелая к миру? На что именно намекает Сулла? На то, что Архелай не смог (не захотел?) спасать Афины? На неудачное действие конницы Архелая при Херонее, когда он испугался встретиться с Суллой? Бегство у Охромена?

Хочется обратить внимание и на еще одну деталь. Сулла, убеждая Архелая изменить, говорит: «пора тебе подумать и о самом себе; обдумай, в каких отношениях в данный момент находишься ты с ним [Митридатом]; погляди, как он обращается с другими своими друзьями». (55) . На первый взгляд понятно, что он указывает на то, что из-за коварства и вероломности царя, которая обращена даже против его друзей, Архелай не может быть спокоен за свою жизнь. А на трагическую судьбу, каких «друзей царя» намекает римлянин? К 85 г. до н.э. известно только об участии приближенных Митридата в «заговоре Асклепидота»⁷¹. Но ведь по свидетельству того же Апиана это был реальный заговор, чего же Архелаю бояться? Только если последний близок к заговорщикам. Кажется, что Сулла прочитал в глазах Архелая страх. «Заговор Асклепидота» - следствие недовольства зажиточных слоев Азии социальной политикой Митридата. В этом контексте становится совершенно понятна «ненависть», которую Архелай испытывал к Аристиону, возглавлявшему демократические круги в Афинах⁷². Кажется, что это не только личный конфликт, но и отражение конфликта между различными социальными группами эллинов. Это, все, конечно, домыслы, но есть и более весомые соображения.

Понтийский полководец отправился к Митридату, а Сулла продолжил движение на север. В Македонии «его поджидал Архелай с вестью, что все улажено и что Митридат очень просит Суллу встретиться с ним для переговоров» - то есть самоубийство не потребовалось.

Возникает еще один вопрос: передать Сулле корабли Архелай предлагал - сам или от имени царя? Если верно последнее, то почему царь отказывается от этого предложения? Но предположим – это обычный восточный торг. Однако Аппиан приводит такую фразу Суллы во время переговоров с Митридатом в Дардане: «я удивляюсь, что сейчас ты защищаешь справедливость того, в чем ты через Архелая приносил свое извинение (выделено мной – Л. Н.)». (Арр. Mithr. 58). А когда Митридат приносил эти извинения? Вся его речь носит наступательный характер. Он уверенно ведет свою роль «жесткого переговорщика». Неужели он пошел на потерю лица и извинялся перед «римским народом»? Трудно представить… Может быть, Архелай опять проявил «самостоятельность»? Кажется, что Сулла проговорился и рассказал про эти переговоры, больше чем следовало знать будущим поколениям.

Так или иначе, все эти эпизоды (преждевременный вывод гарнизонов, «извинения» которые Архелай принес, видимо, не согласовав это с царем) говорит об одном – понтийский полководец оказался слишком «уступчивым», его «мягкость» была не во всем не согласована с царем.

Может быть все-таки не случайно возникли в Понте сомнения в лояльности Архелая? Если мы еще вспомним, что сразу после окончания первого этапа переговоров (то есть после начала эвакуации понтийских войск из Эллады Сулла стал заботиться об Архелае «как об одном из собственных полководцев» (Plut. Sulla. 23). Наконец, что всего важнее, Сулла подарил Архелаю десять тысяч плефров земли на Эвбее и объявил его другом и союзником римского народа» (Plut. Sulla. 23). Это как все понять? Все происходит до (!) согласия Митридата на условия Суллы, даже до (!) сообщения Митридата о том, что он не согласен отдавать Пафлогонию. С царем еще идет война, а Архелай уже стал «другом и союзником римлян». И еще Архелай принял дар Суллы? Что потом, удивляться, если его считают предателем.

Интересно, что сразу после фразы Суллы про «извинения Архелая» «мысли царя переменились и он почувствовал страх» (Арр. Mithr. 58). А чего он испугался? Сулла, конечно, считает, что «неодолимого римского оружия». Однако, если мы посмотрим на все глазами царя, то ситуация непростая. У него два аргумента в этих переговорах: можно договориться с Фимбрией, можно затягивать войну. И тот и другой сценарий предполагает наличие времени. А оно у царя есть? Самая плохая весть – в эти дни пришло сообщение, что отпал Боспор. Это ограничивает и людские, и экономические ресурсы для продолжения войны. Затягивать войну можно, опираясь пока только на ресурсы Понта и Малой Армении. В принципе, возможно продолжать войну и этими силами: у царя осталось не меньше 6000 всадников, 20000 гоплитов, 200 кораблей. Если быть в них уверенным. А можно ли?

Здесь уместно вспомнить кто такой Архелай? Плутарх называет его «сатрапом». Сулла предлагает Архелаю стать царем в Понте. Можно предполагать, что он связан политическими и экономическими интересами с Команой и Каппадокией: именно там будет потом править его сын. Именно туда он ведет Мурену во время Второй войны. Во время Третьей войны он обещает римлянам, «что стоит только Лукуллу появиться в Понтийском царстве, тотчас все оно окажется в его руках» - то есть убежден в своем политическом весе (оправдано ли?).

Следует учесть и еще одно соображение. Чтобы восстановить контроль над Боспором, нужен флот. А им командует Архелай и его брат Неоптолем. Иными словами, если Сулла действительно проговорился (или, наоборот, намекнул царю, чтобы сделать его сговорчивее), то Митридат все быстро понял: если измена Архелая реальность, то следует и в Каппадокии ждать удара, и опасаться измены флота. Продолжать войну в этих условиях нельзя. Так в 85 г. до н. э. был заключен Дарданский мир.

Бегство Архелая состоялось летом 83 года до н. э. Эти два года были очень напряженными для Митридата и с точки зрения внутренней, и с точки зрения внешней политики. К сожалению, римские авторы рассказывают об этом очень скупо. Главное внешнеполитическое событие в регионе – подготовка римлян к Второй войне. Выше уже говорилось, что римские солдаты и офицеры были не очень довольны Дарданским миром и началась Вторая война.

Следы этого конфликта остались в рассказе Мемнона о событиях Второй войны. Митридат направил Мурене послов, но тот отказался от переговоров. «А ведь послы, будучи элли­нами по происхождению и философами по образу жизни, больше порицали,

Война совпала не только с изменой Боспора, но и с конфликтом между Митридатом и одним из его сыновей (вероятнее всего Митридатом Младшим). Как известно, во время войны ему было поручено управление Понтом и Боспором. Он участвовал, хотя и неудачно, в боях с Фимбрией. Когда царь вернулся в Синопу, то выяснилось, что восставшая Колхида просит Митридата Младшего себе царем. Митридат Евпатор сначала согласился, но потом стал подозревать, что все «произошло по плану его сына, желавшего стать царем, то он, призвав его к себе, заключил в золотые оковы и, немного спустя, казнил его» (Арр. Mithr. 64). Историки много спорят о датировке событий: 85-83 гг. до н. э. или 83-81 гг. до н. э. Спорят они и о том, был ли действительно заговор Митридата Младшего или нет⁷³. Одни видят в его поведении стремление стать независимым, другие отказываются. Кажется, что мы не имеем пока необходимых источников, чтобы найти ответ на этот вопрос. Ясно одно - царь не сомневался в замысле Митридата на его жизнь (а как еще Митридат Младший мог стать независимым?) и хронологически это совпадает с бегством Архелая и наступлением Мурены в Каппадокии.