Глава четвертая ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ЧЕРЕДОВАНИЯ
Развитие ребенка происходит не путем простого прибавления новых достижений, всегда идущих в одном и том же направлении. Развитие представляет собой колебания, которые мы уже частично рассмотрели '. Наблюдаются преждевременные проявления функции, зависящие от благоприятного стечения обстоятельств, и затем регрессия, объясняющаяся еще недостаточным развитием внутренних факторов. Происходит утрата уже достигнутых результатов, если функция вдруг включается в деятельность с более сложной структурой и более сложными условиями; результаты развития оттесняются новой функцией, которая имеет тенденцию захватить все поле деятельности, прежде чем органически включиться в нее. Но колебания происходят не только в сторону ухудшения, приливы и отливы, постепенно затопляющие новые области, в то же время вызывают появление новых формаций психической жизни.
Различные возрастные периоды, представляющие собой этапы психического развития ребенка, противополагаются как фазы в поочередно центростремительной и центробежной ориентации, направленной то на созидание внутреннего мира самого объекта, то на установление его связей с внешней средой, то на ассимиляцию
' См. вторую главу первой части.
95
и дифференциацию функций, то на объективную адаптации). Но в общей ориентировке отдельных периодов можно обнаружить более элементарные составные части, которые дают возможность разобраться в этом движении и даже обнаружить в каждой из этих частей амбивалентность, благодаря которой они, соотносительно с другими, играют роль то внутренней переработки, то реакции на окружающую среду.
Эмбриональная жизнь, которая следует за встречей и соединением гамет, является фазой формирования существа в период беременности. Беря из материнского организма все: питательные вещества и кислород,— метаболизм, защищенный от внешних воздействий организмом матери, целиком направлен на создание органов. Рождение вызывает внезапное охлаждение тела ребенка, предвосхищающее температурные колебания внешней среды, на которые отныне организм ребенка должен реагировать самостоятельно. Сразу после рождения появляется также рефлекс, позволяющий ребенку пользоваться атмосферным кислородом. Несколькими часами позже к его дыхательной гимнастике добавляются перемежающиеся упражнения в сосании. Теперь удовлетворение потребностей ребенка требует расхода энергии. Установившийся таким образом цикл непрерывно расширяется, сопровождаясь колебаниями равновесия между ассимиляцией и диссимиляцией, сильно изменяющимися в зависимости от момента, обстоятельств, возраста, индивидуального темперамента и требований по отношению к различным видам деятельности, в которые вовлекается каждый индивид в процессе своей жизни.
У новорожденного вначале устанавливается чередование периодов сна, в котором некоторые видели своего рода возвращение к покою внутриутробного существования, и питания. Периоды дремоты сначала значительно превалируют над другими. В первые недели, согласно Ш. Бюлер, они длятся до 21 часа, затем промежутки между периодами сна все увеличиваются. При приближении к школьному возрасту, к 5 или 6 годам, эти периоды обычно сводятся к одному, но продолжительность этого периода сна должна быть еще, по меньшей мере, -равной продолжительности периода бодрствования. Затем постепенно период сна уменьшается; у взрос-
96
лых он часто бывает более или менее нарушен бессонницей. У стариков могут вновь появляться более или менее частые чередования дремоты и пробуждения, зависящие уже не от растущей потребности в биопсихическом восстановлении, как у ребенка, а от возрастающей недостаточности физиологических средств, в частности кровообращения, благодаря чему возникает «перемежающаяся хромота» мозга.
Между спящим и окружающей средой, безусловно, продолжает существовать контакт, проявляющийся в дыхании и температурной регуляции; затем, по мере функционального развития, связь со средой выражается также в тех ощущениях, образах или мыслях, которые могут быть вызваны у спящего внешними раздражителями. Но соответствующие реакции или видоизменены, или ослаблены, связь их с побудительными мотивами и объективными раздражителями искажена. Очень часто эти реакции изменяются под влиянием ощущений, исходящих от висцерального аппарата или от аппарата равновесия, и во всех случаях находятся под влиянием внутреннего биогенеза или психогенеза. Голод пробуждает ребенка и вынуждает его к крику и спазмам, все усиливающимся, пока не наступит контакт его губ с соском н ребенок не успокоится в жадном сосании. Вскоре ребенок научается обследовать грудь ртом, хватать ее руками и затем ощупывать.
Движения, чаще всего связанные у новорожденного с проявлениями голода, могут быть также результатом других его потребностей. Павлов отмечал у животных во время эксперимента в числе элементарных и безусловных рефлексов рефлекс «свободы», или освобождения, который вызывался всяким стеснением частей тела. Очевидно, плохое самочувствие слишком туго спелену-того грудного ребенка, его обильная жестикуляция, после того как он освобождается от пут, имеют тот же источник и отвечают требованиям обнаруживающей и опробывающей себя чувствительности. Еще лишенная функциональной субординации и упражняющаяся ради:
себя самой, эта чувствительность жаждет не только активных стимулов, получаемых от спонтанных движений, но и пассивных, таких, как перемещение на руках или на коленях у матери, которых грудной ребенок требует почти с такой же настойчивостью, как пищи.
4 Психическое развитие ребенка
97
Он перестает кричать и засыпает одинаково хорошо, когда ему дают грудь, носят по комнате или укачивают. Восприятие быстрых или ритмических перемещений связано с лабиринтными реакциями; оно относится к той же системе чувствительности, что и мышечно-артикуля-ционные ощущения, вытекающие из собственных движений ребенка, т. е. чувствительности проприоцеп-тивной.
Это стремление к ощущениям, связанным с равновесием, сохраняется вплоть до того возраста, когда ребенок может вызывать их самостоятельно. Например, перед сном и даже во время сна он перекатывает голову по подушке поочередно слева направо и справа налево или в состоянии бодрствования раскачивается, стоя на ногах, а еще чаще в сидячем положении. Это занятие, эпизодически возобновляющееся у нормальных субъектов, при идиотии может стать единственным видом двигательной активности, носить характер исступления. В форме игры оно может продолжаться у детей более старших и даже у взрослых. Способами удовлетворения стремления к качанию могут быть пассивные движения, вызываемые внешними источниками (качели, вращающаяся карусель, спортивные салазки), активные движения — ритмические подпрыгивания, кружение и, наконец, простое созерцание вызывающих головокружение быстрых перемещений света, образов или реальных объектов.
Следовательно, моторная функция, точно так же, как функция питания, имеет два аспекта, или две фазы:
первая — контакт и обмен с внешней средой, вторая — «всасывание» и внутренняя переработка. Между этими двумя фазами могут происходить перестановки и тогда, когда ничто не изменяется в формальных обстоятельствах ситуации. Очевидно, что уже в движениях, вызываемых голодом или насыщением, намечается различие между движениями, кажущимися чисто аффективными, и поисковыми движениями рта или пальцев. Но это различие не является постоянным и определенным, так как первые движения могут стать выражением обращенного к другим призыва, а вторые — результатом удовольствия, получаемого от осуществления контакта и упражнения мышц. Точно так же мышечные реакции, вызванные вначале внешним раздражителем, быстро начинают
98
выполняться с целью вызвать кинестезические ощущения. Благодаря этому ребенок лучше овладевает моторной функцией и подготавливается к действиям во внешнем мире.
Этот цикл непрерывно повторяется на различных уровнях. Ибо какими бы объективно сложными ни становились условия обращенных к окружающей среде действий, эти действия, повторяясь, непременно изменяются: уменьшается их зависимость от внешних обстоятельств, образуются более совершенные схемы их функционирования и, благодаря упрощению прогрессирующих интеграции, создаются умения, которые постепенно становятся и более цельными, и более поливалентными. Постепенно движения, некогда вызывавшиеся экстроцептивными ощущениями пли образами и поэтому противопоставлявшиеся движениям проприоцеп-тивного происхождения, автоматизируясь, начинают сами противопоставляться другим действиям, в которых ведущую роль продолжают играть внешние условия или мотивы.
Подобная эволюция обнаруживается у всех организмов и во всех формах деятельности: при овладении интеллектуальными операциями, в последовательном формировании трудовых и социальных форм деятельности, характерных для пЬведения человека.
В зависимости от уровня и природы деятельности чередование имеют различные механизмы. Невозможно пока судить о том, в какой мере они могут влиять друг на друга. В их основе лежит деятельность тканей, трансформация энергии в которых зависит от обмена веществ, имеющего две противоположные фазы — анаболизм и катаболизм. Благодаря анаболизму создаются и воссоздаются специфические виды энергии, структуры и по мере развития организма — органы, осуществляющие определенные функции. Катаболизм обеспечивает и использование функций, и соответствующий расход энергии. Равновесие между анаболизмом и катаболизмом крайне непостоянно. Создавая морфологию п энергетику организма, эти формы обмена веществ, имеющие химическое происхождение, находятся под влиянием гормонов и вегетативной нервной системы. Деятельность этих регулирующих факторов связана
99
с этапами органического развития, с физиологическими условиями, требованиями жизненно важных или случайных задач, а также с темпераментом индивида.
Соответственно тому, вызывает ли какой-либо раздражитель или ситуация ответную реакцию немедленно или же она происходит с опозданием, ответная реакция носит характер катаболизма или анаболизма. Считают, что это явление может зависеть от индивидуальных особенностей (Heymans et Wiersma). У одних субъектов ответная реакция происходит обычно без задержки, у других она наступает после своего рода отсрочки. В первом случае раздражение влечет за собой расход энергии — катаболизм, во втором оно как бы сохраняется про запас и вызывает анаболизм. Реакция, которая следует сразу же за раздражением, без сомнения, может глубоко изменить связи субъекта со средой, но эти связи всегда представляют собой некоторое, хотя бы временное, равновесие, которое определяется объективной ситуацией. Даже очень изменяющиеся, эти ситуации, которые следуют, таким образом, друг за другом, поддерживают постоянный контакт между субъектом и его окружением; между ними имеется то, что называют синтонией. Возбуждение же, никак не выявляющееся вовне, наоборот, должно трансформироваться во внутреннюю, потенциальную энергию. Проникая во внутренние структуры, она вносит в них более или менее глубокие изменения, выявляющиеся затем в поведении субъекта. В латентном периоде, или в периоде инкубации, согласованность индивида со средой лишь поверхностная. Результаты же внутренней переработки могут обнаружиться в поразительно неожиданных и необычных способах реагирования на ту же самую обычную ситуацию.
Разумеется, и реакции, имеющие в основе анаболизм, также не оставляют субъект неизменным. Они изменяют его, но вторичным образом, через поведение, более или менее узко направляемое обстоятельствами. Благодаря этому катаболические реакции являются средством непосредственной адаптации, за которой следуют внутренние изменения. Анаболическая же реакция является, наоборот, выражением предшествовавшего ей внутреннего изменения или переработки внутренних структур, преимущественно и определяющих результат деятельности.
100
На первый взгляд кажется, что развитие ребенка характеризуется скорее катаболическим типом связей, что ребенок изменяется, главным образом, под влиянием непосредственных реакций, вызываемых средой. Кажется, что он расходует значительную энергию на раздражители, действующие на него извне, и не способен на ожидание, комбинирование и размышление. Способность ребенка к торможению действительно очень мала. Физиологические циклы, в которые включаются его восприятия, сначала могут вести ребенка только к непосредственным реакциям. Действительно, в анатомических структурах, служащих основой этих циклов, еще плохо сформированы функциональные пути, и эти структуры тем дольше остаются бездейственными, чем ближе расположены они к высшим этажам в иерархии центров. Образование же соответствующих функциональных систем является результатом обучения и упражнений на протяжении длительного времени. Отсюда вытекает парадокс, отнюдь не являющийся непонятным и заключающийся в том, что, как правило, образование у ребенка психомоторных схем относится к катаболическому типу, тогда как анаболический тип, по существу, характеризует развитие ребенка в целом.
Тем не менее, совершенно ясно, что поведение ребенка не ограничивается одними ответными реакциями на внешние раздражители. Большая часть его действий состоит из повторения движений, которое явно имеет внутренние мотивы. Часто, следуя В. Штерну, это называют подражанием самому себе; но говорить так — значит объяснять элементарные факты таким типом операций, которые отнюдь не элементарны. Ш. Бюлер трактует эти факты как удовольствие, получаемое от игры функций. Тем самым она признает ведущую роль ориентации, обращенной на самого субъекта. В действительности же соотношение между повторяемыми движениями и направленными вовне реакциями сильно изменяется в зависимости от стадий общего развития и развития каждой функции.
Среди реакций, вызванных окружающей средой, много таких, которые осуществляют лишь функцию сенсорной, аффективной или моторной аккомодации организма к каким-либо объектам, событиям или действиям. Но такое состояние аккомодации, выражающееся в опреде-
101
ленных психо-соматических модификациях, может быть вызвано и в отсутствие объектов и явлений, к которым приспосабливался организм. Актуализируясь под влиянием каких-то условий, эта аккомодация имплицитно подразумевает объективную реальность, несет в себе предвосхищение тех объектов, событий и действий, с которыми она когда-то согласовывалась. Эта приспособи-тельная пластичность организма может и не быть дополнена предвидимым актом или тем объектом, на который было направлено предвосхищающее ожидание. Важно то, что она может служить формой и опорой для намерения, аффекта, образа, которые больше не смешиваются с внешней действительностью данного момента. Первый свой материал чисто умственная деятельность находит именно в такой постуральной пластичности. Эта пластичность открывает впечатлениям, основное содержание которых вначале зависело от внешней среды, путь к внутренней переработке. Итак, реакции установки (attitude) и сенсорной бдительности ребенка отнюдь не отстают от других.
Наконец, поведение ребенка часто свидетельствует о воспроизведении в памяти или о влиянии на него случаев, которые раньше, казалось, никак не затронули его и не вызвали никакой реакции. Но именно бессилие ребенка сразу найти на них ответ возбудило его особенное внимание и любопытство по отношению к окружающим предметам. Ребенок оказывается всегда готовым как бы слиться с вещами благодаря своего рода внешней или внутренней мимикрии. Авторы описывают созерцание, похожее на гипнотическое, которое может затормозить всю деятельность ребенка при непривычном или хорошо знакомом зрелище. Иногда это созерцание кончается сделанным украдкой жестом, говорящим о соучастии в сценке, в которую ребенок моментами как бы вливается всеми своими чувствами. Тут имеет место своего рода временное отчуждение от самого себя, нужное для освоения реальности, которая до сих пор оставалась неосвоенной. Более или менее длительные последствия этого немого насыщения реальностью могут походить на те внезапные изменения или повороты, которые со своей стороны вызывает функциональное созревание на различных этапах биопсихического развития.
102
Обогащение и изменение структуры относится не только к реакции. Раздражение также может войти в организованные системы, в которых оно или передает другим перцептивным элементам свое функциональное значение, или само получает от них новые значения. Можно допустить наличие изначальной специфичности связи каждого типа впечатлений с определенными ответными реакциями, которые вызываются именно этими впечатлениями в определенных физиологических условиях. Но это лишь исходный материал, который обстоятельства непрерывно подвергают изменениям. Можно привести элементарный пример. Павлов показал, что «безусловный» раздражитель какого-либо рефлекса может быть заменен «условным», если только два раздражителя повторялись одновременно достаточное число раз и если имело место небольшое предшествование условного раздражителя безусловному.
Но чтобы выявить этот факт, потребовалось создание таких экспериментальных условий, которые могли придать ему видимость, противоречащую его истинной природе. Активность животного заменяется манипуляциями экспериментатора, возможности восприятия крайне ограничиваются. Раздражители, физиологически связанные с потребностями или стремлениями организма, сочетаются с произвольно выбранной стимуляцией. Все это создает впечатление чисто механической ассоциации между изначально различными факторами, впечатление, будто формирование психики регулируется чисто внешним образом и является результатом лишь повторных сочетаний некоторых обстоятельств.
Однако в реальной жизни замещение одного раздражителя другим происходит в поле, открытом для всех иных раздражителей, адресующихся недифференцированно ко всей сенсорной сфере субъекта. Раздражители носят нерасчлененный, смешанный характер, прежде чем возникает их индивидуализация. Отдельные структуры не могут здесь вырисовываться иначе, чем на фоне этой начальной широкой связи. Используя элементы, объединенные обстоятельствами, эти структуры тем не менее отнюдь не являются простым их слепком, который якобы приобретает ясные контуры лишь в результате определенного числа повторений. Структуры являются результатом выбора, направляемого деятельно-
103
стью и желаниями, хотя они необходимо дополняются средой в форме раздражителя и пищи. Структуру поведения определяют одновременно и внутренние и внешние факторы в своем эффективном сочетании. Из первоначального слияния возникает примитивное состояние чувствительности или сознания, названное синкретизмом, в котором еще не произошло разграничения связей, расчленения частей и противопоставления объективного и субъективного.
Эта способность к ассимиляции имеет в качестве противоположной стороны способность к дифференци-ровке, что также следует из опытов с условными рефлексами, когда животное, например, приучается реагировать не вообще на звук какого-либо звонка, но только на определенную интенсивность, высоту или тембр звука. Здесь также речь идет не о способности одной реакции внешним образом заменить другую, как если бы они с самого начала были противоположными, но о структуре, которая изменяется таким образом, что благодаря процессу торможейия, раздражитель, вначале действующий в целом, становится простым фоном, на котором выделяется одно из его отдельных свойств, ставшее единственно эффективным. Эта способность к различению, делающая условные рефлексы средством более избирательного или более точного приспособления к среде, зависит, согласно Павлову, от физиологических законов работы коры головного мозга, анализирующего воспринимаемые раздражения в бесконечно изменяющихся условиях. Фаза дифференцировки, следовательно, непосредственно дополняет фазу, соответствующую глобальному стремлению вторгнуться в среду и ассимилировать се, источником которого является жизненная потребность. Именно благодаря чередованию этих фаз функция приобретает свою полезность и свое значение. Исследования у детей условных рефлексов, игнорирующие их интимную связь с чувством партиципации и симпатии, могут привести лишь к изнурительным опытам и бесплодным ухищрениям.
Раздражитель может также служить моделью для реакции. Это явление называется подражанием. К нему может быть применена схема, характерная для условных рефлексов, несмотря на разницу их уровней, аспектов и механизмов. Подражание традиционно описывается как
104
согласование элементов, прежде существовавших раздельно: образов, источник которых находится вне субъекта, и движений. Но такой тип подражания является более или менее поздним. Подобные структуры скорее являются результатом сложной внутренней переработки, чем внешней совокупностью элементов. Подражание в истинном значении этого слова становится возможным лишь с момента, когда ребенок начинает выделять себя из окружающей среды, когда он становится субъектом. Доказательством этого является речь ребенка, в которой подражательная ассимиляция себя с окружением и интуитивное понимание речевых форм и значений намного предшествуют их правильному употреблению и появлению личных местоимений. Несомненно, время скрытой подготовки нового типа имитации не для всех объектов подражания оказывается таким длительным. Оно изменяется в зависимости от участвующих функций или механизмов. Оно может не превышать нескольких часов или даже нескольких минут, если дело касается нового варианта уже знакомых действий. Но координация характерных особенностей объекта и имитирующих движений уже предполагает наличие намерения и некоторое предвосхищение основной структуры этой координации.
В основе всякого подражания лежат два противоположно направленных момента. Один заключается в пластическом объединении, которое впитывает внешние впечатления и фильтрует их, очищая от посторонних элементов и сохраняя лишь те, которые могут быть включены в существующие психические образования; так создается модель для подражания. Другой момент, не менее необходимый, касается действия и способа его выполнения. Формирование целостного акта подражания осуществляется путем проб. Эти пробы используют прежний функциональный опыт субъекта, его навыки, оставшиеся от интуитивных форм подражания. Разъединение и воссоединение соответствующих элементов является операцией, о трудности которой ясно свидетельствуют ее долго сохраняющиеся недостатки. В частности, это касается установления порядка между найденными движениями. Порядок их может остаться неправильным, и это является доказательством того, что данные движения не непосредственно сами по себе изображают модель, но должны подчиняться требованиям внутреннего ее образца. Тем не
105
менее, по мере того как движения становятся все более определенными, они делают возможным объективное сравнение с внешней моделью. Чередование между этими двумя противоположными и дополняющими друг друга фазами интуитивной ассимиляции и контролируемого выполнения может при этих условиях войти в более или менее быстрый ритм и продолжаться до тех пор, пока подражание не станет удовлетворительным.
Такие же чередования различных фаз наблюдаются и в развитии интеллектуального плана. Они находят отражение в некоторых психологических теориях. Например, их легко узнать в понятиях фрейдовской диалектики. С помощью немецкого местоимения среднего рода es, латинского id или французского cela (это) обозначается совокупность инстинктов и вожделений, ищущих свои объекты, которые для Фрейда являются в основном половыми объектами. Но потребность поглотить объект, отождествить с собой, отождествляя себя с ним, может войти в противоречие с некоторыми условиями среды, которые делают опасными для индивида свободное удовлетворение своих желаний. В результате над связью инстинкта со средой надстраивается более высокий уровень адаптации—ich, ego, «я», представляющий собой сознание, обращенное против инстинкта. Целью его является ослабить инстинктивное стремление ко всеобщему поглощению и заменить его деятельностью, согласованной с требованиями объективных обстоятельств. Здесь вполне очевидно наличие двух противоположных и дополняющих друг друга фаз.
Но Фрейд отметил, кроме того, что это чисто утилитарное равновесие не может объяснить все мотивы человеческой деятельности. Над осознанием простой объективной согласованности со средой он ставит моральное сознание: super-ego, или «сверх я», которое также является продуктом тех же самых фаз адаптации и ассимиляции. Действительно, осознание этических норм поведения является результатом познания идущих извне принуждений, которые становятся внутренними принуждениями. Этой ассимиляции или перенесению внутрь границ, поставленных инстинкту извне, служит сам же инстинкт. Действительно, ребенку не были бы доступны абстрактные предписания без конкретного,
Достарыңызбен бөлісу: |