Смысл порождается реальными отношениями, связывающими ^ субъекта с объективной действительностью

западных теориях, но определяется объективным местом и ролью этих объектов, явлений и состояний в жизнедеятельности данного конкретного субъекта. Уникальность системы отношений с действи­тельностью любого индивида обусловливает уникальность системы его смысловых образований.

2. 
   Непосредственным источником смыслообразования являются
   потребности и мотивы личности. Конкретизация этого положения
   требует специального рассмотрения природы и сущности потреб­
   ностей и мотивов, что будет сделано в последующих главах. Здесь
   же нам важно отметить, что потребности и мотивы являются как
   бы связующим звеном между личностью и объективной действи­
   тельностью.
   
3. 
   Смысл обладает действенностью. Он характеризует не только
   особенности понимания, осознания и концептуализации субъектом
   действительности, но и выполняет функции регуляции практичес­
   кой деятельности.
   
4. 
   Смысловые образования не существуют изолированно, а обра­
   зуют единую систему. Между частями этого целого возможны кон­
   фликтные отношения, но тем не менее все они «сообщаются» друг
   с другом через ведущие смысловые структуры, образующие ядро
   личности. Подробно этот тезис, как и следующий, будет рассмот­
   рен в последующих главах.
   
5. 
   Смыслы порождаются и изменяются в деятельности, в кото­
   рой только и реализуются реальные жизненные отношения субъекта.
   Это положение является общим для исследования смысла с позиций
   деятельностного подхода; вместе с тем, оно нуждается в существен­
   ном уточнении. Введенное Ф.Е.Василюком (1984) понятие пережи­
   вания как внутренней деятельности позволяет распространить этот
   тезис на процессы, не связанные с внешне наблюдаемой предметно-
   преобразовательной активностью.
   

жизненные отношения, в частности те отношения, о которых идет речь в третьей, «объективной» характеристике. Ведь именно дина­мизм жизненных отношений лежит в основе динамики самой лич­ности (см. Анцыферова, 1990).

Указанная мысль, которую можно было бы обозначить как идея бытийного опосредования (или мироопосредования ¹) смысловых об­разований, представляет собой расширенную интерпретацию уже получившего признание принципа деятельностного опосредствова­ния познавательных процессов и смысловых образований (см. Асмо-лов, 1986 б). Действительно, категория деятельности, как отмечал Ф.Е.Василюк (1984), представляет собой теоретическую абстракцию от целостной реальности жизни, подобно тому, как предмет пред­ставляет собой единицу мира, абстрагированную от его целостности. После плодотворного этапа изучения смысла в контексте деятельно­сти наступила пора расширить контекст рассмотрения и вернуться от абстракции деятельности к целостности жизни и жизненного мира. Только в этой концептуальной рамке представляется возможным найти продуктивное разрешение отмеченных нами противоречий в понимании смысла и пути решения поставленных нами задач. Пыта­ясь по-новому увидеть место и роль понятия смысла в становящейся новой, неклассической психологии, мы^неминуемо^выдвигаем на первый план анализа категорию жизненного мира, которая выступа­ет смыслозадающим контекстом для самого понятия смысла.

Не удивительно, что сложность и многомерность смысла долгое время оставалась незамеченной. Как правило, авторы видели и абсолютизировали лишь какую-то одну из граней смысла. Даже А.Н.Леонтьев, видевший смысл, как мы показали выше, по мень­шей мере под тремя разными углами зрения, не смог экспли­цировать собственные разночтения и прямо поставить задачу их интеграции в многомерном образе смысла, ограничившись сосуще­ствованием явно различных трактовок. Поэтому его взгляды нередко получают одностороннюю интерпретацию. Введенное им понятие личностного смысла трактуется порой просто как субъективное от­ражение некоторого объекта в индивидуальном сознании человека, в отличие от представления об этом объекте, сложившемся в опре­деленной социальной среде (см., например, Котик, 1985).

Такая поверхностная и односторонняя интерпретация законо­мерно приводит к обвинению концепции личностного смысла в субъективизме (Брушлинский, 1982). На самом деле данная интер­претация ухватывает лишь одну из граней личностного смысла, отнюдь не исчерпывающую этого понятия. Как мы стремимся пока-

Термин предложен в личной беседе А.Г.Асмоловым.

зать, принципиальное значение понятия смысла заключается как раз в том, что оно выводит объяснение за пределы индивидуально­го сознания, в плоскость реальной жизнедеятельности субъекта. Этим оно отличается, в частности, от понятия коннотативного значения (Ч.Осгуд, Дж.Диз и др.), замыкающего объяснение инди­видуальной окраски значений в рамках индивидуального сознания. Другими словами, это понятие отражает личностность человеческо­го сознания, укорененность его в реальных жизненных отношениях, в практике субъекта. «Личностный смысл — индивидуализирован­ное отражение действительного отношения личности к тем объек­там, ради которых развертывается ее деятельность, осознаваемое как "значение-для-меня" усваиваемых субъектом безличных зна­ний о мире...» (Личностный смысл, 1985, с 164).

Для того, чтобы рассмотреть и понять феномен смысла во всем многообразии его проявлений, мы воспользуемся димензиональ-ным методом, которым пользуется В. Франкл при демонстрации отношений между разными гранями или аспектами человеческого бытия (например, Frankl, 1985). Представим себе, говорит Франкл, учебник, на страницах которого изложены разные, несопостави­мые между собой теории, допустим, личности. Символически это можно изобразить в виде раскрытой книги, на одной странице которой нарисован квадрат, а на другой — круг. Между ними труд­но найти связь — ведь задача на квадратуру круга, как известно, нерешаема. Но возьмем эту книгу, продолжает Франкл, и размес­тим эти страницы под прямым углом друг к другу, так, чтобы они лежали на двух перпендикулярных плоскостях, пересекающихся в районе корешка книги. Тогда можно без труда вообразить трехмер­ную фигуру, проекция которой на одну плоскость (страницу) об­разует круг, а проекция на другую, ей перпендикулярную, образует квадрат. Этой фигурой будет цилиндр с высотой, равной диаметру основания. Задача, таким образом, решается, если построить об-щее пространство разных определений и увидеть за разными взгля­дами частные проекции сложного многомерного объекта — в нашем случае, смысла, — на_разные плоскости его рассмотрения.

Вернемся к поставленной нами проблеме онтологии смысла. Для того, чтобы продвинуться в ее решении, необходимо, во-первых, очертить сам феномен, во-вторых, выделить и описать по отдельнос­ти различные формы (плоскости) существования смысла, и, в-треть­их, понять реальные психологические механизмы их взаимосвязей, переходов смысла из одной формы существования в другую, отноше­ний между выделенными плоскостями или гранями. Эти механизмы явно намного более сложны, чем позволяет увидеть использованная нами стереометрическая аналогия.

В качестве иллюстрации, позволяющей выпукло обрисовать фе­номен смысла во всех его аспектах, обратимся к экспериментально­му исследованию Е.В.Эйдмана (Эйдман, 1996; см. также Леонтьев, Эйдман, 1987). В этом исследовании дети разных возрастов и взрос­лые спортсмены выполняли задачу задержки дыхания на макси­мальный срок с соревновательной мотивацией. Примечательным фактом, полученным в этом исследовании, была зависимость ре­зультатов от условий соревнования и инструкции (просто задержать дыхание как можно дольше; побить свой рекорд; соревноваться в парах с конкретным соперником; соревноваться с воображаемым соперником). Вторая и особенно третья инструкции существенно улучшали результаты по сравнению с первой; что касается четвер­той инструкции (воображаемое соревнование), то ее эффективность сильно зависела от возраста; соотношение влияния реального и во­ображаемого соревнования на результаты обнаружило возрастную динамику, воспроизводящую известный «параллелограмм развития» А.Н.Леонтьева (1972). В раннем возрасте эффекта нет в обоих случа­ях, в следующей возрастной группе только реальное соревнование дает прирост результатов, и, наконец, в старшей группе вообража­емое соревнование догоняет по своей эффективности реальное и даже несколько превосходит его.

О чем говорят нам эти результаты? Во-первых, одна и та же задача (задержка дыхания) давалась испытуемым в разных интен-циональных контекстах — деятельностных и, шире, жизненных. Ва­рьировалось место и роль задачи в более широком контексте — можно сказать, что варьировался ее смысл. Во-вторых, эти измене­ния приводили к изменению результатов выполнения задания даже не на психологическом, а на физиологическом уровне — перед нами эффект регуляции деятельности, который можно объяснить усилением мотива, смысловой установкой или указанием на ка­кие-то другие образования, встроенные в исполнительные меха­низмы деятельности. В-третьих, на результаты влияет не только объективная, но и воображаемая ситуация, то есть произвольные изменения в картине мира, создание воображаемого контекста и воображаемого смысла деятельности.

На этом примере мы можем выделить и вкратце охарактеризо­вать три^плоскости, в которых психологический анализ обнаружи­вает существование смыслов — в каждой из них в своей особой форме. Ниже мы опишем их более подробно.

Первая из них — это плоскость объективных отношений между субъектом и миром. В этой плоскости объекты, явления и события действительности, входящие в жизненный мир субъекта, в том чис­ле его собственные действия, обладают для него жизненным смыс-

2.1. грани смысла ИЗ

лом в силу того, что они объективно небезразличны для его жизни, сказываются на ее протекании. Жизненный смысл есть объективная характеристика места и роли объектов, явлений и событий действи­тельности и действий субъекта в контексте его жизни. Жизненный смысл объективен, ибо не зависит от его осознания; при этом он индивидуален, неповторим. Это не психологическое, а скорее ме­тафизическое понятие, без которого, однако, не обойтись психо­логическому анализу. Жизненный смысл и отражающаяся в нем динамика жизненных отношений — это онтологический аспект смысла.

Вторая плоскость — это образ мира в сознании субъекта, одним из компонентов которого является личностный смысл. Личностный смысл является формой познания субъектом его жизненных смыс­лов, презентации их в его сознании. Личностный смысл объектов, явлений и событий, отражающихся в сознании субъекта, презен-тируется ему через посредство эмоциональной окраски образов, либо их структурной трансформации. Этим, однако, сознание лишь выделяет и подчеркивает то, что значимо для субъекта, и ставит перед ним задачу на смысл, на осознание того, какое конкретно место в его жизни занимают соответствующие объекты или собы­тия, с какими мотивами, потребностями и ценностями субъекта они связаны и как именно. Ответ на этот вопрос, решение этой чадачи требует специальной внутренней деятельности осмысления. Личностный смысл и отражающаяся в нем динамика субъективно­го образа реальности — это феноменологический аспект смысла.

Наконец, третья плоскость — это психологический субстрат <" смысла — неосознаваемые механизмы внутренней регуляции жиз­недеятельности. В этой плоскости смыслонесущие жизненные отношения принимают форму смысловых структур личности, образующих целостную систему^ и обеспечивающих регуляцию \/ жизнедеятельности субъекта в соответствии со специфической смысловой логикой — логикой жизненной необходимости, о ко­торой пойдет речь ниже. Смысловые структуры и отражающаяся в них динамика деятельности (жизнедеятельности) — это деятель-костный или субстратный аспект смысла. Термин «субстратный» представляется нам не очень удачным, но когда мы переходим от рассмотрения внутриличностных форм существования смысла к межличностным и внеличностным, он оказывается единственно применимым.

Итак, смысл предстает перед нами как отношение, связываю­щее объективные жизненные отношения субъекта, предметное со­держание сознания и предмет и строение его деятельности. Это .пристрастное отношение процессов психики к процессам жизни

тоятельные натуральные сущности. Деятельность, которая прак­тически свяжет субъект и объект, еще только предстоит; чтобы начаться, она должна получить санкцию в исходной ситуации разъединенности субъекта и объекта» (Василюк, 1984, с. 83). Такой подход, который Ф.Е.Василюк позже назвал «онтологией изоли­рованного индивида», С.Л.Рубинштейн (1973) выводил из по­рожденного идеалистической философией традиционного гносео­логического противопоставления субъекта и объекта. В рамках этого противопоставления человек более или менее эксплицитно отож­дествляется с его сознанием, изымается тем самым из бытия, из объективной действительности и ставится как бы вне этой действи­тельности.

Представления о человеке как о «замкнутом в себе существе» С.Л.Рубинштейн называет «фикцией». Позитивная альтернатива та­кой исходной онтологии должна начинаться с признания того, что «человек находится внутри бытия, а не только бытие внешне его сознанию. В этом отношении бытие обступает нас со всех сторон...» (Рубинштейн, 1973, с. 262). Весьма выразительно эту онтологичес­кую картину обрисовал М.М.Бахтин: «Человек окружен миром, своей комнатой, квартирой, природой, пейзажем, — он живет ннутри мира и в нем действует; вокруг него плотные и теплые массы мира; он внутри внешнего мира, а не на границах его» (Бахтин, 1996, с. 74). Однако с появлением человеческого бытия мир также нельзя рассматривать в абстракции от человека — происходит ко­ренное преобразование всего онтологического плана. «Значит, сто­ит вопрос не только о человеке во взаимоотношении с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном отношении. Только таким образом реально и может быть преодолено отчужде­ние бытия от человека» (Рубинштейн, 1973, с. 259). А.Н.Леонтьев также вполне определенно высказывался на этот счет: «Субъект... находится изначально не перед миром, а в самом мире... составляет часть его и вне этого мира вообще не существует» (Леонтьев А.Н., 1999, с. 148).

Контуры позитивной «онтологии жизненного мира», преодоле­вающей отчуя&ение бытия от человека, которое является следстви­ем онтолоТгизации гносеологической схемы «субъект—объект», намечены Ф.Е.Василюком, констатирующим, что мы «нигде не на­ходим живое существо до и вне его связанности с миром. Оно из­начально вживлено в мир, связано с ним материальной пуповиной своей жизнедеятельности. Этот мир, оставаясь объективным и мате­риальным, не есть, однако, физический мир... это — жизненный мир» (Василюк, 1984, с. 86). Если же рассматривать мир вне связи с субъектом, он лишается своей психологической характеристики и

предстает как безжизненный мир. Напротив «мир. ^как°А ^он Д^ля человека, — это его объективная характеристика» (Рубинштейн, 1973, с. 382).

Не только мир конституируется человеком, но и человек — ми-ром. Л.С.Выготский указывает, ссылаясь на Гельба, что «в то вре­мя, как для животного существует только окружение (Umwelt), для человека возникает представление о мире (Welt). История возник­новения этого представления о мире имеет своим началом чело­веческую практику и возникающие в ней значения и понятия, свободные от непосредственного восприятия предмета» (Выгот­ский, 1982 а, с. 280). Х.-Г.Гадамер говорит о противоположности понятия мира (Welt) и понятия окружающего мира или среды (Umwelt), которым обладают все живущие в мире существа. «Иметь мир — значит иметь отношение к миру. Но отношение к миру тре­бует такой свободы от того, что встречается нам в мире, которая позволила бы нам ставить это встречающееся пред собою таким, каково оно есть. Эта возможность пред-ставления означает одно­временно обладание миром и обладание языком» (Гадамер, 1988, с. 513). «Животное не относится ни к чему и вообще не "относит­ся", — отмечали К.Маркс и Ф.Энгельс (1955, с. 29). — Для живот­ного его отношение к другим не существует как отношение». И очень близкую формулировку мы находим у В.Франкла: «Животное не является личностью, потому что оно не может встать над самим собой, противостоять самому себе. Поэтому для животного не су­ществует и мир, противостоящий личности; для него существует лишь среда» (Frankl, 1982, с. 116). Таким образом, человек ока­зывается единственным из живых существ, которому дан мир как единое связное целое, простирающееся в пространстве и вре­мени за пределы наличной ситуации и при этом пред-лежащее или пред-стоящее субъекту, а не просто его окружающее. Эта ан­тропологическая характеристика человека оказывается, как мы уви­дим ниже, ключом к пониманию сущности личности.

Итак, в «онтологии жизненного'мира» отношения, связывающие субъекта с миром, наделяются статусом особой реальности, пер­вичной, в частности, по отношению к характеристикам субъекта, формирующимся в процессе реализации этих отношений (в частно­сти, приобретаемым психологическим, в том числе личностным характеристикам). Схематически соотношение двух обозначенных онтологических картин представлено на рисунке 1. Опираясь на эту общую онтологическую модель, мы можем попытаться задать основания логики жизни человека в мире, описав через систему специальных понятий реальность практических взаимоотношений человека с миром.

2.2. Смысл'в контексте жизненных отношений

117

Рис. 1. Схематическое изображение

"онтологии изолированного индивида" (а)

и "онтологии жизненного мира" (б)

Исходным для нас выступает понятие жизненного отношения, под которым мы будем понимать объективное отношение между субъектом и каким-либо объектом или явлением действительности, характеризующееся потенциальной возможностью качественно оп­ределенной формы взаимодействия между ними. «Жизненные от­ношения исходят от меня по всем направлениям, у меня есть известные отношения к вещам и людям, известные позиции по отношению к ним, я исполняю их требования по отношению ко мне и ожидаю чего-то от них. Одни содействуют моему счастью, делают мое бытие шире, усиливают меня, а другие производят на меня давление и ограничивают меня. И при определенности того или другого движения вперед в известном направлении человек всегда замечает и чувствует эти соотношения. Друг — для него сила, возвышающая собственное его существование, каждый член семьи занимает определенное место в его жизни, и все, что его окружа­ет, он понимает как жизнь и дух, которые в этом окружающем объективировались. Скамья у двери его жилища, тенистое дерево, дом и сад получают все свое значение и силу в этой объективности. Так жизнь каждого индивидуума творит сама из себя свой собствен­ный мир» (Дилътей, 1995, с. 217).

Жизненное отношение субъекта с объектом или явлением воз-пикает как результат столкновения между ними в форме либо прак-тического, либо теоретического освоения. Кажущийся порочный круг (практика строится по логике жизненных отношений и одно­временно оказывается их основой) размыкается там, где сама дея­тельность находится в процессе становления. Взаимодействие с миром у маленького ребенка происходит отчасти спонтанно,

118

глава 2. Онтология смысла

не будучи обусловлено какой-либо конкретной жизненной необхо­димостью, кроме необходимости самого взаимодействия, частично же протекает в форме деятельности, совместно распределенной с матерью (подробнее об этом см. раздел 5.3), которая организует ее в соответствии с логикой своих жизненных отношений.

Мы говорим об объективности жизненного отношения, подра­зумевая, что оно не зависит от осознания его субъектом и может быть познано внешним наблюдателем с таким же успехом,"как и самим субъектом. Жизненное отношение определяется объективны­ми свойствами объекта или явления, объективными характеристи­ками субъекта и фактом их столкновения, в котором на основе соотнесения этих объективных свойств и характеристик выявляется потенциальная возможность взаимодействия между ними в той или иной форме. При этом оно в принципе носит индивидуально-спе­цифический характер, хотя многие жизненные отношения совпада­ют у больших групп людей или даже у всего человечества в меру общности тех или иных их объективных характеристик.

Из сказанного, в частности, вытекает, что круг жизненных от­ношений человека имеет тенденцию к бесконечному расширению. Действительно, возникновение любого нового жизненного отноше­ния влечет за собой усложнение организации субъекта, что в свою очередь расширяет диапазон возможных взаимодействий с миром и способствует возникновению все новых жизненных отношений.

Организованная совокупность всех объектов и явлений действи­тельности, связанных с данным субъектом жизненными отношени­ями, представляет собой его жизненный мир. Жизненный мир любого субъекта отличается от объективного мира в целом только своими границами; если последний включает в себя все сущее, весь универсум, то жизненный мир субъекта — лишь какую-то часть его. Жизненные миры разных субъектов характеризуются как общим, так и индивидуально-специфическим содержанием; мера их общ­ности определяется, в частности, мерой сходства объективных ус­ловий существования субъектов и мерой сходства их организации.

Вся совокупность жизненных отношений субъекта образует по­тенциальную сторону его жизнедеятельности; актуальная сторона его жизнедеятельности образуется совокупностью деятельностей, в которых жизненные отношения находят свою реализацию.

Многообразие форм взаимодействия субъекта с миром служит основанием для выделения модусов жизнедеятельности, каждый из которых задается какой-либо качественно определенной формой та­кого взаимодействия: кислородный обмен, терморегуляция, отноше­ния полов, познавательное отношение, эстетическое отношение. Каждое конкретное жизненное отношение может быть отнесено к

2.2. Смысл в контексте жизненных отношений

119

одному из модусов жизнедеятельности; соответственно, каждый мо­дус жизнедеятельности представлен определенным множеством жиз­ненных отношений, скажем, множеством отношений с объектами и явлениями, релевантными эстетическому или пищевому модусу.

Поскольку жизненные отношения связывают субъекта и с теми объектами или явлениями, взаимодействие с которыми может быть неблагоприятным для него, каждый модус жизнедеятельности ха­рактеризуется в каждый момент времени определенным состоя­нием жизненных отношений. Состояние жизненных отношений конкретного модуса есть характеристика того, насколько объектив­но возможный при наличных условиях характер взаимодействия субъекта с миром в данном модусе способствует продолжению существования и развитию субъекта. Состояние жизненных отно­шений определяется как внутренним состоянием субъекта, так и возможностями, относящимися к его жизненному миру. При этом субъект, которому мы приписываем активность, способен влиять на состояние своих жизненных отношений. Под реализацией жи пенных отношений в определенном модусе мы будем понимать ак­тивность субъекта, направленную на установление оптимального состояния жизненных отношений в данном модусе, то есть такого состояния, которое максимально способствует продолжению суще­ствования и развитию субъекта.

Однако реализация жизненных отношений возможна не в лю­бом модусе жизнедеятельности. Определенные формы взаимодей­ствия субъекта с миром осуществляются автоматически, без участия активности целостного субъекта в форме его деятельности, а лишь за счет саморегулирующейся активности отдельных органов или функциональных систем. В качестве отличительного признака дея­тельности мы будем рассматривать то, что она непосредственно от­вечает такому воздействию (объекту, явлению), которое значимо для жизни субъекта не само по себе, а в силу своей объективной устойчивой связи с другими, уже непосредственно значимыми воз­действиями (Леонтьев А.Н., 1940, с. 371). Деятельностью в этом смысле, например, не является кислородный обмен, происходя­щий без участия активности субъекта, если не считать отдельных экстремальных ситуаций. Заданное различение позволяет ввести понятие потребности, которое мы определим как соответствующее одному йз^модусов жизнедеятельности объективное отношение между субъектом и миром, требующее для своей реализации ак­тивности субъекта в форме его деятельности. Понятие требования означает, что при отсутствии требуемой активности состояние жиз­ненных отношений соответствующего модуса будет неблагоприят­ным для сохранения существования и развития субъекта.

120

глава 2. Онтология смысла

Понимание потребности не как внутреннего состояния «изоли­рованного индивида», а как объективного по своей сути отноше­ния, связывающего субъекта с миром, не являясь общепринятым, постепенно получает признание в философской и психологичес­кой литературе (см., например, Дилигенский, 1976; 1977; Иванников, 1983; Леонтьев Д.А., 1991). В таком понимании потребность предста­ет не как негативная характеристика индивида, определяемая через отсутствие, нужду в чем-либо, а как позитивная характеристика, отражающая присутствие данной формы взаимодействия с миром, данной формы деятельности, «действительных отношений», формы «человеческих проявлений жизни», в полноте которых К. Маркс справедливо усматривал признак внутреннего богатства человека (Маркс, Энгельс, 1955, с. 36; Маркс, 1974, с. 125). Применительно к человеку только такое понимание потребностей делает возможным приведение к единому знаменателю множества различных движу­щих человеком побуждений, направленных как на предмет, так и /^ на саму деятельность; как на восстановление гомеостатического рав-JJ? . новесия, так и на его нарушение; объединяет такие внешне разные вещи, как потребность в кислороде, движении, пище, стремление к, самоутверждению, жажду денег, жажду творчества, потребность быть личностью.

По определению, необходимым условием формирования по­требности должно выступать отсутствие постоянной непосредствен­ной данности релевантного предмета. Как показал Ф.Е.Василюк (1984) на примере модели внешне легкого и внутренне простого жизненного мира, при непосредственной данности предмета по­требности нет необходимости в деятельности субъекта, который не может быть даже, строго говоря, назван субъектом. Более того, по­стулируемая Ф.Е.Василюком потребность в этой ситуации теряет право называться потребностью. Потребность в нашем понимании конституируется необходимостью реализации жизненных отноше­ний посредством деятельности, или, другими словами, отвечает лишь модели внешне трудного жизненного мира, который характе­ризуется атрибутом «протяженности», то есть пространственной удаленности жизненных благ и временной длительности, необхо­димой для преодоления этой удаленности. Соответственно, реа­лизация любой потребности может быть представлена как путь. Поскольку удаленность предмета, связанного с субъектом потреб-ностным отношением, не сводится в общем случае к пространствен­но-временной удаленности, а определяется также наличием средств и преград самой разной природы, единственной адекватной мерой этой удаленности может выступать деятельность субъекта. Единицы этой деятельности выступают мерами пути, который необходимо

2.2. Смысл в контексте жизненных отношений

121

преодолеть для осуществления конечного, конституирующего по­требность, акта деятельности.

В условиях протяженности жизненного мира множество объек­тов и явлений действительности, не входящие в круг предметов какой-либо потребности, становятся небезразличны для жизне­деятельности субъекта в силу своих объективных свойств и опреде­ленной локализации в мире, а именно локализации на пути к реализации той или иной потребности. Объективная связь этих объектов и явлений с реализацией потребности может быть раз­личной: они могут выступать как предпосылка (условие) реализа­ции потребности, как средство, как преграда, как сигнал, как отвлекающая помеха и др., а также как средство реализации пред­посылки, как преграда к овладению средством, как сигнал воз-пикшей преграды, как преграда на пути действия отвлекающей помехи и т.д. Таким образом, если мы рассмотрим даже единствен­ную потребность и единственный путь к ее реализации, то увидим, что в необходимую для реализации потребности деятельность вовле­кается большое число разнообразных объектов и явлений действи-1ельности, многократно возрастающее, если принять во внимание множественность объектов, релевантных каждой конкретной по­требности, и множественность путей к каждому из них, которая наглядно отражена в «модели линзы» Э.Брунсвика (см. рис. 2).

жүктеу/скачать 3.49 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: