XII. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ В ПРОСТРАНСТВЕННЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ

XII. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ В ПРОСТРАНСТВЕННЫХ НАПРАВЛЕНИЯХ

В тех впечатляющих образах, с которыми имеют дело работающие на ниве лечебной педагогики, в этой временной переменчивости утверждает себя нечто постоянное. Монголоид, микроцефал, иным образом патологический ребенок - проносит свое своеобразие через все ступени развития. Он ­ не просто семилетний или двенадцатилетний, но прежде всего - монголоид и т.д., независимо от того, семь лет ему или двенадцать. Безусловно, возраст здесь играет роль, и он должен быть учтен при диагностировании и лечении, но это - не решающее. В чем же заключено существенное у этих детей?

Уже когда мы говорили о большеголовых и малоголовых детях, в связи с чем имелись в виду еще только вариации “нормального ребенка” без каких-либо патологических отклонений, мы употребляли одну характеристику, которая проходит через все детство. В основе этой характеристики лежит сдвиг соотношения верхней и нижней организации ребенка, который в одном случае ведет к акценту тенденции, действенной в голове, в другом случае - к акценту тенденции конечностей (главы I и II).

Здесь начинает вырисовываться проостранственное рассмотрение (верх ­ низ; голова ­ конечности); оно может помочь нам в ходе дальнейшего обозрения известных детских типов и постижения их существа. Пространственные направления при этом из абстрактных, однородных и взаимозаменяемых измерений математиков становятся качественно различными тенденциями. Процесс, разыгрывающийся в человеческой организации между верхом и низом, обнаруживает совершенно иные закономерности, чем процесс, протекающий между правым и левым или между передним и задним направлениями. Если мы можем у ребенка установить ­ в каком из этих направлений у него имеется нарушение, мы тогда можем высказать уже нечто совершенно определенное о его существе.

Верх и низ, вверх и вниз - отделены друг от друга горизонтальной плоскостью. Процесс этой плоскости указывает на ритмическое повторение в среднем человеке, особенно на скелете. Мы можем представить себе примерно горизонтальные плоскости, лежащие как разделяющие поверхности между позвонками или ребрами. Конечно речь здесь не идет о точно параллельных плоскостях, но о таких, которые, следуя ходу позвоночника и соответственно - ребер, колеблются относительно среднего горизонтального положения. Но именно это отношение к ритмическим колебаниям характерно для горизонтальной плоскости. Сегментарное членение (метамерия), преобладающее в среднем человеке - не схематично, но пребывает в живых колебаниях. Уже в представлении трехчленной человеческой организации (глава I) мы видели, что горизонтальная плоскость может быть названа “плоскостью чувств”⁵⁵. Она также и душевно является разделяющей, между верхом и низом, между “ликованием до небес” и “печалью до смерти”.

При сдвиге между верхом и низом, т.е. если принадлежащая горизонтальной плоскости тенденция сдвинута вверх или вниз, этот ритмически колеблющийся элемент - сохраняется. “Большеголовость” и “малоголовость”, как мы видели (глава II), представляют не только соответствующие детские типы, но действуют в каждом ребенке как латентные тенденции. Каждый ребенок утром подвержен преимущественно тенденции “малоголовости”, при которой преобладают силы нервно­чувственной системы, действующие сверху вниз. И вечером каждый ребенок подчиняется тенденции “большеголовости”, когда преобладают силы обмена веществ, стремящиеся снизу вверх. И лишь у собственно малоголового ребенка - сильнее акцентировано одно отклонение маятника, у большеголового - другое, и благодаря этому эти отклонения отчеканиваются вплоть до физических проявлений.

У детей гидроцефалов и микроцефалов определяющим становится ритм, который, как описано выше (глава III) - разыгрывается в воздействиях дыхания, также между верхом и низом. Здесь также этот ритм дыхания, имеющийся у каждого ребенка, в обоих патологически экстремальных случаях из­за сдвига равновесия выступает более отчетливо и становится телесно видимым.

Как при суточном, так и при дыхательном ритме речь идет о ритме инкарнации. Индивидуальность ребенка стремится утром и в процессе вдоха ­ к более сильной связи с телесностью, она устремляется сверху вниз, инкарнирует. Вечером и в процессе выдоха - она начинает снова растворяться, распускаться, удаляться в направлении снизу - вверх, экскарнировать. Инкарнация не является равномерно протекающим процессом, она колеблется между связыванием и растворением, причем направление инкарнации при вдохе и пробуждении ­ несколько преобладает над противоположным направлением выдоха и засыпания, в результате чего здоровое детское развитие достигает, наконец, инкарнационной ступени взрослого.

Колебание обоих ритмов ведет попеременно к более сильному и затем опять к более слабому ощущению себя в телесности.

Совершенная инкарнация человека заключается не только в том, что она связывается с силами окружения. Помехи достижению этой второй ступени инкарнации могут иметь место в двух направлениях. Уже при рассмотрении нарушений дыхания мы видели, что дети с нарушенным вдохом слишком сильно отданы своему окружению, в то время, как дети с нарушенным выдохом, судорожно забившиеся в себя ­ с трудом находят связь с окружающим миром. Противоположность отношения к окружающему миру снова выступает, в усиленной форме ­ у истерических детей, которые растекаются (гл. 8), и у эпилептических детей, которые пленены в себе (гл. 6). Уже ранее было отмечено, что у детей с двигательными стереотипами (гл. 7) отношение к окружающему миру (вторая ступень инкарнации) - нарушено.

На этой второй ступени инкарнации направление вверх­вниз (индивидуальность ­ телесность) - преобразуется в направление внутрь­наружу (индивидуальность ­ окружающий мир). Но направление внутрь­наружу принадлежит своим существом направлению вверх­вниз. Это проявляется уже в том, что также для него, и для относящихся к нему образов заболеваний ­ характерно ритмическое течение. Для дыхания и его нарушений дальнейших объяснений не требуется. Эпилепсия - также оказывается принадлежащей сюда благодаря ее ритмическому течению между припадками и свободными от припадков интервалами, равно как и ее отношению к дневному ритму. Может вызвать сомнения наличие такого переменного состояния при детской истерии. Но здесь достаточно вспомнить, как истерический ребенок отпрядывает от внешнего мира ­ в себя, в переживание душевной раны, чтобы затем снова потерять себя в необузданной веселости, в припадке крика или в энурезе.

В совсем иную область мы входим при рассмотрении легастении, поскольку здесь играет роль отношение левого и правого. Это соотношение не ведет к совершенно полярным тенденциям (голова и конечности) как противоположность между верхом и низом, но к формам, которые подобны себе и различаются лишь благодаря их зеркальности. Здесь нет никакого опосредующего ритма между обеими половинами; они стоят неподвижно и непосредственно рядом друг с другом, и они бы распались, лишенные связи, если бы их не объединяла в единство средняя, так называемая сагиттальная плоскость. Это происходит в скрещении глазных осей, в складывании рук, в перекрещивании ног и т.д. Во всех этих деятельностях, которые для животного в таком виде - невозможны, человек в своем дистанцировании мира переживает себя как замкнутое единство. Это - установка, лежащая в основе мыслительного познания. Сагиттальная плоскость - плоскость мышления⁵⁵. Поэтому кладут палец на нос, т.е. в направлении этой плоскости при интенсивном размышлении; поэтому и образуется в этой плоскости мыслительная складка у корня носа. Мы имеем дело с плоскостью симметрии, которая разделяет человека на две зеркальные равные половины. Наиболее совершенна зеркальность в верхнем человеке, в мозгу, который дает мышлению телесное основание. В грудном пространстве (сердце - сдвинуто влево; справа - три, слева - две легочные доли) - симметрия уже сильно нарушена, в брюшной полости (положение желудка, печени, селезенки, кишечника) ­ симметрия почти полностью отсутствует.

Везде, где стремление изнутри­наружу, направо и налево ­ акцентировано сильнее, чем стремление к единству, как при гипертелоризме (увеличенное межглазное расстояние), при диастеме (промежутки между средними резцами), при заячьей губе и т.д., - можно считать, что затрудненное мысленное дистанцирование мира - благоприятно для его более широкоохватывающего, но более смутного переживания.

Тем, что легастения относится к этой противоположности правого­левого, она характеризуется как нарушение познающего постижения мира (“гностическое нарушение”) в специальной области (чтении, письмо). Конечно, противоположность верха и низа здесь также играет роль. Но здесь она переживается не как полярность, как это, собственно, соответствует соотношению верх­низ, но в своей зеркальности (перепутывание u и n, m и w и т.д.) - как транспонированное соотношение правого и левого.

Легастения - лишь один пример проблем, которые выступают в связи с соотношением правого и левого. Сюда принадлежат все нарушения, связанные с так называемым латералитетом, как, например, леворукость, многие нарушения речи, право­ и левосторонние параличи, situs transversus (боковое смещение внутренностей) и многое другое.

Третью и последнюю плоскость, фронтальную, можно себе представить, если мыслить ее непрерывно проходящей через обе параллельные ноги и через всего прямо стоящего человека. Речь снова идет о вертикальной плоскости, которая перпендикулярна предыдущей, сагиттальной плоскости. Она отделяет перед и тыл и поэтому также интенцию и дистанцию, атаку и сдержанность, освобождение и торможение. Это - плоскость воли⁵⁵, связанная с моральностью.

Передняя сторона человека - во взгляде, в другой деятельности чувств, в принятии пищи, в хватании руками, в ходьбе ног - направлена в мир и открывает его. Противоположная ей, задняя сторона - едва ли знакома человеку и не имеет какого­либо отношения к окружающему миру в плане восприятия или воздействия. Если я поворачиваюсь спиной к человеку или к происходящему - я демонстрирую этим, что не хочу с этим иметь никакого дела.

Особенно очевидно различие переднего и заднего ­ в форме черепа, который в отверстиях глаз, носа, рта - весь ракрыт вперед, тогда как свод затылка - полностью замкнут для внешнего мира. В остальном человеке эта противоположность становится явной лишь в движении.

В отношении фронтальной плоскости зеркальная симметрия не имеет места, как в случае плоскости сагиттальной; нет также ритмичной смены, характеризующей горизонтальную плоскость; здесь имеет место лишь или­или. Я не могу попеременно (кроме исключительных случаев, когда вторгаются иные закономерности: танец) или вовсе - одновременно идти вперед и назад, но я могу только либо одно, либо другое. Если я что­либо одновременно хочу и также не хочу (амбивалентность), мое душевное здоровье - под угрозой.

Как уже телесно человек отличается от других живых существ тем, что может идти назад (животные сами по себе этого не могут), так же духовнодушевно - в сдержанности заключается собственно человечески­моральная установка.

Мы видели, что эта сдержанность у клептомана нарушена. Он принужден, ринувшись на определенный предмет - присвоить его. У него отсутствует торможение, которое защищает от этого насилия не­клептомана. Мы рассматривали до сих пор клептоманию преимущественно с той точки зрения, что стремления, правомерные в верхнем человеке, в нижнем человеке становятся аномалией (глава XI). И здесь, кажется, речь все же в значительно большей степени о соотношении вверх­вниз, чем вперед­назад. За сегодняшним вверх­вниз - скрылось древнее вперед­назад! Прежде, чем человек выпрямился в ходе эволюции, передним было то, что стало теперь верхним полюсом. В выпрямлении заключен - кроме связанного с ним возвышения - древний жест принятия. То, что первоначально стремилось вперед, становится теперь оставшейся внизу частью организации, в известной мере приземлившейся. Это - как если бы всадник вскочил на несущегося вперед коня и теперь не только бы сдерживал его бег уздой, но заставлял бы его пятиться назад. Так от верхнего человека исходят торможения инстинктов нижнего человека. Между тем, благодаря выпрямлению, то, что было связано с древним, ориентированным вперед импульсом, как инстинктом присвоения - поднимается на более высокую плоскость и одновременно облагораживается. Этот инстинкт ­ дематериализуется, служа лишь собиранию информации и очеловечиваясь при этом.

Образ рыцаря на коне хорошо объясняет нам соотношение верхней и нижней организации человека, поскольку здесь скрыта противоположность переднего и заднего. Если рыцарь - слаб, утратил господство, тогда поднимаются всякого рода “мании”, будь то мания воровства, мания скорости, мания обжорства, сплетен, садистские наклонности и т.д. Всегда имеет место расторможенность. Такая расторможенность может также проявиться телесно в сшибке стремящихся к пубертату сил (pubertas praecox), когда верхний полюс детской организации ослаблен черепномозговой травмой, мозговой опухолью или воспалением мозговых оболочек.

В ходе наших усилий - прийти к пониманию различных детских типов - все больше вскрывалось качественное различие трех пространственных направлений. При этом рядоположенность неподвижной зеркальности принадлежит к направлению влево-вправо; ритмическая смена разыгрывается между вверх и вниз. Односторонне направленное движение определяется отношением вперед и назад. Тот способ, каким ребенок относится всей своей телесно­душевнодуховной организацией к этим трем направлениям и связанным с ними качествам ­ требует сказать нечто о его существе.

Везде там, где нарушение касается сотношения правого и левого, оно воздействует на познающее постижение мира. Если сдвинуть что­либо в пропорции между верхом и низом ­ это результирует изменение в ощущении самого себя (ступень инкарнации). Если в неправильном соотношении переднее и заднее - выступает опасность моральных заблуждений, затрудняющих социальную жизнь.

Обзор оставляет открытыми все возможности для дальнейшей разработки. Пространственные направления становятся дорожными указателями в лабиринте детских нарушений развития.