Рассказ из Австралии

   Вскоре после исчезновения Саи Гиты мы получили телеграмму из Прашанти Нилаяма, в которой говорилось, что Свами хочет, чтобы мы немедленно приехали туда. Мы отправились в тот же день.

   На первой беседе он сказал нам, что его программа строительства удерживает его в Прашанти Нилаяме и отнимает много времени; тем не менее, теперь он будет встречаться с нами по возможности больше на протяжении последних недель нашего пребывания в Индии.

   Когда находишься рядом со Свами, то видишь столь многократное создание вибхути, что вскоре это кажется вполне естественным. Он извлекает его из воздуха, где бы он ни находился, так легко, как в своем последнем Воплощении он обычно брал его из очага в своем жилище в мечети в Ширди.

   Но есть и другой аспект. Баба необязательно должен присутствовать физически, чтобы появился вибхути или чтобы он творил свои чудеса. Во многих частях Индии и в отдаленных местах, подобных Нью-Йорку, Лос-Анджелесу и Лондону, вибхути материализуется на фотографиях Бабы и на других святых изображениях, на святынях некоторых последователей Саи.

   Невероятные истории о таких явлениях сами могли бы стать содержанием целой книги, но я оставляю их в покое, так как Свами сам с неохотой обсуждает их и, по-видимому, хочет приуменьшить значение таких случаев. Причина этого, думаю, заключается в том, что очень мало людей способны оставаться скромными и сдержанными перед лицом таких памятных вещиц от Невиданного. Разговоры о них, описание их лишь подливают масло в огонь их самомнения. Некоторые люди, по моему мнению, настолько впали в ересь, что берут с публики плату за вход и демонстрацию вибхути.

   Поэтому Баба стремится свести к минимуму значение этих случаев, полагая, что они - личные, только для тех немногих, кто приобретет веру и постарается жить более праведной жизнью в результате воздействия этого символа Божественной Силы.

   Тем не менее, есть реципиенты, которые, по-видимому, хотят по возможности больше поделиться радостью своего удивительного опыта со всей скромностью. Однажды в кафетерии на базаре за стеной я повстречал молодого индуса, который предложил проводить меня в дом, где вибхути появлялся в большом количестве.

   Это оказалось скромное жилище за лавками. Когда мы прибыли, единственными людьми, которые присутствовали, были владелица дома - скромная, застенчивая женщина, ее брат, который приехал на короткие каникулы, и индийская женщина-врач. Я узнал, что все трое были преданными Саи, а позже мне сказали, что владелица была очень религиозной женщиной, которая достигла высокой степени самоотдачи Богу Саи Бабе. Она не говорила по-английски, поэтому ее брат и женщина-врач поведали мне о фактах.

   Несколькими днями ранее вибхути начал образовываться обильно на фотографиях Бабы и других священных изображениях в комнате, где мы сейчас сидели. Из некоторых изображений сочилась также бесцветная жидкость, которую они называли "медом". Оба вещества возникали в столь большом количестве, что они стекали с изображений в сосуды, помещенные под ними. Как я увидел, изображения все еще выделяли как вибхути, так и "мед".

   Мне дали образчики каждого вещества. Так называемый "мед" был более жидким и менее сладким, чем обыкновенный мед. Он имел консистенцию, но не столь восхитительный аромат амриты, которую Свами иногда извлекал в сосудах из песка.

   Слух об этом феномене быстро распространился по деревне и стали собираться толпы - до трех сотен за раз, сказал мне брат. Они набивались во двор, на веранду и в маленькие комнаты до удушения. Многим давали святой пепел и "мед", чтобы они ушли.

   Но вечером, после первого дня столпотворения Свами явился владелице святого дома в видении и сказал, что не желает, чтобы все эти люди надоедали ей; она не должна позволять им входить в дом и сад. Она так и сделала. Мне самому милостиво позволили войти, чтобы увидеть этот феномен, так как они знали меня как автора книги "Саи Баба - чудотворец". Поэтому для меня сделали исключение, но никаких других посетителей не было.

   Затем, вскоре после нашего прибытия в Прашанти Нилаям в ашраме появилось "дитя вибхути" - явление, совершенно уникальное в моем представлении. Как только я услыхал о его появлении, я поспешил расследовать это дело. Небольшая толпа людей, стоящих у здания, указала на местонахождение ребенка. Я присоединился к толпе, но мне сказали, что никому не разрешается входить внутрь. К счастью, д-р С.Бхагавантам жил в доме поблизости. Он встретился с молодыми родителями ребенка и, по-видимому, завоевал их доверие. Они говорили на его языке - телугу, поэтому он любезно препроводил меня в их квартиру и стал моим переводчиком.

   Дитя, мальчик, было в возрасте лишь нескольких месяцев. Со времени его рождения, сказали родители, оно выделяет вибхути из головы, лица и других частей своего тела. Он появился на его коже, быстро покрывая его с головы до пят. Когда они стирали его, он сразу появился снова. Они знали, как знают все индусы, что некоторые святые люди мажут свои тела пеплом, но они никогда не слыхали о том, чтобы он появлялся на коже сам по себе. По мере того, как проходили недели, а поток пепла не уменьшался, они стали беспокоиться все больше и больше. Как смог бы их ребенок жить при этом нормальной жизнью!

   Их деревня находилась не так уж далеко от Путтапарти, и некоторые из соседей предложили отнести дитя к Саи Бабе. Возможно, он может остановить поток пепла, причиняющий беспокойство.

   Поэтому они поехали автобусом в ашрам. По приказу Свами им отвели жилье очень близко от мандира, и несколько женщин, которые часто готовили блюда для самого Свами, снабжали их едой.

   Когда я вошел в комнату, малыш спал. Серый вибхути покрывал его череп толстым слоем под жидкими черными волосами; пятна его образовывались на его лице и руках, пока я стоял, наблюдая за ним. Через несколько минут он проснулся и посмотрел на меня из мерцающих глубин глаз, которые светились умом. Он был очень симпатичным ребенком и, казалось, в его черных глазах скрывалась какая-то тайна. Его родители были робкими деревенскими жителями; я видел, что находиться в центре внимания общественности было мучительно для них. Все, чего они хотели, как я чувствовал, так это - поскорее избавиться от чуда вибхути, чтобы иметь возможность вернуться к тихой жизни в своей деревне. Но кем же был этот малыш, чтобы священный символ Шивы самопроизвольно исходил из его кожи?

   Толпа жадно следила в тот вечер, как после даршана Свами шел в направлении "дитяти вибхути". Но он вошел в дом д-ра Бхагавантама, расположенный поблизости. Мы ждали и наблюдали, полагая, что он, возможно, посетит дитя по выходе из дома Бхагавантама. Приблизительно через двадцать минут он появился и пошел обратно прямо к мандиру, даже не взглянув в направлении тайны вибхути.

   Спустя несколько дней молодые супруги и "дитя вибхути" исчезли из дома в ашраме. Если Свами посетил их, это, должно быть, произошло ночью, когда никого не было поблизости, по крайней мере, я не нашел никого, кто видел его входящим в дом. Тем не менее, как я услыхал позже, истечение пепла из кожи ребенка прекратилось. Очевидно, ему, который может вызвать поток вибхути по желанию, не составляет никакого труда остановить его независимо от того, присутствует он физически или нет.

   Но что могло означать это странное явление? Через неделю или около того во время беседы с Бабой я набрался храбрости спросить его об этом. За исключением моей жены и д-ра Гокака, больше никого не было, так что я подумал, что, возможно, это благоприятное время.

   "Дитя, - сказал Свами медленно и задумчиво, - было браштайог".

   Это слово и объяснение Свами являются частью концепции реинкарнации (перевоплощения), представляющего собой догму индуизма и буддизма. На протяжении первых пяти веков своего существования христианские церкви принимали эту концепцию. Затем на церковном соборе в Константинополе в 553 г. н.э. эта доктрина была изъята из церковных вероучений незначительным большинством голосов. С тех пор христианские церкви, за некоторым исключением, хранят молчание по этому вопросу. Тем не менее, многие из высшего духовенства, включая некоторых римских пап и священников сектантского вероисповедания, заявляли о своей вере в возрождение души. Более того, эту доктрину приняли некоторые западные философы, а некоторые великие поэты и писатели, как например, Мейсфилд и Киплинг, доказали в своих произведениях свою веру в эту доктрину. Кроме того, она является основой писаний многих мистиков, включая некоторых мусульман.

   Освобождение от порабощающих желаний плоти и влияний смертного разума - цель и назначение человеческой жизни согласно индусской духовной философии и ежедневным наставлениям Саи Бабы. Такое освобождение является частью эволюционного процесса, и требуется много жизней на земле, чтобы достичь его.

   Однажды на протяжении какой-либо жизни человек осознает истинную цель своей жизни и приложит все усилия, чтобы достичь ее, тем самым способствуя толчку эволюционной силы вверх. Его усилия включают в себя трудную духовную самодисциплину, которую индусы называют йогой. Если эта йога - разновидности бхакти и кармы, практикуемые христианами (хотя многие даже не знают этих названий), самодисциплина будет трудной, что полностью подтверждается жизнью христианских святых.

   Но допустим, что человек добился значительного успеха на пути йоги, почти достиг цели - Мокши или Освобождения, когда какое-то скрытое желание или гордыня совращают его с этого пути, и тогда он умирает, как падший йог. Пропадают ли все его усилия? Приходится ли ему начинать снова с подножия кручи йоги, лестницы, когда он возрождается в другой жизни на земле?

   Пять тысячелетий назад в битве при Курукшетре воин Арджуна задал этот вопрос своему другу и вознице Кришне. Ответ Аватара был таков, что никакое достижение на духовном пути никогда не пропадает, никакое движение вперед никогда не утрачивается. В своей последующей жизни тот, кто сошел с пути йоги, будет рожден в условиях, благоприятных для продолжения его йогических попыток, начиная с той высокой точки, которой он достиг прежде.

   "Он приходит, чтобы воссоединиться со знанием, приобретенным в его прежнем теле, и старается сделать больше, чем когда-либо, для совершенствования".

   Браштайог - это тот, кто упал со своего высокого положения и кому Судьба или Боги Кармы дадут другой благоприятный шанс подняться по ступеням йоги, продолжить свое восхождение с той ступени, с которой он упал прежде.

   "Дитя вибхути", сказал Свами, было таким брашта-йогом, возрожденным. Оно, должно быть, подумал я, было когда-то действительно очень святым человеком, поднявшимся высоко по ступеням йоги, чтобы возвратиться в этот мир, выделяя из своей кожи священный символ Бога Шивы, божества йогов. Его благоприятное возрождение произошло лишь в нескольких милях от Прашанти Нилаяма, и оно было вовлечено в орбиту Саи Бабы Аватара на протяжении нескольких первых месяцев своей жизни!

   Садхана (духовное или йогическое упражнение) раскроет вам вашу истинную сущность, единую с Богом. Но будьте осторожны; садхана может поощрять гордыню или зависть как побочный продукт успеха. Вы вычисляете, сколько времени занимаетесь садханой, и у вас возникает искушение смотреть свысока на того, чей успех меньше. Вы горды тем, что написали имя Бога, возможно, десять миллионов раз; вы рассказываете об этом, как только представляется случай, чтобы другие восхищались вашей верой и силой духа. Но это - не те миллионы, которые идут в зачет; это - чистота души, которая является результатом искреннего сосредоточения на этом Имени. Вы должны быть уверены в том, что ваша садхана не становится похожей на черпание воды из колодца решетом. Так вы не достанете никакой воды, независимо от того, сколько раз вы вытащите решето наверх. Ваши пороки - это отверстия в решете. Храните душу в чистоте, храните ее в целости. Все религии призывают человека очистить душу от злобы, алчности, ненависти и гнева. Все религии протягивают дар Милосердия как награду за успех в этом процессе очищения. Понятие превосходства и недостойности возникают только в душе, пораженной эгоизмом. Если кто-то утверждает, что он выше или что его религия более святая, это служит доказательством того, что он утратил самую суть своей веры. Садхана выявит единство во вcex основных учениях всех религий.

Сатья Саи Баба

18. НЕБЕСНАЯ ГОНЧАЯ

   Я спасался бегством от Него по лабиринту Моей собственной души.

Френсис Томпсон

   Саи Баба сказал, что мы приходим к нему только тогда, когда он зовет нас; и логично предположить, что он зовет только тех, кто готов. Однако, иногда оказывается, что сами они не знают, что они готовы. И когда земное это слышит зов, оно склонно спасаться бегством, ибо это - предупреждение о его собственном неминуемом уничтожении. Эту ситуацию можно понять как бегство собственного "я" от голоса "сверх-Я", изображенного аллегорически Френсисом Томпсоном в его поэме "Небесная гончая".

   Г-н Вему Мукунда был отличным студентом, изучавшим современную науку в индийских университетах. Потом он продолжал проводить исследования в области ядерной физики и техники в аспирантуре университета графства Стратклайд в Глазго (Шотландия), после чего работал в институтах атомной энергии в Англии. Таким образом, он стал сыном Запада, веткой, оторванной от древа своей родной духовной культуры.

   Однако он не был счастлив в этой пустой жизни Запада, где технический прогресс был богом, а вечеринки с коктейлями - ритуалом. Ее губительная для души неадекватность поразила его подобно титаническому удару, когда его брат и сестра умерли в Индии. Вопросы об истинном смысле жизни и смерти молотом стучали в двери его души. Но где были ответы? Разум физика-ядерщика не мог найти их в храме или церкви.

   Он все больше разочаровывался в своей профессии физика-ядерщика; эта отрасль имела, без сомнения, практическое значение для человечества в качестве производителя энергии, но ее оборотной стороной было возможное уничтожение мира. Периоды самоубийственной депрессии нависали над Вему подобно черной туче. Единственным, что спасало его, было регулярное погружение в нежную музыку вины, инструмента, на котором он играл с тех пор, как был ребенком. Теперь вина стала его утешением в мрачном мире без любви.

   Затем произошел первый из ряда странных случаев. Он жил в Лондоне и однажды председатель Королевского Шекспировского общества пригласил Вему к себе домой посмотреть на вину его жены, требовавшую некоторого внимания. Он согласился и был привезен туда машиной с несколькими друзьями. Вина, как он обнаружил, была в очень плохом состоянии, со скрученной кобылкой, расстроенными ладами и другими повреждениями. Он не мог извлечь из нее ни одной чистой ноты. Но он чувствовал, что ему хотелось бы починить инструмент, и предложил забрать его домой с этой целью.

   По пути домой его друзья хотели побывать на занятиях по бхаджанам, проходившим в доме д-ра Дакшинамурти. Вему не интересовался Саи Бабой, хотя его родители давно были последователями Саи Бабы из Ширди, но он едва ли мог отказаться пойти с друзьями, в чьей машине он ехал. Он подумал, однако, что бхаджаны были в честь Ширди Саи.

   Когда он вошел в комнату и увидел фотографию Сатья Саи Бабы, он подумал: "О, нет, не он!". Хотя его чувства к Саи из Ширди были нейтральными, он чувствовал какую-то враждебность к Сатья Саи Бабе, так как его родители не воспринимали последнего как воплощение Саи из Ширди. Они считали Сатья Саи самозванцем. Они принадлежали к той группе последователей Ширди, которые, как говорит Свами, слишком привязаны к старой Форме; они поклоняются внешнему виду, не понимая, что тот же самый Дух может возвратиться в совершенно ином теле и проявлять иные индивидуальные черты. Тот же самый Божественный Дух проявился во всех Аватарах, однако внешний вид каждого всегда был единственным в своем роде.

   Вему сидел позади певцов, не принимая участия в бхаджанах. Вот хозяйка вложила вину в его руки и попросила его сыграть что-нибудь. Пение прекратилось и он начал рассеянно бренчать на любимом инструменте. Ему на ум пришла мелодия, и он заиграл ее. По требованию повторить он снова самопроизвольно начал играть первое произведение, которое пришло на ум. В конце он понял, что оба отрывка были старыми классическими ритмами двух святых-музыкантов из разных частей Индии. Название каждого на языках этих композиторов звучало так: "Никто не сравнится с тобой".

   Взглянув на вину, на которой он играл, он впервые заметил, что она была именно той сильно поврежденной виной, которую он взял домой, чтобы отремонтировать. Один из его друзей, должно быть, принес ее из машины, а хозяйка, не заметив, что вина повреждена, передала ему, чтобы он сыграл. Но как странно! В его исполнении не было ни одной неверной ноты! Чувство благоговейного страха проникло в Вему, и, казалось, его волосы стали дыбом. Он снова попытался сыграть на вине, но теперь не мог извлечь из нее ни одной правильной ноты.

   "Саи Баба! - подумал он. - Какая сила! Не является ли он черным магом?"

   Вскоре после того случая он начал получать приглашения играть профессионально. Он принимал эти приглашения по возможности чаще, и, странно, куда бы он ни шел, везде встречал кого-нибудь, кто рассказывал о Саи Бабе. И дома в Лондоне друзья настаивали на том, чтобы он посещал собрания с бхаджанами в различных Центрах Саи. У него возникло ощущение, что Саи Баба следует по пятам, преследуя его.

   Часть его желала сдаться, но другая часть сопротивлялась. Что же такое мир этого Духа, как не безрассудная мечта (спрашивал он себя) убежать от жестокой действительности жизни? Однако мир этой жестокой действительности не имел никаких соблазнов для него. Он пребывал в мрачной тюрьме, отчаянно несчастный, спал плохо, ел мало, худел, переходил от мыслей о самоубийстве к надежде, что какая-то Сила придет ему на помощь.

   В конце концов, он сел и написал письмо Саи Бабе, отправив его авиапочтой и адресовав в ашрам в Прашанти Нилаяме: "Я чувствую, что вы преследуете меня, Саи Баба. Не дадите ли вы мне ответ на важный вопрос о моем будущем: должен ли я продолжать работу как физик-ядерщик, должен ли я стать профессиональным музыкантом, либо должен отказаться от обоих занятий и стать саньяси?"

   Баба, сказал он, не отвечал на письма, но давал ответы другим способом - если вы могли читать знаки. Теперь, когда он прервал свой полет и обратился через свое плечо к Небесной гончей, получит ли он какой-нибудь знак, хотел бы Вему знать, когда он садился на самолет в Париж на уикэнд. Он давал там публичное представление, играя на вине.

   Через несколько дней после возвращения в Лондон, он почувствовал необъяснимую настоятельную потребность поехать в Пиннер в предместье Лондона и нанести визит г-ну и г-же С.Ситарам. Однажды его взяли туда на бхаджаны вопреки его склонностям; почему же теперь он почувствовал сильное желание пойти туда? Он противился какое-то время, а затем однажды вечером поддался этой настоятельной потребности и сел на поезд в Пиннер.

   На вокзале в Пиннере он взял такси до Куку-Хилл-Роуд и без труда нашел дом Ситарамов со словами "Ом Саи", четко написанными на парадной двери. На его стук вышла г-жа Ситарама.

   "О, я так рада, что вы пришли, - приветствовала она его. - У меня есть кое-что для вас".

   Она ввела его в святилище, где всегда проходили собрания Саи, и вручила ему фотографию.

   Она сказала: "Посетитель, который приходил на наше последнее собрание, - я не помню его имя - оставил это. Он просил меня передать эту фотографию вам по возможности скорее, поэтому я надеялась, что вы приедете".

   На фотографии был Сатья Саи Баба, играющий на вине.

   "В тот момент, - рассказывал мне Вему, - я сдался. Я пал ниц перед фотографией Бабы в натуральную величину, стоящей в комнате, и заплакал".

   Когда Вему Мукунда понял, что это был ответ Бабы, он бросил свою работу инженера и стал профессиональным музыкантом. В последующие месяцы ему приходило много приглашений, приводивших его во все столицы Западной Европы. Вскоре он завоевал такую репутацию, что давал представления также в России и в других странах Восточной Европы.

   Теперь его жизнь, по-видимому, обрела смысл. Он был не только счастлив своей профессией, но и чувствовал, что "Тот, с кем не сравнится никто" наблюдает за ним. Из этого внутреннего источника Саи, говорил он, пришла мысль заняться исследованием влияния звука на человеческий разум. Он этим занялся и нашел большое удовлетворение в работе.

   Необъяснимые события, укрепляющие веру, возникали из нового измерения, которое открылось, как он верил, через его внутренний контакт с Саи Бабой, и он почувствовал настоятельную потребность пойти и увидеть этого Могущественного человека во плоти. Другой причиной для поездки в Индию были его родители, которые жили в Бангалоре и умоляли его приехать домой и повидать их. Но под его желанием гнездился страх, что Баба, возможно, не примет его, когда он приедет. Каким бы ужасным разочарованием было, если бы Баба не обратил на него внимания: это бы значило, что, его вновь обретенная вера была основана лишь на его собственном воображении!

   Наконец, он написал другу в Индии, который был последователем Сатья Саи, и умолял его спросить Бабу при первой возможности: "Должен ли Вему Мукунда приехать сюда, чтобы увидеть вас, Свами?". Вскоре после этого, будучи в турне в Женеве, Вему увидел яркий сон, в котором Баба втирал вибхути в его левое плечо под рубашкой и говорил: "Приезжай в Индию".

   Сон казался очень реальным, но, говорил он себе в последующие дни, это был, возможно, психологический сон с исполнением желания.

   Эти случаи трудно объяснить с какой-либо определенностью. Являются ли они порождением дремлющего сознания или истинными видениями, создаваемыми Саи Бабой? Если последнее верно, имеют они буквальное или аллегорическое значение?

   Один из моих прежних снов о Свами был, несомненно, аллегорическим или символическим. В этом сне я стоял перед Бабой и мы менялись телами. Через мгновение я был в его теле, а он - в моем. Затем мы возвращались в свои тела. Так повторялось несколько раз. Это был незабываемый случай. Потом я много думал об этом и чувствовал, что этот сон имеет несколько значений. Например, зная и понимая, что с философской точки зрения тело является лишь облачением и что наши реальные "я" - бессмертны, будучи едины с Богом, без сомнения, я все же на практике слишком многое отождествлял с телом.

   Драматическая иллюстрация Свами в этом сне была предназначена, думаю, помочь мне реально ощутить истину, которую я знал. Это напомнило мне слова Христа: "Я - в Отце, и ты - во мне, и я - в тебе", выражающие ту же истину.

   Г-жа Падманабхан из Бангалора рассказала нам сон, имевший буквальное значение. Она и ее муж-дантист в течение многих лет всегда посещали большое празднество Дассера в Прашанти Нилаяме, и хотя там постоянно собирались огромные толпы, Свами всегда предоставлял им помещение.

   Но в 1973 г. их сын и дочь, а также несколько подруг попросили взять их с собой. Это могло бы, подумала она, создать проблемы для Свами, связанные с жильем, однако же было бы жестоко поехать без них. Как правило, она обычно приезжала перед празднеством, а ее занятой муж приезжал несколько дней спустя. В этот раз она решила, с согласия мужа, вообще не ездить на Дассеру, чтобы выйти из затруднительного положения.

   Тогда Свами пришел к ней во сне и сказал: "Приезжай, я дам вам квартиру".

   У нее очень поднялось настроение, однако, хотя она и была преданной в течение двадцати восьми лет, она не чувствовала полной уверенности в том, что этот сон был реальным. Возможно, это было порождение ее собственной жаждущей души. "Поверь сну!" - сказал ей муж; поэтому после долгого размышления она решила пойти на компромисс. Она поедет на ночь, взяв с собой двух подруг. Если сон - правдивый, другие смогли бы приехать позже, если же нет, все трое смогли бы потесниться на одну ночь в уголке несомненно переполненной квартиры ее кузины в Прашанти Нилаяме.

   Празднество уже началось, когда они прибыли.

   "Мы не ждем ничего, но есть что-нибудь?" - спросила она робко служащего, занимающегося жильем.

   "Он покачал головой. Сколько вас?"

   "Сейчас - трое, еще семеро приехали бы позже".

   "О, это совершенно безнадежно".

   Она привела своих подруг в квартиру кузины, из которой они могли наблюдать за утренними событиями празднества. Свами сам был полностью занят ими.

   После ланча квартирмейстер снова появился в их двери.

   "Идемте, - кивнул он г-же Падманабхан и ее подругам. - Свами сказал мне, что есть квартира, которую он придержал для вас. Я как раз смог увидеть его минуту назад".

   Когда давние преданные, подобные г-же Падманабхан, затрудняются поверить в то, что сон о Саи Бабе действительно является посланием от Него, кто может порицать Вему Мукунда за его сомнения? Но после нескольких дней колебаний он решился, отменил все приглашения на следующие несколько недель и полетел самолетом в Индию.

   Огромная толпа сидела вдоль трехполосного участка в "Бриндаване", когда Вему прибыл туда. Он сел на песчаную землю в конце ряда мужчин. Его сосед сообщил ему, что ему очень повезло, так как Свами еще не совершал утренний даршан и его ожидают в любой момент.

   Время шло, отмечаемое карканьем ворон и грохотом грузовиков и автобусов за стеной. Но вокруг Вему был покой и радостное чувство ожидания. Затем произошло слабое движение в дальнем конце рядов и он уловил проблеск пламенеющего одеяния. Его сердце билось с волнением, когда Баба медленно шел по аллее, останавливался там и сям, разговаривая с людьми, благословляя какие-то предметы, протягиваемые к нему, материализуя вибхути.

   Когда фигура приблизилась, сердце Вему подкатило к горлу; он больше не мог смотреть на это лицо, на ореол волос, на легкие движения изящных ног. Вместо этого он уставился в желтую землю. Но вот босые ноги остановились прямо перед ним, будучи обращены к нему из-под края сверкающего одеяния. Все же он продолжал сидеть так, ошарашенный и оцепеневший.

   В руке Вему было зажато письмо, которое он раньше написал Бабе. Он почувствовал, как у него взяли письмо; он почувствовал, что Баба поднимает его; он услышал мягкий голос: "Иди внутрь и жди".

   Когда, наконец, они остались одни в комнате для бесед, Баба сотворил вибхути из воздуха и втер ее в левое плечо Вему под рубашкой - точно как во сне, тем самым подтверждая правдивость этого сна. Потом он слушал с благоговением, как Баба говорил, выказывая отличное знание борьбы, проблем и депрессии молодого человека, пока Баба не направил его внимание на профессию музыканта.

   В конце беседы Баба снова описал круг рукой в воздухе. На этот раз появился пятиликий рудракша в золотой оправе, висящий на золотой цепочке. Он дал молодому музыканту, чтобы тот носил его всегда, говоря, что в его профессии и в его духовном развитии он добьется большого успеха. Наконец, он пригласил Вему дать концерт, играть на вине в колледже Сатья Саи в "Бриндаване".

   В день концерта 80-летний отец Вему приехал с ним в "Бриндаван". От только посидит во внешнем саду, сказал он сыну, и подождет.

   Но когда Свами узнал, что старик находится там, он позвал его вовнутрь и по словам Вему "целый час Свами разговаривал с моим отцом, как любящая мать со своим ребенком. После этого мой отец стал другим человеком".

   Вему Мукунда закончил свой рассказ, счастливая улыбка промелькнула в его черной остроконечной бороде: "Не только мой отец, но и моя мать, мой брат, который работает врачом в Бангалоре и, фактически, все члены моей семьи являются теперь преданными Сатья Саи Бабы".

   Г-н К.Махадеван из Коломбо (Шри-Ланка) был другим человеком, который поначалу пытался игнорировать знаки преследующие его. Первый знак появился тогда, когда его двенадцатилетний сын попытался заинтересовать Махадевана фотографией Саи Бабы. В ответ он проявил полнейшее безразличие и постарался подавить энтузиазм мальчика.

   Затем, спустя немного времени, когда Махадеван шел по железнодорожной платформе, возле его ног упал журнал с книжной стойки. Поднимая его, он увидел, что, падая, тот раскрылся на большой цветной фотографии Саи Бабы.

   Такие случаи показались ему странными и он начал испытывать настоятельную потребность поехать в Индию и повидать Саи Бабу. Полагая, что это очень глупо, он пытался не обращать внимания на это, но потребность стала, в конце концов, настолько сильной, что во время следующего отпуска (он работал на государственной службе) он уступил. В поездку в Индию он взял с собой сына, который был в полнейшем восторге от перспективы увидеть Бабу, а также жену, которая страдала от сильной боли в спине из-за повреждения позвоночника.

   Во время беседы Свами материализовал медальон для жены. Охваченная радостью и благодарностью, она забыла о своей болезни позвоночника и припала к стопам Бабы. Он поднял ее и в то же время, сказал Махадеван, вылечил ее спину. Как бы то ни было, с того момента спина не причиняла ей ни малейшей боли.

   Этот удивительный случай, а также Любовь и милосердие, излучаемые Бабой, изменили точку зрения Махадевана. Возвратившись в Коломбо, он почувствовал внутреннее побуждение начать устраивать собрания с бхаджанами в своем собственном доме. Он хотел разделить свою новую веру со своими друзьями. Но в течение короткого времени его вера подверглась ужасному испытанию.

   У него начался рак челюсти с правой стороны. Несколько специалистов подтвердили, что новообразование - злокачественное. Возможно, операция помогла бы, сказали они, но они не могут дать гарантии. Он решился на операцию. Он провел в больнице двадцать восемь дней до и после операции, а затем через несколько месяцев после выхода из больницы новообразование снова начало распространяться. При второй операции хирурги удалили часть нижней челюсти и его стали кормить через нос. На этот раз он провел в больнице тридцать два ужасных дня, на протяжении которых он похудел на пятьдесят шесть фунтов.

   Вскоре после выхода из больницы во второй раз он начал испытывать сильную боль в левой стороне головы, а из области операции постоянно сочился гной.

   Лечение радием успеха не имело; затем была сделана третья операция с целью нейтрализации. Но она не принесла облегчения; боль и выход гноя не прекращались.

   Третья операция была сделана в феврале 1974 г., и другая попытка провести корректирующую операцию была назначена на следующий апрель. Но Махадеван начал терять веру в хирургов. Продолжительное воздействие на его организм, волнения, огромная потеря времени, которая стоила ему продвижения по службе и прибавки жалованья, - все это вместе привело к диабету.

   Он сомневался в том, что четвертая операция будет более успешной, чем другие. Сколько все это должно продолжаться? Сколько он проживет, если они смогут предотвратить распространение злокачественной опухоли? Хирурги с самого начала сказали, что не могут гарантировать успех. Очевидно, хирургическая операция не удалась и, по-видимому, его жизнь практически закончилась.

   Теперь его единственная надежда заключалась в сострадании и милосердии Саи Бабы. Он отказался от четвертой операции и полетел в Индию.

   Свами был в "Бриндаване", когда прибыл Махадеван и занял свое место в ряду для даршана, моля о прикосновении Целительной Руки. Когда Баба остановился на мгновенье перед ним, Махадеван собрался с духом и сказал: "Свамиджи, врачи хотят оперировать мой рак в четвертый раз".

   "Бедняга!" - ответил Баба и пошел.

   Когда эти ноги пошли прочь от него, Махадеван почувствовал, будто настал конец его жизни. Но внезапно Баба остановился, повернулся и метнулся обратно к нему как стрела. С выражением силы и огромной решимости на лице, Свами покрутил рукой и материализовал большое количество вибхути.

   "Съешь это!" - приказал он, высыпая вибхути в ладонь Махадевана. Потом он стоял, наблюдая, как человек из Шри-Ланки ест.

   "Вибхути был похож по вкусу на смесь топленого масла и меда, - рассказывал нам Махадеван впоследствии. - После того, как я съел его, Свами ушел и боль в моей голове ушла вместе с ним. Кроме того, с этого дня гной больше не сочился. Я знал, что исцелен!"

   Тем не менее, ему тяжело было уезжать. Он последовал за Свами в Прашанти Нилаям и все еще находился там, когда мы разговаривали с ним несколько недель спустя. Мы видели Махадевана почти ежедневно и, казалось, с каждым днем он набирал силы и проявлял все большую преданность Саи Бабе.

   Я считаю такое Божественное выздоровление после исцеления самым важным. Исцеление тела - вещь замечательная, но приносящая лишь временное облегчение, если не изменяются также мышление и образ жизни человека, как часто разъяснял Иисус тем, кого он исцелил. Если душа сама не обратится к исцеляющему Свету, демоны болезни проберутся обратно в нечистые места, которые ждут их.

   В конце пребывания Махадевана в Прашанти Нилаяме Свами сказал ему: "Я боролся за твою жизнь трижды и, наконец, вылечил тебя в Уайтфилде. Я знаю, что ты упустил возможность продвинуться по службе и получить прибавку к жалованью, но не беспокойся - Свами поможет тебе во всем".

   Передавая ему несколько пакетиков вибхути, чтобы он взял их домой, Баба продолжал: "Не прекращай своей полезной деятельности с бхаджанами. Я всегда с тобой".

   Итак, благовоспитанный Махадеван вернулся домой в Коломбо. Несколько месяцев спустя мы получили письмо от него, в котором говорилось об огромной радости его семьи и друзей и о сенсации, которую произвело среди его коллег по службе его чудесное исцеление. Он также писал: "Баба вылечил не только рак, но и покончил с моим диабетом. После моего возвращения от Него оказалось, что содержание сахара в крови снизилось до нормы."

   Его сын, пишет он, был в восторге от того, что его собственные прежние усилия принесли такие удивительные плоды - "ввели нас в семью Саи, который спас мою жизнь".

   Его жена, методист по воспитанию, теперь руководила пением их регулярных домашних бхаджанов, где на собрания Саи собиралось все больше и больше людей.

   "В день рождения Бабы 23 ноября у нас был грандиозный бхаджан и мы раздавали бедным пакеты с ланчем, собранные последователями Саи...

   Баба часто является мне в снах, особенно в ранние утренние часы...Теперь я не беспокоюсь ни о чем - я все передаю в Его руки..."

   Стремитесь, стремитесь к успеху в достижении реальной жизни, и успех придет к вам. Помните, вы все должны обязательно победить; вот почему вас позвали и вы ответили на этот призыв прийти ко мне. Бог - это Солнце, и когда Его лучи падают на вашу душу, незамутненную тучами эгоизма, почки лотоса в сердце раскрываются и лепестки разворачиваются. Помните, раскроются только те почки, которые созрели; остальные должны терпеливо ждать.