Глава седьмая. Ислам на путях модернизации

Глава седьмая.
Ислам на путях модернизации

Большинство мусульман в мире не являются шиитами, они принадлежат к ортодоксальной суннитской ветви ис­лама. Тем не менее исламский фундаментализм. заявляет о себе повсюду — от Индонезии до Западной Африки. Умо­настроение мусульманских фундаменталистов можно в общих чертах описать следующим образом. На заре исла­ма (VII век) Бог дал арабам свое последнее откровение. Он повелел им распространять эту веру по всему миру.

И их успех в создании огромной империи от Великой китайской стены до Испании был знаком Божьего одоб­рения и благословения. В ранние века история была на их стороне. Пройдя через ожесточенные внутренние междоусобицы, их вера в свою священную миссию оста­лась непоколебимой. Арабы-мусульмане пережили страшную катастрофу, когда в XIII веке был разрушен Багдад. Исламская империя окончательно распалась. Но мусульмане в целом не считали, что Аллах их оставил. Новыми защитниками веры стали турки-османы. Они расширили свою империю до Юго-Восточной Европы. В 1453 году они овладели Константинополем. Ислам смело шагал дальше. Теперь правил исламский халиф в Стам­буле (Константинополе).

К концу Первой мировой войны Османская империя была разделена между европейскими державами. Боль­шая часть Ближнего Востока попала под британское и французское господство. В 20-е и 30-е годы нашего столе­тия весь исламский мир находился под управлением евро­пейцев, за исключением большей части Аравии. В этих условиях перед мусульманами встала серьезная пробле­ма. Как примирить праведность и совершенство их веры с их нынешним состоянием? Казалось, Аллах оставил их.

Значит, что-то было не так. Они забыли Его и Его за­кон. И тогда раздался призыв: мы должны вернуться к истокам ислама! Период после Второй мировой войны стал эпохой краха европейского колониализма. Мусуль­манские народы обрели независимость. Последним араб­ским мусульманским государством, сбросившим оковы колониализма, стал Алжир. Его восьмилетняя борьба за независимость от Франции стоила ему полутора миллио­нов жизней! Но в течение долгих колониальных лет мно­гие арабы познакомились с Европой. В результате родил­ся арабский национализм. Его первоначальной целью бы­ло освобождение от ига империализма. Он пытался заим­ствовать некоторые черты западной цивилизации и со­единить их с принципами ислама.

Однако неспособность национализма разрешить соци­ально-экономические проблемы, проблемы стремитель­ного роста населения и урбанизации, а также возникнове­ние государства Израиль послужили толчком к возрожде­нию фундаментализма. Из этого не следует делать вывод, что весь мусульманский мир находится под влиянием фундаментализма. Современная арабская литература свидетельствует о том, что многие мусульмане сегодня пытаются найти решение своих проблем на нефундаменталистских путях. Д-р Заки Нагиб Махмуд, египетский ученый, работающий в Кувейте, очень точно сформулиро­вал основную проблему, стоящую перед мусульманами сегодня: как справиться с модернизацией?

Соприкоснувшись с западной культурой, он по-новому оценил арабо-мусульманское наследие. Он — верующий мусульманин, один из тех, кто трудится над обновлением ислама через его модернизацию.

В одной из своих ранних книг "Обновление арабского мышления" д-р Махмуд поставил целью содействовать новой арабо-мусульманской культуре, где традиционная и современная культура будут гармонично сосущество­вать. Он полагал, что этой цели можно достичь, если сов­ременные арабы захотят сохранить из наследия прошлого "общее мировоззрение" предков, свободное от всех специ­фических проблем, с которыми им приходилось сталки­ваться ранее и которые не имеют отношения к сегодняш­ней жизни мусульман.

Изложив этот тезис в своей книге, д-р Махмуд продол­жил поиски путей модернизации в следующей книге, опубликованной в Бейруте в 1973 году, — "Рациональное и иррациональное в нашем культурном наследии". "Об­щее мировоззрение" арабов было изначально рациональ­ным. В то время как иррациональное мировоззрение про­являлось на индивидуальном уровне, для жизни арабов в целом было характерно концентрированное выражение мудрости (хикма). Это общие наблюдения автора, изло­женные в начале книги.

Метод, используемый автором, — "путешествие в культуру", во время которого мы встречаем арабов про­шлого, отмечая их рационализм и иррационализм. Д-р Махмуд не пытается "влезть в их шкуру" и взглянуть на их проблемы их глазами. Скорее, он сохраняет свое собст­венное мировоззрение, которое является продуктом сов­ременной эпохи. Внимательно ознакомившись с фунда ментальными дискуссиями, имевшими место в прошлом, он размышляет над тем, что постиг сам, чтобы поведать об этом своим современникам: что принять, а что отвергнуть из культурного наследия прошлого. Будучи арабским ученым-мусульманином, д-р Махмуд начинает свое ис­следование с VII и заканчивает XIII столетием. Как было сказано ранее, арабы-мусульмане считают падение Багда­да в 1258 году началом "темных веков". Они не желают понимать, что знамя ислама было подхвачено новооб­ращенными турками, которые расширили мусульман­ский мир и распространили веру на новые регионы, не знавшие прежде арабов.

В течение VII столетия арабы были в основном заняты политическими и социальными вопросами. Али, двою­родный брат и зять Мухаммеда, был наиболее выдающим­ся их представителем. В своей книге "Дорогой красноре­чия" он доказывает, что гений арабов — в арабском язы­ке. Хотя современный араб по-прежнему ценит эту форму культурного наследия, свой красивый язык, он не должен оставаться заложником этого наследия.

Мухаммед умер в 632 году, не оставив конкретных указаний относительно своего преемника. Первое, с чем столкнулись арабы-мусульмане, была проблема: кому править? Примерно четверть столетия Исламская Умма избирала халифов путем консенсуса руководителей об­щины. Но эта система рухнула, когда не удалось достиг­нуть единства при выборе четвертого халифа — Али. Муавийя, правитель Дамаска, заявил, что Али обвиняется в убийстве Османа, третьего халифа. Он сам хотел стать ха­лифом. Между Али и его соперником началась война. Об­ратились к судьям. Но не все группировки согласились с решением судей. Исламская Умма разделилась на три ча­сти: последователей Муавийи (которые позже стали изве­стны как сунниты), последователей Али (которые стали известны как шииты) и хариджитов, т.е. раскольников. В то время, как Али и Муавийя претендовали на роль хали­фа в силу родственных связей с Мухаммедом, хариджиты выдвинули принцип, что при выборе халифа решающую роль должны играть способности и возможности, а не род­ственные связи.

Хотя в самом принципе хариджитов можно найти ра­циональное зерно, в дальнейшем их поведение в истории арабо-мусульманской общины показало их непоследова­тельность. В их лагере верх взял иррационализм. Один из них убил Али. Хариджиты прославились своей жестоко­стью по отношению к мусульманам, которые не разделя­ли их экстремистской позиции. Д-р Махмуд утверждает, что главная политическая теория хариджитов забыта арабами: право на восстание против имама, если он не оп­равдывает оказанное ему доверие. Но хариджиты отсту­пили от этого важного политического принципа, заменив его религиозным фанатизмом.

Один из уроков, который можно извлечь из исследова­ний и размышлений д-ра Махмуда, заключается в том, что в течение первого периода арабо-мусульманской исто­рии существовали, хотя бы теоретически, сторонники ра­ционального подхода, но они оказались непоследователь­ными, а их поступки ошибочными.

В течение второго периода VIII века н. э. (II столетия Хиджры) на первый план вышли определенные богослов­ские проблемы. Например, был спор о "великих грехах". Может ли мусульманин, обвиненный в "великих грехах", по-прежнему считаться мусульманином? Дискуссии, от­носящиеся к "предопределению и ответственности чело­века" и "атрибутам Бога", приковали внимание всего ис­ламского общества. Все эти вопросы затрагивают глубо­кие богословские проблемы. В своих комментариях, отно­сящихся к данному периоду, д-р Махмуд демонстрирует отсутствие интереса к богословским темам. Он считает, что к современному мусульманину эти дискуссии не име­ют отношения. Исключение делается лишь в отношении вопроса о свободе и ответственности человека. Иными словами, ведущий авторитет в вопросах модернизации арабо-мусульманского мышления склоняется к исключительно горизонтальному аспекту веры. Чисто богослов­ские проблемы, по его мнению, сегодня не актуальны!

"Либералы" того периода были известны как "мутазилиты". Они говорили о полной ответственности чело­века за свои поступки. Они утверждали: человек спосо­бен совершать свои поступки. В противном случае не бы­ло бы оснований для правосудия. Богословские дискус­сии были весьма бурными и касались конкретных проб­лем, возникших в результате борьбы за преемственность власти. Оппонентами "мутазилитов" были "джабириты". Их кредо: человек — это "муджбар", то есть он вы­нужден делать то, что делает. Он не способен совершать самостоятельные поступки.

Третий период IX-X веков н. э. — это эпоха Аббасидов. Новым центром арабо-мусульманской культуры стано­вится Багдад. Рассказывая об этом периоде истории араб­ского народа, д-р Махмуд пишет, что эпоха Аббасидов да­ла пример того, что "наши предки были далеки от совер­шенства". Несомненно, эти слова подсказаны кровавой борьбой за престол между Аббасидами и Омейадами.

Однако, постепенно Багдад становится центром ис­ламской мысли, а исламская культура достигает своего расцвета. Нельзя не удивляться той свободе богослов­ских и философских взглядов, которая существовала в то время. В культурной жизни общества принимали уча­стие мусульманские и христианские ученые. Большим влиянием пользовалась греческая культура, но, как счи­тает д-р Махмуд, это ощущалось только в узком кругу об­разованной элиты: народ Багдада и всей империи не ис­пытал этого влияния.

Сегодня, в отличие от той эпохи, внешний мир влияет на все аспекты жизни арабов. Экономика, финансы, культура, армия, правительство испытывают на себе влияние неисламского мировоззрения. Поэтому налицо новая ситуация, не имеющая ничего общего с тем, что происходило на протяжении тринадцати предшествую­щих веков ислама.

Возвращаясь к мутазилитам, д-р Махмуд высоко оце­нивает их рациональный подход: они верят в свободную волю, ответственность и в необходимость для мусульма­нина играть активную роль в исламском обществе. Один их их тезисов: Бог не может творить зло.

Сопровождая автора в этом интеллектуальном путе­шествии в ранние века ислама, обратите внимание на ак­тивную духовную жизнь того времени и относительно свободную атмосферу, царившую тогда. Например, су­ществовали рационалисты, которых называли "Ихван аль-Сафа". Их кредо можно резюмировать так: не суще­ствует противоречия между исламским шариатом и гре­ческой философией; религия для больных, а философия для здоровых.

Они придерживались мнения, что человек совершенен своей мудростью. Они были терпимы к тем, кто не разде­лял их точку зрения. Они учили, что все религии нужны. Приверженцы "Ихван аль-Сафа" написали 51 или 52 по­слания. В одном из них, под названием "Открытие исти­ны", их понимание грехопадения Адама ближе к библей­скому, нежели к традиционному исламскому!

Д-р Махмуд не понимает тех, кто заявляет: нам нечего открывать или завершать, наши предки сделали все. Эту точку зрения не разделяли некоторые крупные арабские мыслители прошлого. Например, известный сирийский поэт Абул Алла считал: "Любой человек может стать сво­им собственным имамом, если он размышляет и рассуж­дает верно". Это очень важное наблюдение: жесткость арабо-мусульманской культуры — позднейшая черта. В течение первых пяти веков все было иначе. Существовала свобода мысли, мнений и суждений.

Оказываясь в четвертом периоде нашего путешествия (XI столетие—V столетие Хиджры), мы все еще находим­ся под влиянием учения мутазилитов. Они выработали процедуру "Михнат аль-Куран" — испытания, или суда Кораном. Они были в фаворе у трех халифов — аль-Мамуна, аль-Мутасима и аль-Васека. Эта теологическая поле мика очень важна для понимания проблем, с которыми сталкивается любая монотеистическая религия.

1. Таухид. Это относится к "единству" в унитаристском смысле. Аллах — вахед (единственный) и ахад (единый). В этом отношении мутазилиты отличались от суннитов (ортодоксов), заявляя, что вечность Бога пребывает в его -сущности, а не в его атрибутах. Бог знает все сам по Себе, но, например, атрибут знания не существует сам по себе. Если бы атрибуты Бога относились к его сущности в вечности, им была бы присуща его Божественность. Тогда, согласно взглядам мутазилитов, внутри Божественности могла бы существовать множественность. Поэтому они настаивали на строжайшем единстве или, пользуясь христианским языком, на строго унитаристском понимании Аллаха. Они настаивали на "вахданийя мутлака" — абсолютном единстве. Это привело их к утверждению, что нет никакого подобия между Богом и чем-либо существую­щим. Любое место в Коране, противоречащее этому утвер­ждению, перефразировалось, значение его изменялось в соответствии с принципом "таухид". Мутазилиты отстаи­вали герменевтику типа "тавил", т.е. толкование любого отрывка из Корана в свете собственной теологии. В то же время как сунниты, так и шииты в своей экзегетике на­стаивали на буквальном понимании Корана. Исходя из богословского принципа абсолютного унитаризма, мута­зилиты ускорили кризис, известный как "Михнат аль-Куран", о котором упоминалось выше. Согласно их уче­нию, Коран не был вечен, он появился, когда Ангел Гав­риил принес его Мухаммеду. Сунниты и шииты ответили утверждением о вечности Корана: его "прототип" всегда существовал на небесах. Когда мутазилиты получили власть, они не смогли удержаться от преследований своих противников. Начались пытки и даже казни. Но позже, при халифе аль-Васеке, пришел черед суннитов, и теперь уже мутазилиты подвергались преследованиям.

2. Адл. Это означает справедливость или праведность. Мутазилиты учили, что человек сам определяет свои по­ступки. Его никто не заставляет действовать против своей воли. Это была реакция на учение ультраортодоксов о по­лном предопределении, что делало Аллаха творцом зла.

3. Аль-Вад валь-Ваид. Бог дает человеку и обетования, и запреты. Это означает, что Он воздаст тем, кто делает доб­рые дела, и накажет тех, кто творит зло.

4. Аль-Манзилат Бейн аль-Манзилатейн. Это категория двух противоположностей, относящаяся к обыденной жиз­ни. "Ультра" учили, что есть только две противоположные точки зрения в богословских и этических вопросах. Мутази­литы настаивали, что существует и третья позиция, утвер­ждая наличие незначительных или нейтральных сфер жиз­ни. По-арабски это звучит так, как заглавие этого абзаца.

5. Активность и необходимость участия в социальной жизни общины. Этот принцип обосновал применение си­лы для прекращения зла и узаконил священную войну.

После богословских дискуссий, навязанных мутазилитами, мусульманское общество приняло позицию Абуль Хасана аль-Азари (873-917). Он учил о существовании и ва­жности сфер разума и веры. В одном из своих сочинений он изложил то, что можно считать символом веры ортодо­ксальных мусульман. "Ахлул Хадит уол-Сунна", т. е. люди Традиции и Правильного пути веруют в Аллаха, Его ангелов, Его книги и апостолов, в то, что происходит от Аллаха и что было достоверно передано пророком Аллаха (т. е. Мухаммедом). Они утверждают, что Аллах — един­ственный Бог, вечный, нет другого Бога, кроме Него. У Него нет ни жены, ни сына. Мухаммед — Его пророк. Су­ществуют реальный рай и реальный ад. Час (последний день) приближается, в этом нет сомнения. Воскресение мертвых обязательно произойдет".

Аль-Ашари критиковал мутазилитов за то, что они не воспринимали Коран буквально, отрицали его антропоморфизмы. В его понимании Бог породил дурные поступ­ки людей. Неотъемлемой частью его богословской систе­мы является фатализм. И наконец мы вступаем в пятый и последний период нашего путешествия в историю арабско-мусульманской культуры. Он отмечен выдающейся фигурой Аль-Газали (умер в 1111). Этот великий мысли­тель высоко ценил научную методологию. С другой сторо­ны, он был представителем мощной реакционной силы в истории исламской мысли. Д-р Махмуд ценит вклад Аль-Газали в арабскую культуру, но сожалеет, что его влия­ние на мышление и культуру арабов-мусульман затормо­зило их развитие и привело к застою. В своей книге "Воз­рождение религиозных знаний" Аль-Газали определил каждое высказывание и каждый шаг мусульманина, ко­торые могли бы гарантировать ортодоксальность ислама в его интерпретации. Для мусульманина расписано все: как есть, спать, путешествовать, как вести себя с женой и ребенком и т. д. Для мысли и свободы поступков в жизни мусульманина не остается места. "Аль-Газали закрыл для мусульман двери философии, и она оставалась закры­той на протяжении восьми веков".

Подходя к периоду, когда решающую роль в мусуль­манской общине играли суфии, мы наблюдаем рост ирра­ционализма. Они оказались еретиками, потому что не придерживались основных принципов исламского теиз­ма. Согласно их вере, путь к пониманию — это интуиция. Суфии утверждали единство всего сущего, и некоторые из них пришли к пантеизму.

Подводя итог своему исследованию, д-р Махмуд подчеркивает важность отказа от иррационального аспек­та исламского наследия. Он отстаивает необходимость со­хранения только рационального подхода. Но нередко мы чувствуем, что в своем отрицании иррационализма автор на самом деле отрицает супернатурализм! Работать над возрождением теистической религии, выделяя только го­ризонтальный срез веры, значит создавать деистическую веру, которая принципиально отличается от теизма.

Сегодня обширный мусульманский мир не является таким монолитом, каким кажется на первый взгляд. Подъем фундаментализма довольно значителен, но это движение не единственная сила, оказывающая влияние на мусульман. Попытка служителя ислама д-ра Заки На­гиб Махмуда "модернизировать" арабо-мусульманскую ментальность раскрывает перед нами огромную проблему и вызов, с которыми сталкивается сегодня мир ислама.

Как христиане, мы приветствуем любую попытку, спо­собствующую укреплению терпимости между всеми наро­дами мира. Однако под терпимостью я не имею в виду без­различие к основополагающим принципам веры. Имея дело с наследием прошлого и пытаясь обновить арабо-мусульманский образ мышления, нельзя принимать прин­цип горизонтальности и на его основе указывать, что при­нять, а что отвергнуть. Нельзя рассматривать дискуссию относительно атрибутов Аллаха, предопределения, созда­ния или вечного существования Корана, как не имеющую отношения к современным мусульманам. До тех пор пока человеку дано мыслить, он должен мыслить. Когда вера требует от своих последователей обращения к высшему авторитету священной книги, они обязаны усердно тру­диться, чтобы должным образом понять текст этой боговдохновенной книги. Поэтому отвержение богословского аспекта веры в пользу социологического не удовлетворит сердце верующего. Не хлебом единым жив человек! Как говорилось ранее, совершенно тщетной оказывается по­пытка сохранить верность теизму, отвергая теологию. Склонность к антисупернатурализму оборачивается под­меной теизма деизмом. Но в действительности никто не может поклоняться деистскому богу!

Одно из наблюдений, которое сделал д-р Махмуд, за­служивает особого внимания. Оно касается столкнове­ния мусульманского общества с внешним миром. Это связано с глобальным явлением, которое кое-кто, как на Западе, так и в исламском мире, не желает или не мо­жет понять: с мощным влиянием мировой светской культуры на все народы. Благодаря средствам массовой информации и путешествиям все мы стали соседями. Различные идеи и идеологии распространяются повсю­ду. С изоляцией покончено навсегда. Сегодня мусуль­манское общество живет в новых условиях, не имеющих аналога в истории. Исламский фундаментализм еще может просуществовать в 90-е годы и в начале сле­дующего тысячелетия, но дальше он не сможет влиять на умы. Он привязан к прошлому, к "золотому веку", который не повторится. История не повторяется. Налицо стремление к постоянному обновлению, и оно не исчезнет, даже если его отрицать.

Следующим моментом, заслуживающим нашего вни­мания, является Коран и вопрос о его сотворенности или вечном существовании, с мусульманской точки зрения. Как мы отмечали, мутазилиты отстаивали позицию абсо­лютного унитарианства. Они выдвигали учение о со­творенности Корана с целью сохранить учение о единст­венности Бога. Они не могут принять две вечности: Бога и Корана. Их оппоненты придерживались учения о вечно­сти их священной книги и не могли принять, что она воз­никла во времена Мухаммеда. Рассматривая эту пробле­му с христианской точки зрения, мы признаем, что тай­на — неотъемлемая часть любой теистической религии. Мы не должны обвинять мусульман в дуализме из-за ве­ры в вечность Аллаха и Его слова — Корана. Мы понима­ем неизбежность сложностей внутри любой монотеисти­ческой системы. И были бы благодарны мусульманам за аналогичное понимание с их стороны. Мы веруем в трие­диного Бога и не принимаем учения о едином Боге в одном Лице. За три столетия до возникновения ислама на пер­вом вселенском соборе отцы Церкви утвердили положе­ние: "Верую во единого Бога, Отца всемогущего. Творца неба и земли, всего видимого и невидимого" (Никейский символ веры, 325 г.).

Сделав этот краткий, далекий от совершенства обзор необъятного предмета, я понимаю, что меня по-прежнему беспокоит недостаток в исламской мысли — как в фундаменталистской, так и в модернистской — реалистичного учения о состоянии человека.

Наличие существенного "изъяна" в человеческой при­роде совершенно очевидно. Как Св. Писание, так и миро­вая история подтверждают ее греховность. Но с точки зре­ния ортодоксального ислама человек способен выполнить требования Божьего закона и получить благословение и место на небесах. Как говорилось в предыдущей главе:

"Христианин оказывается в растерянности перед этой не­сомненной уверенностью в том, что "знать значит де­лать"; в том, что спасение человека происходит исключи­тельно под знаком откровения, и что через закон, данный в общении с Богом, лежит путь, которым человек будет следовать, пока знает о нем и видит его".

В исламе нет необходимости в искуплении извне. Совре­менные мусульманские мыслители приветствуют оптими­стический взгляд на человека, распространившийся на За­паде в эпоху Просвещения. Они не видят необходимости в формировании реалистичного взгляда на состояние челове­ка. В этом они мало отличаются от фундаменталистов.

Несмотря на все исторические факты, доказывающие наличие глубокого изъяна в природе человека, мусульма­не, как фундаменталисты, так и умеренные реформато­ры, склоняются к учению о сущностной безгрешности че­ловека. Но до тех пор, пока светские или религиозные мыслители принимают это положение, они не увидят рас­тущие проблемы будущего. Такой взгляд на состояние че­ловека не поможет справиться с вызовом модернизации. До тех пор пока мусульмане будут отрицать библейское учение о греховности человека, они не смогут серьезно от­нестись к христианскому "инджил" (Евангелию). Если человек изначально добр, то даже "инджил"— не что иное, как "шариа", или закон, который человек может исполнить и заслужить мир с Богом и милость от Него.

Христиане же, с радостью принимая Откровение Бо­жественного закона, не рассматривают его как своего ос­вободителя. Закон открывает реальные размеры "изъя­на", который стал частью человеческой природы с того момента, как Адам и Ева нарушили запрет Бога в Эдем­ском саду. Нас часто обвиняют в пессимизме по отноше­нию к нынешнему состоянию человека. Нам говорят, что наше учение о первородном грехе деморализует, что мы слишком сгущаем краски. Наш ответ — это свидетельст­во: предоставленные самим себе, мы бы никогда не узна­ли того, что известно нам как библейское учение о челове­ке. Естественно — и это в природе человека, — никто не хочет смотреть на себя как на мертвого во грехах. Если мы приняли этот язык, то потому, что это язык Божест­венного Откровения. Мы приветствуем закон, поскольку это учитель, который ведет нас к Иисусу-Мессии. Он Тот, Кто пришел от Бога в наш несчастный мир и исполнил все требования закона. Более того. Он пошел на крестную смерть и умер, искупив все наши грехи. Те, кто принял Его как своего Господа и Спасителя, освободились от гре­ха и могут свободно служить Богу и своим братьям. Они не приписывают себе этой заслуги, а отдают всю славу единственному истинному Богу, Отцу, Сыну и Святому Духу. Аминь.