Решение — вовсе не па­нацея от всех бед, ибо, как говорит А. И. Солженицын, ни­какая экономика не поможет нам

история настоящего города?

//Кузнецкий рабочий.-1995.-1июля.-С.1,2
Несколько лет назад весьма популярной была мысль о восстановлении исторической даты основания нашего города — 1618 год, вместо официальной— 1931. Однако дальше разговора дело не пошло и вопрос этот, что называется, замяли, похоронив под громадными пластами экономических проблем. Спору нет, последние наиболее важны, но их решение — вовсе не па­нацея от всех бед, ибо, как говорит А. И. Солженицын, ни­какая экономика не поможет нам решить вопросы нравствен­ности. Восстановление достоинства нашего униженного города именно так стоит вопрос. Особенно в контексте новейшей истории Кузнецкой земли, почему-то, именуемой Кемеровской областью.

…ДАТА основания города или государства имеет гораздо большее значение, чем принято думать. Ряд стран даже поместил такие даты на святая святых — в свой герб (Албания, Кипр, Сальвадор, Болгария, Югославия), а в гербе Гватемалы дата — 1821 год - вообще единственное изображение.

Лишение нашего города истинной даты рождения и навязывание года 1931 ставит Новокузнецк в ровесники Киселевску, Осинникам, делает его «младше» Кемерово (город с 1918г.). Областные власти и их московские опекуны букваль­но вышибали почву из-под ног сторон­ников повышения статуса крупнейшего города Кузбасса, а ведь начиная с середины 30-х годов наш город неиз­менно превосходил Кемерово и по насе­лению, и по промышленному потенциалу. Так почему же не 1931 год и действительно ли 1618 год?

...В конце 1930 г. состоялись выборы в Сад-городской Совет, хотя Сад-город был еще поселком, пусть и 40-тысячным. Этот горсовет ходатайствовал перед ВЦИК о переименовании Сад-города в Ново-Кузнецк. Интересная де­таль: в состав Сад-города входила и же­лезнодорожная станция Кузнецк, не выведенная из подчинения органам Кузнецка. В 1931 году постановлением ВЦИК поселки Верхняя и Нижняя коло­нии, Соцгород, Островская площад­ка, возникшие, кстати, на городских землях Кузнецка, были объединены в город Ново-Кузнецк (Сад-город). То есть составлен-то был этот Ново-Кузнецк из части города Кузнецка и поселков в пределах его городской черты. Логич­нее всего было бы не образовывать новый город, а присоединить эти посел­ки к городу Кузнецку, например, в ка­честве района. Восемь месяцев существовали два города. Но жизнь диктовала свое — на тесном пятачке двум городам не место. Необходимо было объединяться — власть решила не поселки влить в Кузнецк, а Кузнецк — в поселки. Постановлением ВЦИК от 6 марта 1932 г- Кузнецк и Ново-Кузнецк (Сад-город) были объеди­нены в один — Ново-Кузнецк «с цент­ром в Ново-Кузнецке». Налицо явная несуразица — с одной стороны, «объ­единить» два равных субъекта, с другой — роль центра объединенного города отвести... всему городу, заметьте — «с центром» отнюдь не в Ново-Кузнецке (Сад-городе), а просто в «Ново-Кузнецке». Можно было поставить вопрос о юридической правомерности подобного акта, ведь в компетенцию ВЦИК не входило определять, в какой именно части города располагаться общегородским органам — это прерогатива горсовета.

Но уже через полтора месяца, 25 мая 1932 г., волей ЦИК СССР с карты исчез и Новокузнецк — он на четверть ве­ка стал Сталинском, а когда в 1961 вместо того, чтобы вернуть городу исконное имя — Кузнецк — и, соответственно, — дату настоящего рождения — его в очередной, третий по счету, раз переименовали. На этот раз — в Но­вокузнецк. О возвращении предыдущего имени образца 1932г. говорить не прихо­дится, хотя в сознании страны не суще­ствовало ни Ново-Кузнецка, ни Новокуз­нецка. Все знают «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и людях Кузнецка». И фра­зу, ставшую классической: «Здесь будет Город-сад». Да и гигант, что в сотню солнц мартенами должен был воспламенить Сибирь, назывался не Ново, а просто Кузнецким меткомбинатом. В конце концов, крупнейшая в стране городская газета, которую вы, до­рогой читатель, держите в руках, называлась и «Сибирским гигантом», и «Большевиком Кузнецкстроя», и «Большевистской сталью», а ныне — «Кузнецким рабочим». Итак, в 1961 году городу было навязано имя и выдана коротень­кая метрика с указанием даты рождения — 1931 год.

Неправомерное лишение города имени и истории в 30-х гг. объяснить легко — шла бурная индустриализация, создава­лась, по сути альтернативная осталь­ному миру цивилизация, где не было никакого места «проклятому прошлому», да и краевому новосибирскому начальству было не до юридических тонкостей.

Почему в 1961 г. Кузнецку не вернули его имя и год рождения объяснить тоже можно. Город Кемерово, ставший центром области, мог опасаться серьезной конкуренции со стороны более мощного Сталинска (последний насчитывал 400 тысяч жителей, а Кемерово — меньше 300 тысяч и почти равнялся с Прокопьевском). А, кроме того, серьезно рассматривался вопрос об объединении Кемеровской области и Хакасии в Кузнецкий край с центром в нашем горо­де. Не дать Кузнецку вернуть свое имя и историю для Кемерово было буквально вопросом жизни и смерти.

Таким образом, отмечая День города, 3 июля 1931 года, мы празднуем го­довщину существовавшего ныне не су­ществующего Ново-Кузнецка (Сад-города), одной из составляющих частей, но никак не всего города. Юридически Новокуз­нецк возник 6 марта 1932 года. И День города надо отмечать 6 марта. Теорети­чески, но не по праву. У нас нет пока закона о неотъемлемых личных муни­ципальных правах, таких, как право на имя города, дату его возникновения и городской герб. Закона нет, но статья 6 нового Гражданского кодекса допуска­ет применение аналогии, требова­ний добросовестности, разумности и справедливости. А потому справедливо ли отсекать у нашего города три слав­ных века его истории?

Почему же, например, год рожде­ния Кенигсберга не 1724, когда объеди­нились 3 составивших его города — Альтштадт, Лебенихт и Кнайпхоф, а 1255 — год возникновения старейшего из них, — кстати, на день объединения самого маленького? Да потому, что во всем мире принято считать за дату рождения крупного города день возникновения самого древнего поселения на его исторической территории безотносительно его вели­чины как по отношению к иным соста­вившим город поселениям, так и по отношению к его нынешним масшта­бам.

ТАК когда же возник наш город? Пока на слуху две даты — 1618 и 1622 годы. Попробуем разобраться. Каза­ки Остафия Михалевского в апреле 1618 г. поставили Кузнецкий острог на высоком берегу Кондомы, на Красной горке. Это факт энциклопедический, и, по мнению большинства патриотов города, именно с 26 апреля 1618 г. надо вести отсчет жизни Новокуз­нецка. А кто-то утверждает, что исхо­дить надо из даты, когда царь Михаил Федорович официально пожаловал Кузнецкому острогу статус града Куз­нецкого и воеводческую печать с изображением волка «в знак необжитости сих мест». Это случилось в 1622 году. Рациональное зерно в этом есть, да и город теряет немного — 4 года.

По моему же глубокому убеждению, год рождения города 1610 или 1615, а оно основывается вот на чем. Попытки присоединить Притомье к России нача­лись сразу же после основания Том­ска, в 1604 г. Гаврила Писемский с Ва­силием Тырковым послали тобольского литвина Ивана Поступинского и томско­го конного казака Бажена Константино­ва с посольством к князю белых кал­мыков (телеутов) Абаку дабы «призвать их под высокую государеву руку». Телеуты пообещали приехать в Томск «со своими головами». Но «Обак князь и мурзы колмацкие» обещания не выпол­нили: царю не присягнули и ясака не заплатили, отделавшись присылкой «та­тар с поминками» (взяткой).

Через четыре года, 4 февраля 1609 г., воеводы вновь послали миссию к князю, Абаку во главе с князцом томских татар Тояном и казаками Иваном Коломной, Василием Малентьевым и Иваном Петлиным. Многодневные переговоры уда­лись — Абак и мурзы прибыли в Томск с богатыми дарами и били челом царю Василию Шуйскому, чтобы он велел им кочевать у Томска, пообещав взамен «быти неотступными и прямить госу­дарю, служить все своими головами, если царь дошлет их на своих непослушников». Взамен телеуты просили, чтоб царь «ясаку с них имать не велел». Так и порешили. Обитавших в Притомье телеутов царь оберегал от недругов, а они «почали часто с базаром, с лошадь-1 ми и с коровами приходить в Том­ский город, и коровами служилые лю­ди наполнилися».

Почему же присоединение Кузнец­кой землицы не произошло именно тогда? Читаем отписку томских воевод Василия Волынского и Михаила Новосиль­цева в Москву, составленную в февраля 1609 года: «А воевать Кузнецких лю­дей послать в Томском городе мало и воевать осенью и зимой Кузнецких людей неможно. что живут в крепо­стях великих и болота обошли, и забели великие, и ржавцы, а зимою живут снеги великие, и воевать их кроме лета, в жары, не можно, а в те поры слу­жилые люди живут в рассылках, а в Томском городе люди остаются не мно­гие и те стоят в караулах на отъежжих, и в городе, и на остроге по воро­там стоят безпрестани немногие люди, Служилых людей в Томском городе ма­ло и тех посылают пополам в То­больский летом против государевы Казны денежной и хлебной».

И все же 20 ноября 1608 г. эти во­еводы отправили в Кузнецкие волости отряд во главе с конными казаками Баженом Константиновым, Львом Олпатовым и Иваном Шокуровым дабы собрать ясак и торговать, для чего «сними было взято товару для государева имени». Но малочисленных казаков аборигены, послушные Бадачаку, Кубасаку и Васараку, ограбили и хотели убить отчего их спас князек Абирской волости Вазаяк, который «государю служит и прямит и государевых людей не дал побить». Благодарные казаки «кузнец­кого князька Базаяка звали в Томский город к царскому жалованию», но он от­казался, побоявшись, что «кузнецкие люди ево разграбят и жену и детей побьют».

Вернувшись в Томск 11 февраля 1609 г., казаки сообщили в Москву об этой неудачной попытке закрепиться в «Кузнецах». Воеводы отметили: «И прежь сего, государь, кузнецкие люди ясаку тебе, государю, платили не сполна, недособолишка худые, которые в твою государеву казну не пригодятца». Зна­чит, попытки «объясачить» шорцев пред­принимались и до 1608 г.

Вскоре тобольскому воеводе князю Катыреву-Ростовскому ведено было по­слать в Томск новое войско. В 1610 г. в Кузнецкую землю послан был атаман Иван Павлов с отрядом из сорока каза­ков. По отправлении Павлову было на­казано, чтобы он, прибыв по назначе­нию, выбрал удобное место, укрепился в нем от нечаянного нападения, а по­том послал уже по волостям людей для требования ясака и увещания, чтобы татары прислали в Томск аманатов (заложников). Отряд Ивана Павлова при­был в Абинскую волость, подвластную Базаяку (кстати, располагалось эта во­лость как раз на месте и вокруг ны­нешнего городами «осекся в крепость», то есть построил первый русский го­родок на территории Новокузнецка. В феврале 1610 г. Павлов вернулся в Томск с ясаком. Почему казаки покинули первую Кузнецкую крепость? Видимо потому, что «хотя тюрки на них и не нападали, однако ж не давали команде никаких съестных припасов, так что им нужно было заботиться более о скорей­шем возвращении назад, нежели об ис­полнении возложенного на них поруче­ния».

СЧИТАТЬ 1610 год датой возникнове­ния Кузнецка — вполне корректно. Многие города после своего основа­ния на короткий срок покидались людь­ми и даже ставились потом далеко от первоначальной крепости, так, это об­стоятельство не мешает Кургану датой основания считать 1595 г., когда каза­ки срубили в полусотне верст от нынеш­него Кургана маленький Царев городок. Главный на Руси признак города — на­личие крепостных стен — был налицо («осекся в крепость»), а наказ выбрать удобное место, на мой взгляд, доказы­вает желание основать нечто более долго­вечное, чем стоянку казаков.

В 1611 г. из Томска был послан отряд Ивана Тихонького и Сидора Саламатова, который остановился «посередь кузнец­ких волостей, в Обинской волости, у князька Базаяка». Он сообщил каза­кам, что киргизские князцы велели известить их о прибытии русского отряда «и с кузнецкими людьми соединившися хотят побить заодно... государевых служилых людей». Были попытки вновь закрепиться «в Кузнецах» и в 1612, 1613 гг.

После набега тюрок на Томск в 1614 г. воеводы поставили перед Сибирским Приказом вопрос о строительстве посто­янной крепости в верховье Томи дабы обеспечить регулярные сборы ясака. Рас­смотрение вопроса в Москве затягива­лось, но тем временем в 1615 г. в Куз­нецкую землю был отправлен большой казачий отряд во главе со стрелецким сотником Иваном Пущиным и казачьим атаманом Важеном Константиновым. По мнению историка А. Кауфмана, то, что казаки пришли сначала в Абинский улус, объясняется не только желанием наказать за измену местных жителей, но и тем, что русские уже рассматри­вали этот район как наиболее удоб­ный для строительства острога.

Казаки, придя сюда на этот раз «Абинский улус повоевали, городок у них взяли...» Уж не свою ли казачью кре­пость Ивана Павлова брали казаки, ведь шорцы городков (окруженных стенами поселков), как известно, не строили. А по мнению историка А. Кауфмана, казаки закрепились именно в отбитом у абинцев городке. Однако другой историк — А. Огурцов — предполагает, что ка­заки построили новое укрепление в рай­оне Абагура (впрочем, это тоже в черте города).

Пущин и Константинов сразу же при­нялись рассылать в кузнецкие волости отряды для захвата аманатов из числа «лутчих людей» (местной знати) и достав­ки их в «городок» дабы принудить «кузнецов» к повиновению, а и наказать «государевых изменников» — участников осады Томска. Так, отряд из 50 казаков и 30 служилых татар (на государевой службе в Томске находились и местные татары князца Тояна) был направлен в Сарачеры. Казаки «Сарачерский улус повоевали, Сарачерсково князька Кызгу лутчева взяли и привели в городок...» Тогда же отряд из 27 казаков и 16 татар был отправлен в Баштаков улус, откуда он вернулся с 16 пленными. Вскоре Казачий городок был осажден. Нападе­ние, в котором принимали участие «...куз­нецкие люди с колмаками, с черными и с белыми (с джунгарами и телеутами) и с киргизами и с кучюгуцкими тысяч пять и больши...» продолжалась 10 недель. Все могло закончиться для казаков весьма печально, ведь они во время осады и многочисленных присту­пов «...голодною смертию помирали», но Пущин и Константинов решились на отчаянный шаг — с помощью быст­рой и неожиданной вылазки прорваться в. Томск. Это удалось, и казаки даже обратили врагов в бегство и захватили пленных. Затем они поспешили в Томск, чтобы не дать противнику опомниться и организовать преследование.

Кстати, о существовании этого острога косвенно указывается в Сибирском Ле­тописном Своде: «Того ж 125 (1618) году... поставлен вновь по Томе реке Кузнец­кий острог новой». То есть современники приравнивали острог 1615 г. к острогу 1618 г. И вполне обоснованно. Доку­менты подтверждают, что только 123 служилых человека были отправлены из острога в соседние волости за ясаком. Но ведь не вдвоем же остались в остро­ге Пущин и Константинов. Ясно, что с ними была еще как минимум поло­вина от отправленных «в рассылки» служилых. Население острога 1615 г. выходит порядка двухсот человек — в три раза больше, чем тех, кто срубил острог 1618 г.1 Да будь их меньше и не будь острог мощным городом с крепкими стенами и рублеными избами, где мож­но было сохранить и пушнину, и съестные припасы, смогли бы казаки выдержать пятинедельную осаду пятитысячной пя­типлеменной орды?! Разумеется, нет.