Решение одной проблемы занимает примерно полчаса
жүктеу/скачать 2.52 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Неизбежность
| Устойчивая Среда
Устойчивость к травматизации, с другой стороны, связана с хорошим интеллектуальным функционированием, способностью регулировать эмоциональную отзывчивость, оптимизмом, адекватными проявлениями привязанности, активным подходом к решению проблем и чувством самодостаточности, умеренности в потребностях и желаниях. Мы можем изменять внутреннюю среду мозга, чтобы повысить ее устойчивость. Такие техники, как йога, медитация и физические упражнения, могут повысить наши шансы избежать травматизации (см. Приложение В). Неизбежность Бегство требует движения, и страх может его породить. Бег, прыжки, лазание, полеты, рытье нор, плавание и борьба - все это связано с движением. Если мы не можем двигаться или прятаться, мы в ловушке. Воспринимаемая неизбежная угрожающая ситуация потенциально может травмировать. Восприятие не должно длиться долго, и при этом нет необходимости, чтобы это восприятие достигло сознательного понимания. Чувство неизбежности можно переживать во время автомобильной аварии, когда вы падаете, когда вы переходите мост, когда вы находитесь в боевой ситуации или когда вам говорят, что у вас рак. Есть много жизненных событий, от которых некуда бежать и прятаться. Это тот момент, когда мыслящая и планирующая часть мозга, префронтальная кора, отключается, и мы подчиняемся контролю со стороны миндалевидного тела. Когда выполняются все четыре условия, событие кодируется как травмирующее. Я 48-летняя вдова, которая потеряла своего 41-летнего мужа в результате очень трагического несчастного случая 5 января 2006 года. У нас был прекрасный брак и семейная жизнь; у нас был прекрасный ребенок, и мы были очень влюблены. Ларри* был моей второй половинкой. Он был совершенно замечательным человеком; все, кого я знал, любили его. Он был замечательным отцом для нашего ребенка, и его потеря чуть не погубила и ее тоже. Что случилось? Это было на следующий день после Рождества 2005 года, он был в отпуске до января, и однажды утром он проснулся и сказал: “Кто хочет отправиться в случайную поездку во Флориду?” Мы с дочерью ответили: “Да. Мы хотим!”. И через несколько часов наш микроавтобус был упакован и отправился во Флориду. Мы провели там удивительные 10 дней; я должна сказать, что последние 10 дней его жизни были потрясающими! По дороге обратно в Массачусетс я потянулась к нему и сказала: “Поцелуй меня, я так сильно тебя люблю и надеюсь, что умру раньше тебя, потому что я не думаю, что когда-нибудь смогу жить без тебя”. И он ответил: “Не волнуйся, милая, я умру перед тобой, я умру молодым”. На следующий же день он пошел на работу, позвонил мне около 10:30 утра, просто чтобы сказать, что скучает по мне, что он хочет на ужин, и сказал, что позвонит перед уходом, чтобы я могла вскипятить воду для равиоли, которые я готовила. Он звонил мне каждый день, когда уходил с работы. Поэтому он позвонил мне, сказал, что возникла проблема, и он немного опоздает (он был инженером-строителем в компании по коммерческой недвижимости в Бостоне). Затем мне позвонили два часа спустя и сказали, что он будет позже, так как появилось кое-что еще. Сразу после телефонного звонка у меня возникло очень странное чувство внутри; затем я продолжала звонить ему снова и снова, но ответа не было. Несколько раз у меня мелькала мимолетная мысль, что что—то не так, но я не реагировала на это - я просто предполагала, что он был очень занят. Три часа спустя мой телефон зазвонил, и все, что мужчина сказал, было: “Миссис Стангер, это президент Хоупвелл Индастриз [там он работал]”. И я закричала: “Ларри мертв!” Я просто знала это. Он сказал: “Нет, но там было ужасный несчастный случай, и вам нужно немедленно ехать в Кембриджскую больницу”. Нет слов, чтобы выразить тот явный ужас, который внезапно охватил мое тело. Я забыла, как добраться до шоссе, всего в нескольких минутах езды от моего дома; то, что должно было занять 20 минут, заняло полтора часа. Нас подвез парень моей дочери. Когда мы все-таки добрались туда, полицейский сопроводил Лилли (нашу дочь) и меня в маленькую комнату. Доктор просто повернул голову (я никогда не забуду этот образ) и покачал ею. Он сказал мне, что мой муж умер. Я кричала “Нет, нет, нет!” В течение нескольких минут, и вдруг почувствовала, что все это происходило как во сне. Ларри был на крыше, на высоте 4 с половиной этажа; он осматривал вентиляционную шахту и соскользнул с крыши. При падении он задел огромный оконный кондиционер и, вероятно, истек кровью до смерти, потому что, хотя люди слышали громкий грохот, никто не вышел еще 45 минут после этого. Следующие несколько месяцев были сюрреалистичными. Много раз мне казалось, что все это был дурной сон и, что в конце концов я проснусь и расскажу ему, что случилось. Но, конечно, этого так и не произошло. Что делало это чрезвычайно трудным, так это то, как он умер — это значительно усложняло горе. К счастью, я встретила в церкви женщину, которая подсказала мне прекрасную мысль; она сказала, что, когда Ларри падал, ангелы ласкали его, и он ничего не чувствовал. Эта мысль принесла мне большое утешение. До этой ужасной трагедии у меня никогда не было никаких эмоциональных проблем. Я всегда чувствовала, что у меня очень сильный, уравновешенный ум и прекрасный взгляд на жизнь; я никогда не верила в какие—либо лекарства - и Ларри, и я всегда чувствовали, что общество перегружено лекарствами. Мы были очень духовны, и в основном очень довольны. Мы склонны были смотреть на мир одними и теми же глазами. Когда это случилось в первый раз, я позвонила своему лечащему врачу, чтобы попросить что-нибудь, что помогло бы мне заснуть, потому что я очень мало спала. Я могла провести три-четыре дня без сна; это было ужасно. Мне кажется, я довольно сильно горевала, если такое вообще возможно. Я плакала, рыдала, плакала и рыдала месяцами и месяцами. Примерно на третьей неделе после аварии мне приснился чудесный сон, в котором он позвонил мне и сказал “Привет” очень счастливым тоном, как он говорил “привет”, когда звонил нашей дочери, и сказал: "Я в порядке". И я воскликнула: “Ларри, ты в раю?” И он усмехнулся очень счастливым смехом и сказал: “Да, это так”. Когда я проснулась, это была самая странная вещь, у меня была такая жужжащая вибрация в левом ухе, и я чувствовала себя замечательно (чувство, которое длилось несколько недель), потому что для меня было важно знать, что с ним все в порядке. Шли месяцы. Мы с дочерью не горевали вместе; она переехала жить к своему новому парню, а я стала склоняться к самоубийству и впала в депрессию. Время шло, и я начала пробовать все, чтобы преодолеть тьму. Я пробегала несколько миль в день, ходила в спортзал и начала заниматься боевыми искусствами. Мне постоянно казалось, что я мчусь и бегу, и, наверное, в каком-то смысле так оно и было: я убегала от своей боли. В целом, я бы сказала, что я очень хорошо справилась со своим горем, так как мой сильный духовный фундамент помог мне. Хотя во время горя я действительно испытывала гнев на Бога, но, к счастью, это прошло. Теперь я понимаю, что каждый из нас получает подобный жизненный опыт с определенной целью и работой, и когда она выполнена, мы возвращаемся в духовный мир. Примерно через 10 месяцев после его смерти в возрасте 39 лет скончалась дальняя родственница; у нее была волчанка. Она прожила со своим мужем примерно столько же времени, сколько я со своим, и у них были похожие родственные отношения. Сначала я обратилась к нему, потому что не хотела, чтобы он проходил через те же страдания, поскольку чувствовала, что проделала хорошую работу над собой. У них был маленький сын, которому в то время было почти 6 лет, и он был очень болезненным. Он родился близнецом и недоношенным и провел свой первый год жизни в больнице. Когда я увидела маленького мальчика, он был на кормлении через трубку и в подгузниках и говорил только одно- или двухсложными фразами. После четырех месяцев моего пребывания в его жизни я сняла его с трубки для кормления и приучила к горшку. Я отвезла его к специалистам и выяснила, что у него тяжелый аутизм, и теперь, три года спустя, ему поставили диагноз эпилепсия, умственная отсталость, СДВГ, перивентрикулярная черепно-мозговая травма и заболевание белого вещества головного мозга неизвестной этиологии. Этот маленький мальчик был для меня как лекарство — всю любовь, которую я питала к Ларри, я смогла вложить в него. Итак, они переехали жить к нам, и жизнь стала очень сложной (это было примерно через год после смерти Ларри). Я полагаю, что именно тогда начал проявляться ПТСР. Я не могла сосредоточиться, очень волновалась из-за вещей, которые никогда меня раньше не беспокоили. Я не могла терпеть ожидание в пробке, в очередях, стресс от Джуниора (маленького мальчика). У меня был нарушен сон, я не могла заснуть, а если и засыпала, то просыпалась каждые несколько часов, чувствуя себя очень возбужденной (это все еще случается). Всякий раз, когда Лилли выходила на улицу (что случалось нечасто), я впадала в панику, если слышала пожарные машины или машины скорой помощи. Я представляла, что она попала в аварию, и пугалась, как сумасшедшая, и ощущая все физические симптомы, которые я чувствовала в ту ночь в больнице, когда умер Ларри. Когда она выходит, я пишу ей и звоню несколько раз, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и это так вредно как для нее, так и для меня, так как я чувствую, что это разрушает меня. Я всегда была спокойным, терпеливым человеком, а теперь у меня нет покоя, и я крайне нетерпелива, особенно за рулем. Меня сильно расстраивают самые тривиальные вещи. Я не могу сосредоточиться (мне почти кажется, что сейчас у меня СДВГ). Я чувствую себя одним огромным клубком гнева, и это не я — кем я когда-то была. Я просто хочу снова почувствовать покой. Это разрушает мои отношения, мою жизнь, жизнь моей дочери, а также Арнольда и его сына, которые живут со мной. Мне действительно нужна помощь. Я просто хочу стать лучше. Что касается лечения и лекарств, то мне дали самую низкую дозу лоразепама (успокаивающего лекарства), когда произошел несчастный случай, чтобы помочь мне заснуть. Я принимаю их, когда не могу заснуть, или если я в панике, когда Лилли уходит, и я не могу с ней связаться. Вначале я также пробовала обращаться к психотерапевтам горя, но уволила их всех, так как поняла, что никто из них ничего не может для меня сделать. Я чувствовала, что это было духовное событие, через которое я должна была пройти сама, и я чувствую, что, я действительно горевала очень здоровым способом. Потом я нашла Травматологический центр недалеко от Бостона. Я была там у психотерапевта, и она проверила меня и сказала, что у меня депрессия и ПТСР. Я была и остаюсь чрезвычайно бдительной — к счастью, никаких приступов; они рано утихли. Поскольку я была против лекарств, мой психотерапевт предложил мне попробовать зверобой, который действительно помог мне зарядиться энергией, чтобы что-то делать, убирать в доме и снова готовить, но это ничего не дало для паники и ПТСР. Она также дала мне метод EMDR, который, казалось, помогал. Мы так и не дошли до того, чтобы пройти все лечение целиком. Это стало очень дорого стоить, а потом я разозлилась, потому что она сказала, что не может лечить мою дочь, так как это было бы конфликтом интересов. Итак, старый уродливый посттравматический синдром встал на дыбы, и я уволила ее. Затем я попросила своего лечащего врача дать мне лекарства, так как все стало плохо. Я просто хочу, чтобы этот посттравматический синдром исчез из моей жизни. Я пробовала сертралин (антидепрессант, успокаивающее средство) около шести дней, и после его приема я начинала беспокоиться, и мне приходилось принимать лоразепам, чтобы успокоиться. Мне не понравилось это чувство, поэтому я прекратила его. Затем я попробовала цитралопрам (еще один антидепрессант / успокаивающий препарат), и он сделал то же самое, так что сейчас я ничего не принимаю. Все, чего я хочу, - это исцелиться, снова успокоиться и иметь возможность убирать свой дом, готовить, ухаживать за своими садами и помогать моей дочери. У меня действительно есть планы написать руководство по внезапной травматической смерти, поскольку на самом деле написано мало (по крайней мере, не написано кем-то, кто пережил это сам). Но я никак не могу этого сделать, так как моя способность концентрироваться пропала. Я определенно воин, но это единственная битва, в которой я, похоже, не могу сражаться в одиночку. Опыт этой женщины, безусловно, вызвал сильную эмоциональную реакцию, и, вероятно, это привело к травматизации. Однако именно последующий стресс, вызванный проблемами ухода за ребенком-аутистом, изменил внутреннюю среду ее мозга, позволив возникнуть ПТСР. Когда вы закончите главу 8, вернитесь к этой истории и попытайтесь понять, какие моменты вы бы предпочли проработать. Глава 10, посвященная лечению травм, рассказывает о том, что случилось с ней после проработки с помощью техники Хэвенинга. жүктеу/скачать 2.52 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|