Решение одной проблемы занимает примерно полчаса
Глава 6 ПРИЧИНЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ ТРАВМАТИЗАЦИИ
жүктеу/скачать 2.52 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Ранние События Общие для всех причины происхождения травм
| Глава 6
ПРИЧИНЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ ТРАВМАТИЗАЦИИ Какие общие обстоятельства создают среду, позволяющую произойти травме? Стоит рассмотреть некоторые из источников травм, поскольку это подведет нас к определенным основным эмоциональным проблемам, которые необходимо изучить, если мы хотим попытаться вылечить последствия травматизации. Ранние События Общие для всех причины происхождения травм Травма рождения Страх удушья Страх быть покинутым Голод Рождение - это травматичное событие. До него в течение многих месяцев мы находились в теплом, расслабляющем море, нас кормили, у нас был дом, и нас утешали звуки сердцебиения нашей матери. Мы думаем о привязанности как о чем-то случающемся после рождения, но самая важная привязанность в нашей жизни возникает, когда оплодотворенная яйцеклетка прикрепляется к материнской утробе. Это первичная привязанность, и с точки зрения находящегося в комфорте, полностью выросшего плода, рождение - это непрошенное отчуждение. Во время родов нас толкают к слишком маленькому отверстию, толкают и толкают. Это болезненно и порождает сильное физиологическое возбуждение, как матери, так и будущего новорожденного. Такое возбуждение необходимо, потому что следующие несколько мгновений имеют решающее значение. Вследствие материнских усилий нас буквально выдавливает в чужой мир, лишенный самого необходимого для поддержания жизни элемента - кислорода. Нам быстро начинает не хватать воздуха, и в самый жизнеутверждающий момент мы делаем свой первый вдох. Страх удушья предотвращен. Тогда мы кричим. Это не обычный крик: это крик о выживании. Это звучный крик в полные легкие, требующий внимания и побуждающий к действию. Мозг матери также получает сигналы во время родов. В течение родов окситоцин, гормон материнской привязанности, в огромных количествах выделяется в мозг матери. (Примечание: В живой природе окситоцин также заставляет матку самки сокращаться, чтобы помочь в изгнании плода). Крик ребенка вынуждает мать взять ребенка на руки. Воссоединение матери и ребенка, простое прикосновение и успокаивающее поглаживание матери успокаивают обоих, и травма брошенности предотвращается. Наконец, пища, которую так щедро обеспечивала материнская плацента, больше недоступна. Новорожденный становится очень голодным, так как его быстро растущее тело требует, чтобы его кормили. Хотя это и не является неизбежным, на карту поставлен голод. В этот момент у новорожденного есть только один вариант призыва о помощи, и он плачет. Это срабатывало и раньше, чтобы предотвратить покинутость. В ответ на этот крик молоко льется в грудь матери, причиняя ей боль. Мы продолжаем причитать до тех пор, пока сосок не окажется во рту, а нам не будут обеспечены еда и прикосновения. Здесь видна мудрость природы; воссоединение снимает боль как матери, так и ребенка. В момент рождения эти источники почти никогда не вызывают травматизации. Если какое-либо из этих событий не произошло, ребенок умирал. Однако экстраординарный стресс (например, сильное давление хирургических щипцов) может быть закодирован в процедурной памяти через активированную миндалину. Если этот момент закодирован как травма, он может действовать как нейромодулирующая среда для последующих проявлений травмы. В 1950-х годах детям в больницах было строго запрещено видеться со своими родителями из-за опасений передачи инфекции. Эти дети чувствовали себя напуганными и покинутыми. По возвращении домой их поведение было нарушено. Одна из матерей рассказывала: Я оставила Джона (двадцати одного месяца от роду) в больнице, счастливо игравшего в палате, совершенно бесстрашного в своих отношениях с медсестрой и другими детьми. Он вернулся домой очень не уверенным в себе. Он не хотел идти к своему папе, и я не могла оставить его одного, потому что он начинал кричать и рыдать. Он боялся любого моего прикосновения и буквально съеживался перед соседями и друзьями, которых знал раньше (1). Отверженность, покинутость настолько первична, что, если она возникает на ранней стадии развития, это повлияет на все аспекты жизни индивида. В поисках источника возникновения патологического поведения часто бывает плодотворным задавать вопросы о том, переживал ли когда-либо человек чувство брошенности. Для родителей новорожденных плач ребенка означает, что он либо голоден, либо мокрый, либо нуждается в утешении. Этот простой крик, который ребенок быстро усваивает, приносит облегчение и примерно до шестинедельного возраста используется в качестве единственного метода мотивации родительских действий. Затем происходит нечто чудесное, ребенок улыбается. Это улыбка узнавания и она означает: «Я не брошен, и мой дискомфорт будет устранен». Улыбка ребенка заставляет мать чувствовать привязанность по-другому. Эта улыбка - новая мотивация для матери. Ребенок заставляет свою мать стремиться к этой награде. Плач и улыбка - это мощные силы, которые мотивируют и формируют привязанность матери и ребенка. Младенец начинает жизнь как великий естественный манипулятор, и как ребенок, так и мать являются биологически управляемыми участниками этого взаимодействия. По мере взросления ребенка, когда его или ее потребности не удовлетворяются, возникает новая форма общения. Это гнев, и мы называем это детской истерикой. Примерно с 1,5 до 3 лет его или ее потребности часто могут остаться неудовлетворенными, так как ребенок не владеет языком и не может сказать о них. Это приводит к фрустрации и состоянию беспокойства, как матери, так и ребенка. Но вскоре проходит по мере развития речи, а вместе с ней и способности ребенка запоминать и откладывать удовлетворение потребностей. Именно в это время мы приучаемся к туалету. Детство может создавать благодатную почву для травматизации. Мышление ребенка одновременно и конкретное, и образное. Представьте себе родителя, который пугает вас страшилищем — злым персонажем со сверхъестественными способностями, который уводит непослушных детей неизвестно куда. Представьте, что вам говорят, что вы ни на что не годны, а затем велят собрать вещи, чтобы вас можно было отправить в приют для непослушных детей. Представьте себе ужас, когда родитель, ваш защитник, становится злодеем. Представьте, что священник, учитель или другая фигура, которой вы безоговорочно доверяете, становится тем, кто причиняет вам боль. Где бы вы могли спрятаться? Кому бы вы могли рассказать? Где вы были бы в безопасности? Как можно найти безопасность, когда нет безопасного места? Предшествующий разводу конфликт, когда родители ссорятся на глазах у своих детей, а затем один из них внезапно уходит, вызывает страх и может быть травмирующим. Это наиболее очевидные источники травмы покинутости или отвержения, но даже простого ухода родителей на вечер в неподходящее время, может быть достаточно. Обретение безопасной и надежной привязанности - гораздо более сложный процесс, чем избегание покинутости. Это процесс эмоционального связывания. Теперь можно давать и брать. Ребенок начинает осознавать, что мать может уйти, не испытывая чувства покинутости. Тревога от разлуки уменьшается. Темперамент ребенка и темперамент матери должны работать вместе для плавного перехода во взрослую жизнь. Если этого не происходит, существует вероятность того, что молодой взрослый не сможет регулировать эмоциональные реакции, что снижает порог устойчивости к травматизации. В крайнем случае, отсутствие привязанности и заботы может иметь разрушительные последствия. В румынских детских домах при Чаушеску родителям разрешалось посещать детей один раз в шесть месяцев. Дети спали по четверо на детской кроватке, деля одеяла, которые были грязными, мокрыми от мочи и зараженными вшами. Они не мылись, потому что не было ни мыла, ни горячей воды. Дети играли с грязными иглами, и насилие было безудержным. Детьми так пренебрегали, что они вообще не проявляли никаких эмоций. Работники были плохо обучены и жестоки, уделяя сиротам менее 10 минут внимания в день (2). Детские кроватки были снабжены решетками и напоминали одиночную камеру. Развитие детей было задержано физически и эмоционально. Возраст на момент усыновления коррелировал с тяжестью задержки в развитии. Самые взрослые были серьезно ослаблены. После усыновления у 36% детей возникли проблемы с социализацией, требующие профессионального вмешательства. Мой отец был злым человеком. Обычные мелочи могли вызывать его ярость, и тогда он бил меня. Я помню, как он рубил дрова топором, и у него было такое выражение лица (мне казалось, что что-то сильно его злит), что я сильно испугался. Я боялся выражать свой гнев по отношению к нему. В 1979 году, в возрасте 10 лет, мне должны были сделать операцию на левой ноге. Кость необходимо было срастить, чтобы предотвратить развитие артрита. За две недели до операции я выпал из домика на дереве, сломал нос и потерял сознание. Мой брат, который подумал, что я мертв, побежал через поле за моим отцом. Я пришел в себя и, очевидно, кричал, и я помню, как мой отец сказал мне позже, что он перестал бежать, как только услышал мой крик. жүктеу/скачать 2.52 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|