Рыцарь солнца, или князь адепт

Изначально Бога видели в небесных светилах и природных стихиях. По мере «взросления» представлений человека о собственном разуме и зарождения понимания, что внутренние силы его мысли гораздо менее осязаемы, чем мельчайшие элементы природного устройства, он несколько усовершенствовал свои представления о высших силах и стал видеть в них духовный принцип, в противовес физическому. Во все времена человек всегда творил себе богов по образу и подобию своему: даже путем высшего полета своей мысли человек не способен постичь ничего, кроме возвышенной силы разума, а посему боги всегда виделись ему всего лишь предельно совершенными, но совершенно человеческими Разумами. Сперва он обожествлял Природу, потом – самого себя.

В человеке никогда не умирает вечное стремление к воссоединению с Богом. В ранний период его развития это стремление и его реализация существовали параллельно в силу неоспоримости религиозных представлений. По мере духовного возвышения понятий о Боге постепенно отмирали представления о Его земном присутствии и близости к человеку, а трудности постижения Божественной Сущности в совокупности с отвратительными суевериями, выросшими из неверных Ее толкований, со временем поставили под угрозу саму веру.

Даже небесные светочи, эти «ясные властители небес», некогда неусыпно следившие за всеми делами земными, ныне неизмеримо далеки от нас и тусклы, и светлейший Уриил более не сходит на Землю по солнечному лучу. Однако настоящие перемены в жизни человека принесло ему именно развитие его собственных свойств, а не изменения в Божественной природе; в действительности же звезды в наше время не дальше от нас, чем в те времена, когда общепризнанным было мнение, что они покоятся на плечах титана Атласа. Тем не менее, первое пробуждение души сопровождало некоторое разочарование, некое чувство унижения, потому что разум, впервые воззрившись на Бога, был поражен осознанием головокружительного своего падения.

Надежда всегда посещает нас, когда мы в отчаянии; и во все времена все народы мира, как только их развитие выходило за некоторые рамки первичных идеалистических понятий, всеми силами начинали стараться заполнить огромную пропасть – реальную или воображаемую, - которая отделяла их от Бога. Этим как своей наиглавнейшей задачей занимались поэзия, философия и религия. Отсюда проистекают все попытки воплощения, проекции в земной мир и персонификации Божественных свойств: «силы», «разумы», «ангелы», «эманации», - посредством которых, равно как и посредством собственных бесспорных способностей к прозрению Божественного Откровения, человек оказывался в состоянии вступить в общение с Богом.

Многообразные иерархии и системы мифических существ, сотворенные разумом персов, индийцев, египтян и этрусков, руководили различными природными явлениями, и каждое из них фактически служило одной-единственной цели: приблизить человека к Богу и подарить ему более тесное общение со своим величественным Истоком; время от времени эти иерархии отступали под давлением точно таких же, может быть, только менее красочных образных систем, и тогда боги и демоны тех же Греции и Рима отступали во тьму веков, при этом лишь меняя имена, а «права и обязанности» свои передавая христианским святым и мученикам. Попытки разума преодолеть пропасть непознанного и непознаваемого при помощи наведенного моста метафизического мироощущения, вроде учений Зороастра, Пифагора или Платона, были всего лишь более утонченными формами поэтических иносказаний, утешавших грубую толпу, а человек все равно вечно с тоской обращал свой мысленный взор в прошлое, в Золотой век, когда его предки лицом к лицу общались с богами, и уповал на то, что, почитая Небеса, сможет скорее обновить и улучшить жизнь народов на островах Дальнего Запада под властью Крона или укрепить державную, централизованную власть в Иерусалиме. Искренняя его надежда преодолевала даже извечный страх смерти, ибо Божественная сила столь же бескрайня, сколь бескрайни упования человеческие, и египтяне, например, должным образом упокоенные в катакомбах Ливийской пустыни, считались уже отправившимися в Счастливые Чертоги под руководством легконогого Гермеса, дабы обрести там полное и совершенное единение с Богом.

Вспомнив то, что уже говорилось нами относительно представлений древних народов о Боге, постараемся здесь как можно меньше повторять уже сказанное, но скорее вступить в молчаливое общение с величайшими поэтическими и философскими идеями древности, постараться понять, что их носители стремились донести до нас и как они решали для себя великую задачу толкования тех противоречий, которые издревле мучили человеческий разум.

Разделение Высшей Первопричины на две части, на Активный и Пассивный Первопринципы, на Вселенский Агенс и Вселенский Пациенс, то есть представление об андрогинном Божественном Мире, является древнейшей и наиболее широко распространенной догмой философии и природной теологии. Практически все народы древности учитывали ее в своих религиозных концепциях, своих мистериях и церемониях.

Окелл из Лукании, предположительно живший вскоре после Пифагора и при Солоне, Фалесе и других известных мудрецах, то есть в 500 – 600 гг. до н. э., открыл в Италии философскую школу, где преподавались основы древнеегипетской священной науки, которая признавала не только вечность Вселенной, ее Божественную природу, не только несотворенность и бессмертие Бога как Высшего Существа, но и разделение Активной и Пассивной Сил, вместе составляющих то, что последователи данной школы называли Великим Единым, или единым андрогинным Существом, содержащим в себе все и всяческое бытие во всех возможных формах, все причины и все следствия; оно же являлось для них отлично организованной, совершенно управляемой и полной системой Природы. Окелл отлично осознавал границу, отделяющую вечно неизменное Бытие от вечно меняющегося; небесную природу – от земных тел, причины – от следствий, то, что ЕСТЬ, - от того, что только БЫВАЕТ, - иначе говоря, то различие, которое всегда находилось перед мысленным взором каждого думающего человека во все времена.

Не будем приводить пространных выдержек из его сочинений. Он полагал, что небесные тела были сотворены первыми и являются наиболее возвышенными объектами во Вселенной; они вечно движутся сами по себе по своим орбитам и никогда не меняют ни формы, ни сущности. Огонь, вода, земля и воздух изменяются постоянно и непрерывно, но не по месту действия, а по форме. Затем, поскольку в Природе существует закон зарождения и причины этого зарождения; поскольку зарождение происходит там, где имеют место изменение или перемена мест составляющих частей; поскольку причина зарождения имеет место там, где природа постоянна, - очевидно, что первопричина зарождения должна передвигаться и действовать, в то время как зарождающиеся вещи и явления творятся, а затем перемещаются в пространстве самой первопричиной. Таким образом, все пространство выше Луны является обителью богов; все пространство ниже Луны, таким образом, - это Природа, обитель противоречий и хаоса; Природа разрушает все сотворенные вещи, божественный мир их порождает. Поскольку мир в целом несотворен и неразрушим, поскольку он не имеет ни начала ни конца, порождающий его Первопринцип определенно не принадлежит к этому миру, а сосуществует с ним, оставаясь при этом сам по себе, самодостаточным.

К божественному миру относится все выше Луны, в особенности же – Солнце; все остальное – это так называемый подлунный, то есть нижний, мир. Одна из этих составных частей мироздания активна, вторая – пассивна, одна – божественна и неизменна, вторая – приземлена и постоянно меняется; таким образом, все, что мы называем «миром», или «Вселенной», обладает сложной, составной природой.

Это полностью соответствовало положениям древнеегипетской философии, гласившим, что человек и животные существовали с начала времен, то есть одновременно с самим тварным миром; что они являются следствиями его существования, вечными, как он сам. Главное деление природы на активное и пассивное начала, на системы порождения и разрушения, сосуществование двух великих Первопринципов – Небесного и Земного, - объединившихся для сотворения этого мира, учил Окелл, вечно пребывает в умах людей. «И хватит, - пишет он, - о Вселенной, порождении и разрушении, чередующихся в ней, форме ее нынешнего существования, форме, в которой она вечно будет существовать в силу вечности двух принципов, одного – вечно движущегося, и второго – вечно движимого, одного – вечно правящего, и второго – вечно управляемого».

Таково вкратце учение этого философа, работы которого являются чуть ли не самыми древними из дошедших до нас в первозданном виде. Материи, над которыми размышлял он, в те времена занимали умы практически всех людей мира; поэты в своих произведениях создавали собственные теогонии и космогонии; философы писали историю сотворения этого мира и составляющих его элементов. Иудейская космогония, приписываемая Моисею, финикийская – приписываемая Санхониафону, греческая – сведенная воедино Гесиодом, египетская, атлантическая и критская – сохраненные Диодором Сицилийским, фрагменты орфической теологии, встречающиеся у различных авторов, «Бундахишн» древних персов, книги философов Индии, традиции Китая и народов Макассара, космогонические песнопения, вкладываемые Вергилием в уста Иопа Карфагенского, мифы старого Силена, первая книга «Метаморфоз» Овидия, - все они свидетельствуют в пользу древности и всемирного признания легенд о происхождении мира и его Первопричине.

В качестве первопричин всего и всяческого бытия всегда рассматривались Небо, Земля и наиболее значимые составляющие элементы этих двух первичных понятий: Солнце, Луна, недвижимые звезды и планеты, и превыше всего Зодиак, считались основными активными причинами бытия; пассивными его причинами считались основные стихии. Эти первопричины классифицировались не только по признаку снижения их значения и силы, начиная с Неба и Земли, но и по признакам приписываемого им пола и способа действия в процессе сотворения Вселенной.

Учение Окелла было признано практически во всем мире, потому что, повторимся, практически каждому мыслящему человеку приходили в голову те же самые мысли. Египтяне, например, руководствовались теми же соображениями, выбирая для себя животных, в которых воплощалась бы двойственная, обоеполая природа Вселенной. Их бог Кнеф, из уст которого было рождено Мировое яйцо, рассматривается автором «Признаний Клементина» как образ Гермафродита, объединяющий в себе два Первопринципа, зримыми образами которых являются Небо и Земля и которые, собственно, и порождают все вещи, традиционно полагаемые сотворенными Небом и Землей. Он являлся воплощением двойственной силы, творящей Вселенную, образ которой древние видели в Яйце. Орфей, учившийся в Египте, позаимствовал у ученых этой страны таинственные образы, скрывавшие от непосвященных науку о Природе, а затем перенес на греческую почву образ символического Яйца, символически же разделенного на две части, или первопричины, воплощая андрогинное существо, породившее Небо и Землю.

Индийские брамины воплощали понятия той же самой космогонии в созданной ими статуе божества, обладающего признаками обоих полов. Мужской пол, таким образом, воплощал Солнце, центр и Активный Первопринцип творения Вселенной, а женский – Луну, всю проистекающую из единого центра Вселенную и Пассивный Первопринцип природы, сотворенной Богом. Лингам, которому до сих пор поклоняются в индийских храмах, является образом соединения репродуктивных органов обоего пола. Индийцы во все времена с глубочайшим почтением относились к этой эмблеме обоеполости Природы и ее животворящей силы. Греки также почитали этот символ вселенского плодородия в своих потаенных Мистериях; его изображения часто встречались в святилищах Элевсина, равно как они и до сих пор встречаются среди многочисленных статуй святилищ индийских. Тертуллиан обвиняет валентиниан в принятии этого символа и поклонении ему, каковой обычай, по его словам, принес в Грецию из Египта Меламп. Египтяне считали фаллос одним из священных символов Мистерий Осириса и Исиды, как пишут Плутарх и Диодор Сицилийский; последний утверждает также, что этот символ признавался священным не только египтянами, но и вообще всеми народами. Определенно этот символ был священным для персов и ассирийцев, да и вообще практически повсеместно он считался воплощением производительной силы и плодородия всех живых существ во Вселенной. В древности все творения Природы и все силы, действующие в ней, считались священными, как она сама.

Очевидным символом безгрешного брачного союза Природы с самой собой был брачный союз мужчины и женщины, а их репродуктивные органы, таким образом, становились первыми и самыми яркими эмблемами двойственной животворящей энергии Неба и Земли, в своем соединении порождающих все прочие существа. «Небо, - пишет Плутарх, - как верили люди в древности, исполняло роль отца, а Земля – матери. Первое оплодотворяли чрево второй живительными дождями, и Земля принимала воду в свое чрево, становясь плодородной и принося плоды». Небо, окружающее и окутывающее Землю, принимающее ее в свои объятия, является ее могущественным супругом, соединяющимся с ней, дабы сообщить ей плодородие; в его отсутствие она навечно осталась бы бесплодной и погребенной в беспредельном хаосе вечной ночи. Их союз есть святой брак; все производимое ими является потомством от этого святого брака. Небо – это наш Отец, а земная Природа – наша всеобщая единая мать.

Эта идея являлась не догмой какой-либо одной секты, но общим представлением всех мудрецов мира. «Природа была разделена, - пишет Цицерон, - на две части: одну деятельную, а вторую – подчиненную этой деятельности, воспринимающую действие и изменяемую им. Первая часть именовалась Силой, а вторая являлась материалом, в котором эта Сила проявлялась и действовала». Макробий практически слово в слово повторяет учение Окелла. Аристотель называет Землю плодовитой Матерью, со всех сторон окруженной воздухом. Над ней находится Небо, обитель богов и божественных звезд, оно состоит из эфира или постоянно перемещающегося по кругу огня, божественного и неугасимого; оно неизменно. Поднебесный мир – это обитель Природы и ее стихий, подвижных и вечно меняющихся, бренных и смертных.

Синезий пишет, что акт творения приносит плоды в тех областях Вселенной, которые мы населяем, в то время как Первопричина всего и всяческого творения пребывает над нами, в области, для нас недоступной, откуда к нам нисходят зародыши всех плодов Творения, появляющихся в нашем мире. Прокл и Симпликий считали Небо активной Первопричиной, Отцом по отношению к Земле. Первый утверждает, что мир, или Единое Целое, - это одно живое существо; творимое в нем творится им; то есть этот мир действует, причем действует сам на себя. Он разделяет Целое на Небеса и Порожденное. В области первых, пишет он, пребывают в должном порядке все первопричины творения во главе с гениями и богами. Земля, или Рея, постоянно сопоставляемая в своем плодородии с Сатурном, является матерью всех следствий претворения Первопричины, Отца, то есть Неба, лоном и грудью, воспринимающими Божественную энергию плодородия. Великий труд порождения жизни, пишет он, осуществляется, в первую очередь, при посредничестве Солнца, и, во вторую очередь, Луны; таким образом, Солнце выступает в роли изначального источника жизненной энергии, отца всех прочих богов древних пантеонов. Оно надзирает за всеми воплощениями Мужского и Женского Первопринципов во всех частях и областях Природы, сообщая первому постоянство и активность, а второму – подвижность и переменчивость. Небеса для Земли, пишет он, суть то же самое, что мужчина – для женщины. Именно движение Небес порождает семя жизни и силу плодородия, изливаемые на Землю, которая, воспринимая их, приносит плоды и вообще порождает все живое и одушевленное.

Филон пишет, что эта доктрина двух изначальных Первопричин, Активной и Пассивной, признавалась и Моисеем; однако он считает, что первая из них существует в Разуме, пребывающем вне материи.

Древние астрологи разделяли Зодиак на шесть мужских и шесть женских знаков, отождествляя их, соответственно, с шестерыми богами и шестью богинями. Древнейшими и величайшими богами всех древних народов неизменно были Небо и Земля, Уран и Гея. Их можно встретить в финикийской «Истории» Санхониафона и генеалогии греческих богов в изложении Гесиода. Во всех мифологических сводах они вступают в брак, чтобы породить всех прочих богов. «Вначале, - пишет Аполлодор, - Уран Небесный был единственным правителем во Вселенной; он взял себе в жены Гею Земную, и она родила от него множество детей». Они же были первыми богами критян и – под другими именами – армян (как пишет Берос) и панхейцев, населявших острова к югу от Аравии (как пишет Евхимер). Орфей пишет о Великом Боге, Едином Целом, как об обоеполом существе, потому что, поясняет он, это божество не было бы способно ничто породить, если бы не являлось единством мужского и женского принципов, объединяющим в себе силы обоих полов. Он называет Небеса Пангенетором – Всеотцом, древнейшим из всех существ и понятий, началом и концом, объединяющим в себе все неизменно действующие и нетленные силы великой Необходимости.

Та же самая идея пользовалась широчайшим признанием и среди грубых народов Северной Европы. Для скифов Земля была супругой Юпитера. Германцы поклонялись ей под именем Герты. Кельты также поклонялись Небу и Земле, утверждая, что в отсутствие первого вторая навечно осталась бы бесплодной, и только в их брачном союзе рождаются все вещи этого мира. Скандинавы верили в Бора, бога Неба, и его сына, Фурфура, женившегося на Земле. Олаф Рыжий добавляет, что предки их были убеждены в том, что Небо в свое время женилось на Земле и, соединив свои силы с ее силами, породило в этом браке все растения и всех животных. От брака Неба и Земли произошли асы – боги североевропейских теологий. В теологиях фригийцев и лидийцев от брака Верховного Бога и Земли произошли асии; и Фирмик утверждает, что фригийцы почитали Землю превыше всех прочих стихий, полагая ее всеобщей матерью, даровавшей жизнь всему сущему.

Вергилий воспевает порождение всего сущего радостной Землей, оплодотворенной своим супругом – небесным эфиром, проникающим в ее лоно животворящими дождями. Колумелла воспевает любовь Природы ко всему сущему и ее брачный союз с Небом, ежегодно свершающийся радостным весенним днем. Он описывает Дух Жизни, душу всего мира, пылающую страстью высокой Любви, соединяющуюся с Природой и самой собой, ибо она также является частью Природы, и зачинающую в своей утробе все творения, которым только суждено появиться на свет. Этот союз Вселенной с самой собой, это естественное совместное действие двух природных полов он именует Великой Тайной Природы, Таинством Союза Неба и Земли, нашедшим отражение в Мистериях Атиса и Вакха.

Варрон пишет, что жители Самофракии также поклонялись двум великим божествам – Небу и Земле, которых они полагали Первопричинами всего сущего и первыми двумя богами, мужской и женской действенными силами, первая из которых сообщает второй те же свойства, что душа и движущий принцип сообщают телу, или воспринимающей материи. Этим богам поклонялись и посвященные в исландские Мистерии, и участники финикийских оргий.

Повсюду священное тело Природы было покрыто пеленой аллегорий, скрывавшей его от нескромных взоров профанов; открывалась она только взорам мудрецов, которые считают ее достойной пристального внимания и тщательного изучения. Она открывалась тем лишь, кто любил ее в духе и истине, а бессердечных и бесстрастных она оставляла в тенетах невежества и суеверий. «Мудрецы Греции, - пишет Павсаний, - никогда ничего не записывали прямым, естественным и общепринятым языком, но только иносказательно». «Природу, - добавляет Саллюстий Философ, - следует воспевать лишь языком, отражающим таинственность ее свойств и действий. Она сама по себе загадка. Мы видим лишь тела в движении; движущие ими силы и побуждения сокрыты от нас». Вдохновленные богами поэты, величайшие философы, практически все теологи без исключения, иерофанты всех Мистерий древнего мира, даже изрекающие пророчества божества пользовались языком аллегорий. «Египтяне, - пишет Прокл, - предпочитали этот способ наставления и говорили о величайших таинствах Природы только мифологическими иносказаниями». Индийские гимнософисты и галльские друиды претворяли свою науку в тот же язык иносказаний, и точно таким же языком писали свои труды иерофанты Финикии.

Разделение всех вещей и явлений на активный и пассивный изначальные принципы неизменно ведет к умозаключению о существовании двух Первопринципов – Света и Тьмы, неразрывно связанных именно с данными понятиями физического мира. Свет проистекает из эфирной субстанции, составляющей Активный Первопринцип, а темнота – из Земли, или материи, составляющей Пассивный Первопринцип. У Гесиода Земля в браке с Тартаром породила Тифона, правителя сил, или гениев, Тьмы. Однако она также соединилась с небесным эфиром, или Ураном, породив олимпийских богов, или звезды.

Свет был первым божеством, которому стали поклоняться люди. Именно ему люди чувствовали себя обязанными всем великолепием Природы. Они считали его проистекающим от великого Творца всех вещей, открывающим нашим чувствам Вселенную, которую скрывает от наших глаз тьма, фактически тем самым творящим ее. Тьма, в соответствии с этим учением, наоборот, снова низводит Природу в ничто и грозит человечеству полным уничтожением.

Естественным, таким образом, становится для нас возникновение вскоре у людей представления о двух сущностях, противоположных, по своей природе, и независимых одна от другой, каждой из которых в определенной степени подвластен этот мир, причем, одна из них ведет его к счастью, а вторая – к бедствиям. Свет множит радости этого мира; Тьма лишает его их; первый – друг человека, вторая – его враг. Первому приписывали все благие свойства; второй – все злые. Синонимами стали также слова «свет» и «благо» и «тьма» и «зло». Поскольку невозможно вообразить, чтобы благо и зло проистекали из одного и того же источника, как свет и тьма не могут быть порождены одной и той же силой, человек со временем пришел к выводу о существовании двух изначальных Причин, или Первопринципов, обладающих различной природой и противоположных по своему воздействию, одна из которых рассеивает во Вселенной свет и благо, в то время как другая – тьму и зло.

Учение о разделении двух Первопринципов существовало в рамках всех мировых теологий и лежало в основе ритуальной практики всех мировых религий. В качестве основополагающего элемента оно вошло в священные сказания и космогонии античных Мистерий. «Не стоит думать, - писал Плутарх, - что принципы существования Вселенной суть неодушевленные тела, как думали Демокрит и Эпикур; что лишенная свойств материя организуется и управляется единым Разумом, или Провидением, царящим над всеми вещами, как считали стоики; ибо не может быть, чтобы одно существо – доброе или злое – являлось причиной всего, поскольку Бог ни в коем случае не может быть источником зла. Гармония Вселенной проистекает от единения противоположностей, подобно струнам лиры, или тетиве лука, то натягиваемым, то отпускаемым». «Благо, - пишет Еврипид, - никогда нельзя рассматривать отдельно от Зла. Они должны сливаться, чтобы все было хорошо». И, как утверждает Плутарх, это учение очень древнее: «От великих теологов и законодателей оно перешло к поэтам и философам. Создатель его неизвестен, но само понятие об этом освящено традициями развития всего человеческого рода, всеми Мистериями и жертвами, как греков, так и варваров, - всех народов, признававших учение о противоположных принципах природы, производящих в своем соединении смесь добра и зла. Необходимо признать существование двух противоположных первопричин, двух противостоящих сил, из которых одна направлена вправо, а другая – влево, и вместе они направляют нашу жизнь и весь подлунный мир, который в силу этого подвержен неисчислимым переменам и всевозможным неуравновешенностям. Ибо если невозможно следствие без причины, невозможно, чтобы благо являлось причиной зла, следовательно, в силу необходимости должна существовать некая причина зла, как существует причина блага». Это учение, добавляет он, было признано всеми без исключения народами Земли, в особенности же теми, которые славились мудростью. Все народы веровали в существование двоих богов, действующих по-разному, то есть творящих один – все благое, а второй – все порочное в природе. Первого они называли «богом», второго – «демоном». Зороастр, да и персы до него, называли первого Ормуздом, а второго – Ариманом; первый был для них сущностью Света, второй – Тьмы. Египтяне называли первого Осирисом, второго – Тифоном, вечным его врагом.