Роберт макки

15. ЭКСПОЗИЦИЯ

ПОКАЗЫВАЙТЕ, А НЕ РАССКАЗЫВАЙТЕ

Уже по первым страницам сценария читатель может определить уровень мастерства писателя, исходя из того, как он справился с экспозицией. Хорошо продуманная экспозиция не служит гарантией того, что история превосходна, но указывает на наличие у автора необходимых навыков рассказчика. Умение раскрыть экспозицию означает, что сценарист способен сделать ее невидимой. Тогда по мере развития истории зрители воспринимают все, что им нужно, даже не осознавая этого.

Ключом к созданию такой экспозиции служит знаменитая аксиома «Показывайте, а не рассказывайте». Никогда не вкладывайте слова в уста персонажа, чтобы он рассказывал аудитории о мире, истории или человеке. Предпочтительнее показывать сцены, в которых люди говорят и ведут себя правдиво и естественно, но в то же время косвенным образом сообщают все необходимые факты. Другими словами, создавайте экспозицию драматургическими средствами.

Экспозиция служит двум целям. Ее основная задача — способствовать скорейшему возникновению конфликта, а второстепенная — предоставлять информацию. Нетерпеливые новички меняют эти цели местами, помещая на первое место описательную функцию, а не драматургическую необходимость.

Например, Джек говорит: «Черт возьми, Гарри, сколько лет мы уже знакомы? Что? Около двадцати? С тех пор, как учились в колледже. Это ведь очень долго, правда, Гарри? А как ты поживаешь сегодня утром?» Эти строчки предназначены только для того, чтобы рассказать зрителям, что Джек и Гарри дружат, двадцать лет назад они вместе ходили в школу, а сегодня еще не обедали — убийственный пример неестественного поведения. Никто и никогда не будет говорить другому человеку то, что обоим уже известно, если, конечно, в этом нет острой необходимости. Соответственно, когда нужно сообщить очевидную информацию, сценарист должен создать мотивацию для диалога, который будет выходить за пределы простой передачи фактов.

Для драматургического воплощения экспозиции воспользуйтесь мнемоническим принципом: превратите экспозицию в военное снаряжение. Ваши персонажи знают свой мир, свою историю, друг друга и самих себя. Позвольте им использовать эти знания в качестве боеприпасов в борьбе за достижение желаемой цели. Если мы попробуем применить этот принцип к приведенному выше примеру, то получится следующее: Джек, заметив красные глаза Гарри и скрываемую им зевоту, говорит: «Гарри, посмотри на себя. Та же самая прическа в стиле хиппи, те же детские шутки, за которые тебя выгоняли из школы двадцать лет назад. Не пора ли уже проснуться и выпить кофе?» Зрители переводят взгляд на Гарри, чтобы увидеть его реакцию, и попутно отмечают: «двадцать лет» и «школа».

Надо сказать, следование принципу «Показывайте, а не рассказывайте» совсем не означает, что вам следует перевести камеру на камин с расставленными на нем фотографиями, на которых показаны Гарри и Джек во времена их учебы в университете, пребывания в лагере для новобранцев, свадеб в один и тот же день и открытия совместного бизнеса. Это называется рассказывать, а не показывать. Если вы попросите оператора сделать нечто подобное, художественный фильм превратится в домашнее видео. «Показывайте, а не рассказывайте» предполагает, что вести себя правдоподобно должны не только персонажи, но и камера.

Решение сложных проблем, связанных с созданием экспозиции, настолько пугает некоторых авторов, что они стараются завершить ее как можно скорее, чтобы студийный консультант, читая сценарий, мог сконцентрироваться непосредственно на истории. Однако когда человек с трудом пробирается через первый акт, буквально до отказа забитый элементами экспозиции, он сразу же понимает, что перед ним работа любителя, не владеющего основами профессии, и сразу же переходит к последним сценам.

Опытные сценаристы распределяют информацию экспозиции по всей истории, часто раскрывая ее прямо в кульминации последнего акта. Они следуют двум принципам. Во-первых, никогда не включайте в текст ничего такого, о чем сами зрители могут легко догадаться. Во-вторых, прибегайте к экспозиции, только если незнание какого-либо факта приведет к путанице. Вы можете поддерживать интерес, не сообщая информацию, а скрывая ее, за исключением тех случаев, когда она необходима для понимания.

Выстраивайте экспозицию последовательно. Как и все остальные элементы сценария, она должна развиваться поступательно: сначала сообщаются наименее важные факты, затем более существенные, а в самом конце то, что имеет критическое значение. А какие составляющие экспозиции оказывают решающее влияние? Секреты. Мучительная правда, которую не хотят знать персонажи.

Одним словом, не пишите «калифорнийские сцены». «Калифорнийскими» называются сцены, где два персонажа, едва знакомых друг с другом, встречаются за чашкой кофе и сразу же начинают обсуждать сокровенное и скрытое от всех: «О, мое детство было ужасным. Мать окунала меня головой в унитаз, когда хотела наказать». — «Ха! Ты думаешь, что у тебя было плохое детство. А вот мой отец клал мне в туфли собачье дерьмо и заставлял идти в них в школу».

Безоглядно откровенные и малоприятные признания только что встретившихся людей выглядят натянуто и фальшиво. Когда сценаристам указывают на это, они говорят, что и в реальной жизни некоторые делятся сугубо личными вещами с совершенно посторонними людьми. И я согласен, такое бывает. Но только в Калифорнии. Подобное не случается ни в Аризоне, ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне, ни в Париже, ни где-либо еще в мире.

Есть определенная порода жителей Восточного побережья, которые имеют при себе заранее подготовленные «темные» секреты. Они делятся ими во время приемов, чтобы доказать, что они настоящие «калифорнийцы» — «сфокусированные» и «поддерживающие контакт со своим внутренним "я"». Когда во время таких приемов я держу в руках тортийю с соусом, а кто-то рассказывает мне, как в детстве ему клали в кеды собачье дерьмо, я думаю: «Боже! Если это заранее подготовленная ужасная тайна, которую он рассказывает людям под соус гуакомоле, какова же тогда правда?» Ведь всегда есть что-то еще. Произнесенное вслух неизменно скрывает то, что сказать нельзя.

«Она моя сестра и моя дочь», — признается Эвелин Малрэй, и такое не может быть произнесено во время приема с коктейлями. Она открывается Гиттесу, только чтобы дочь не попала в руки ее отца. «Ты не можешь убить меня, Люк, я твой отец», — Дарт Вейдер не хотел говорить правду своему сыну, но если бы он не сделал этого, ему пришлось бы убить собственного ребенка или быть убитым самому.

Оба момента отличаются правдивостью и силой, потому что возникают, когда под давлением жизненных обстоятельств героям приходится выбирать меньшее из двух зол. А где в хорошо написанной истории давление достигает максимума? В конечной точке. Соответственно, мудрый автор следует первому правилу временного искусства: оставляйте лучшее напоследок. Ведь если мы раскроем слишком много и слишком быстро, зрители смогут представить кульминацию задолго до того, как она наступит.

Раскрывайте в экспозиции только то, что непременно должны и хотят знать зрители, и ничего больше.

С другой стороны, поскольку автор контролирует ход своего повествования, он управляет потребностями и желанием зрителей что-то знать. Если в определенном месте рассказа необходимо раскрыть какой-либо факт из экспозиции, так как без него зрители не смогут разобраться в дальнейших событиях, пробуждайте любопытство и желание это узнать. Вкладывайте в их головы вопрос: «Почему этот персонаж ведет себя именно так, а не иначе? Почему происходит то или это? Почему?» Когда люди жаждут информации, даже наиболее сложный набор драматургически воплощенных фактов будет легко воспринят и понят.

Чтобы справиться с биографической экспозицией, можно начать рассказ с детства главного героя, а затем показать все годы его жизни. Например, фильм «Последний император» (The Last Emperor) охватывает шестьдесят лет жизни Пу И (Джон Лоун). История связывает сцены, в которых показано его детство, когда он стал императором Китая, подростковые годы и ранний брак, обучение по западному образцу, увлечение декадентством, годы подчинения Японии, жизнь при коммунистах и последние дни, когда он работал садовником в Пекинском Ботаническом саду. Действие картины «Маленький большой человек» (Little Big Man) рассказывает о том, что происходило в течение столетия. Фильмы «Плотская любовь» (Carnal Knowledge), «Прощай, моя наложница» (Farewell, My Concubine) и «Блеск» (Shine), начинаются с детских лет главных героев и движутся от одного ключевого события в их жизни к другому до наступления среднего или более старшего возраста.

Тем не менее, какой бы удобной ни оказалась эта структура с точки зрения воплощения экспозиции, сценарист не может проследить судьбу большинства главных героев от рождения до смерти по одной причине: в их историях будет отсутствовать соединительная ось. Чтобы рассказать историю, охватывающую всю жизнь человека, необходимо придумать для нее такой стержень, который обладает невероятной силой и яркостью. Однако какое единственное, сокровенное желание, возникающее в результате побуждающего происшествия в детские годы главного героя, может не угасать десятилетиями? Именно поэтому почти во всех рассказах главные события жизни главного героя прослеживаются на протяжении месяцев, недель и даже часов.

Однако если сценаристу удается создать гибкий и прочный стержень истории, то она может охватывать десятилетия, не приобретая при этом эпизодический характер. В данном случае понятие «эпизодический» означает не «охватывающий длинные промежутки времени», а «случайные, неравномерные интервалы». Эпизодической может стать даже та история, которая длится всего двадцать четыре часа, если события дня не связаны со всем остальным, что в ней происходит. Напротив, фильм «Маленький большой человек» (Little Big Man) объединяется вокруг стремления человека помещать геноциду коренных американцев со стороны белых людей — злодеянию, которое распространяется на целые поколения и, следовательно, сто лет рассказывания историй. Фильмом «Плотская любовь» (Carnal Knowledge) управляет тайная потребность мужчины унижать и уничтожать женщин — никогда им не осознанное и отравляющее душу желание.

В «Последнем императоре» (The Last Emperor) человек всю жизнь ищет ответ на один вопрос: кто я? В возрасте трех лет Пу И становится императором, но не имеет ни малейшего представления о том, что это значит. Для него дворец — одна большая площадка для игр. Он цепляется за свою детскую идентичность вплоть до наступления подросткового возраста. Имперские чиновники настаивают на том, что император должен вести себя как подобает, но он быстро понимает, что империи больше не существует. Под тяжестью фальшивого самосознания он примеривает одну маску за другой, но ни одна из них ему не подходит: сначала английский ученик и джентльмен; затем сексуальный гигант и гедонист; вслед за тем международный плейбой, пародирующий Синатру на роскошных вечеринках; далее государственный деятель, который заканчивает свою карьеру в качестве марионетки в руках японцев. В конце концов коммунисты дают ему последнюю в его жизни идентичность — садовника.

Фильм «Прощай, моя наложница» (Farewell, My Concubine) рассказывает о Ченге Диейи (Лесли Чун) и о пятидесяти годах стремления жить по принципам честности. Когда герой был ребенком, мастера Пекинской оперы безжалостно били его, «промывали ему мозги» и заставляли признаться в том, что у него женская натура — хотя он не был таким. Если бы он согласился с ними, то избавился бы от мучений. У него женственная внешность, но, как многие женоподобные представители сильного пола, в душе он настоящий мужчина. Вынужденный жить во лжи, он ненавидит любой обман, как личный, так и политический. Поэтому все его проблемы связаны с желанием говорить правду. Но в Китае выживают только лжецы. В конце концов герой осознает, что правда в этой стране является чем-то невозможным, и сам лишает себя жизни.

Так как истории длиной в жизнь встречаются редко, то нам следует воспользоваться советом Аристотеля, который рекомендует начинать истории in medias res, или «в гуще событий». Определив дату кульминационного этапа в жизни главного героя, мы начинаем повествование как можно ближе к нему по времени. Подобная структура делает рассказ более компактным, и больше времени уделяется биографии персонажа того периода, который предшествовал побуждающему происшествию. Например, если кульминация истории приходится на день, когда герою исполняется тридцать пять лет, то мы будем начинать фильм не с его подростковой жизни, а с рассказа о событиях, которые произошли, например, месяцем раньше. В любом случае у главного героя есть в распоряжении тридцать пять лет жизни для того, чтобы привнести в нее максимальную ценность. В результате, когда его жизнь выходит из равновесия, ему есть чем рисковать, и в истории появляется конфликт.

Представьте себе, какие трудности могут возникнуть, если вы пишете историю, к примеру, о бездомном алкоголике. Чего он может лишиться? Практически ничего. Для человека, который испытывает постоянный стресс от пребывания на улице, смерть может казаться избавлением, а причиной — простая перемена погоды. Жизнь, в которой есть только незначительные ценности или они вообще отсутствуют, может вызвать у очевидцев чувство жалости, но когда на карту поставлено так мало, сценаристу приходится ограничиваться созданием статичного изображения страдания.

Мы предпочитаем рассказывать истории о тех, кому есть что терять — семью, карьеру, идеалы, возможности, репутацию, реалистичные надежды и мечты. Когда жизнь таких людей лишается равновесия, они оказываются в опасности и готовы лишиться того, что имеют, в борьбе за восстановление прежнего баланса. Их сражение с силами антагонизма, в котором они рискуют завоеванными с трудом ценностями, формирует конфликт. А когда в истории присутствует ярко выраженный конфликт, персонажам нужны все боеприпасы, какие только они могут получить. Поэтому у сценариста не возникает проблем с драматургическим воплощением экспозиции, и ее факты естественно и незаметно вплетаются в действие. Но когда конфликт отсутствует, сценаристу приходится заниматься «вытиранием пыли».

В XIX веке многие драматурги решали вопрос экспозиции следующим образом: занавес открывается, и на сцене зрители видят декорации гостиной. Входят две служанки: одна из них работает в этом доме последние тридцать лет, а другую — молодую горничную — наняли на работу только утром. Та, что постарше, поворачивается к девушке и говорит: «Ты же ничего не знаешь о докторе Джонсоне и его близких, верно? Что ж, давай я тебе расскажу...» И, вытирая пыль с мебели, она рассказывает всю историю жизни этой семьи и дает характеристики ее членам. Это и есть «вытирание пыли», или немотивированная экспозиция.

Следует заметить, что нечто подобное встречается и в наши дни.

В начальном эпизоде фильма «Эпидемия» (Outbreak) полковник медицинской службы Дэниелс (Дастин Хоффман) вылетает в Западную Африку, чтобы остановить эпидемию вируса Эбола. Вместе с ним на борту самолета находится молодой врач, к которому Дэниелс обращается со словами: «Вы ведь ничего не знаете об Эболе, не так ли?», а затем подробно излагает историю вируса и описывает вызываемые им патологические последствия. Если врач не обладает соответствующими знаниями, чтобы бороться с заболеванием, которое угрожает всему живому на Земле, что же он делает в этом самолете? Каждый раз, когда вы заметите, что пишете строки диалога, в котором один персонаж рассказывает другому то, что оба уже знают или должны знать, спросите себя: «Можно ли это назвать драматическим действием? Достаточно ли в такой экспозиции боеприпасов?» Если ответ отрицательный, смело удаляйте диалог из сценария.

Если вы способны придумать идеальное драматическое воплощение для экспозиции и сделать ее невидимой, если можете контролировать распределение информации и подавать ее в тот момент, когда зрителям необходимо ее узнать или они хотят это сделать, а самое лучшее будете приберегать напоследок, значит, вы осваиваете мастерство сценариста. Однако то, что является проблемой для начинающих авторов, становится бесценным капиталом для знатоков. Вместо того чтобы избегать экспозиции, наделяя своих персонажей неизвестным прошлым, они делают все возможное, чтобы придать остроту их биографиям с помощью важных событий. Ведь рассказчик десятки раз вынужден решать, как изменить направление развития действия в определенной сцене и создать поворотный пункт.