Рождённый побеждать

Евдоким Ильич, как и многие из его поколения, жаждал летать – некоторое время он даже занимался парашютным спортом, но подвело зрение. В лётное военное училище его не приняли. Взамен в военкомате предложили поступить в Гомельское радиотехническое училище войск наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) ПВО страны. Понимая, что радиотехнике, электронике принадлежит будущее, он соглашается и, успешно сдав вступительные экзамены, становится курсантом военного училища. «В выборе специальности не ошибся! Всю жизнь занимался своим, любимым делом! Ведь очень многие в жизни занимаются не своим делом и потому несчастны!» - говорит Евдоким Ильич. И добавляет: «Кроме того, война больно ударила по нашему семейству – все мужчины нашего рода погибли! Я просто обязан был выбрать военную профессию, чтобы с оружием в руках встать на защиту мира!»

В училище он получил хорошую общую военную подготовку и начальную - радиотехническую. Войска ВНОС к этому времени уже стали вчерашним днём. Стране требовались другие специалисты. Поэтому досрочно, через полтора года, в 1951 году в училище был произведён выпуск. Получив воинское звание «техник-лейтенант», Евдоким Ильич в составе небольшой группы выпускников направляется в Москву для переучивания. В это время для защиты Москвы с воздуха формируется Первая армия ПВО особого назначения, на вооружение которой поступает первая в стране зенитно-ракетная система С – 25 «Беркут». Срочно требуются специалисты. Военных училищ, освоивших это совершенно секретное тогда оружие, ещё не существовало - инженеров и техников для его эксплуатации, ремонта и боевого применения готовили прямо на заводах и в конструкторских бюро, где его создавали. Несколько месяцев техник-лейтенант Лепихов на Кунцевском заводе под Москвой изучал передающее устройство радиотехнического центра наведения ракет (РТЦН) РЛС «Б-200», затем был переброшен в Ленинград в НИИ-380 для освоения новейшей техники дальней связи, передававшей по кабелю телевизионное изображение экрана радиолокатора дальнего обнаружения воздушных целей на центральный командный пункт ПВО. Наконец, в 1953 году он становится техником РТЦН «Б-200» в одном из полков армии, дислоцированном севернее Москвы.

Уместно сказать, что Первая армия ПВО ОН уже в 1956 году поставленная на боевое дежурство, надёжно прикрывала столицу от воздушного противника. Более шестидесяти её полков, с взаимно перекрывающимися зонами поражения, двумя поясами охватили Москву. Части армии одновременно могли обстрелять более тысячи воздушных целей более чем тремя тысячами ракет! Вероятность прорыва вражеского самолёта к сердцу страны была практически сведена к нулю! Чего, увы, нельзя сказать о современных боевых возможностях войск ПВО России!

Человек всесторонне развитый и коммуникабельный, любознательный и способный он быстро встраивается в коллектив инженеров и техников РТЦН и завоёвывает авторитет у своих сослуживцев. Давнее неравнодушие к литературе и искусству помогает ему создать при клубе воинской части прекрасный коллектив художественной самодеятельности. Он - и режиссёр, и исполнитель ролей в самодеятельный спектаклях, и организатор хора. Художественный коллектив под руководством Евдокима Ильича занимает призовые места среди ему подобных, и оценивается ценителями как близкий к профессиональному.

В 1955 году на полигоне в Капустином Яре Астраханской области состоятся показательные стрельбы зенитно-ракетной системы С-25 для руководства нашей страны и стран Варшавского Договора. Честь продемонстрировать боевые возможности новейшего советского вооружения ПВО выпала полку, в котором служил Евдоким Ильич. Полк по всем показателям был одним из лучших в армии.

На стрельбах оценивалась максимальная возможность зенитно-ракетного полка: одновременная стрельба по двадцати воздушным целям шестьюдесятью ракетами. Роль воздушных целей играли девять металлических уголков, имитирующих самолёт, и одиннадцать беспилотных самолётов МИГ-15. Полк успешно справился с задачей, продемонстрировав большие боевые возможности системы, отличную подготовку техники и личного состава. Все цели были уничтожены! Офицер наведения группы каналов старший техник-лейтенант Лепехов цели обнаруживал на максимальной дальности, успешно руководил офицером пуска и операторами ручного сопровождения, чем способствовал успеху полка. Высокое руководство было довольно, полк получил отличную оценку, все участники боевой работы были поощрены. Лепехов получил возможность поступать в радиотехническую Академию, минуя обычную процедуру отбора кандидатов в корпусе, армии и военном округе, а поскольку прошедшей зимой он помогал готовиться к поступлению в командную академию начальнику штаба полка, то и сам был готов к сдаче вступительных экзаменов.

В 1955году он становится слушателем факультета стартового оборудования Артиллерийской радиотехнической академии им. Говорова. Хорошо знающий аппаратуру радиотехнического центра наведения ракет, он решил познать ракету и стартовое оборудование, чтобы видеть и понимать работу зенитно-ракетной системы в целом.

С большой благодарностью вспоминает Евдоким Ильич профессорско-преподавательский состав академии. Серьёзный академический теоретический курс способствовал глубокому проникновению не только в физическое процессы, происходящие в автоматизированной системе управления зенитной ракетой, но и в теорию обнаружения воздушной цели, выделения сигнала от неё из помех, методов наведения ракет и т.п. Всё это позволяло в дальнейшем успешно овладевать самостоятельно и другими зенитно-ракетными системами, поступающими в войска.

В годы обучения в Академии Евдоким Ильич одновременно повышал свой общий культурный уровень: посещал театры, выставки и литературные вечера, читал и сам писал стихи. Заметив его увлечённость литературой, командование назначило его редактором академического литературного журнала, который пользовался большим успехом. Давно известно, что талантливые люди обычно проявляют себя в различных областях человеческой деятельности!

Академия закончена отлично, и в 1960 году инженер-капитан Лепехов получает назначение в туркестанский военный округ на должность старшего инженера зенитно-ракетной бригады по стартовому оборудованию.

К этому времени на смену первой, стационарной системе С-25 пришла новая, мобильная - С-75 с боевыми возможностями по дальности высоте поражения целей превосходящая первую. Быстро войдя в должность, Лепехов в постоянных командировках помогает офицерам бригады в освоении новой техники, обучает её эксплуатации и ремонту. Ему, как отличному специалисту, командование доверяет самостоятельную приёмку новых комплексов, поступающих в бригаду с заводов-изготовителей. Приёмка происходила на полигоне, куда прибывал обученный личный состав дивизиона. Здесь он получал технику, самостоятельно под контролем специалистов полигона готовил её к боевой стрельбе и, в случае успешной сдачи практического экзамена, отправлялся на место постоянной дислокации, где и становился на боевое дежурство. Понятно, что процедура требовала от руководителя больших знаний и опыта. Отлично зарекомендовавший себя молодой инженер уже через восемь месяцев назначается на должность главного инженера зенитно-ракетных войск дивизии ПВО, которая дислоцировалась в самой южной точке СССР – посёлке Мары. Здесь он параллельно около года исполняет должность начальника ЗРВ дивизии и за достигнутые успехи в поддержании техники ЗРВ в состоянии постоянной боеготовности досрочно получает воинское звание «инженер-майор».

В 1963 году он перемещается на должность главного инженера зенитно-ракетной бригады в Чарджоу. Бригада в сложных условиях выполняла особо ответственную задачу, с которой, как и в предыдущих случаях, майор Лепехов отлично справляется. Доказательством тому служит факт.

В 1966 году, как высококвалифицированный специалист ЗРВ, он направляется в длительную командировку в воюющий Вьетнам, где дружественный народ, далеко не на равных, мужественно сражается за свою независимость с американскими агрессорами. Истинно русский человек, умеющий сострадать и сопереживать, интернационалист Евдоким Ильич Лепехов не может не сочувствовать униженным и оскорблённым вьетнамцам. Он едет во Вьетнам на должность заместителя начальника учебного центра. Здесь, во вьетнамских джунглях, скрытно от разведки противника, он должен готовить из не слишком образованных вьетнамцев полноценных ракетчиков, защитников неба своей многострадальной Родины. Занятия советские офицеры проводили в сложнейших бытовых, природных и климатических условиях. Тропический влажный климат, мягко говоря, не способствовал ни здоровью, ни бодрости русского человека. Организм трудно адаптировался к внешней среде и специфической вьетнамской кухне. Примитивные учебные и жилые помещения, наскоро построенные в джунглях, укрывали от воздушной разведки противника, но не имели ни электричества, ни водопровода, ни канализации. Не было подходящих учебных пособий, весь расчёт строился на глубоких знаниях советских преподавателей. Не было технически грамотных переводчиков. Однако советские офицеры, как и было и положено в советское время, стойко переносили трудности воинской службы. Никакого роптания не было. Очень добросовестно относились к учёбе и вьетнамцы. Не имея достаточного образования для понимания физических процессов, происходящих в системе управления зенитной ракетой, они наизусть заучивали лекции и наставления. Все понимали: чем скорее вьетнамские ЗРВ встанут на защиту неба, тем меньшие потери понесёт страна. Надо особо подчеркнуть, что практические занятия проводились на реально боеготовой технике, зенитно-ракетных дивизионов, которые в случае необходимости немедленно вступали в бой.

Первые два месяца обучения на рабочих местах зенитно-ракетных дивизионов, несущих боевое дежурство и в случае налёта немедленно вступавших в бой, находились советские офицеры и солдаты, вьетнамские курсанты стояли рядом, за спиной. Затем они менялись местами. Вьетнамцы проводили боевую работу, советские воины - контролировали, консультировали, при необходимости поправляли действия того или иного лица боевого расчёта.

Вспоминается такой случай. Подготовили мы к самостоятельной работе вьетнамский зенитно-ракетный полк из восьми дивизионов. Выводить колонну на боевые позиции было поручено мне. Вызвал командира полка Буй Дан Ты и главного инженера, кстати, Героя Вьетнама, и объявил своё решение. Во-первых, из лучших специалистов создать оперативную ремонтную группу для скорейшего исправления поломок и неисправностей техники в пути, во-вторых, подготовить людей и технику к преодолению самого сложного участка пути – водной преграды. Указал время готовности к выходу колонны. До переправы добрались благополучно. Незначительные поломки техники, особенно автомобильной быстро устранялись. Лично вместе с командиром полка осмотрел понтонный мост. Он показался мне не слишком надёжным, поэтому решил не следовать слепо инструкции, в соответствии с которой первой мост должна преодолеть кабина «П» - передающее устройство системы С-75. Подумал, если мост не выдержит её тяжести, и мы утопим эту кабину, то полк сразу лишится одного дивизиона! Без передающего и антенного устройств система работать не может. Поэтому первым решил пустить подъёмный кран, затем пусковую установку. Без них, в крайнем случае, можно обойтись. Проверив, таким образом, надёжность моста, пропустить по нему всю колонну. Интуиция меня не подвела. Кран мост преодолел, а тяжести пусковой установки не выдержал, и она утонула в Красной реке. Через незначительное время мост был восстановлен и полк, преодолев реку, в полном составе занял боевые позиции. О происшествии было доложено по команде. Из Ханоя прилетела группа офицеров для разбирательства. Комиссия установила, что моё решение было единственно верным, и я получил благодарность главного военного советника.

А вот другой случай, касающийся уже не техники, а, скорее, человеческого фактора.

Приезжаю в один из дивизионов, а там замполит проводит собрание, на котором обсуждается трусость, проявленная во время боя техником кабины «П». Кабина эта во время боевой работы вращается вместе с антенным устройством и в ней по инструкции может находиться только один человек. Поговорил с этим лейтенантом. Выяснилось, что у него своеобразная психическая болезнь - боязнь одиночества. Боялся он именно одиночества, а не «Шрайка», который мог влететь прямо в кабину – точность их самонаведения весьма высока! Следующий бой, вопреки инструкции, провёл вместе с ним в кабине. Бой был серьёзный. По дивизиону было выпущено четыре «Шрайка»! Но благодаря своевременно принятым мерам, дивизион не пострадал. Я наблюдал за этим молодым парнем. За всё время боя у него на лице не дрогнул ни один мускул! После этого случая написал докладную записку в политуправление, где предложил программу психологической подготовки человека к боевой работе в условиях полного одиночества. Кстати, мой крестник в дальнейшем признаков боязни одиночества больше не проявлял!

Ещё памятный случай из того времени.

В тот день я находился на командном пункте полка в роли оперативного дежурного. Американская разведка засекла местоположение одного из наших дивизионов – помнится, командовал им тогда майор Осипов. В целях уничтожения дивизиона был организован, так называемый, «звёздный налёт». Самолёты шли на него одновременно с нескольких направлений. Дивизион оказался в тяжёлом положении. В бою он уничтожил два «Фантома», довольно удачно отвёл от себя три самонаводящихся «Шрайка», однако один из них взорвался вблизи станции разведки и целеуказания (СРЦ), повредив при этом наземный радиозапросчик, определяющий свой или чужой самолёт находится в зоне обнаружения. Дивизион в каком-то смысле ослеп! В воздухе в это время были и вьетнамские истребители. Они тоже могли быть поражены огнём дивизиона. Обычно американцы, не добившись успеха в подавлении дивизиона, через некоторое время налёт повторяли. Я принял решение передислоцировать дивизион на запасную позицию и вывести его из-под возможного удара. Технику свернули и переместили всего за тридцать пять минут! А через пятьдесят минут налёт повторился, но бомбы и снаряды падали уже на пустое место! Боевые возможности были технической службой быстро восстановлены, и дивизион снова стал громить противника!

За время моего пребывания во Вьетнаме дивизионами нашего учебного центра было уничтожено сорок семь американских самолётов. К слову сказать, всего же за время войны во Вьетнаме американцы потеряли около шести тысяч самолётов! Особенно большие потери они несли тогда, когда ещё не опасались советских ЗРВ, и для ударов по площадям совершали массированные налёты. Самолёты шли к цели в плотных боевых порядках, и нашим первым зенитно-ракетным дивизионам порой удавалось одной ракетой уничтожать по два или даже по три самолёта!

Благодаря вводу советских зенитно-ракетных войск, организации учебных центров и подготовке вьетнамских ракетчиков были не только спасены города Вьетнама. Понеся огромные потери авиации, американцы были вынуждены вообще прекратить боевые действия!

Надо сказать, что кроме советских учебных центров ЗРВ в то время во Вьетнаме были и учебные центры, где наши инструкторы готовили вьетнамских лётчиков-истребителей. Были и китайские учебные центры, но поскольку между нашими странами были натянутые отношения, никакого взаимодействия между ними не существовало.

«Война – есть война! – говорит ветеран. Были у нас и потери. Люди погибали часто по своей беспечности. Американцы применяли шариковые бомбы. Металлические шарики, размером с теннисный мяч, порой имели взрыватели замедленного действия и срабатывали на позициях дивизионов, когда люди уже забывали о бдительности. Однако ни один дивизион за время моей службы уничтожен американцами не был! Естественно, мне не раз приходилось бывать под бомбёжками, но Бог, как говорится, миловал!

Вьетнамцы к советским людям относились, можно сказать, с обожанием. Ни о какой враждебности не может быть и речи! Хотя почти у каждого нашего офицера был телохранитель, действительно готовый прикрывать охраняемого своим телом. Я это испытал на себе. С местным гражданским населением общались мало – мешала языковая преграда и слишком разнящийся уровень общей культуры. Хотя мне и приходилось бывать в окрестных деревнях, видеть разрушенные и сожжённые напалмом селения и участки джунглей, слышать слёзы и причитания матерей и детей, убитых горем. Тогда и написал вот эти строки:
Ужасно видеть мне, как здесь живые тени бродят,

Как плачут дети, потерявши мать,

Как в небе чистом самолёты янки рыщут,

Чтоб рушить всё и убивать!

Мы Богом созданы для счастья и любви!

Боритесь же за мир, народы,

Не мало здесь и так уж сожжено земли!

В целом, хочу сказать, что вьетнамцы – трудолюбивый, доброжелательный, гостеприимный народ со своими глубоко укоренившимися восточными традициями и заслуживает всяческого уважения!

Подготовив к самостоятельному несению службы личный состав двух зенитно-ракетных полков, обучив его эксплуатации и боевому применению боевой техники и проверив готовность на практике, наш учебный центр прекратил своё существование. Оставив гарантийную бригаду офицеров – специалистов по всем системам зенитно-ракетного комплекса С-75, мы в 1968 году вернулись на Родину. Прощание с вьетнамскими товарищами было до слёз трогательным.

За службу во Вьетнаме мне досрочно было присвоено воинское звание «подполковник» и вручён орден Красной Звезды. После довольно длительной командировки я вернулся в родную бригаду на свою должность главного инженера, а уже через несколько месяцев был назначен начальником зенитно-ракетных войск дивизии ПВО. Дивизия прикрывала более тысячи километров южной воздушной государственной границы СССР и включала кроме авиационных и радиотехнических полков четыре зенитно-ракетных бригады и зенитно-ракетный полк. Так что хозяйство у меня оказалось большое к тому же разбросанное по большой территории! Должно быть, в последующие годы со своими обязанностями справлялся неплохо, поскольку регулярно поощрялся командованием.

В 1971году наша дивизия была подвергнута всесторонней проверке Министерством обороны СССР. Одиннадцать дивизионов в воинских эшелонах отправились на читинский полигон для боевых стрельб. Бригады и полк были представлены отдельными дивизионами, оставшиеся продолжали нести боевое дежурство. На незнакомом полигоне заняли боевые позиции, развернули технику и стали готовиться к стрельбам. По условному объекту, который мы прикрывали с воздуха, было запущено одновременно тринадцать самолётов-мишеней. Все они были уничтожены огнём зенитно-ракетных дивизионов. Стрельбы проводились в сложных метеоусловиях, в незнакомой местности. Так что искусственных пассивных помех и ставить было не нужно! Естественных хватало! Зенитно-ракетные войска дивизии с задачей справились прекрасно, заслуженно получив отличную оценку. После стрельб меня вызвал в Читу командующий армией, чтобы лично поблагодарить за отличную подготовку вверенных мне частей ЗРВ.

Отдав двенадцать лет жизни охране южных воздушных границ Родины, получил назначение на должность начальника кафедры Пушкинского высшего училища радиоэлектроники войск ПВО страны. Однако здесь не задержался. Семья оставалась в Чарджоу, квартиры в обозримом будущем не предвиделось. По старой памяти получил приглашение от бывших сослуживцев снова вернуться в войска, теперь в ленинградскую армию ПВО страны на должность заместителя главного инженера ЗРВ армии. Честно говоря, войска мне были ближе и роднее, чем учебное заведение! Согласился. Через два года стал главным инженером ЗРВ - заместителем начальника зенитно-ракетных войск ленинградской армии ПВО страны. В 1976 году моя работа на этой должности была отмечена орденом За службу Родине.

В 1979 году мне была предложена вторая длительная командировка за границу. Теперь на Кубу советником главного инженера – заместителя начальника зенитно-ракетных войск вооружённых сил республики. Отказаться не мог, ведь дружественная нам страна, строящая социалистическое общество, находится в непосредственной близости от США – главного врага социализма – и воздушного нападения можно ожидать в любое время! То есть, техническое состояние и боеготовность войск ПВО должна быть на самом высоком уровне! Я просто был обязан применить здесь все мои знания и опыт! На этот раз в командировку отправился с женой и дочерью. Нас с почестями встретили в аэропорту начальник ЗРВ и его заместители. Поселили в двухэтажном коттедже с приёмной и тремя спальными комнатами. Впрочем, наслаждаться прелестями жизни в этой экзотической стране было некогда. Два года прошли в постоянных командировках по войсковым частям, разбросанным по всему острову; разработке инструкций должностным лицам и прочих руководящих документов, регламентирующих деятельность технической службы ЗРВ; организации учебных заведений по повышению квалификации инженеров и техников; проведении боевых стрельб дивизионов; контроле за состоянием боевой техники и т. п.

Надо сказать, что уровень общей и технической подготовки кубинцев существенно отличался в лучшую сторону от вьетнамцев. Многие из кубинских офицеров получили образование в СССР, часть - имела хорошее гражданское техническое образование. Работать с этими людьми было много легче. Как и во Вьетнаме бросалась в глаза глубокая вера людей в идеи социализма, уважение и любовь к руководству страны, готовность к защите Родины.

Кубинцы весёлый, темпераментный, очень гостеприимный южный народ. К Советскому Союзу и его представителям относились очень благосклонно. При малейшей возможности демонстрировали готовность оказать немедленную помощь. Они большие патриоты, гордятся своей страной, её историей и культурой. Кроме глубокой благодарности и уважения к этому народу я ничего не испытываю. Осталась в памяти близость руководства страны к своему народу, особое уважение и любовь к Фиделю Кастро и его сподвижникам, в частности, к братьям. С большим уважением мне рассказывали о старшем брате Фиделя, который организовал и много лет руководил образцовым совхозом, обеспечивающим продовольствием Гавану. Очень понравилось мне и товарищеское отношение между начальниками и подчинёнными в кубинской армии.

Я очень сожалею, что тёплые, дружеские отношения с Вьетнамом и Кубой после известных событий девяностых годов в нашей стране были разрушены! Друзей легко потерять, труднее найти!

В 1981 году я с грустью расстался с Кубой и кубинцами, многие из которых стали моими близкими друзьями. Моя служба на Кубе была отмечена несколькими благодарностями и грамотами Советского и Кубинского правительств.

Вернувшись на Родину, я написал рапорт с просьбой об увольнении в запас. Мои силы к пятидесяти годам были основательно подорваны. После увольнения из Вооружённых Сил СССР ещё несколько лет работал в гражданских учреждениях на менее ответственных и сложных должностях. Но в душе всегда оставался и остаюсь офицером Советской Армии. По возможности, веду патриотическую работу с молодёжью, рассказываю о военной службе, о былой боевой мощи нашей армии и флота, о чести и достоинстве всегда ранее присущих русскому человеку – потенциальному защитнику своего Отечества; о необходимости знать и гордиться своей историей, ибо в противном случае всякое рассуждение о патриотизме теряет смысл! В беседах с молодёжью анализирую прошлое и настоящее моей Родины. Стараюсь объяснять бессмысленность и вред сегодняшних военных реформ.